– Подожди, возьму платок.Я услышала шорох, затем Зак высморкался. Он простудился, и я периодически названивала ему, чтобы узнать, как он себя чувствует.– Представляешь? – Я взяла еще один пирожок с рисом. Я уже почти целый пакет сожрала. Заку не нравилось, что я слишком много курю. Но нужно же мне было хоть чем-то себя занять. – Я его тут же вытолкала взашей. Накинула на него пальто, бросила ему ботинки, сунула ключи от машины и – прости-прощай.– Но ты хоть оценила, насколько он большой?– Зак, не надо! Я же ем сейчас!– Не выискивай предлог.– Ну разве что пощупала по-быстрому.– Ты шутишь, правда? – Его тон стал серьезнее. Я успокоила его: разумеется, шучу.Зак рассмеялся. У него был глубокий, красивый смех.– Где ты откопала этого придурка? – спросил он.– Маме спасибо! – фыркнула я. Он снова расхохотался.– О Боже! – Зак глубоко вдохнул. – Знаешь, после таких историй еще меньше хочется с кем-то встречаться.Я заверила его, что спешить некуда – никто не ждет, чтобы он так скоро стал назначать свидания.– Скажем так: сам-то я не спешу, а вот все остальные проходу не дают.– Кто это «все остальные»? – прикончила последний пирожок с рисом и решила заглянуть в холодильник: не найдется ли там еще чего-нибудь пожевать? – Прошло всего восемь месяцев.– Девушки из офиса «Тайме». Они все по мне с ума сходят.– Скромности тебе не занимать.– Нет, серьезно. Мой психолог говорит, что существует такое понятие, как «вдовья лихорадка». Это означает, что вдовцы вызывают повышенный интерес. Недавно, например, я шел на собрание, и одна девушка из отдела маркетинга протянула мне записку, в которой говорилось: «Когда будешь готов», а ниже – номер ее телефона.– Как ее зовут? – спросила я.– Ракель Суоллоу.– Круто. – Я направилась на кухню, достала из холодильника белое вино и налила себе стакан.– «Понимаете, доктор Бивер, я влюбился в мисс Суоллоу с первого взгляда...»Повисла неловкая пауза.– Что? – сказала я. – Неудачная шутка?– Да нет, не в этом дело.– Тогда в чем?– Ни в чем. – Он закашлялся. – Просто мне совсем не Ракель нравится.– Что ж... Я просто дурачилась.Только тут до меня дошло: что он имеет в виду? Неужели ему кто-то нравится?– Зак, у тебя что, кто-то появился? Он ничего не ответил.– Новая де-е-евушка? – поддразнила я.– Джесси, ты хуже моей младшей сестренки. – Он прокашлялся. – Нет. Нет, конечно.– Если тебе кто-то приглянулся, все будут только рады...– Смени пластинку, не то я повешу трубку, – смеясь, пригрозил он.– Еще чего! Так легко ты не отвертишься.– Телефонная трубка медленно опускается. Сейчас нас разъединят. Пока, Джесси! Прощай!..– Хорошо-хорошо! – перебила я. – Не буду больше спрашивать, только не вешай трубку.– То-то. А я уже думал, придется привести угрозу в действие.В пятницу мы с Брин решили пообедать вместе. Стояла пасмурная погода. Летнюю жару наконец-то сменил прохладный ветерок. Я была счастлива, когда поутру впервые за много месяцев натянула легкий свитер. Мне хотелось съесть чего-нибудь вкусненького, но по настоянию Брин мы отправились в маленький ресторанчик неподалеку от ее офиса, где подавали полезную пищу. В последнее время Брин особенно ревностно следила за тем, что я ем – без сомнения, хотела, чтобы мне опять кто-нибудь назначил свидание. И еще она мечтала заставить меня бросить курить. По дороге в ресторан я жевала никотиновую жвачку и думала: «И когда только все на свете успели бросить курить?»