— огрызнулся Иуда. — Не мешай! Римлянин, — снова обратился он к Даниле, — почему ты назвал Иосию — Иудейского Царя — Богом? Ты смеялся? Лукавил? Издевался над нами? Скажи — так?
— Нет, — прошептал Данила, чувствуя животом какой-то звериный ужас от этих вопросов.
— Может, тогда ты больной? — не отставал Иуда. — Какой еще римлянин может назвать Иудейского Царя Богом?.. И почему Иосия сказал про тебя, что ты знаешь тайну его смерти и смеха? Отчего он умрет, римлянин? Скажи мне. Когда это будет? И отчего мы будем смеяться? От радости ли, что он умер?
— Иуда, ты считаешь его пророком? — недовольно покосился на него один из тех, кто вел Данилу, держа под руку.
— Я просто расспрашиваю его, Варфоломей, — притворно заискивающим тоном пропел ему в ответ Иуда. — Могу я поговорить с римлянином?
— Можешь, можешь! — недовольно пробормотал Варфоломей.
— Ну так ответь же, добрый римлянин… — продолжал Иуда. — Скажи нам. Мы все добрые люди и любим Иосию. Скажи: будем ли мы смеяться от радости, когда он умрет?
— Куда вы меня ведете? — Данила, до сих пор пребывавший в растерянности, почувствовал вдруг какую-то поднимающуюся в нем силу.
— А ты ответь, и я скажу… — прохихикал Иуда. — Мы будем смеяться от радости, когда Иосия умрет, или как?
— Когда он умрет, ты наложишь на себя руки, — ответил Данила, не отводя глаз. Он буквально проткнул взглядом бегающие, словно шарики-раскидайки, глаза Иуды.
— А! — воскликнул тот словно от внезапной боли, оступился и чуть не упал.
Все же, как будто бы не заметив этого, продолжали идти дальше.
— Любишь ты мистику, Иуда! — рассмеялся Варфоломей. — Допытываешься там, где не надо! Вот и получил по заслугам. Этот римлянин, видно, большой шутник! Поболтаю с ним, пока вы будете лясы точить! Не все же нам быть в рабстве у римлян, пусть и они узнают, каково это! Сейчас все переменится… Пусть привыкает.
Поплутав по узким извилистым улочкам, группа, в которой невольно оказался Данила, дошла наконец до большого дома. Даже снаружи, несмотря на отсутствие каких-либо вывесок, он производил впечатление некоего учреждения или места общественных собраний.
Иуда постучал в дверь. Им отперли и без особых расспросов — Иуде достаточно было назвать свое имя — пропустили вовнутрь.
Помещение освещалось тусклыми лампадами. Здесь было много людей, по всей видимости разных сословий. Одни что-то оживленно обсуждали друг с другом, горячились, о чем-то спорили. Другие, напротив, стояли в глубокой задумчивости, словно в забытьи. Третьи, чего-то ожидая, нервно ходили взад-вперед. Все очень суетно, истерично.
Создавалось впечатление, что это какой-то революционный штаб, ведущий подготовку к финальному сражению — насильственному захвату власти. То и дело кто-то из толпившихся здесь людей поднимался на второй этаж, а кто-то бегом спускался оттуда и стремглав покидал дом, захватив с собой еще нескольких человек.
Иуда и Петр, а также еще трое из тех, что пришли вместе с Данилой, поднялись наверх. Самого Данилу усадили на небольшую скамью. Варфоломей уселся рядом. Двое других сопровождающих, чьи имен Данила не знал, остались стоять.
— Иосия здесь? — тихо спросил Данила. Варфоломей посмотрел на него как на умалишенного.
— Иосия?.. — протянул он. — Здесь?! Нет.
— А что здесь происходит? — Данила кивнул головой в сторону снующих туда-сюда людей. — Это какой-то заговор?
— Ты лазутчик, что ли? — нахмурился Варфоломей. — Или дурак?
— Просто хочу понять, — спокойно ответил Данила.
— Любопытный, значит, — решил собеседник и слегка успокоился. — Оно и видно… Не заговор. Просто у избранного народа есть Царь. И им должен править он — Царь Иудейский, а не римляне. Зачем вы здесь?
— Мы? — не понял Данила, но через секунду сообразил, что его принимают за римлянина. — Ах да… Римляне. Прокуратор Иудеи Понтий Пилат…
— Знаешь его? — снова нахмурился Варфоломей.
— Знаю… — задумчиво произнес Данила.
— Ба! — воскликнул Варфоломей. — Так это то, что нам нужно!
И тут только Данила понял, что Варфоломей спрашивал его о реальном человеке, а Данила ответил — «знаю», думая о Понтии Пилате как об историческом лице.
— Не в том смысле! — спохватился Данила.
Но уже было поздно. Варфоломей вскочил с места и побежал наверх. Через секунду там поднялся какой-то шум, послышался топот.
— Сюда его! — крикнул Варфоломей, выглянув на лестницу со второго этажа.
Два человека, что стояли рядом с Данилой, схватили его под руки и потащили наверх.
