Помнится, они нашли это жутко забавным и на следующее утро за завтраком всем пересказывали эту историю, а я глотала аспирин и умоляла их говорить потише.Я натянула на Дерри слаксы, подняла с пола одеяло и хорошенько ее укрыла. Она застонала.– Прости меня, Дерри, – прошептала я, прежде чем погасить свет. – Ты права: эта гребаная жизнь ужасно несправедлива.Когда я проснулась, Зак уже спустился вниз. Спальней ему служила маленькая комнатушка. Вечером я хотела его дождаться, но уже через пять минут устала бороться с дремотой и заснула. На кухне гремели посудой, пахло жареным мясом. Открыв глаза, я увидела в окно калифорнийскую чайку, летевшую к заливу завтракать. В комнате Зака, по-моему, ничего не изменилось с тех пор, как он уехал учиться в Боулдер. На стене – футбольные трофеи и плакат рок-группы «Клэш». Письменный стол-бюро завален шариковыми ручками и изгрызенными карандашами. Я улыбнулась, заметив на маленькой встроенной полочке банку замазки. «Надо же, – подумала я, – допотопная замазка!»Я прошла в ванную комнату, которую Зак делил с Дерри. На полу уже валялись два полотенца и слаксы. Где-то в этом доме слоняется жутко раздраженная юная особа, которая меня ненавидит и вдобавок мучается похмельем. Я умылась и приготовилась обороняться от ножей, которые полетят в меня, стоит мне переступить порог кухни.Почистив зубы, я надела удобные джинсы – сразу после завтрака мы поедем домой – и свитер. Слегка накрасилась. Я никуда не спешила. Зачем спешить, если мамаша с дочкой только и мечтают, как бы спровадить меня восвояси?Я закрыла дверь в комнату Зака и направилась вдоль по коридору.– Кто здесь? – окликнул доктор Дюран из кабинета. Я замерла: может, удастся незаметно прокрасться мимо?Нет, не выйдет.– Это я, Джесси.– Сделай милость, зайди на минутку.Я зажмурилась. Что ж, видно, наказание начнется уже на верхнем этаже, после чего я, подобно Данте, буду спускаться все ниже и ниже по кругам ада.Я толкнула массивную деревянную дверь. Доктор Дюран сидел за современным столом из стекла и стали. Здесь в отличие от остальных комнат не было ни подушечек, ни бахромы – видимо, в эту комнату жену не допускали. Мистер Дюран, нацепив на нос очки, смотрел на монитор компьютера.– Интернет разрушил мою жизнь, – пожаловался он и жестом пригласил меня сесть в кресло из кожи и хрома, стоявшее напротив его стола. – Раньше достаточно было скользнуть взглядом по заголовкам воскресных газет, чтобы не отстать от жизни, после чего можно было спокойно жить целую неделю. Бегать трусцой. Играть в гольф. Теперь нужно знать все – список кассовых фильмов, «десять самых распространенных способов помолодеть» и даже новости из жизни Джулии Роберте.Я невольно улыбнулась.– Ну а как обстоят дела в «городе Л.»? – поинтересовался доктор Дюран.– Да ничего, – ответила я, а сама подумала: «Ненавижу, когда Лос-Анджелес так называют!» – Очень даже неплохо.– Сегодня утром я имел преинтереснейший разговор с дочерью. Одна ее «подруга» интересовалась, не знают ли хирурги, как избавиться от похмельного синдрома.Я закусила губу и выпалила:– Я тут ни при чем! – Пожалуй, получилось немножко резковато – я сама удивилась гневным ноткам, зазвеневшим в моем голосе. Но если этому семейству настолько не по душе мое присутствие, зачем в таком случае было вообще меня приглашать? – Хотя, должна признаться, это из-за моего визита Дерри пустилась во все тяжкие.– Да слышал уже! – Он махнул рукой. – Дерри у нас прирожденная артистка. Она весьма забавна, но иногда бывает просто невыносима. Ее выходка заставила меня задуматься о моих пациентах.– Как это? – Я спросила это только из вежливости: сипловатый голос доброго доктора понемногу начинал меня раздражать. «Завязывай поскорее со своим монологом, и я спущусь вниз, выпью кофе, усажу свою злосчастную задницу в машину и поеду домой», – думала я.– Хирурги-кардиологи близко общаются с пациентами и их родственниками. Гораздо ближе, чем те же нейрохирурги. Конечно, самое трудное – сообщить жене или мужу, что пациент скончался во время операции. – Он умолк.– Представляю, – кивнула я. – Действительно, непросто.– Постепенно к этому привыкаешь. Но когда сообщаешь любящему человеку такое ужасное известие, между вами возникает некая связь. Удивительная связь. Со временем она не исчезает, а лишь трансформируется. Даже через много лет я встречаюсь с супругами, с которыми мне когда-то довелось беседовать. То в больничном лифте. То на парковочной площадке. Они делятся со мной семейными новостями: кто сломал ногу, кто забеременел, кому нужно сдать какие анализы. Нередко рассказывают о личной жизни. Сообщают, что помолвленые только что вернулись с романтического свидания. Нередко они начинают встречаться со старыми друзьями. Или знакомятся по Интернету. А иногда чаще, чем ты думаешь, – происходит следующее: например, брат моего покойного пациента женится на его вдове или лучшая подруга пациентки встречается с ее вдовцом. Когда они рассказывают об этом, вид у них удивленный и несколько смущенный. Я всегда говорю, что очень рад за них. Тебе, Джесси, наверное, невдомек, с чего бы хирургу радоваться их благополучию?