Я изучала перечень бутербродов с пониженным содержанием углеводов, подававшихся с салатными листьями, и тофу «Макнаггетс». Брин уже свой выбор сделала. Она ждала, положив руки на меню, и смотрела на меня с каким-то странным выражением.– Вчера вечером я звонила Заку узнать, как он себя чувствует, – сказала я, остановившись на салате, показавшемся мне наиболее сносным. – Он сильно простужен.– Слышала, – сказала она. – Ну и как он? Я пожала плечами.– Лучше, чем в ту неделю, на которую пришелся день рождения Сесил. Но ты же знаешь Зака. О том, что творится у него в душе, можно только догадываться.– Хочешь сказать, тихие воды глубоки? Дэвид и я обедали с ним незадолго до того, как он заболел. Зак был очень мил. Он... – Брин уставилась в потолок, подыскивая слова.– Старается проводить с нами больше времени, – закончила я за нее.– Именно. Дэвид говорит, Зак сказал ему, что он не хочет исчезать из нашей жизни только потому, что умерла Сесил.Я отхлебнула чая с мятой. Сказать Брин, что Зак, похоже, влюбился, или не стоит? А почему бы и нет?– По-моему, он положил на кого-то глаз, – сказала я. Брин умолкла и вытерла рот салфеткой, оставив на нейтревожное красное пятно от своей любимой помады.– Да ты что?!– Я хотела его вчера расспросить, но он пригрозил, что повесит трубку.– Гм... – Брин выжала сок лайма в стакан минералки. – Если честно, я почти не удивлена. Когда-то я читала, что королева Виктория после смерти короля Артура установила официальные сроки траура. О муже надлежало скорбеть два-три года, а о жене – всего три месяца.– Интересно, кто она? – проговорила я. Брин прищурилась:– Коллега по работе? Может, издатель?– Он не говорит.– Я бы у него выпытала.– действуй, – кивнула я. – Только расскажи мне потом. Мне очень любопытно, кто она.– Мне тоже.Остаток обеда мы говорили о другом. Глава 10Да пребудут с вами вилки Денек выдался беспокойный. Обойщик из Монтерей-парка обтянул два стула в стиле Людовика XVI льняной тканью лимонного цвета, в то время как Тарин просила обить их золотисто-оранжевой материей, и теперь требовал, чтобы мы оплатили их доставку. Об этом не могло быть и речи: я перепроверила договор и пришла к выводу, что ошибку допустил именно он. Вдобавок одна клиентка с Манхэттен-Бич ни с того ни с сего заартачилась и запретила нашему фотографу снимать свою недавно обставленную гостиную, хотя фотографии были нам нужны для портфолио. Это условие даже было прописано в контракте. Тарин расслаблялась в салоне красоты и весь день со мной не связывалась, если не считать следующего е-мейла:«Всем сотрудникам: настала пора обратить внимание на наш внешний вид. Конечно, мы не модный бутик, однако неплохо бы приходить на работу в стильной одежде лос-анджелесского пошива, без катышков и приставших ниток. Предлагаю сегодня же вечером каждому заглянуть в свой шкаф и разделить всю одежду на две кучки: рабочая и для повседневной носки. Я и сама сегодня этим займусь!Целую, обнимаю. Тарин».Прочитав е-мейл, я посмотрела на себя в зеркало: на мне был обычный черный топик на бретельках (сегодня за завтраком я случайно капнула на него маргарином) и потертые старые джинсы. С чего это Тарин взяла, что стильная одежда лос-анджелесского пошива будет мне к лицу?– А сюда можно поставить телевизор и DVD-плеер? – поинтересовалась клиентка. В этот момент зазвонил телефон. Я кинула взгляд на определитель номера: Брин! Клиентка рассматривала шкаф с выдвижными ящиками в стиле чиппендейл, изготовленный искусным мастером в начале XIX века.– «Золотая клетка», пожалуйста, подождите, – сказала я в трубку и положила ее на плечо. – Нет, – ответила я клиентке. – Видите, здесь нет отверстий.