Со своей стороны, Трейзиор тоже являлся частью мегакомплекса муравейников, сгрудившихся плотной толпой в зараженной местности. Комплекс этот соединялся посредством транспортных тоннелей, поддерживаемых пилонами или канатами. Каждому, кто когда-либо смотрел с массивной защитной раковины Трейзиора в северном направлении, казалось, что гигантский паук, вскормленный злобой, свил свою паутину и протянул нити от муравейника к муравейнику, отложив в каждом из владений миллиарды яиц.
Паук и его паутина были действенными символами Некромонда. На тайном языке знаков семейства Веленсов рука, имитирующая паука, имела множество значений. Поэтому парень с вытатуированным на лице пауком так сильно разозлил Ереми, которому такая татуировка представлялась насмешкой.
Но еще большую ярость вызвал тот парень из высшего слоя с безукоризненными чертами наглого лица…
То трагическое происшествие у теплового колодца заставило Ереми молиться о том, чтобы не остаться жить на прежнем месте… что он приложит все усилия, какими бы тщетными они ни казались, чтобы только изменить существующий порядок. Что еще оставалось ему делать, как не молиться далекому, едва вообразимому Императору? Богу на Земле, Великому. Богу-отцу всего Сущего.
* * *
И молитва его как будто была услышана, и словно в ответ на нее в группу Веленсов прибыли представители Планетарной охраны. Но, как это всегда бывает, когда молитва услышана, не обошлось и без причин для горести, поскольку банда Веленсов оставалась без лучших молодых бойцов.
Неужели теперь случилось такое, что его горячая молитва, обращенная к Богу-отцу всего Сущего, начала претворяться в жизнь?
— Отношение соматической упругости, точка восемь пять, — объявил в завершение оператор, обслуживающий железный стул.
Проволочная клетка раскрылась, шлем поднялся. Перед Ереми, словно живая колонна, вырос огромный десантник. В своей униформе он выглядел более внушительным, чем любой из разношерстных солдат планетарных войск. Чтобы свалить его с места, оказалось бы маловато и дюжины солдат, если бы только они рискнули пойти на такой опасный эксперимент.
Для Ереми космические десантники до настоящего момента представлялись чуть ли не мифическими существами. Хотя в жизни он ими никогда не интересовался, тем не менее, слышал от старших домочадцев, что в одном из шпилей Палатина Космический десант содержал крепость-монастырь. Несколько веков назад на Некромонде приземлился пиратский корабль космических кочевников. Звали их орки. Вступив в союз с местными племенами, эти кровожадные чужаки захватили одно из дальних скоплений муравейников. Не менее десяти Веленсов входило в число воинов, мобилизованных из отрядов всех муравейников, которые совместно с солдатами планетарных военных сил прокладывали путь по пепловой пустоши, чтобы прогнать непрошеных гостей и очистить место от следов их пребывания. Воинство возглавлял отряд Космического десанта. Но разоренные муравейники с тех пор так и стояли брошенные, похожие на разбитые черепа.
Лишь один из Веленсов вернулся домой, и то только для того, чтобы умереть от ядов, которыми надышался во время дальнего марш-броска. Этот эпизод стал частью семейного предания, передаваемого из поколения в поколение, так же как и мнение, что лучшего места для существования, чем Трейзиор, нет.
Прибывшие на Некромонд по приглашению предков нынешнего лорда Хелмора космические десантники устроили на Палатине укрепленную базу, которая существует и поныне.
— Ереми Веленс, — сказал десантник, — как зовут Императора?
— Бога-отца всего Сущего? — прошептал Ереми, все еще преследуемый воспоминаниями о последних минутах жизни несчастного Якоби у теплового колодца. — Сила духа: вот имя Бога-отца. Высшая сила духа.
— Хороший ответ на непростой вопрос. Почтительный ответ. Сильный ответ.
— Тогда почему, сэр, по его воле мы живем в нашем муравейнике, обложенные со всех сторон врагами? Сверху и снизу? Почему Воля не порождает более сильный Закон?
Десантник посмотрел на Ереми с новым интересом.
— Потому, Ереми, что так устроена галактика в целом. Как сверху, так и снизу! Враг поджидает нас повсюду. Неприятели и предатели. Чудо состоит в том, что в миллионе миров его Воля все же главенствует. И будет главенствовать. и впредь, упрямо преодолевая все препоны! Смерть и кровь. Это единственный закон Вселенной.
Ереми подумал о лорде Хелморе, дергающем за веревочки своей паутины, растянутой по всему Некромонду. Повелителю Империи следовало опасаться только действительно внушительных ос, которые стремились разорвать эту паутину, а мириады клещей, готовых вгрызться друг в друга, не представляли для него опасности.
