– Вы уверены?
– Уверен. – Куинн порывисто сжал руку Аннабел, затем отпустил ее и направился к письменному столу.
– Хорошо. Я дам вам его. – Из ящика своего стола Гриффин достал тоненькую папку, вручил ее Аннабел и вышел из комнаты.
Аннабел положила папку на стоявший перед диваном кофейный столик. Глубоко вздохнув, она откинула назад голову и прикрыла глаза. Хотя представленное досье было очень сжатым и содержало всего три страницы, в нем была точно изложена вся жизнь Куинна Кортеса от рождения до настоящего времени. Несчастный ребенок, выросший на улицах Сан-Антонио, у которого начиная с десяти лет постоянно были нелады с законом, закончившиеся арестом за бродяжничество в Хьюстоне. Знаменитый хьюстонский судья Харвуд Браун был известен тем, что старался спасти попавших в беду подростков. И он помог Куинну всего лишь за несколько лет кардинально изменить свою жизнь. Получив разрешение на практику после окончания юридического факультета, Куинн стал жадным до власти и денег задиристым молодым адвокатом, готовым ради успеха на все. Он преуспел. Его считали самым лучшим адвокатом по уголовным делам, а астрономические гонорары сделали его мультимиллионером.
Куинн выигрывал дела в девяносто пяти случаях из ста, и его репутация вызывала у других адвокатов дрожь в коленках. На личном фронте он пользовался славой латинского любовника, дамского угодника и распутника. Никогда не был женат или обручен. Отношений, хотя бы похожих на постоянные, не было.
Вот таким был человек, которому, несмотря ни на что, она доверяла, в которого верила, рядом с которым хотела быть. Но почему она решила, что он не использует ее, как использовал многих других женщин?
– С тобой все в порядке? – спросил Куинн, поднявшись из-за стола, на котором оставил составленный для Гриффина список.
Аннабел открыла глаза и посмотрела на него.
– Сколько женщин в том списке?
Куинн взял список, пересек комнату и протянул листок Аннабел. У нее едва заметно дрожали пальцы, когда она взяла его.
Аннабел взглянула на список. Всего пять имен. Пять любовниц за два года. У нее было три любовника за последние одиннадцать лет. Черт, за всю жизнь у нее было всего три любовника, причем только одного из них стоило брать в расчет – это был ее жених, которого она действительно любила. Возникшее где-то глубоко внутри нервное хихиканье вдруг прорвалось безудержным смехом.
– Аннабел… милая…
– Ты не должен мне ничего объяснять. Ты и так достаточно честен со мной, и я ценю это. – С трудом справившись с собой, Аннабел вернула Куинну список. Сцепив руки на коленях и уставившись на них, она старалась не встретиться с ним взглядом. – Я хочу отплатить тебе тем же. Ты должен знать кое-что обо мне. – Аннабел остановилась, собираясь с духом. – Я ненавижу себя за то, что увлеклась тобой. Ты не тот человек, с которым мне хотелось бы вступить в связь. Даже несмотря на то что я верю в твою невиновность, полностью я не доверяю тебе. Ты мог бы с легкостью разбить мне сердце.
Куинн присел рядом с ней на корточки и схватил ее за руки:
– Посмотри на меня, милая.
Аннабел заставила себя поднять глаза. Их взгляды встретились, и она стиснула зубы, чтобы не разрыдаться. Ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы Куинн обнял ее, поклялся, что ей нечего бояться. Что его чувства к ней особые и не имеют ничего общего с тем, что он испытывал к другим женщинам.
– Ты права. Я мог бы разбить тебе сердце. Но я не стану делать этого. – Он горько усмехнулся. – Ты не представляешь, как я хочу тебя. Но я хотел многих женщин и имел почти всех, кого хотел.
– Ты снова пытаешься отговорить меня?
– Да, я хочу убедить тебя со всех ног бежать от меня.
Войдя в комнату, Гриффин Пауэлл кашлянул. Куинн выпустил руки Аннабел и поднялся навстречу Гриффину.
– Джадд ждет у телефона, он хочет поговорить с вами, – сказал детектив.
– Вы не проводите Аннабел до ее номера, пока я буду говорить с Джаддом?
– Конечно.
Как только Куинн скрылся в спальне Гриффина и закрыл за собой дверь, Аннабел поднялась с дивана.
– Вы ведь сделаете все возможное, чтобы помочь Куинну, правда? – спросила она.
– Вы говорите так, будто выходите из игры, покидаете его.
– Так и есть. Я вынуждена уехать. – Аннабел последовала за направившимся к двери Гриффином.
– Вы возвращаетесь домой, в Миссисипи? – спросил тот, открывая перед ней дверь.
– Да, как только мне позволят забрать тело Лулу, я отвезу ее домой, к дяде Луису. Он должен лично убедиться, что похороны проведены должным образом и Лулу погребена на семейном кладбище.
– А после похорон вы вернетесь в Мемфис?