На втором этаже проходило странное совещание. На подушках вокруг большого, но невысокого стола сидели насупленные старики. Судя по их одеждам, это были священники или служители какого-то культа. Просторные дорогие кафтаны, украшенные затейливым орнаментом. На головах, несмотря на жару, что-то наподобие чадры — увесистые шапки из аккуратно сплетенных друг с другом слоев тонкой ткани.
«Фарисеи и книжники? — мелькнуло в сознании Данилы. — Заседание синедриона?!»
Перед священнослужителями расположились Иуда, Петр, Лазарь и остальные. Данилу ввели и оставили стоять перед собранием.
— Он знает! Знает Пилата! — кричал Варфоломей.
Иуда искоса, внимательным, испуганным, испытывающим взором смотрел на Данилу и молчал.
— Если этот римлянин знает Пилата, он сможет его уговорить! — восклицал Петр.
— Пилат никогда на это не пойдет, — возражал один из фарисеев. — Он же понимает, чем обернется для него казнь изгнанного Царя Израиля! Он не захочет волнений. Мы собираемся поднять израильский народ на восстание, говоря: «Римляне убили вашего Царя! Отомстите за его кровь!» Но неужели Понтий Пилат не понимает этого?! Неужели вы думаете, что он своими руками подпишет свой смертный приговор?..
— Но этот римлянин может объяснить Пилату, что против правления прокуратора готовится страшный заговор! — настаивал Петр. — И тогда Пилату придется казнить Иосию! Нужно его напугать! Пусть он боится восстания за Царя, арестует и казнит его, и тогда, после кровожадной казни Иосии, мы сможем поднять народ на восстание против римлян. И тогда все получится!
У Данилы все внутри похолодело. Как будто его внутренности резким движением выдернули из тела и бросили в сосуд с жидким азотом.
Они обсуждают, как предать Христа смерти, ради какого-то мифического трона?! Все вместе?! Ученики и фарисеи?!
— Хорошо. Но допустим, что Пилат арестовывает Иосию, что тот ему скажет? — задумчиво произнес другой фарисей. — Иосия получил наши предложения? Вы их передали?
— Получил, — сказал Лазарь, и уже по тому, как он это сказал, стало понятно, что эти предложения были отвергнуты.
— И что говорит Иосия? — все же уточнил фарисей.
— Да ничего он не говорит толком! — досадливо хмыкнул Петр. — Говорит, что «будет, как сказано». А что сказано? Когда сказано? Не добьешься!
— Но что он говорил-то про это «сказано»? — вклинился в разговор еще один из стариков.
— Да всю свою обычную ерунду эту — про смех, про радость… Сил нет больше слушать! — посетовал Петр. — Давайте уже примем решение! Вот этот римлянин, — он указал на Данилу пальцем. — Его же нам Бог послал! Это же понятно! Пусть он пойдет к Пилату и скажет ему, что Иосия готовит заговор! На что нам еще надеяться?! Если не сделать этого уже завтра, то все пропало! Разве мало того, что сегодня он расхохотался в Храме?! Это же позор! Позор! Дискредитация! Если все поймут, что он сумасшедший, то нам никогда не видать свободного Израиля с царем-иудеем во главе!
— И все-таки я не понимаю, — в полной растерянности замотал головой первый из фарисеев. — Такое хорошее предложение! Как можно было от него отказаться?! Вы все ему сказали?
— Все, — ответил Лазарь.
— Это бы ведь всех устроило! — не унимался старик. — Ему бы и жизнь сохранили, и отрекаться от царствования не пришлось. Просто три часа на кресте, и все! Может быть, даже меньше! Потерпеть каких-то пару часов да подыграть нам! А потом все — свободен! Он понимает, что он будет полностью свободен?
— Да, — ответил Лазарь.
— Мы вывезем его из Иудеи, он сможет делать все, что ему заблагорассудится — хоть смеяться, хоть плакать! Абсолютная свобода! Вы говорили это ему?
— Говорили, — кивнул головой Петр. — Он только смеется…
Данила смотрел на всех этих людей и не мог поверить своим глазам. Ученики Иосии и фарисеи обсуждают, как им совместными усилиями избавиться от Христа. Поразительно! Он для них — только наследник трона, который смеется вместо того, чтобы кровью возвращать себе утраченную власть предков.
В памяти всплыли слова Марка: «Данила, а вы вообще верите, что на земле жил воплощенный Бог — из плоти и крови, с кишками и бронхами? Верите?.. Что Он вот так ходил по городским мостовым, беседовал с простыми смертными? Верите? Превращал воду в вино, излечивал болезни одним прикосновением рук, оживлял настоящих покойников? Понимаете — настоящих, не умирающих, не находящихся при смерти, а фактических. Трупы…»
Тогда после этих слов Марка Данила подумал, что это действительно невозможно. Как такое может быть?! Сама эта идея очеловечения оскверняет Бога. Не может быть, чтобы Бог вот так ходил по улицам, беседовал с простыми смертными и воскрешал покойников. Нет, у него не может быть «кишок и бронхов»! Нет! Это человек придумал Бога по своему образу и подобию, а не Бог человека! Тогда Данила представил себе Бога-человека и усомнился… Но сейчас, слушая этот жуткий, этот ужасный, этот чудовищный разговор, эти такие бессмысленные и такие жалкие планы о свержении римской власти в Иудее, все в его голове перевернулось. Не может быть, чтобы у Бога были «кишки и бронхи»?! А почему, собственно, нет?! Почему Богу нельзя иметь кишки и бронхи?! Что в этом такого? Разве божественное, подлинно божественное можно чем-то осквернить или испачкать?!
