Мерилен с волнением продолжала:
– Я знаю, чувствую, что все будет так, как вы задумали. И он останется жив, но никто и никакие деньги не заставят его забыть пережитое. И заплатим за это мы все: я, этот ужасный старик, что работает с вами, Контатти. Через год, два, через десять лет он убьет всех.
– Это будет спокойная и достойная смерть, потому что мы умрем за родину, – равнодушно произнес Контатти. – Кажется, именно тут, в Риме, придумали этот столь убедительный девиз?
– Прекратите. И потом вы действительно уверены, что Рудинский поддастся на этот шантаж? А если откажется?
– Это была бы катастрофа для нас.
– А для Рудинского?
– Ничего. Возвратим ему девочку. – Он изобразил негодование. – Не хотите же вы, чтобы мы ее убили! – Но сразу спокойно добавил: – Как хорошо, что он этого не знает.
Вместо ответа Мерилен вскрикнула, потому что парень, неожиданно промчавшийся мимо их столика на мотоцикле, подхватил «дипломат» Контатти.
Классический прием щипачей. Никто не успел даже опомниться, так быстро это произошло. Когда кто-то вскочил, мотоцикл был уже далеко. Мерилен тоже поднялась, указывая на него.
– Эй! Держите вора! Держите его!
Контатти остановил ее, взяв за руку.
– Успокойтесь, – сказал он, улыбнувшись ей одной из своих чарующих улыбок.
– Но он же украл «дипломат»! У вас!
За соседним столиком с удивлением смотрели на Контатти, сохранявшего олимпийское спокойствие, не понимая его поведения.
Мотоциклист тем временем исчез в переулке, где парковка была запрещена.
– А ведь я предупреждала вас! – заметила Мерилен, не в силах успокоиться. – Это же смешно!
Контатти кротко произнес:
– Нужно уметь проигрывать.
– Очевидно, в «дипломате» не было ничего важного.
– Напротив, – ответил Контатти. – там были очень важные документы, имена агентов, планы действий, сверхсекретные доклады… – Он смиренно улыбнулся. – Меня уволят.
Мотоцикл на всей скорости помчался по переулку, но в это же время в конце его из-за угла появился «мерседес» Шабе. Щипач стал сигналить ему. Напрасно. Машина остановилась на перекрестке и перегородила дорогу. Щипач затормозил, но не смог избежать столкновения и рухнул на мостовую. Шабе быстро вышел из машины, подхватил «дипломат», рывком поднял щипача за шиворот и сунул его на переднее сиденье.
– Давай-ка сюда, Пиппо. Молодец, ничего не скажешь!
Парень был в шоке, лицо его заливала кровь. «Мерседес» мгновенно скрылся в лабиринте улочек старого Рима. Ведя машину, Шабе взглянул на вора, который все никак не мог прийти в себя, хватался за свое лицо и с испугом смотрел на окровавленные руки.
– Ну как, получше тебе, Пиппо? – И он так крепко двинул его, что тот ударился головой о стекло.
– Зачем воруешь у моих друзей?
Он схватил его за нос и стал выкручивать. Перепуганный парень, задыхаясь, замахал руками.
– Пусти… пусти меня…
– Куда тебя отвезти, Пиппо? Или у тебя нет дома, нет друзей? Ну, говори адрес – Он оставил его в покое. – Входишь в банду, но ты слишком слаб, чтобы быть главарем. – Он крутанул ему ухо. – Поехали к главарю, Пиппо, хочу познакомиться с ним.
Отпустив ухо, он оттолкнул парня. Лицо мальчишки искажала злоба, в глазах стояли ужас и ненависть.
– Не называй меня Пиппо, – сказал он, тяжело дыша.
– Ах извини. Пожалуйста, извини. – Он смотрел на него, словно на вонючую рыбу. – Ну и куда же ехать?
Мерилен и Контатти пробирались сквозь оживленную толпу на площади, где был украден «дипломат», и выглядели вполне мирными туристами.
– Вы по-прежнему намерены покинуть меня? – спросил он.
Она загадочно улыбнулась и, опустив руку в сумку, убедилась, что магнитофон включен.
– Конечно! Упаси меня боже не только от Рудинского, но и от вас. Особенно от вас.
Контатти, похоже, огорчился.
– Если покинете меня сейчас, в такой момент, меня обвинят в легкомыслии и отстранят от работы. На мое место придут другие, более жестокие люди. Возможно, мое дело поручат старику. И что будет тогда с маленькой Соней?
– Что вы хотите сказать?
– Если придется отказаться от наших планов, то мы будем вынуждены, повторяю, вынуждены ликвидировать свидетелей.
– В том числе женщин и детей?
– Не будем преувеличивать.
– Используйте более подходящее слово: шантаж, – холодно заметила Мерилен. – Шантаж. Как всегда, шантаж. По-видимому, на этом построены все ваши действия.
