Кстати, я не в восторге оттого, что ваше вчерашнее появление на публике не нашло никакого отклика в прессе. Так не пойдет. Нужно чем-то блеснуть. Поэтому я и вспомнила о драгоценностях. Понимаете, к чему я клоню?– Драгоценности – это хорошо в любое время, – мечтательно произнесла Монти, потом метнула в Джека ехидный взгляд и добавила: – А про кольцо я ему уже сто раз повторяла. Уже недели две!– Дня два, – меланхолично заметила Сэм.– Кстати, а мы можем взять что-нибудь из семейных запасов? – спросила Кара у Толливера. – Твоя мать не будет возражать?– Слушай, в шкатулке этого барахла полно. Уверен, мама и половины вещей не помнит. Даже не заметит, если что-нибудь пропадет.– Не говори глупостей! А главное – не смей так думать! – Кара покачала головой. – Маргарет помнит все, включая мельчайшие детали первого приема, который дал твой отец, став губернатором. Она наверняка помнит, во что была одета жена Алана Дитто и какие на ней были украшения. Это потрясающая женщина!– Это вы про кого говорите? – с интересом спросила Монти.– Про мою мать, – без энтузиазма отозвался Толливер. – Я хотел подыскать какое-нибудь кольцо для помолвки в шкатулке с семейными украшениями. Видишь ли, там только вещи, сделанные в единственном экземпляре. Так что уникальность гарантирована.– Надеюсь, в шкатулке найдется камень по-настоящему уникального размера! – воскликнула Монти.– А я-то, наивный, всю жизнь полагал, что размер – не главное! Разве женщины не повторяют каждый раз, что они превыше всего ценят качество? – Джек пикировался с Монти с нескрываемым удовольствием.– Брехня! – решительно заявила та. – Вы слишком много времени провели в обществе женщин, у которых не хватало смелости сказать вам правду в глаза.– Возможно, вы правы, миссис Маккуин, – кивнул Джек.– Будь добр, сиди спокойно, – строго сказала Саманта. – Или твои волосы не вызовут положительного отклика ни у одной целевой аудитории.– Может, Кристи упомянет о вас в сегодняшней вечерней программе, – задумчиво протянула Кара. – Я ее встретила вчера на концерте. По-моему, у нее крыша едет.– Мне эта девица никогда не нравилась, – решительно заявила Монти. – Я ее тоже видела. На днях, в нашем салоне. Она сплетничала с Марсией. Такая противная – брр!– Надо же, а я даже не понимаю, о ком вы говорите, – растерянно протянула Сэм. – Я ее ни разу не видела.– Ну, я с ней тоже незнакома, хоть и видела ее в кресле у Марсии, – фыркнула Монти. – Честно сказать, это не тот человек, с которым мне хотелось бы общаться.– Наверняка она приходила в салон разузнать что-нибудь про Саманту, – кивнула Кара. – Надеется найти компромат. Девица обожает грязь. Вчера вечером она заявила мне, что не верит тому, что происходит на глазах у всех. Если хотите, она мне угрожала. Мол, она уверена, что мы что-то замышляем, и выведет всех на чистую воду.– Ну, мы таки замышляем, – буркнул Джек.– Вы хотите сказать, что за мной теперь будет охотиться какая-то ненормальная девица-репортер? – Саманта замерла на месте. – Мне это не нравится. – Она с тревогой уставилась на Кару.– Твоя биография чиста, Сэм, так что не бойся. Кристи бесится по очень простой причине: она одна из тех женщин, которых наш мистер Толливер умудрился не просто бросить, но еще и оскорбить. Поэтому у нее есть голубая мечта – отрезать ему яйца.Джек издал какой-то шипящий звук.– Я тебя порезала? – с тревогой спросила Сэм.– Нет, милая. Просто мне не понравились комментарии о моих… частях тела.В комнате вдруг стало тихо. Саманта взглянула на подруг. Кара смотрела удивленно, а Монти разглядывала подругу с огромным подозрением. До Сэм не сразу дошло, что Толливер назвал ее «милая», и это прозвучало слишком искренне. Так, словно Сэм ему действительно небезразлична. Надо выворачиваться, иначе получится, что их тайна не продержалась и дня. Кара будет в ярости.– Не бойся, дорогой, – заявила Саманта голосом героини из дурацкого сериала «Счастливы вместе». – Я и близко не подпущу эту ужасную женщину к твоим бесценным яйцам. Я буду защищать тебя с оружием в руках! – И Сэм яростно защелкала в воздухе ножницами.Кара и Монти покатились со смеху.– Из вас получается чудная пара, – заметила Кара, перестав смеяться. – Теперь нам нужно добавить официальную ноту в ваши почти семейные отношения.