– А действительно, с чего? – Теперь мне и вправду было интересно.– Да с того, что они живы. А я люблю все живое. Только тем и занимаюсь, что спасаю чужие жизни.Я взглянула в окно. Нужно перевести дух, иначе я брошусь к ногам доброго доктора и разревусь во всю глотку.– Спасибо вам, доктор Дюран, – сказала я, немного успокоив биение сердца.– Рад стараться.Он снова повернулся к монитору и двинул мышкой.– Ну и статейка! «Последние исследования доказали, что курение марихуаны полезно для сердца». – Он усмехнулся. – Заяви я такое, тут же получу расчет. Глава 21Спор не за жизнь, а за стол Только спустя неделю мне удалось забыть об этом визите. Тарин рьяно взялась за работу (после моего так называемого предательства у нее проклюнулся необычайный интерес к лавке). Я сидела на кухне Зака, читала газету и пила кофе. Мне попалась статья, где рассказывалось об изысканиях в области психологии. Группа ученых пыталась установить, по какому принципу сходятся люди. Были опрошены сотни пар, и выяснилось, что в подавляющем большинстве случаев люди выбирают того, кто к ним ближе; так сказать, «географически удобную» особу. Девушка предпочтет молодого человека, который снимает комнату в соседнем доме, парню, живущему через два дома. Мужчина скорее женится на своей секретарше, чем на женщине, которая работает в конторе через дорогу. То есть предпочтение отдается тому, кто близок территориально. Почему так происходит, психологи объяснить не могут. Может, люди, которые большую часть времени проводят рядом, духовно становятся ближе друг другу; а может, во всем виновата наша природная лень.Тут меня осенило, что Зак, видимо, верит в превосходство пар. Он искренне считал, что люди, живущие вдвоем, счастливее одиночек и что пары способны выполнить любую работу лучше. Он также полагал, что секс с постоянным партнером приносит больше удовлетворения, нежели случайный секс, поскольку основан на взаимном доверии и предоставляет широкое поле для экспериментов, так как каждый досконально изучил особенности другого. (Лично я сомневалась, что сие утверждение стопроцентная истина, но очень хотелось в это верить.) Пары имели преимущество над одиночками и в финансовом отношении, поскольку, например, порция салата рассчитана скорее на двоих, чем на одного человека; и разъезжать вдвоем на одной машине тоже выгоднее. («Знаю, я сумасшедший», – признался Зак, когда поделился со мной соображением насчет салата.) В общем, жизнь вдвоем устраивала Зака почти во всем.Зак любил порядок. Он был одержим экологически безопасными материалами и посему выбирал в бакалейной лавке «У Джо» самую жесткую из всех известных видов туалетную бумагу. Он ужасался, если я покупала упаковку из шести бутылок воды, когда можно было наполнить из кулера старую бутыль. Зак уважал мое увлечение мебелью, но иногда мы спорили, что важнее: интерьер или еда? («Кресло ведь не съешь», – говорил он, когда я убеждала его вложить деньги в данный предмет обихода. «Но и одним паштетом из печенки тоже сыт не будешь», – возражала я.) Во всем, что касалось пищи, Зак был щепетилен до крайности, меня аж смех разбирал. Он выращивал собственный базилик и багровел от злости, если урожай съедали гусеницы. А ресторан, где ему осмеливались поднести слегка остывшее блюдо, в результате получал крайне холодный отзыв.Кое-что из того, что я узнала о Заке, меня удивило. Например, оказалось, что он не очень-то любил Хэппи. Зак считал, что от животных должен быть какой-то прок: мясо, работа, шкура, молоко или яйца. Конечно, сам бы он никогда не признался, что недолюбливает Хэппи: ведь Сесил носилась с собакой, будто с ребенком. Теперь пес остался на попечении Зака, покуда их не разлучит смерть. Но было заметно, что он явно теряет к собаке интерес и из-за этого чувствует себя виноватым. Если меня долго не было, Хэппи, изголодавшись по вниманию, начинал хулиганить: грыз носки, рылся в мусоре, царапал ножки стульев и хватал людей за ноги. Когда он чересчур расходился, Зак выгонял его на задний двор и запирал дверь. Тогда Хэппи начинал скулить, да так жалобно, что мне самой хотелось заскулить вместе с ним. Зак позволял Хэппи свернуться калачиком на диване, только когда мы смотрели кино, но при этом непременно требовал подстелить под него махровое полотенце. При Сесил полотенце никогда не подстилалось: лишнее доказательство того, что я не умела, как она, вертеть Заком. В такие минуты я припоминала, как Сесил иногда жаловалась, будто Зак слишком уж ее контролирует. Но тогда-то я не принимала этого всерьез, мол, милые бранятся – только тешатся.