https://wodolei.ru/catalog/stoleshnicy-dlya-vannoj/kronshtejny-dlya-stoleshnic/
– Мы никогда не вернемся туда, где однажды были… когда я верила в волшебные сказки и счастливый конец».
– Ты не должна ненавидеть меня, – сказал он, претендуя добиться понимания. – Ты не должна!
– Я не ненавижу тебя, Филип. – Он улыбнулся. – Но мне жалко тебя, – добавила я, сгоняя улыбку с его лица. – Ты никогда не сможешь изменить того, что произошло между нами, и ты никогда не сможешь изменить того, что я чувствую к тебе. Чувства, которые у меня были к тебе, умерли в тот вечер, когда ты изнасиловал меня.
– Я не был насильником, Дон, – запротестовал он, – я люблю тебя. Всем сердцем и душой. Я ничего не могу поделать с тем, что я чувствую к тебе.
– Но тебе придется что-то поделать, Филип. Я твоя сестра. Ты это понимаешь? Твоя сестра! Ты должен смириться с этим. Ты не можешь любить меня. И я уверена, что у тебя не будет больших проблем найти себе новую подружку.
– Думаю, что нет, – раздраженно сказал он. – Но это не означает, что я не буду думать о тебе. Я не хочу новую подружку, Дон. Я хочу тебя. Только тебя. Почему мы не можем провести нашу последнюю ночь вместе… просто разговаривая, – предложил он и снова лег на мою подушку. – Ради старых времен.
Я не могла этому поверить! Как мог он сделать такое предложение после всего того, что я сказала, Филип по-прежнему хотел… От этой мысли меня стало тошнить. Меня тошнило от Филипа. Я больше не могла смотреть на него. Как Клэр Сю и я никогда не будем иметь родственных отношений, так не будем иметь их и мы с Филипом. Я должна выбросить его из своей жизни. Раньше, чем я скажу что-то, о чем пожалею. Я сделала вид, что прислушиваюсь к чему-то в коридоре.
– Кто-то идет, Филип. Может быть, бабушка. Она сказала, что хочет позднее поговорить со мной.
– Да? – Он быстро вскочил и прислушался. – Я ничего не слышу.
– Филип, – повторила я со встревоженным видом. Он быстро поднялся и подошел к двери.
– Я никого не слышу, – сказал он. Я вытолкнула его прочь, захлопнула дверь и быстро заперла ее.
– Эй! – крикнул он. – Это нечестно!
– Нечестность правит в этой семье. А теперь уходи.
– Дон, открой, я хочу все восстановить, показать тебе, что я могу быть нежным и любящим, не нападая на тебя. Дон? Я останусь здесь всю ночь. Я буду спать у твоей двери, – угрожал он.
Я не обращала на него больше внимания, и через некоторое время он ушел, возмущенный. Наконец, я осталась наедине со своими собственными мыслями, Я подвинула стул к маленькому столику, достала ручку, бумагу и начала.
«Дорогой папа!
Независимо от того, что произошло, я поняла, что всегда буду называть тебя папой. Я понимаю, что пишу тебе, когда ты еще не получил возможность ответить на мое первое письмо. Но я хочу, чтобы ты знал, что я узнала правду. Я разговаривала с женщиной, которая была моей сиделкой, миссис Дальтон, а после этого добилась признания матери.
Потом я потребовала встречи с бабушкой Катлер и выяснила все из первых рук. Я хочу, чтобы ты знал, что я ни в чем не виню тебя или маму, и я уверена, что, когда Джимми узнает все, он почувствует то же, что и я.
Они посылают меня в школу исполнительских искусств в Нью-Йорк. В основном потому, что бабушка Катлер хочет избавиться от меня. Но это то, чего я всегда хотела, и я думаю, что это лучшее, что я могу унести отсюда.
Мы все еще не знаем, где находится Ферн, но я надеюсь, что однажды она будет снова с тобой… ее настоящим отцом. Я еще не знаю, что стало с Джимми. Он сбежал из одной плохой семьи, но был здесь найден и увезен обратно. Возможно, ты и он вскоре снова будете вместе. Бабушка Катлер обещала сделать все, что сможет, чтобы тебя отпустили раньше, на поруки.
Ты всегда говорил, что я приношу тебе солнечный свет и радость. Я надеюсь, это письмо принесет тебе немного света в эти, быть может, твои самые темные дни. Я хочу, чтобы ты знал, что всегда, когда я буду петь, я буду думать о тебе и твоей улыбке, и всей той любви, которую ты и мама дали мне.