– Если в этом будет необходимость, то вернусь. Но мне хотелось бы, чтобы, пока я отсутствую, вы поддерживали со мной связь. Я хочу знать обо всем, что вам удастся выяснить насчет убийства Лулу. И рассчитываю, что вы сделаете все возможное для доказательства невиновности Куинна, и не важно, сколько это будет стоить.
Глава 16
Он столько лет просил Бога помочь ему стереть из памяти ужасные картины прошлого. Но понял, что невозможно избавиться от преследовавших его во сне и наяву кошмаров. Не было способа положить конец не только его, но и ее страданиям. Ведь невыносимо страдал не только он, но и она. Она по-своему любила его, хотя и проявляла иезуитскую жестокость. Разве не так?
Ее голос звучал у него в голове. Он закрыл руками уши, пытаясь отгородиться от обличающих слов. Но бесполезно. Он был обречен оживлять в памяти картины своего мучительного детства снова и снова.
– Не прячься от меня, чертенок!
Он лежал под своей кроватью, уткнувшись носом в пол и затаив дыхание. Может быть, она уйдет, если лежать тихо и не выдавать себя.
«Боже, прошу тебя, сделай так, чтобы она оставила меня в покое».
Ее любимую пепельницу он разбил случайно. Протирал ее влажной тряпкой после того, как вытряхнул пепел и окурки. Он не знал, как это случилось. Вроде бы только что держал ее – и вдруг она выскользнула из пальцев.
Она услышала звук разбившегося стекла, когда пепельница ударилась об пол, и вскочила из-за стола, за которым сидела с банкой пива.
– Что ты там опять натворил, тупой недоносок?
Он взглянул на нее, увидел сверкавшие яростью светло-карие глаза и, не думая о последствиях, бросился вон из кухни в свою комнату.
В его голове все еще стоял звон разбивающегося стекла. Этот звук повторялся снова и снова, как надоедливый музыкальный фон, который он не мог отключить.
– Я думала, ты придумаешь что-нибудь более разумное, чем прятаться от меня, – крикнула она ему вдогонку. – Ты ведь знаешь, что когда я найду тебя, то накажу вдвойне. За то, что разбил мою любимую пепельницу, и за то, что убежал и спрятался.
Распластавшись на холодном полу, стараясь не дышать, он слушал, как она в ярости крушила все в его комнате.
– Так, где же ты прячешься?
Он не видел ее лица, но знал, что она улыбается. У него не укладывалось в голове, как она могла радоваться, причиняя ему боль. Когда она направилась к кровати, он крепко стиснул зубы. «Нет, пожалуйста, не надо. Не делай мне снова больно!» Она встала на колени и заглянула под кровать, и его сердце забилось так сильно, что казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Он отодвинулся к самой стене, подальше от нее. Она была такой большой, а он таким маленьким. Вся власть была в ее руках. Он так старался быть хорошим, доказать, что любит ее, но ей всегда чего-то не хватало.
– Если мне придется лезть туда и вытаскивать тебя, ты пожалеешь.
Он оцепенел от страха.
Она легла на живот и протиснулась под кровать ровно настолько, чтобы дотянуться до его ноги. Едва она коснулась его, как он намочил в штаны.
Теперь она накажет его и за это.
Она вытащила его из-под кровати, поднялась на ноги и, со злостью уставившись на него, нависла над ним угрожающей громадой.
– Почему ты это делаешь? – с наигранным недоумением спросила она. – Почему ты не можешь вести себя хорошо?
Он открыл рот, чтобы сказать, что старался, очень старался вести себя хорошо, но слова застряли у него в горле.
Стоя над ним, она сунула руку в карман рубашки и вынула пачку сигарет и зажигалку. Затем присела на край его кровати и, положив назад в карман пачку и зажигалку, с удовольствием затянулась сигаретой.
– Посмотри на себя, весь мокрый, вонючий. Снова обоссал штаны, да? Думаешь, если такой симпатичный, то для тебя правила не писаны? Думаешь, если я люблю тебя, то позволю поступать как захочешь? Нет, ты ошибаешься. Сильно ошибаешься! – Она подняла ногу и пнула его в ребра.
Боль пронзила его тело, но он стерпел. Ей нравилось, когда он плакал, но он не станет плакать ей в угоду. На этот раз не станет. Ни за что!
Зажав сигарету во рту, она наклонилась и, схватив его за запястья, рывком подняла с пола.
Совершенно беспомощный, он с ужасом наблюдал, как она вынула изо рта сигарету и приложила к его предплечью. Когда горящий кончик прижег кожу, он тихо застонал, но не заплакал. Она переместила сигарету немного выше и снова приложила к его коже. Его глаза наполнились слезами. Он изо всех сил стиснул зубы. Она снова и снова повторяла пытку, пока у него на коже не появилось восемь ожогов – по четыре на каждой руке.
– Плачь, черт тебя возьми! Каждый нормальный ребенок плачет, когда его наказывают.
Она сдернула с него джинсы вместе с хлопчатобумажными трусами.
– Не надо, пожалуйста, не надо. Я буду плакать, мама, я заплачу.
– Слишком поздно, маленький говнюк.
Когда он попытался выскользнуть из ее цепкого захвата, она схватила его за плечи, оторвала от пола и бросила на кровать.