И все-таки мужчины заботливее Зака, я не встречала. Как-то я обмолвилась, что в то лето, когда я обучалась за границей, пристрастилась к коктейлю «Пиммз». Вскоре я с удивлением обнаружила этот коктейль в буфете. Если я желала посмотреть какое-то телешоу, Зак его для меня записывал. Когда мне хотелось съесть какое-нибудь особое блюдо, он его для меня готовил. Если меня клонило в сон, укрывал меня одеялом. Он дарил роскошные подарки: кожаную сумочку, перламутровые серьги. У меня было все, о чем я мечтала: обеды в ресторанах, продуманные презенты.Не знаю, когда я впервые поняла, что, хотя Зак мне и нравится, настоящей любви я к нему не питаю. Где-то в начале декабря романтика выскользнула за дверь, не попрощавшись, словно невежливая гостья. Я с удивлением обнаружила, что у меня больше не кружится голова от близости Зака и я уже не сгораю от страсти. Чем больше холодало на улице, тем более страстно я желала стремиться к нему всей душой, иначе не скажешь.А потом еще этот случай с помадой – типично в его духе. Из-за вечно включенного обогревателя воздух в доме стал сухим, и у меня потрескались губы. Зак это заметил. Мы ужинали в новом ресторанчике-суши со странными правилами: что вы будете есть, здесь решал шеф-повар.– Вот, купил тебе одну вещицу. Так, пустяк, – сказал Зак и протянул мне стеклянный пузырек.Я прочитала состав бальзама (натуральное алоэ, вербена и шалфей) и потом только заметила маленькую карточку: «С вечной любовью, Зак». В горле у меня застрял комок, в глазах защипало. Я извинилась и бросилась в туалет, к безмолвному возмущению шеф-повара. Я заперлась в кабинке, уселась на толчок и попыталась успокоиться. Да что это со мной? На меня словно бы что-то давило. Прошло несколько минут, а я все никак не могла отдышаться. Пора было возвращаться за столик, иначе Зак начнет волноваться. Я наложила на губы немного жирной, приятно пахнущей помады, и они сразу стали влажными, словно бы покрытыми росой. Сесил всегда говорила, что смазать губы бальзамом – все равно что к косметологу сходить, эффект тот же. Я высморкалась и вернулась к Заку. Свалила все на аллергический приступ и до конца ужина как ни в чем не бывало обсуждала с Заком качество обслуживания, декор и свежесть солененьких морских устриц.Позже, когда Зак вошел в меня, уверяя при этом в самых нежных чувствах, я сказала, что тоже его люблю. В конце концов, я была жива, а Сесил – нет. И мне досталось все то, чего она теперь была лишена. «Какая же я эгоистка, – подумала я, когда мы занимались любовью. – И как печально, что меня это больше не радует».На следующий день, сидя на работе, я вдруг поняла, что мы с Заком вместе уже целых три месяца. Еще ни с одним мужчиной я не встречалась так долго. Пока Мэй помогала клиентке выбирать канделябр для туалетной комнаты (мы до сих пор торгуем канделябрами – прямо не верится! Между прочим, в задрипанном «Таргете» недавно выставили на продажу целую партию этого старья), я пораскинула мозгами и решила, что проблема гнездится во мне. Что может не устраивать в наших отношениях? Зака я обожаю – по крайней мере мне так кажется. Несомненно, уважаю его. Нахожу его красивым. Мне приятно о нем заботиться. Просто сама я какая-то дерганая, вечно на меня что-то давит... Очевидно, только я виновата во всех неувязках. Я взяла лист бумаги и записала несколько возможных причин своего внезапного охлаждения:• Никогда прежде я не имела опыта столь длительных отношений, поэтому теряюсь.• Близкие отношения пугают меня.• Чувство вины перед Сесил.• Друзья (т.е. Брин) не одобряют нашил отношений.• Если я сумею все это преодолеть, то буду счастлива.«Ибо я и так счастливый человек», – подумала я. Затем свернула список и положила его в сумочку, чтобы он был под рукой, если вдруг возникнет потребность его просмотреть. Однажды мы с Заком решили из кошмара создать нечто прекрасное. Значит, нужно бороться. А вдруг?..– Ты давно общался с Брин? – спросила я вечером Зака. Мы прогуливались по «Гроуву» – этот торговый комплекс под открытым небом мог посоперничать с самым стиляжным лас-вегасским отелем: улицы, мощенные имитацией булыжника, разукрашенные фасады и фонтан, который поет «Это любовь» и извергает гигантские водные струи в такт музыке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35