С любовью, Дон».
Я поцеловала письмо и вложила его в конверт. Утром я отправлю его на почте.
Я действительно очень, очень устала. Как только моя голова коснулась подушки, глаза закрылись. Я начала погружаться в такой желанный сон. Звуки отеля быстро замирали вдали. Моя короткая, но драматичная жизнь здесь подходила к концу.
«Я снова уезжаю куда-то, – подумала я, – правда, не в папиной машине и в середине ночи. Но я снова в пути, в поисках, вечных поисках того места, которое называется домом».
Эпилог
Было ли это от сознания вины или просто от возбуждения, но моя мать вывезла меня на лимузине и стала таскать из магазина в магазин. Цена для нее никогда не имела никакого значения. Она накупила мне больше одежды, чем я нуждалась во всей жизни: юбки, блузки, жакеты, кожаное пальто и кожаные перчатки, меховая шапка, туфли, нижнее белье и домашняя обувь. Мы пошли в универсальный магазин за косметикой, и здесь она купила мне целый ассортимент пудры, губной помады, румян и тушь для ресниц. Двум посыльным пришлось сделать четыре ходки, чтобы принести все наши покупки в отель.
Глаза Клэр Сю едва не вылезли на лоб, когда она увидела все это. Она кричала, и стонала, и требовала от матери пойти в такой же поход за покупками, вместе с ней.
За день до того, как я должна была отбыть в Нью-Йорк, один из мальчиков-посыльных пришел в мою комнату.
– Вам звонок по телефону у главной конторки, – сказал он, – они сказали, чтобы вы поспешили, это междугородний звонок.
Я поблагодарила его и побежала. Мне повезло, было ранее утро, и Клэр Сю еще не заступала на смену. Она бы никогда не позволила этому разговору состояться, потому что это был Джимми.
– Где ты? – закричала я.
– Я в новой приемной семье, это Алланы, меня вернули в Ричмонд, но все в порядке. Я буду посещать обычную публичную школу.
– О, Джимми, мне надо так много рассказать тебе, а я даже не знаю, с чего начать.
Он засмеялся.
– Начни просто с начала.
И я сообщила ему то, что узнала, описала мою встречу с бабушкой Катлер и объяснила, какой это имело результат.
– Вот видишь, Джимми, ты не должен винить папу. Он думал, что поступает правильно, – сказала я.
– М-да, – протянул он, – понимаю, но все же это было глупо, – добавил он, но это уже не звучало так резко, как он мог бы сказать.
– Ты будешь разговаривать с ним, когда он свяжется с тобой, Джимми? – спросила я с надеждой.
– Давай подождем того дня, когда это произойдет, – ответил он. – Я рад, что Ферн удочерена молодой парой. Они дадут ей массу любви, но я не дождусь, пока мы снова найдем ее. И я рад, что ты отправляешься в школу исполнительских искусств, хотя это означает, что, возможно, я не увижу тебя долгое время. Но я постараюсь.
– Я тоже постараюсь увидеться с тобой, Джимми.
– Я скучаю по тебе, – сказал он.
– Я тоже скучаю по тебе. – Мой голос дрогнул.
– Ладно, мне пора заканчивать. Они достаточно милы, что позволили мне сделать этот звонок. Удачи тебе, Дон.
– Джимми! – закричала я, понимая, что сейчас он повесит трубку.
– Что?
– Я знаю, что могу думать о тебе иначе, – выпалила я.
Он понял.
– Я рад, Дон. Со мной то же самое.
– Пока, – сказала я, не осознавая, что плачу.
В утро моего отъезда персонал горничных сделал мне подарок в дорогу. Сисси вручила мне его в лобби у входной двери, в то время как мальчики-посыльные носили мои чемоданы в лимузин.
– Многие сожалеют, что обращались с тобой так холодно, – сказала она и вручила мне крохотный пакет. Я вскрыла его и обнаружила там массивную золотую брошь в виде ведерка со шваброй. – Мы не хотим, чтобы ты забывала нас. Я рассмеялась и обняла ее.
Все это время бабушка Катлер стояла в стороне, наблюдая за происходящим орлиными глазами. Я видела, что на нее произвело впечатление отношение, которое проявил ко мне персонал отеля.