– О, дырки может просверлить мой муж! Я спрашиваю, достаточно ли он глубок?– Нужно поговорить, – сообщила Брин.– Конечно-конечно, минутку, – нарочито официальным тоном проговорила я в трубку, продолжая объяснять женщине; – Видите ли, этот шкаф скорее несет декоративную функцию. Это коллекционная мебель, понимаете ли.– По-моему, то, что надо. – Клиентка постучала по задней стенке шкафа. – Мне нужен сантиметр.– Мэй!Мэй возникла из-за дивана, где она, стоя на коленях, пыталась вставить в розетку только что доставленную стеклянную лампу удивительно тонкой работы, вызывающую в памяти сахарную вату.– Будь добра, помоги мисс... э-э...– Миссис Катц.– Да-да. Помоги миссис Катц обмерить шкаф.– С радостью, – отозвалась Мэй, отряхивая колени. Ее прикид Тарин бы однозначно определила как пригодный только для повседневной носки на досуге: желтая трикотажная рубашка швами наружу, мини-юбка из джинсовой ткани, красные колготки и туфли-лодочки с невообразимо длинными носами. Волосы накануне вчерашнего выступления Мэй выкрасила в красный цвет. Должна сказать, я ни разу не слышала выступлений ее группы. Если бы я рискнула сочетать желтый с красным, то выглядела бы ходячей рекламой «Макдоналдса». А вот Мэй этот наряд очень даже шел. С каждым диким сочетанием она становилась все краше и интереснее.Я удалилась на склад; последнее, что я слышала, был вопрос Мэй:– А какой у вас телевизор, плоскоэкранный или плазменный?– Так о чем ты хочешь мне сказать? – спросила я, перевернув какую-то коробку и усевшись на нее. На складе царил полный бардак и снова воняло дымом. Я уже устала повторять Мэй, чтобы курила на улице: для нее я по понятной причине не была авторитетом.– Мы с Дэвидом вчера ужинали у Зака, – сказала Брин. – Он сам готовил.– Что готовил?– Какую-то хрень из устриц, но не в этом суть. Джесси, по-моему, это на тебя он запал.Я расхохоталась.– Брин, да ты, похоже, с ума сошла!– Но и Дэвиду тоже так показалось.– Правда?– Правда.Я перестала смеяться. Раз уж так считает сам Дэвид, победитель награды «Самый беспристрастный и наименее склонный к сплетням человек года», то тут что-то есть...– Допустим. – Я засунула руку за коробки с тарелками и нащупала сумку Мэй: выложила она сигареты или нет? – Продолжай.– Чаз и я играли во дворе с Хэппи. Мы бросали палку, а он нам ее приносил. А Дэвид с Заком мыли на кухне посуду...– Значит, парень Лоры тоже там был?– Не нужно принимать это близко к сердцу. Зак сейчас стремится уделить внимание как можно большему количеству знакомых. Как это, ни ужасно звучит, мне кажется, что он никогда не пользовался такой популярностью, как теперь, когда овдовел.– Какая ты все-таки!..– Я просто говорю, что думаю. Так вот: Дэвид рассказал Заку, что ты ходила с нами в кино и что я всячески пытаюсь устроить твою личную жизнь.– Ты разве что не толкнула меня в объятия того типа за прилавком с закусками. – Я наконец нащупана сумку Мэй, достала сигарету, отворила дверь черного хода и вышла во внутренний дворик. Теперь в телефонной трубке что-то шуршало, но расслышать слова все же было можно. Я щелкнула зажигалкой и затянулась.– Для тебя же старалась. Так вот, Зак тоже думает, что тебе пора устраивать личную жизнь.– Ну и что? – Я сняла с языка крошку табака. – Зак и в глаза бы мне сказал то же самое. И вообще он мне это частенько повторяет. – Это я, правда, малость загнула.– Нет, не в этом де... Ты что, куришь?!– Да нет же!– А мне показалось, ты затягиваешься. Я снова вдохнула дым.– Ничего подобного. Это я так дышу.