По Божественному разумению Императора миры были всего лишь простыми клещами… Перед мысленным взором Ереми открывалась зияющая чернотой бездна.
— Сможешь ли ты всецело покориться Ему, Ереми Белене, чтобы нести миру Его волю? — спросил десантник.
* * *
— Состояние психики, точка четыре девять…
— Отношение интеллекта Хаббарт/Ницше, точка восемь восемь…
Бифф Тандриш вслушивался в замысловатые слова, не испытывая ни малейшего страха. Непонятные заклинания не производили на него никакого впечатления и не означали ровным счетом ничего. Важным в его жизни была лишь татуировка паука, навеки связавшая его с родной бандой.
Сколько это «навеки» могло продлиться в подземелье нижнего города? Двадцать лет, в лучшем случае, тридцать. Потом наступит смерть. Причиной ее станет изнурительная болезнь, которая унесла жизни его помойных родителей, все существование которых заключалось в копании в мусорных отбросах. Смерть подстерегала обитателей нижнего города также в схватках с бандами себе подобных или с парнями сверху. Те, другие, были лучше вооружены, но им мозгов не хватало, чтобы ориентироваться в его родном подземелье…
Похоже, никто кроме Биффа не умел размышлять по-настоящему.
Скажем, он не набросился на того сосунка с гладким лицом, который сидел в большой комнате. Это был тот самый сосунок, с которого он когда-то сорвал маску. Тот еще обжег лазером руку Биффа, а его кореша — беднягу Чокнутого — обрекли на адскую смерть. Будь на его месте Олухи или Балбесы, они непременно кинулись бы на него и отомстили за Чокнутого. Но Бифф сидел и размышлял.
К тому же нельзя забывать, что ни Олухи, ни Балбесы не могли бы сидеть вот так, сложив руки, в комнате среди солдат и других своих врагов…
Потому что все свое время они проводят, роясь в отбросах, участвуя в стычках и церемониях скарификации, да изредка, когда есть настроение, могут подергаться вместе, а размышлять им некогда. В стычках и потасовках Паучьим Глоткам нет равных. Стоит только вспомнить, как они залегли в засаду, как лихо потом напали на технарей, которые сами на них охотились и не ожидали внезапной атаки. Так что еще неизвестно, кто на кого охотится.
Но они никогда не загадывали наперед. Они не умели размышлять отвлеченно.
Бифф в этом отношении не походил на них. Не раз его кореша из Паучьих Глоток из-за этого вздрючивали его; конечно, не так, как они могли бы вздрючить Бешеного Пса или Лицо со Шрамом, конечно, если бы им подвернулась такая возможность. Может, и вправду Бифф был мутантом. Слишком уж много думал, и мысли у него были какие-то чудные. А совсем недавно одному из корешей из Паучьих Глоток он сказал: «Никакие мы не помой-щики, и плевать, что нас так прозвали. Мы отряд подземного города, понятно? Мы честные и справедливые».
Пройдет время, не так уж много, каких-нибудь несколько лет, и он непременно станет главарем Паучьих Глоток, потому что он башковитый. Они этого не знают. Кто он для них? Желторотый птенец. Но он-то знает.
Паучьи Глотки наберут силу и поднимутся, как пена поднимается в канаве дерьма.
Но ждать столько лет Бифф не мог, потому что в любую минуту его может подстеречь смерть.
Смерть ничего не значила для него.
Значило действие.
И так он думал и думал, напрягая мозги. Обо всем на свете, что только знал, а знал он не много. Но он знал, что знает мало, а это уже само по себе имело значение.
Однажды Паучьи Глотки поймали технаря, чтобы немого позабавиться с ним. Так вот, тот технарь разбирался в их жаргоне. Это он кричал, что всех его братьев по банде взяли в солдаты и что сборный пункт у крепостных ворот, откуда в пустошь уходят наземные поезда. Он пригрозил, что его родственнички этого дела так не оставят, если технарю сделают очень больно; грозил, что тогда их всех истребят.
Да ничего подобного они не сделали бы. Потому что одну вещь он знал наверняка: ни один солдат в здравом уме не сунется в подземный город, конечно, если его не принудят.
Но зато теперь он понял, как сделаться солдатом. Солдаты сами по себе не размножаются. Они не были каким-то особым видом, как мутанты.
Именно по этой причине Бифф почти буквально понял сардонический совет Лександро, брошенный Ереми: «Продирайся наверх».
И он удрал, и без посторонней помощи карабкался наверх, преодолевая уровень за уровнем, через гремящие, дымящие, гудящие заводские территории, хотя путь этот был отнюдь не легок. Он пробрался в шахту и примостился снаружи рельсового подъемника. Так и провисел на нем над бездной, пока кабина не вынесла его наверх. Он проползал по Лабиринтам и прокрадывался по широким Магистралям под высокими сводами, с завистью любуясь слабым свечением, сочившимся с концов стекловолокониых кабелей, которые несли в муравейник жалкое воспоминание о призрачном дневном свете.