В дверном проеме угрюмо стояла Клэр Сю. Рядом с ней стоял Филип с улыбкой на лице.
Я быстро сбежала по ступеням, даже не бросив прощальный взгляд кому-либо из них. Моя мать и Рэндольф ждали меня возле лимузина. Мама выглядела свежей и отдохнувшей. Она обняла меня и поцеловала в лоб. Я была изумлена, какой взволнованной она была. Объяснялось ли это присутствием гостей и персонала, или она начала испытывать какие-то чувства ко мне?
Я посмотрела в ее нежные глаза, но ни в чем не была уверена. Все было слишком суматошно.
– О'кей, Дон, – сказал Рэндольф. – Мы постараемся увидеться с тобой так скоро, как только сможем оставить отель. – Он поцеловал меня в щеку. – Если ты будешь нуждаться в чем-то, только позвони.
– Благодарю.
Шофер лимузина открыл для меня дверцу, и я вошла в салон. Я села сзади и подумала, как это отличается от моего прибытия сюда тем вечером в полицейской патрульной машине.
Мы отъезжали от отеля. Я оглянулась назад, чтобы помахать всем. Бабушка Катлер глядела мне вслед. «Что за странная женщина, – подумала я, – смогу ли я когда-нибудь понять ее?»
Потом, когда мы выехали на аллею, я обернулась, чтобы взглянуть на океан. Солнце ярко освещало водную гладь. Маленькие парусные лодки казались нарисованными на фоне синего горизонта. Это была прекрасная, совершенная картина.
Мое сердце было переполнено чувствами. Я уезжала, чтобы заняться тем, о чем всегда мечтала. Голос Джимми теперь звучал бодрее, и папа скоро будет освобожден из тюрьмы.
Лимузин сделал поворот, и мы взяли направление на аэропорт.
Я вспомнила игры, в которые мы с папой играли, когда я была очень маленькой, а мы находились в автомобиле и переезжали в новое очередное жилище.
«Ну, давай, Дон, – сказал бы он. – Давай играть. Где ты хочешь сейчас очутиться? На Аляске? В пустыне? На пароходе? Или же в самолете?»
«Ах, Орман, пусть лучше она поспит», – сказала бы мама.
«Нет, папа», – сказала бы я, хотя у меня едва бы хватало сил держать глаза открытыми.
Джимми бы спал на своем месте в машине.
«Ты устала, Дон? Ну, так где мы будем находиться на этот раз?» – снова спросил бы папа.
«Я думаю… я думаю, что в самолете, – сказала бы я. – И парить над облаками».
«Значит, так и будет, чувствуешь, как мы взлетаем?» – сказал бы он и засмеялся.
Прошло совсем немного времени после этого, и вот уже я действительно парю над облаками.
«Иногда, когда мы мечтаем о чем-то очень сильно, эти мечты становятся явью», – подумала я.
И я посмотрела вперед, на полосу голубого неба, и стала мечтать о многотысячной аудитории, слушающей, как я пою.
Дорогие читатели В. К. Эндрюс!
Те, кто любили Вирджинию Эндрюс, знали, что самым главным в жизни для нее были ее романы. Самым счастливым моментом был тот, когда она держала в руках первый напечатанный экземпляр «Цветов в мансарде». Вирджиния была уникальной, одаренной рассказчицей, она самозабвенно писала каждый день с утра до вечера. Она постоянно развивала сюжеты новых историй, которые должны были в конечном счете воплотиться в новых романах. На втором месте после сочинения романов для нее было удовольствие читать письма почитателей ее творчества.
После ее смерти многие из вас спрашивали нас, будут ли ее сюжеты продолжены в новых романах. Вирджиния серьезно заболела, когда писала серию «Кэстил». Она стала работать еще напряженнее, чтобы успеть закончить как можно больше книг. Она так хотела, чтобы поклонники ее таланта получили их. Перед самой ее смертью мы обещали, что сделаем все, чтобы эти чудесные истории дошли до ее читателей.
Начиная с последних книг серии «Кэстил» мы работали в тесном контакте с выбранным нами писателем, чтобы закончить произведения Вирджинии и воплотить не реализованные ее идеи в новых романах, воодушевленных гением рассказчицы.
«Рассвет» – это начало новой серии В.К. Эндрюс. Мы верим, что ей доставило бы огромное удовольствие узнать, что она будет принята многими из вас. Другие романы Вирджинии будут опубликованы в ближайшие годы, и мы надеемся, что они по-прежнему будут много значить для вас.
