В отличие от Лулу в качестве фотомодели для разворота глянцевого журнала она не подошла бы, однако ей была присуща элегантная красота. Аннабел нельзя было назвать блондинкой, скорее, она была русоволосой, по-видимому, то был ее натуральный цвет, тогда как Лулу почти совершенно обесцвечивала свои волосы. В то время как у Лулу кожа была загорелой, поскольку она помногу часов проводила в соляриях и на пляжах дорогих курортов, нежная кожа Аннабел была очень светлой.
– Как вы думаете, этот звонок связан с нашим делом? – спросила она.
– Нашим делом? – Улыбаясь, Куинн поднялся с дивана и, не отрывая от Аннабел взгляда, подошел к ней. Она тут же отвела глаза и напряглась, откинувшись на спинку стула и выпрямив спину. – Признайтесь, вам ведь неприятно сотрудничать со мной в этом деле, правда?
– Да.
Одно это слово сказало Куинну многое. Он понял, что Аннабел не станет лгать ему из вежливости или стремясь угодить. Будучи настоящей леди, она придавала большое значение хорошим манерам, однако при определенных обстоятельствах могла быть прямой и предельно честной.
– Мне жаль, что вы оказались в таком положении, – сказал Куинн. – Но мы действительно оба хотим одного и того же.
– Я хочу найти убийцу Лулу и убедиться, что он передан в руки правосудия.
– Именно этого хочу и я.
– Хотелось бы верить вам.
Куинн опустился на колени и потянулся к ней, намереваясь взять ее за руки. Аннабел отдернула руки и сжала их в кулаки.
– Это правда? Вы действительно хотели бы верить, что я не убивал Лулу? Я понимаю это так, что на данный момент вы не считаете меня виновным и хотите сохранить объективный взгляд на случившееся.
– Но какое значение для вас имеет мое мнение?
Куинн двумя пальцами взял ее за подбородок. Затаив дыхание, Аннабел смотрела на него в упор.
– Хотите знать правду? – спросил он.
– Да. – Ее голос слегка дрожал.
– Я не знаю, – признался он и отпустил ее подбородок. Его пальцы, будто сами по себе, мягко скользнули по ее шее и задержались на пульсировавшей жилке. – Обычно я не обращаю внимания на то, что обо мне думают. Я всегда жил своей жизнью и по своим правилам. Когда обладаешь богатством и властью, тебе везде стараются угодить. Вы как представительница рода Вандерлей должны понимать меня. Вы ведь всю жизнь наблюдали, как люди лебезят перед вами.
Кончиками пальцев он почувствовал, как у нее участился пульс.
– Разница между нами заключается в том, мистер Кортес, что я родилась в богатой и привилегированной семье и меня с малых лет учили не злоупотреблять доставшимися мне богатством и властью. Родители говорили мне, что большие привилегии накладывают и большие обязательства. Я не живу по своим правилам, и меня волнует, что подумают обо мне люди.
Куинн отнял пальцы от шеи Аннабел и провел ими по ее плечу. Она вздрогнула. Он убрал руку, но остался в той же позе.
– Вам никогда не хотелось вырваться на свободу? Не мечтали ли вы иногда о том, чтобы поддаться своим чувствам, инстинктам? Хотя бы раз?
Она смотрела на него как на инопланетянина, говорившего на непонятном ей языке. Неужели в вечных заботах о делах семьи эта женщина совсем разучилась думать о себе? Какими они были разными – Лулу и Аннабел!
– Что вы имеете в виду? – спросила она после паузы.
– Отбросьте осторожность и доверьтесь своему инстинкту.
– Я не могу.
– Можете. И хотите этого. – Он поднялся с коленей и протянул ей руку. – Скажите, что вы знаете, что я не убивал Лулу, и мы вместе будем искать того, кто сделал это.
Аннабел посмотрела на протянутую руку, потом подняла глаза на Куинна.
– Мы и так работаем вместе, пытаясь остановить убийцу Лулу. Разве не достаточно того, что я согласилась нанять Гриффина на партнерских условиях с вами? Неужели вы думаете, что я пошла бы на это, если бы считала, что вы убили Лулу?
– Скажите же, мне нужно услышать это от вас. – Его коробила собственная настойчивость, просительные нотки в голосе, напомнившие о несчастном детстве. Догадывалась ли она, что он практически умолял ее поверить ему? До этого момента Куинн и не сознавал, насколько страстно хотел, чтобы Аннабел поверила в его невиновность.
Аннабел медленно, словно переборов себя, встала и, оказавшись в каком-то десятке сантиметров от него, вдруг качнулась вперед, как будто ее притягивало к Куинну невидимым магнитом.
– Я не думаю, что вы убили Лулу.
Куинн громко выдохнул, только сейчас осознав, что на некоторое время он затаил дыхание. Его охватило радостное возбуждение. Он не мог бы объяснить свои ощущения, разве что сказал бы, что это было похоже на чувство, возникающее при получении редкого и ценного подарка. Доверия Аннабел.
Куинну хотелось поцеловать ее. Но он сдержался.