– Вы слишком много думаете надо всем этим. Рассуждаете, делаете какие-то умозаключения, приходите к каким-то выводам, и все в одиночку. Я же сообщу вам одну вещь. – Он остановился и с доверительным видом произнес: – Наш министр иностранных дел прибывает сегодня ночью в Вашингтон. Инкогнито и полуживой. Он использует остатки своего авторитета, чтобы помешать обмену. Может быть, это ему удастся. В таком случае наша… операция… будет отменена и никто не пострадает. Девочка сразу же вернется домой, и вас ничто больше не будет мучить.
Тут он заметил в толпе девушку, которая была с парнем, укравшим «дипломат», и направился к ней.
– Добрый вечер, синьорина. Как поживает ваш друг? – улыбнулся он ей.
Девушка, казалось, была удивлена:
– Какой друг?
– Пиппо.
– Я не знаю никакого Пиппо.
– Конечно же знаете. Тот, что на мотоцикле, ваш жених. – И он жестом изобразил похищение «дипломата». Девушка встревожилась. – Я уверен, что с ним произошел несчастный случай. На вашем месте я поспешил бы найти его.
И он приветливо помахал рукой, оставив ее в полном недоумении. Вернувшись к Мерилен, он обернулся и крикнул девушке:
– Да и врача советую захватить! Перепуганная девушка поспешила исчезнуть.
– Начинаю думать, что вас никогда не уволят, – сказала Мерилен, невольно восхитившись им.
– Чтобы сохранить расположение старика, я вынужден потакать некоторым его причудам и выполнять его сложные и не очень планы, – со смиренным видом ответил Контатти. – Если он не обрушивает на кого-то свою злобу или не находит способа проявить свой садизм, то не получает удовольствия. Он так устроен.
Контатти словно задумался о чем-то, но вскоре очнулся и по-доброму посмотрел на Мерилен. Она тоже смотрела на него, стараясь понять, что же это за человек, перед несомненным обаянием которого она не могла устоять.
– Мерилен, вы должны научиться создавать себе проблемы только в нужный момент, и не ранее. Живите спокойно, счастливо, день за днем. Смотрите на вещи с правильной точки зрения.
– Это как же?
Он взял ее под руку:
– Объясню. Если посмотрите на наше дело с точки зрения эмоций, получите превратную картину. А вы посмотрите на него, напротив, с точки зрения искусства. Это самый верный способ воспринимать реальность. И тогда испытаете чувства, а не угрызения совести. Ну а потом, если окажутся какие-то неприятные последствия для людей, видно будет. Всему свое время. Сумеете?
– Нет. Не думаю.
– Вы слишком закомплексованы. Освободитесь. Отбросьте эту ветхую буржуазную ментальность. Действуйте так, словно играете в какую-то игру.
Они направлялись к тому месту, где Мерилен оставила свою машину. Контатти продолжал мягко убеждать ее:
– Пойдите сегодня вечером к Уэйну. Вам кажется справедливым лишать его своего общества в такие трудные дни? При всем том, что ему предстоит сделать… и сказать? Вы все еще его женщина или нет?
– Вам удается заставить меня почувствовать себя абсолютной дурой, – заметила Мерилен, слегка улыбнувшись. – А также в какой-то мере… достойной презрения.
Контатти вздохнул:
– Вы опять смотрите на вещи с неправильной точки зрения. И поэтому делаетесь скучной, банальной, нудной. Следовало бы презирать вас за это. Но мне нравятся противоречия, и поэтому я чувствую, что становлюсь весьма неравнодушен к вам. Да, я в самом деле исполнен к вам нежности и любви…
– Ваш искренний тон трогает меня, – с иронией заметила она.
– Вы считаете меня циником. Какая ошибка. В работе, конечно, я действую без предрассудков, но поверьте мне, общаясь с женщиной, я становлюсь нежным и уступчивым настолько, что готов удовлетворить любое ее желание. Просит хлестать ее, хлещу. Просит бить, бью. Просит предать, предаю. Просит оставить, оставляю.
– Поразительное благородство, – засмеялась Мерилен. – А если она попросит совсем другого. – И тут же постаралась опередить его ответ: – Не надо отвечать. Позвольте мне самой представить это.
– Я намерен ухаживать за вами. Но не теперь. Сейчас это было бы дурным тоном. Однако, когда наша операция завершится, я попрошу вашей руки. Официально.
– Я не встречала большего наглеца.
– Я говорю совершенно серьезно. Вы это поняли?
– Теперь я уже немного знаю вас, но все равно никак не могу отличить истину от фальши.
Они подошли к машине и, остановившись, некоторое время смотрели друг другу в глаза. Он с удовольствием, она с интересом.
Попрощавшись, Контатти удалился, смешавшись с толпой, а Мерилен, слегка улыбаясь, заглянула в сумку и выключила магнитофон. Потом села в свою «ланчу» и уехала.
Одно из ружей было разобрано: детали его лежали на столе, и Юрек одну за другой тщательно чистил их.
Он был целиком погружен в свое занятие и не слышал легкого стука в дверь. В комнате появился Станислав, в халате, встрепанный, с воспаленными глазами.
– Я только что мерил температуру. Тридцать семь. Я поправился.
– По вашему виду этого не скажешь.
– Мне бы хотелось меду. Могу я взять еще немного?