Искренне, семья В.К. Эндрюс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Ты не должна ненавидеть меня, – сказал он, претендуя добиться понимания. – Ты не должна!
– Я не ненавижу тебя, Филип. – Он улыбнулся. – Но мне жалко тебя, – добавила я, сгоняя улыбку с его лица. – Ты никогда не сможешь изменить того, что произошло между нами, и ты никогда не сможешь изменить того, что я чувствую к тебе. Чувства, которые у меня были к тебе, умерли в тот вечер, когда ты изнасиловал меня.
– Я не был насильником, Дон, – запротестовал он, – я люблю тебя. Всем сердцем и душой. Я ничего не могу поделать с тем, что я чувствую к тебе.
– Но тебе придется что-то поделать, Филип. Я твоя сестра. Ты это понимаешь? Твоя сестра! Ты должен смириться с этим. Ты не можешь любить меня. И я уверена, что у тебя не будет больших проблем найти себе новую подружку.
– Думаю, что нет, – раздраженно сказал он. – Но это не означает, что я не буду думать о тебе. Я не хочу новую подружку, Дон. Я хочу тебя. Только тебя. Почему мы не можем провести нашу последнюю ночь вместе… просто разговаривая, – предложил он и снова лег на мою подушку. – Ради старых времен.
Я не могла этому поверить! Как мог он сделать такое предложение после всего того, что я сказала, Филип по-прежнему хотел… От этой мысли меня стало тошнить. Меня тошнило от Филипа. Я больше не могла смотреть на него. Как Клэр Сю и я никогда не будем иметь родственных отношений, так не будем иметь их и мы с Филипом. Я должна выбросить его из своей жизни. Раньше, чем я скажу что-то, о чем пожалею. Я сделала вид, что прислушиваюсь к чему-то в коридоре.
– Кто-то идет, Филип. Может быть, бабушка. Она сказала, что хочет позднее поговорить со мной.
– Да? – Он быстро вскочил и прислушался. – Я ничего не слышу.
– Филип, – повторила я со встревоженным видом. Он быстро поднялся и подошел к двери.
– Я никого не слышу, – сказал он. Я вытолкнула его прочь, захлопнула дверь и быстро заперла ее.
– Эй! – крикнул он. – Это нечестно!
– Нечестность правит в этой семье. А теперь уходи.
– Дон, открой, я хочу все восстановить, показать тебе, что я могу быть нежным и любящим, не нападая на тебя. Дон? Я останусь здесь всю ночь. Я буду спать у твоей двери, – угрожал он.
Я не обращала на него больше внимания, и через некоторое время он ушел, возмущенный. Наконец, я осталась наедине со своими собственными мыслями, Я подвинула стул к маленькому столику, достала ручку, бумагу и начала.
«Дорогой папа!
Независимо от того, что произошло, я поняла, что всегда буду называть тебя папой. Я понимаю, что пишу тебе, когда ты еще не получил возможность ответить на мое первое письмо. Но я хочу, чтобы ты знал, что я узнала правду. Я разговаривала с женщиной, которая была моей сиделкой, миссис Дальтон, а после этого добилась признания матери.
Потом я потребовала встречи с бабушкой Катлер и выяснила все из первых рук. Я хочу, чтобы ты знал, что я ни в чем не виню тебя или маму, и я уверена, что, когда Джимми узнает все, он почувствует то же, что и я.
Они посылают меня в школу исполнительских искусств в Нью-Йорк. В основном потому, что бабушка Катлер хочет избавиться от меня. Но это то, чего я всегда хотела, и я думаю, что это лучшее, что я могу унести отсюда.
Мы все еще не знаем, где находится Ферн, но я надеюсь, что однажды она будет снова с тобой… ее настоящим отцом. Я еще не знаю, что стало с Джимми. Он сбежал из одной плохой семьи, но был здесь найден и увезен обратно. Возможно, ты и он вскоре снова будете вместе. Бабушка Катлер обещала сделать все, что сможет, чтобы тебя отпустили раньше, на поруки.
Ты всегда говорил, что я приношу тебе солнечный свет и радость. Я надеюсь, это письмо принесет тебе немного света в эти, быть может, твои самые темные дни. Я хочу, чтобы ты знал, что всегда, когда я буду петь, я буду думать о тебе и твоей улыбке, и всей той любви, которую ты и мама дали мне.