– Тогда извини. Короче, Зак назвал тебя симпатичной. Дэвид спросил: «Ты думаешь?», и тут повисла неловкая пауза, а потом пришла я, и Зак сменил тему.Я оставила без внимания то, что Дэвид, по-видимому, не считает меня симпатичной, и сказала Брин, что это еще ничего не доказывает.– Может, ты о чем-то умалчиваешь? – спросила она. – Конечно, пока мне остается только строить догадки, но...– Что? Нет. Нет, нет, нет и еще раз нет. Я бы никогда не пошла на то, о чем ты думаешь. А если бы что и случилось, ты бы узнала первой.– Ты могла бы...– Но я бы не стала! Ни за что! – Я переместила трубку к другому уху. До меня донесся вопль Мэй «Черт!» и звон стекла. – О дьявол! Похоже, Мэй что-то грохнула. Пойду посмотрю.– Так ты меня не обманываешь?– Разумеется, нет. – Я потушила сигарету, завернула ее в салфетку и кинула в урну. – Между нами ничего не было. Я иногда обедаю с Заком, но он мне просто друг. Как и ты.– Знаешь, если что, я бы тебя поняла.– Угу.– Нет, правда, Джесси. Я хочу, чтобы ты знала: если вы с Заком вдруг... то я бы не стала беситься.– Хорошо-хорошо, я тебе верю.Из соседней комнаты послышался голос Мэй:– Джесси! Можно тебя на минутку?– Брин, мне пора. Позже поговорим.– Ладно. Прости меня. У меня совсем крыша съехала.– Ну что ты! Я тебя очень люблю. Пока.Я бросилась обратно в лавку и увидела, что хрупкая ножка новой лампы, напоминающей сахарную вату, разбита вдребезги.– Можно сказать Тарин, что она разбилась во время транспортировки, – тихо, чтобы не услышала клиентка, проговорила Мэй. Миссис Катц в это время увлеченно обсуждала шкаф в стиле чиппендейл по телефону – не иначе как со своим мужем, готовым сверлить все без разбору.Мэй подметала осколки и складывала их в коробку.– Похоже, нам урежут зарплату, Мэй. – Я печально улыбнулась. – Но я тебя утешу: сегодня у нас на обед будут чизбургеры. За мой счет.По дороге домой я купила упаковку из шести банок воды. Дома я стащила с кровати стеганое ватное одеяло, уселась на выгоревшем плетеном стуле, обычно стоявшем на крыльце, и укрыла колени одеялом. Свет включать не стала – хотелось посидеть в темноте.Я зажгла сигарету – по дороге домой я купила целую упаковку. Первую затяжку можно было сравнить с инъекцией героина: я чувствовала, как вены у меня на шее медленно распрямляются. Но потом все пошло наперекосяк. Я жадно вдыхала дым, но не получала прежнего удовольствия. В последнее время всякий раз, зажигая сигарету, я мучилась мыслью, что это – чистое безумие. Как я смею сознательно подвергать свою жизнь опасности после того, что случилось с Сес? После таких размышлений я расстраивалась еще больше и тянулась за очередной сигаретой.Я вполуха слушала болтовню парочек, которые входили и выходили из соседнего кафе. Интересно, что бы сказала Сесил, узнай она, что мы с Заком почти каждую неделю ужинаем вместе? Раньше мы почти никогда не встречались вдвоем. За последние девять лет мы и ломтика пиццы вместе не съели без Сес, не имея на то действительно веских причин. После смерти Сесил Брин взяла на себя роль мамочки Зака. А вдруг Брин просто решила заняться сводничеством? Все может быть.С другой стороны, мы с Заком всегда питали друг к другу теплые чувства. Однажды на студенческом барбекю он заступился за меня, когда мой тогдашний парень, желая уединиться со мной в укромном месте, проронил, что, по слухам, я «готова ложиться подо всех без разбору». Не успел он закончить фразу, как Зак схватил его за руку и потащил к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35