– Подождите, пока вернется Ева. Она вот-вот придет, – сказал Юрек, посмотрев на часы.
– Не знаю, чем заняться. Можно позвонить?
– Я уже сказал вам – нет. Я жду важный звонок.
– А Соня не придет?
– Она не будет ночевать дома. А теперь возвращайтесь в постель. Книги у вас есть?
Огорченный, Станислав вышел.
– Закройте, пожалуйста, дверь.
Мальчик поспешил выполнить просьбу отца.
Немного поразмыслив, Юрек поднялся, прошел к окну, посмотрел на усыпанное звездами небо, потом на часы. Не прикоснувшись к еде, стоявшей на столе, он взглянул на ящики с виски, составленные в углу. Покачал головой. Потом достал из небольшого шкафчика бутылку водки, бутылку минеральной воды и две рюмки, поставил все на стол рядом с ружьем и сел.
Уже давно, очень давно не случалось ему пить. Пить всерьез.
Он наполнил одну рюмку водкой, другую минеральной водой и выпил их одну за другой, не переводя дыхания, по-польски. Затем принялся чистить ствол ружья и спустя какое-то время выпил еще – большой глоток обжигающей водки, затем глоток минеральной воды. Снова посмотрел на часы и выпил в третий раз, методично, без удовольствия. «Словно польская свинья», – сказал он сам себе, сразу же вновь наполнив рюмки. Польская свинья: одинокий и печальный пьяница.
По вечерам часов с восьми, когда все обычно садятся ужинать, этот квартал пустел и оказывался во власти бандитов – парней и девушек, как правило не старше двадцати лет, у которых имелись отличные, мощные мотоциклы. На этот раз банда местных хулиганов съехалась, как всегда, к бару, служившему для них местом сбора.
Настойчивый гудок клаксона привлек внимание парней, и они увидели «мерседес» Шабе. Машина остановилась, из открывшейся дверцы вылетел на мостовую измочаленный щипач и так ударился о чей-то мотоцикл, что даже опрокинул его.
Парни не успели прийти в себя от изумления, как Шабе вышел из машины и заявил:
– Я привез вашего Пиппо. Он поранился.
Удивленные появлением этого тощего старика, державшегося столь нагло и вызывающе, бандиты притихли. Немногие прохожие поспешили удалиться во избежание неприятностей, а бармен, выглянув на улицу, принялся опускать железную гофрированную штору.
Первым отреагировал высокий блондин тщедушного сложения, которое никак не вязалось с мрачным выражением его лица. Со злобным любопытством глядя в упор на Шабе, он помог щипачу подняться.
– Имей в виду, это сволочь, – предупредил его Пиппо.
Бандиты зашевелились и стали окружать Шабе, некоторые сели на мотоциклы. Все смотрели на старика и только ждали сигнала блондина, который был, очевидно, главарем банды.
– Пиппо не знает своего ремесла, – сказал Шабе, насмешливо улыбаясь. – Его надо снова отправить в школу.
Бандиты – парни и девушки – окружили его. Два мотоцикла преградили отступление к машине. Разгоряченный злостью и ненавистью, щипач ухватил главаря за рукав.
– Это свинья. Чего мы ждем, надо размозжить ему голову!
Но тот не стал его слушать, а обратился к Шабе:
– Здесь нет никакого Пиппо.
Он вынул из кармана складной нож, щелчком открыл его, явно угрожая, и подошел ближе, желая рассмотреть нежданного гостя. Шабе подождал, пока тот приблизится, и неожиданно так рванул его, что тот крутанулся на месте. В тот же момент Шабе прижал парня к себе, обхватил одной рукой за шею, а другой выхватил пистолет и сунул ствол ему в рот.
– Не двигаться. Может выстрелить.
Блондин тотчас перестал трепыхаться и выронил нож. Его приятели обескураженно застыли. Шабе обвел их взглядом и обратился к главарю:
– Почему бы тебе не отправить девчонок в кино?
Одна из девушек смело и бесстрашно возразила:
– А почему бы вам обоим туда не отправиться?
– Хорошая мысль, – ответил Шабе, опуская пистолет и ослабляя захват. И снова спросил блондина: – Мы с тобой вдвоем – в кино? Что скажешь, а?
Указывая взглядом на пистолет, блондин перевел дыхание:
– Пока эта штука в твоих руках, согласен.
– Мне нравятся разумные молодые люди. Почему бы нам не провести вечер вместе – мы с тобой и твои друзья?
Блондин сразу понял, что может вернуть себе авторитет главаря:
– Но девушки пойдут с нами. Не устраивает, оставайся один.
Шабе повернулся, желая получше рассмотреть девушек, некоторые были весьма недурны, но лица у всех были дерзкие, наглые. Он повернулся к блондину, потиравшему шею:
– Ты уверен, что они годятся для трудной работы?
Питер Уэйн и Мерилен вошли в гостиную. Он положил на стол два пластиковых мешка.
– Ты сама захотела. Я ведь предложил пойти в ресторан.
Он достал из мешков разные консервы, баночное пиво, кока-колу и вареную кукурузу.
Мерилен помогла разложить продукты на столе, накрытом на двоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32