С любовью, Дон».
Я поцеловала письмо и вложила его в конверт. Утром я отправлю его на почте.
Я действительно очень, очень устала. Как только моя голова коснулась подушки, глаза закрылись. Я начала погружаться в такой желанный сон. Звуки отеля быстро замирали вдали. Моя короткая, но драматичная жизнь здесь подходила к концу.
«Я снова уезжаю куда-то, – подумала я, – правда, не в папиной машине и в середине ночи. Но я снова в пути, в поисках, вечных поисках того места, которое называется домом».
Эпилог
Было ли это от сознания вины или просто от возбуждения, но моя мать вывезла меня на лимузине и стала таскать из магазина в магазин. Цена для нее никогда не имела никакого значения. Она накупила мне больше одежды, чем я нуждалась во всей жизни: юбки, блузки, жакеты, кожаное пальто и кожаные перчатки, меховая шапка, туфли, нижнее белье и домашняя обувь. Мы пошли в универсальный магазин за косметикой, и здесь она купила мне целый ассортимент пудры, губной помады, румян и тушь для ресниц. Двум посыльным пришлось сделать четыре ходки, чтобы принести все наши покупки в отель.
Глаза Клэр Сю едва не вылезли на лоб, когда она увидела все это. Она кричала, и стонала, и требовала от матери пойти в такой же поход за покупками, вместе с ней.
За день до того, как я должна была отбыть в Нью-Йорк, один из мальчиков-посыльных пришел в мою комнату.
– Вам звонок по телефону у главной конторки, – сказал он, – они сказали, чтобы вы поспешили, это междугородний звонок.
Я поблагодарила его и побежала. Мне повезло, было ранее утро, и Клэр Сю еще не заступала на смену. Она бы никогда не позволила этому разговору состояться, потому что это был Джимми.
– Где ты? – закричала я.
– Я в новой приемной семье, это Алланы, меня вернули в Ричмонд, но все в порядке. Я буду посещать обычную публичную школу.
– О, Джимми, мне надо так много рассказать тебе, а я даже не знаю, с чего начать.
Он засмеялся.
– Начни просто с начала.
И я сообщила ему то, что узнала, описала мою встречу с бабушкой Катлер и объяснила, какой это имело результат.
– Вот видишь, Джимми, ты не должен винить папу. Он думал, что поступает правильно, – сказала я.
– М-да, – протянул он, – понимаю, но все же это было глупо, – добавил он, но это уже не звучало так резко, как он мог бы сказать.
– Ты будешь разговаривать с ним, когда он свяжется с тобой, Джимми? – спросила я с надеждой.
– Давай подождем того дня, когда это произойдет, – ответил он. – Я рад, что Ферн удочерена молодой парой. Они дадут ей массу любви, но я не дождусь, пока мы снова найдем ее. И я рад, что ты отправляешься в школу исполнительских искусств, хотя это означает, что, возможно, я не увижу тебя долгое время. Но я постараюсь.
– Я тоже постараюсь увидеться с тобой, Джимми.
– Я скучаю по тебе, – сказал он.
– Я тоже скучаю по тебе. – Мой голос дрогнул.
– Ладно, мне пора заканчивать. Они достаточно милы, что позволили мне сделать этот звонок. Удачи тебе, Дон.
– Джимми! – закричала я, понимая, что сейчас он повесит трубку.
– Что?
– Я знаю, что могу думать о тебе иначе, – выпалила я.
Он понял.
– Я рад, Дон. Со мной то же самое.
– Пока, – сказала я, не осознавая, что плачу.
В утро моего отъезда персонал горничных сделал мне подарок в дорогу. Сисси вручила мне его в лобби у входной двери, в то время как мальчики-посыльные носили мои чемоданы в лимузин.
– Многие сожалеют, что обращались с тобой так холодно, – сказала она и вручила мне крохотный пакет. Я вскрыла его и обнаружила там массивную золотую брошь в виде ведерка со шваброй. – Мы не хотим, чтобы ты забывала нас. Я рассмеялась и обняла ее.
Все это время бабушка Катлер стояла в стороне, наблюдая за происходящим орлиными глазами. Я видела, что на нее произвело впечатление отношение, которое проявил ко мне персонал отеля.
В дверном проеме угрюмо стояла Клэр Сю. Рядом с ней стоял Филип с улыбкой на лице.