Нет, Бог может ходить по земле! Он может заглядывать в глаза людей, может улыбаться, глядясь в наши души! Он может творить чудеса стократ более великие, чем превращение воды в вино или воскрешение мертвых! Он может преображать души, дарить свет! Он может любить! Да! Он может любить! Он даже может иметь детей, потому что дети — это плод любви! А Бог — это любовь! И пусть все эти мыс ли — ужасное богохульство, мракобесие и ересь, но это так! Бог — это сила любви!
— Так позорить трон! — сокрушался старик. — И ведь он сыну его достанется. Не просто же так мы лишаем его трона… Я просто не понимаю, почему Иосия отказывается. Чего он хочет? Он ведь не собирается править?
— Он говорит: «В истинном царстве все цари», — тихо, словно бы про себя пробормотал Данила. — Но кто заслужил это царство?
Фарисеи и ученики Иосии разом повернулись и молча уставились на Данилу.
— Это не просто римлянин, — зловеще прошептал молчавший до сих пор Иуда. — Он знает, почему Иосия смеется. Он знает, что случится со мной, когда Иосия умрет. Он знает о смерти Иосии…
— Ты думаешь, он пророк и провидец? — вздрогнул один из фарисеев. — Иуда, ты в этом уверен?!
— Но коли так… — продолжал Иуда, даже не заметив адресованного ему вопроса, — он знает и другое — он знает, как умрет Иосия. Мы ли убьем его или Пилат… Пусть он нам и расскажет, а мы сделаем так, как выходит, согласно его словам!
Данила очнулся с чувством, словно бы кто-то держит его руками за горло и душит. Хватая ртом воздух, Данила прыжком вскочил на ноги и зашелся нервным сухим кашлем. Сон?! Это ему приснилось?! Уже в который раз! Где он был сейчас?.. Древняя Иудея?!Замок с Блаженной Святой Марией?..Или, может быть, это тоже сон?
Что бы сказал на это Анхель?Как жаль, что его нет рядом…
— Это параллельные сновидения, — раздалось в голове Данилы.
— Анхель, ты?!
Сердце заколотилось сильно-сильно. Родной, знакомый голос… Голос друга! Данила огляделся по сторонам. Рядом с ним никого не было. Он стоял один — в длинном пустом коридоре, освещенном странным, похожим на молоко светом.
— Да.
— Где я, Анхель? — голос Данилы дрогнул.
— Тебя заперли в параллельных сновидениях.
— В параллельных сновидениях?! — Данила вспомнил, как когда-то Анхель рассказывал ему об этой страшной и губительной закольцованной реальности. — Это когда люди умирают?.. Застревают в параллельных сновидениях и не могут выйти?!
— Да.
— Черт! — воскликнул Данила.
Когда Анхель объяснял ему, что такое параллельные сновидения, он сказал: «Представь себе, что ты мучаешься бессонницей — час, два, три. А потом незаметно для себя засыпаешь, но тебе снится, что у тебя бессонница, что ты все так же лежишь в своей постели и не можешь заснуть — вертишься, крутишься и не засыпаешь. То есть ты вроде бы и заснул, но бессонница никуда не ушла. Реальность бодрствования и сновидения закольцевались. И вот примерно то же самое может случиться и прямо в самом сновидении — ты засыпаешь, оказываешься в реальности какого-то сна, но параллельно с этим существуешь в реальности другого сна. И не можешь проснуться, потому что, вместо того чтобы выйти из реальности сна, ты ходишь из одного сна в другой — туда-сюда. И все. Как лабиринт с ложными выходами. Дальше — смерть».
— Анхель, а выход? — Данила пытался вспомнить, говорил ли ему Анхель что-то о выходе из параллельных сновидений. Но безуспешно, ничего на ум не приходило, словно какой-то провал в памяти. — Выход?!
— Должен быть один общий элемент. Найди его.
— Общий элемент… — Данила задумался, Стал напряженно перебирать фрагменты своих снов — замок, Иудея… Но на ум ничего не приходило. — Вы рядом? Вы следите?.. Вы знаете, что это?!
— Только ты можешь понять, что это за элемент. Мы видим происходящее снаружи, а он внутри.
— Понятно, — растерянно пробормотал Данила, все еще пытаясь найти этот заветный спасительный ключик, понять, что им может быть.
— Не знаю, насколько это тебе поможет, но Андрей говорит, что тебя дурачат.
— Дурачат? — не понял Данила.
— Да.
— Андрей рассказывал тебе о психологическом эффекте зеркала. Говорит, что это может помочь… — голос Анхеля становился все тише, все менее разборчивым.
— Психологический эффект зеркала? — засуетился Данила.
Соображать почему-то было очень трудно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14