«Не делай этого. Даже не пытайся. Если коснешься ее, тебе захочется не только поцеловать, но и чего-то большего».
– Прошу извинить меня, – сказал Гриффин Пауэлл, выходя из спальни.
Аннабел дернулась, будто подстреленная, и отшатнулась от Куинна. Напряжение, скрученное внутри его в тугой комок, сжалось в еще более тугую пружину.
Гриффин перевел взгляд с Куинна на Аннабел:
– У вас все в порядке?
– Да, – ответила она.
– Что это был за звонок? Имеет ли он отношение к нашему делу? – поинтересовался Куинн, пытаясь отвлечься от мыслей об Аннабел.
– Давайте сядем, – предложил Гриффин.
– Что вы узнали? – спросила Аннабел. – Что бы это ни было, расскажите нам.
– В завтрашнем номере «Коммерческого вестника» будет напечатана статья о жизни Лулу, – сказал Гриффин. – Они собираются выставить напоказ то, что считают настоящей жизнью Лулу, ее пороки и все прочее. И готов поспорить, что они не напечатают ничего такого, чего не смогут обосновать. Будут утверждать, что ни в одном слове нет ничего клеветнического и все написанное – сущая правда.
– Но зачем им это? – спросила Аннабел. В ее глазах блестели слезы.
– Чтобы продать больше газет, – ответил Гриффин и перевел взгляд на Куинна. – К тому же в результате предания огласке того факта, что у Лулу было множество любовников, создастся впечатление, что Куинн, хотя и обнаружил ее тело, является всего лишь одним из многих мужчин, которые могли бы иметь мотив для ее убийства.
– Вы хотите обвинить в чем-то меня? – спросил Куинн. – К примеру, в предоставлении газете информации, да?
– Корреспонденту, который готовит статью о Лулу, откуда-то стало известно о ее беременности. – Гриффин продолжал буравить взглядом Куинна. – Болтуном, конечно, мог бы быть работник отдела медицинской экспертизы или какой-то полицейский, но, согласно моему источнику, кто-то звонил сегодня в «Коммерческий вестник» из юридической фирмы «Гамильтон, Джеффри, Ллойд и Уэллс».
– Кендал? – Куинн не мог поверить, что его адвокатесса (и любовница) могла совершить такой неэтичный поступок, хотя при других обстоятельствах он и сам мог бы сделать нечто подобное. Чтобы победить, он не останавливался ни перед чем, насколько бы это ни было некрасиво с этической точки зрения или рискованно с точки зрения закона. – Вы думаете, Кендал Уэллс слила газете новость о беременности Лулу?
– Ну, доказать это никак нельзя. Однако я думаю, что ваша адвокатесса сделала этот упреждающий ход на тот случай, если вам выдвинут обвинение в убийстве Лулу. Она решила запятнать репутацию Лулу, оставаясь при этом чистенькой, и таким образом выгородить вас.
– Если это и сделала Кендал – причем я подчеркиваю, «если», – то я ничего не знал об этом. – Куинн повернулся к Аннабел: – Я клянусь, что не имел даже…
– Нет, только не сейчас. – Аннабел выставила вперед руку, предупреждая его движение к ней. – Я возвращаюсь к себе в номер. Мне нужно связаться кое с какими людьми и посоветоваться, нельзя ли предотвратить эту публикацию. Возможно, у нас найдутся рычаги для оказания давления на издателя. Если же не получится, нужно подумать, как минимизировать негативные последствия.
– Вашу кузину собираются облить грязью в «Коммерческом вестнике», а вас волнует только то, как справиться с негативными для компании «Вандерлей инк.» последствиями? – Куинн покачал головой. – Если это так, то я, по-видимому, заблуждался на ваш счет. Вы далеко не та женщина, какой я вас себе представлял.
Аннабел бросила на него осуждающий и в то же время исполненный горечи взгляд:
– Мне нет дела до того, что люди думают о Лулу, поскольку ее это нисколько не заботило. Иначе она жила бы по-другому. Но меня беспокоит то, что правда о драгоценной для дяди Луиса маленькой девочке – узнай он ее – разобьет ему сердце. Когда я говорила о минимизации негативных последствий, я имела в виду способ скрыть эти сведения от дяди, а если это не удастся, убедить его в том, что все, написанное о Лулу, есть не что иное, как нагромождение лжи.
Аннабел повернулась и буквально выбежала из номера. Окликнув ее, Куинн бросился за ней, но Гриффин остановил его, схватив за руку.
– Пусть идет, – сказал он. – Извинитесь перед ней позже.
Добираясь до снятой в Мемфисе квартиры, Куинн старался успокоиться и привести в порядок мысли. Если разобраться, виноват во всем был он сам. Какое право он имел набрасываться с обвинениями на Аннабел? И ведь он знал, что ее отношение к нему заметно изменилось; она даже призналась, что не верит в то, что он убил Лулу. А как он отплатил ей? Усомнился в достойности ее поступков. Да при этом так отвратительно вел себя. Хорошо еще, что не назвал ее холодной, бессердечной, расчетливой стервой. Боже, как он мог так поступить?