Я быстро сбежала по ступеням, даже не бросив прощальный взгляд кому-либо из них. Моя мать и Рэндольф ждали меня возле лимузина. Мама выглядела свежей и отдохнувшей. Она обняла меня и поцеловала в лоб. Я была изумлена, какой взволнованной она была. Объяснялось ли это присутствием гостей и персонала, или она начала испытывать какие-то чувства ко мне?
Я посмотрела в ее нежные глаза, но ни в чем не была уверена. Все было слишком суматошно.
– О'кей, Дон, – сказал Рэндольф. – Мы постараемся увидеться с тобой так скоро, как только сможем оставить отель. – Он поцеловал меня в щеку. – Если ты будешь нуждаться в чем-то, только позвони.
– Благодарю.
Шофер лимузина открыл для меня дверцу, и я вошла в салон. Я села сзади и подумала, как это отличается от моего прибытия сюда тем вечером в полицейской патрульной машине.
Мы отъезжали от отеля. Я оглянулась назад, чтобы помахать всем. Бабушка Катлер глядела мне вслед. «Что за странная женщина, – подумала я, – смогу ли я когда-нибудь понять ее?»
Потом, когда мы выехали на аллею, я обернулась, чтобы взглянуть на океан. Солнце ярко освещало водную гладь. Маленькие парусные лодки казались нарисованными на фоне синего горизонта. Это была прекрасная, совершенная картина.
Мое сердце было переполнено чувствами. Я уезжала, чтобы заняться тем, о чем всегда мечтала. Голос Джимми теперь звучал бодрее, и папа скоро будет освобожден из тюрьмы.
Лимузин сделал поворот, и мы взяли направление на аэропорт.
Я вспомнила игры, в которые мы с папой играли, когда я была очень маленькой, а мы находились в автомобиле и переезжали в новое очередное жилище.
«Ну, давай, Дон, – сказал бы он. – Давай играть. Где ты хочешь сейчас очутиться? На Аляске? В пустыне? На пароходе? Или же в самолете?»
«Ах, Орман, пусть лучше она поспит», – сказала бы мама.
«Нет, папа», – сказала бы я, хотя у меня едва бы хватало сил держать глаза открытыми.
Джимми бы спал на своем месте в машине.
«Ты устала, Дон? Ну, так где мы будем находиться на этот раз?» – снова спросил бы папа.
«Я думаю… я думаю, что в самолете, – сказала бы я. – И парить над облаками».
«Значит, так и будет, чувствуешь, как мы взлетаем?» – сказал бы он и засмеялся.
Прошло совсем немного времени после этого, и вот уже я действительно парю над облаками.
«Иногда, когда мы мечтаем о чем-то очень сильно, эти мечты становятся явью», – подумала я.
И я посмотрела вперед, на полосу голубого неба, и стала мечтать о многотысячной аудитории, слушающей, как я пою.
Дорогие читатели В. К. Эндрюс!
Те, кто любили Вирджинию Эндрюс, знали, что самым главным в жизни для нее были ее романы. Самым счастливым моментом был тот, когда она держала в руках первый напечатанный экземпляр «Цветов в мансарде». Вирджиния была уникальной, одаренной рассказчицей, она самозабвенно писала каждый день с утра до вечера. Она постоянно развивала сюжеты новых историй, которые должны были в конечном счете воплотиться в новых романах. На втором месте после сочинения романов для нее было удовольствие читать письма почитателей ее творчества.
После ее смерти многие из вас спрашивали нас, будут ли ее сюжеты продолжены в новых романах. Вирджиния серьезно заболела, когда писала серию «Кэстил». Она стала работать еще напряженнее, чтобы успеть закончить как можно больше книг. Она так хотела, чтобы поклонники ее таланта получили их. Перед самой ее смертью мы обещали, что сделаем все, чтобы эти чудесные истории дошли до ее читателей.
Начиная с последних книг серии «Кэстил» мы работали в тесном контакте с выбранным нами писателем, чтобы закончить произведения Вирджинии и воплотить не реализованные ее идеи в новых романах, воодушевленных гением рассказчицы.
«Рассвет» – это начало новой серии В.К. Эндрюс. Мы верим, что ей доставило бы огромное удовольствие узнать, что она будет принята многими из вас. Другие романы Вирджинии будут опубликованы в ближайшие годы, и мы надеемся, что они по-прежнему будут много значить для вас.
Искренне, семья В.К. Эндрюс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43