Входя в отцовский кабинет, Джек первым делом ощущал своеобразный запах, присущий только этой комнате. Здесь пахло старыми книгами и большими деньгами, кожей и льняным маслом. Так пахло его детство и его одиночество. Мальчик всегда знал, что является для отца чем-то второстепенным. Работа была для губернатора гораздо важнее, и маленькому Джеку никогда не удавалось оторвать родителя от его многочисленных и бесконечных трудов. Кабинет он тогда воспринимал как своего рода святилище, где обитал отец – далекий и неприступный, словно божество. Теперь эта комната принадлежала Джеку, как и весь дом, и официально являлась его рабочим кабинетом, и Джек всегда испытывал по этому поводу некий душевный дискомфорт. Более того, всякий раз усаживаясь за письменный стол или устраиваясь в одном из кожаных кресел, Джек чувствовал себя самозванцем. Словно души его отца и деда по-прежнему были тут, среди книжных томов и старинной мебели. Они следили за Джеком со старых полотен, смотрели на него глазами предков – и не одобряли его. Потому что знали о его неискренности. Сердце Джека не принимало в его политической деятельности практически никакого участия.Джек размышлял об этом, открывая сложный замок сейфа. Как так получилось, что он столько лет занимается политикой, но так и не прояснил для себя, как люди могут испытывать к этому предмету настоящую страсть. И почему человек может считать политику делом своей жизни? Сам Толливер испытал всепоглощающую страсть лишь однажды – и предметом его страсти был бейсбол. Да, тогда его сердце пело или рвалось от горя в зависимости от результатов матча. А в политике… Само собой он вполне профессионально разбирается в работе этой сложной машины и может оценить выгоду того или иного законопроекта для штата или государства в целом. Будь то проблемы национальной безопасности и внешней политики, дефицит бюджета и финансирование образования, защита окружающей среды и контроль за преступностью, социальная защита граждан и проблемы здравоохранения.Он всегда добросовестно и тщательно изучал те доклады и аналитические обзоры, которыми снабжали его Кара и Стюарт. Всегда готов был встретиться с законодателями и обсудить важные вопросы. Умел произносить речи на публике и хорошо и выигрышно смотрелся на всякого рода публичных мероприятиях.Но в душе его не было чувства удовлетворения и ни разу не испытал он радости от своих трудов. Более того, иной раз его начинали терзать вопросы: а зачем он вообще все это делает? То есть теоретически он знал, что работа политика важна для людей, потому что он приспосабливает законодательство к интересам граждан. Следит, чтобы буква закона не противоречила его духу. Иными словами Джек трудится для счастья и благополучия своих сограждан – простых людей. Только вот он никогда не чувствовал себя причастным к этим самым людям. Он всегда находился немного в стороне, как не слишком заинтересованный наблюдатель. И Джек со стыдом признавался самому себе в том, что виновато не только его богатство, в конце концов мало ли богатых людей в Америке? Эта отчужденность терзала его и была самым большим секретом, о котором он не рассказывал никому и никогда. Иной раз Толливер думал, что, может, это последствия травмы? Может, тот удар повредил не только тело, но и душу? Тело медики заштопали, а вот душа осталась какой-то малоподвижной.– Ты что, комбинацию забыл? – Кара стояла за спиной Толливера, он чувствовал ее дыхание на своей щеке и знал, что она покусывает губы от нетерпения.– Я все прекрасно помню. Ты мне мешаешь. Будь добра, сядь и расслабься. – Он даже махнул в сторону дивана.Кара послушалась, и некоторое время Джек с удивлением рассматривал трех женщин – таких разных, но сейчас чем-то удивительно схожих. Все трое примостились на самом краю дивана и нетерпеливо ерзали. Складывали руки на коленях, словно примерные школьницы. Это было поистине удивительное и забавное зрелище. Стильная и ухоженная Кара, образец успешной бизнес-леди. Монти, искренняя до грубости и бесконечно преданная своей лучшей подруге. И Саманта – такая милая и домашняя, такая близкая и умеющая зарабатывать на жизнь своими маленькими ручками. И такая неожиданная и полная сюрпризов. Женщина-загадка. Женщина, с которой не скучно будет прожить жизнь.– Ты уверен, что помнишь комбинацию замка? – не выдержала Кара. – Ты не открывал этот сейф несколько лет.Толливер молча усмехнулся. Кара – самая лучшая сестра, которую только можно было пожелать. И не важно, что у них нет общей крови. Они столько лет вместе, что уже почти сроднились. Да и ведет она себя как старшая сестра – любящая, заботливая, но не упускающая возможности блеснуть своим превосходством и желающая видеть братца на первом месте во всем. Они были знакомы более двадцати лет. Иногда Кара бесила его, иногда Джек ею восхищался. Он научился угадывать настроение своего адвоката и консультанта по легкому повороту головы, знал все ее слабости. И прекрасно понимал, что если бы не Кара – он никогда не оказался бы среди кандидатов на сенаторское кресло. И победа в этой гонке является для нее не менее – а может, и более – важной, чем для Толливера. Иногда он жалел, что нельзя сменить действующее лицо этой политической пьесы: из Кары получился бы превосходный сенатор.