С другой стороны, с чего это он так разволновался? Аннабел Вандерлей – просто еще одна женщина. Привлекательная. Богатая. Образованная. С родословной от Адама и Евы. Ну и что? Разве ему не приходилось завоевывать женщин, обольщение которых было сродни подвигу?
Ладно, хватит думать о ней. Нужно сосредоточиться на более важных проблемах. Кендал, не посоветовавшись с ним, решилась на серьезный тактический ход по сливу информации о личной жизни Лулу в местную газету. Нужно с ней поговорить. Необходимо убедить ее в том, что, хотя она его адвокат, во всем, что касается его интересов, последним должно быть его слово. Но сначала нужно поговорить со своими помощниками: с той, которая настучала, и с тем, кто переспал с его любовницей в его собственной кровати. После выяснения отношений с Марси и Эроном он позвонит в юридическую контору и оставит у секретаря сообщение для Кендал с просьбой позвонить ему.
К тому времени как Куинн подъехал к своей мемфисской квартире, он почти успокоился и мог уже рассуждать более взвешенно. Он не собирался орать на Марси или Эрона, но хотел дать им понять, что впредь не потерпит такого поведения.
Открыв входную дверь, Куинн вошел в квартиру и удивился, не обнаружив никого в гостиной. Ступая по выложенному плиткой полу, он услышал доносящиеся из кухни голоса. Куинн открыл дверь кухни.
Джейс убирал посуду в посудомоечную машину. Устроившийся на высоком табурете Эрон, сгорбившись над барной стойкой, решал кроссворд. А Марси стояла у плиты и помешивала в сковородке нечто, по запаху похожее на соус для спагетти.
Джейс первым заметил наблюдавшего за ними с порога Куинна:
– О, Куинн, я не думал, что ты так скоро вернешься. Ну как, встретился с тем частным детективом?
– Да, все в порядке.
Марси уменьшила температуру нагрева плитки, положила деревянную ложку на сложенное бумажное полотенце и посмотрела на Куинна:
– Что-то случилось? Почему у тебя такой сердитый взгляд?
– Неужели? – Куинн подтянул другой табурет и сел рядом с Эроном. – Вероятно, это игра твоего воображения. А может, в тебе говорит нечистая совесть.
Марси покраснела. Эрон оторвался от кроссворда:
– С чего это вдруг у Марси нечистая совесть?
– У меня был очень интересный разговор с Гриффином Пауэллом. Поверите ли вы, что ему известно о моих работниках больше, чем мне?
– Я знаю, что надо было все рассказать тебе. – И голос, и глаза Марси просили о снисхождении. – Но мне не хотелось создавать напряженность между тобой и Эроном. Я боялась, что если ты узнаешь, разозлишься и…
Эрон сполз с табурета и, схватив Марси за руку, затряс ее.
– О чем ты говоришь? Что ты рассказала обо мне и кому?
Переводя взгляд с Куинна на Эрона и обратно, Марси высвободила свою руку.
– Я ни за что не стала бы ничего говорить, но мистер Пауэлл сказал, что для полиции очень важно знать обо всех мужчинах, с которыми Лулу Вандерлей спала за последние два месяца…
– Проклятие, Марси! – Эрон заметался по кухне, размахивая руками и мотая головой. – Ты же поклялась мне, что никогда никому не расскажешь! – Он остановился и повернулся к Куинну: – Послушай, это она домогалась меня, клянусь. Я пытался отделаться от нее, но она не признавала «нет». Боже, послушай, мне очень жаль, я…
Куинн слез с табурета, шагнул к Эрону и сжал его плечо.
– Меня не волнует то, что ты трахал Лулу. Вернее, правильнее было бы сказать, меня не волнует то, что Лулу оттрахала тебя. Но то, что ты занимался с ней сексом, заинтересует полицию, поскольку Лулу была беременна. Срок беременности – шесть недель.
– О Господи! – У Джейса кровь отхлынула от лица. Нервным движением он поправил на носу очки.
– Лулу была беременной? – простонал Эрон.
– Отцом ее ребенка мог быть любой, с кем она занималась сексом около шести недель назад. – Куинн посмотрел на Эрона. – Это мог быть я, Рэндал Миллер, ты или еще неизвестно кто. Полицейские считают, что тот, от кого она забеременела, возможно, и убил ее. И сейчас они предпочитают думать, что отцом являюсь я.
– Вот видите, поэтому я и сказала мистеру Пауэллу про Эрона, – вставила Марси. – Когда мистер Пауэлл сказал, что она была беременной…
От мойки послышались подозрительные звуки. Куинн, Марси и Эрон обернулись и увидели, что Джейс склонился над мойкой и блюет.
– Что с тобой? – бросилась к нему Марси.
Джейс поднял голову, оторвал лист бумажного полотенца и вытер губы.
– Ничего, все в порядке. Наверное, гамбургер был несвежим. – Он открыл кран, промыл мойку, затем бросил бумажное полотенце в корзину для мусора.
– Наверное, тебе лучше пойти прилечь, – обратился к нему Куинн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43