Тогда он заплакал, заплакал от отчаяния, очень громко и горько.
Но это не возымело на нее никакого действия. Она все равно собиралась сделать то, что задумала. Он попытался прикрыться руками, но она отвела его руки и, не давая ему вырваться, приставила горящий кончик сигареты к его крохотному отростку.
Валери Миллер подождала, пока экономка поставила перед ней тарелку с ее завтраком, налила в чашку кофе и вернулась на кухню, и только тогда обратилась к мужу. Рэндал сидел за другим концом стола с газетой в руках. Его глаза были прикованы к первой полосе «Коммерческого вестника».
– Что-то интересное в сегодняшнем выпуске?
Рэндал положил газету на стол рядом с тарелкой.
– Убита еще одна женщина. Кендал Уэллс. Она была адвокатом Куинна Кортеса.
– Интересно. Он ведь тоже один из подозреваемых в убийстве Лулу, не так ли?
– Проклятие, но я-то не подозреваемый, Вал. Полиция просто задала мне несколько вопросов, потому что мое имя упоминалось в дневнике Лулу.
– Ты был бы подозреваемым, мой дорогой, если бы полицейским стало известно, что у тебя нет алиби на время убийства Лулу. – Валери нравилось, что судьба мужа оказалась в ее руках. Если бы она сказала полицейским правду, у него были бы крупные неприятности. Она не знала, убил ли Рэндал Лулу Вандерлей, да ей это, собственно, было все равно. Эта женщина была дрянью. Богатой дрянью.
Рэндал взял газету и протянул ей:
– Тебе не мешало бы взглянуть на это. Репортер чуть ли не обвиняет Куинна Кортеса в убийстве и Лулу, и Кендал Уэллс. Мое имя даже не упоминается в статье. Тебе это должно понравиться.
– Не обольщайся, дорогой. Пока никого не арестовали и не осудили за убийство Лулу, расслабляться тебе нельзя.
У Рэндала вытянулось лицо. «Вот так-то лучше», – подумала Валери. Она хотела, чтобы он помучился, хотела, чтобы он страдал.
– Тебе ведь нравится это, правда? – Рэндал с ненавистью взглянул на жену.
– Нравится ли мне смотреть, как ты потеешь от страха? Да, нравится. До тех пор, пока тот факт, что ты замешан в этом деле, не предан огласке, я буду на твоей стороне, играя роль верной и любящей супруги. Однако если против тебя выдвинут обвинение в убийстве Лулу, я сменю роль на обманутую мученицу, которая не могла даже предполагать, что ее муж – настоящий монстр.
– Я не убивал Лулу. Сколько раз повторять тебе это? – Рэндал в сердцах шлепнул сложенной газетой по ладони. – В этой статье говорится, что эти два убийства связаны и связующим звеном является Куинн Кортес. Вал, ради Бога, при чем здесь я? Ведь я даже не был знаком с Кендал Уэллс.
– Надеюсь, полицейские поверят тебе.
– Почитай статью. – Рэндал швырнул ей газету через стол.
Валери взглянула на нее и невозмутимо поднесла к губам фарфоровую чашку с кофе, наблюдая поверх чашки за поведением расстроенного мужа.
– У тебя есть алиби на время, когда была убита Кендал Уэллс? Если нет, возможно, тебе опять понадобится мое лжесвидетельство.
Рэндал недоуменно посмотрел на жену:
– Зачем мне нужно алиби?
– Может так случиться, что полицейские выяснят, что на самом деле ты знал Кендал Уэллс. Ведь ее фирма представляла интересы твоего друга Тома Уилсона, когда полгода назад он обвинялся в непредумышленном убийстве за то, что сбил человека и скрылся с места происшествия.
Рэндал побледнел.
– Я… я совсем забыл об этом. Но то, что она была одним из адвокатов Тома, совсем не означает, что…
– Это означает, что ты знал ее. Ты ведь давал свидетельские показания в суде, расписывая безупречную репутацию Тома?
– Давал, но…
– Возможно, там ты и познакомился с мисс Уэллс. Насколько я тебя знаю, ты вполне мог завести интрижку с этой женщиной. Изменивший один раз мужчина легко может изменить и во второй раз.
У Рэндала отвисла челюсть. Валери улыбнулась:
– Конечно, я никогда не подала бы такую идею полиции. Разве что…
– Что захочешь. Только скажи. Только назови цену.
– Цену? – Она тихо рассмеялась. – Если я скажу «прыгай», ты спросишь только «как высоко?».
Куинн чувствовал себя совершенно измотанным. Он вернулся домой около полуночи и, не раздеваясь, рухнул в постель. Но спал плохо, урывками и в конце концов в шесть утра поднялся. Такой неразберихи в его жизни не было со времен бесшабашной юности, когда он оказался на улице предоставленным самому себе. В те времена у Куинна все получалось не так, как надо, и этот рок висел над ним до тех пор, пока он не встретился с судьей Харвудом Брауном. С этого момента его судьба изменилась, и ему удалось пробиться наверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43