– Все под контролем, босс, – подмигнул он, вновь поворачиваясь к сейфу. На какое-то мгновение Джек действительно усомнился в том, что правильно помнит комбинацию цифр. То есть сами-то цифры он помнил прекрасно, но вот в каком порядке набирать?– Предлагаю взорвать его к чертям собачьим! – подала голос Монти.Джек оглянулся на нее и не смог сдержать улыбку. Вообще последнее время он стал гораздо больше улыбаться. Стоило ему вспомнить, как Сэм и ее подружка и все их отпрыски объявились в один прекрасный день в его жизни и на пороге его дома, – и Толливера разбирал неудержимый смех. Он вдруг понял, как смертельно скучал до их появления. Подумать только, если бы он отверг бредовый план Кары по улучшению его имиджа, он никогда не познакомился бы с Самантой. Такую возможность не хотелось даже рассматривать.«Я знаю эту женщину всего несколько недель, но уже удивительно сильно привязался к ней, – признал Джек. – Если утром я думаю, что не увижу ее весь день, у меня портится настроение, и дела кажутся нудными и скучными, а время тянется бесконечно долго».Странно, что все случилось так быстро. Еще более странно, что все это вообще случилось.– Ага, попался! – Джек наконец набрал чертов шифр правильно, замок щелкнул, и дверца начала медленно открываться. Сейф был невелик – три на четыре фута, но он был битком набит предметами, олицетворявшими историю рода Толливеров. То есть здесь хранились те вещи, которые Маргарет по каким-то своим соображениям не сочла нужным поместить в банковский сейф. Джек извлек из темного нутра шкатулку для драгоценностей, обтянутую черным бархатом – размером она была с солидный словарь, – и торжественно водрузил ее на стол.– Я лишь однажды заглядывала внутрь, – прошептала Кара, с почтением глядя на шкатулку.Джек жестом фокусника поднял крышку. Все три женщины поднялись с дивана, как загипнотизированные, сделали два шага вперед и замерли, уставившись на содержимое шкатулки.– Ах ты ж, мать… – Саманта с размаху зажала рот ладошкой.– Знаете, если уж вы все это показали, то теперь просто обязаны дать нам померить все эти штучки-дрючки. – Монти сурово взглянула на Толливера. – Иначе это будет свинство полное! И вообще – любая девушка имеет право хоть раз в жизни почувствовать себя принцессой!– Развлекайтесь, леди. – Джек махнул рукой. – Только не забудьте, что у вас есть конкретная цель: вы должны найти кольцо, которое мы можем использовать для нашей «помолвки».– Боже мой, вы только взгляните на это! – Кара осторожно извлекла из шкатулки ожерелье из трех рядов жемчуга. В центре его была камея, оправленная в бриллианты.– Надеюсь, все это застраховано? – спросила Монти, скользя пальцами по ожерельям, браслетам, серьгам, брошам и другим сокровищам.– Само собой, – кивнул Джек. – Если позволите, милые дамы, мне нужно позвонить.Джек набрал номер Стюарта и, пока вел разговор, наблюдал за подругами. А они, казалось, напрочь забыли о его существовании. Они вскрикивали, ахали, примеряли украшения, перебирали пальцами камни и металл, помогали друг другу застегивать неподатливые замочки и восторгались, восторгались, восторгались. Кара принесла из кладовой сумочку, извлекла из нее зеркальце, и теперь женщины по очереди любовались собой. Джеку пришлось согласиться, что черный ониксовый браслет чудесно смотрится на Каре, а Монти похожа на теледиву в роскошных бриллиантовых серьгах. Кажется, серьги принадлежали раньше одной из тетушек Маргарет. А потом он вдруг перестал отвечать на вопросы Стюарта, и адвокат напрасно надрывался в трубке, пытаясь привлечь внимание собеседника. Саманта достала из шкатулки чокер Чокер – короткое и, как правило, довольно широкое ожерелье, плотно охватывающее шею.

с рубинами и бриллиантами, не спеша застегнула его, подняв руки. Потом поправила волосы и откинула голову назад. Толливер замер.– Слушай. Сэм, ты уверена, что тебя не подменили при рождении? Может, в твоих жилах течет голубая кровь? Эта штука словно сделана специально для тебя!– Да, действительно. – Кара придирчиво оглядела подругу. – Просто идеально… Только не с джинсами.Толливера посетило видение: вот Сэм, в том самом красном и невероятно сексуальном белье, которое он уже нафантазировал. Только теперь на ее нежной шейке сверкает рубиновый чокер, добавляя пламени к рыжим волосам, а холодный блеск бриллиантов подчеркивает гладкость кожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47