Он не представлял себе, куда идти, но у него хорошо было развито инстинктивное чувство направления. Поломав голову, он сообразил, что ворота должны находиться как можно дальше от теплового корыта. Потом он заметил солдат и тайком пошел по их следам, но это не осталось незамеченным. Ему повезло, ему неслыханно повезло. Что одинокий подонщик мог делать на высоких уровнях? Может быть, он шпионил? Может быть, шайки подонщиков объединились и теперь замышляли набег на высшие уровни. Вот что, по всей вероятности, решили солдаты. И они не прикончили Биффа на месте, потому что он не оказал им сопротивления, а притащили на допрос…
— Бифф Тандриш, — произнес громадный детина в желтой с синем форме. Но так как дальше тот заговорил странными словами, Бифф практически не понимал его. Бифф покачал головой, отчего бусинки в его волосах загремели, как погремушки. Он ответил на жаргоне подонщиков, медленно произнося слова, чтобы показать, что ни черта не понимает.
Громила кивнул. Тотчас появился солдат, который все и перевел. При этом он бросал на Биффа свирепые взгляды, свидетельствовавшие об открытой враждебности.
— Большой человек говорит, чтобы ты назвал имя Императора.
Бифф напряг мозги. Соображал он быстро. Император, он и есть Император, что тут скажешь. Техны боготворили Императора. Даже подонщики иногда клялись его именем. Редко, но клялись, в большинстве случаев они просто ругались. Император был богом мегабоссов.
Все же кто он такой? Где находится Император?
Повсюду и нигде..
Где-то.
Не здесь.
Не в Трейзиоре.
Возможно, где-то далеко отсюда.
Возможно, Император даже дальше, чем Бифф мог себе представить. И даже еще больше, еще больше.
Какие большие вещи известны Биффу?
Он уставился громиле прямо в глаза и смело сказал:
— Имя Императора — Болыпе-чем-ты-сам. Имя Императора — Смерть.
Смысл сказанного громила, похоже, понял еще до того, как солдат успел перевести. На его губах промелькнула едва заметная улыбка.
* * *
Трое ребят сидели в комнате, залитой светом круглых светильников. На стене висел ковер, изображавший поход через пустошь, имевший место три века назад. Для Биффа тут же находился солдат-переводчик, которому, по-видимому, это не очень нравилось, потому что со стороны могло показаться, что он — слуга по-донщика. Ереми и Бифф таращили друг на друга глаза, и на Лександро тоже. В памяти у всех еще жило воспоминание об их прежней встрече, имевшей такой трагический исход; Лександро же в присутствии этих двоих… своих товарищей… напустил на себя презрительный вид.
Правда, когда вошел космический десантник, Лександро уже не испытывал чувства превосходства.
Сержант космического десанта Хаззи Рорк остался доволен проделанной в тот день работой. Воспользовавшись ситуацией, когда армия набирала рекрутов, он не терял времени даром и был вознагражден сторицей.
Имперские Кулаки осуществляли набор курсантов в основном из двух сталагмитных миров. Одним была ледяная планета Инуит, где пещерные города, разместившиеся в сталагмитах, как соты в улье, вздымались над поверхностью планеты на десяток километров. Внизу лежал панцирь из льда, сковавший космическое тело броней толщиной еще в три километра. Вторым был Некромонд, отравленная пустыня. Обычно космическому десанту требовалось не слишком много новобранцев: полностью укомплектованный отряд Космического Десанта насчитывал всего тысячу боеспособных воинов, которые могли прожить три сотни лет, а то и больше. Потеря одного из них была настоящей трагедией. Но еще и триумфом, потому что не было смерти более благословенной, чем смерть в бою во имя священного дела Императора. И такие трагические триумфы вызывали необходимость пополнять число воинов.
С этой целью Имперские Кулаки просматривали записи судебных заседаний и криминальных расследований, объектами внимания закона в которых были подростки. В них они искали особый сплав находчивости, отваги и силы воли. Однако часто случалось так, что подходящий кандидат к тому времени, когда Кулаки узнавали о его существовании, уже получил по заслугам и кончал жизнь в газовой камере или был умерщвлен при помощи разрывной пули. Парней такого плана нужно было подбирать в довольно раннем возрасте, поскольку формирование тела нужно начинать вскоре после начала полового созревания. Восемнадцатилетние ребята для таких преобразований уже совершенно не годились. Конечно, из них можно было бы сделать могучих солдат, но среди сверхлюдей, которыми были десантники, они казались бы низкорослыми карликами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35