Джуна снова откусила кусок желтого плода. Его сладость, такая отличная от кисловатого вкуса вспомнившихся виноградин, вернула ее к настоящему.
Туземец внимательно наблюдал, как ела Джуна. Когда плод был съеден, туземец подвинулся к ней ближе, держа в руке другой фрукт.
Джуна взяла его и, отщипнув кусок, протянула инопланетянину, возвращая его дар. На груди туземца, когда он принял плод, вспыхнул сложный зигзагообразный узор. Он съел фрукт, а затем, тщательно поджав когти, провел костяшками пальцев по протянутой руке Джуны. Этот жест явно что-то значил. Потом туземец стал ждать развития событий.
Поколебавшись, Джуна вытянула руку и костяшками своих пальцев коснулась тыльной стороны кисти туземца. Кожа влажная и прохладная.
Теперь инопланетянин явно расслабился. По коже пробегали вспышки бирюзы и лазури, сменяя друг друга. Джуна облегченно вздохнула. Она чувствовала себя так, будто перепрыгнула через барьер и завоевала доверие туземца. Начало было многообещающее.
Когда Джуна прикончила второй плод, инопланетянин встал и направился к концу ветви, сделав Джуне знак следовать за ним. Потом легко перескочил через двухметровое расстояние, разделявшее ветви двух деревьев. Проделав это, посмотрел на Джуну, подняв уши и окрасившись в пурпур.
Джуна карабкалась по ветви до тех пор, пока у нее хватало храбрости, но вскоре ветвь начала сгибаться под тяжестью ее тела. Джуну затопила волна головокружения. Она глянула на туземца, а потом вниз — на далекую-далекую землю.
— Нет, — сказала она. — Вот этого я не могу.
Она покачала головой и начала пятиться назад; кожа Джуны пылала ярко-оранжевым цветом. А что она будет делать, если туземец бросит ее?
А тот, вяло взмахнув рукой, сделал ей тот же приглашающий знак. По телу побежала темно-зеленая рябь. Джуна покачала головой и попятилась еще дальше.
Инопланетянин окрасился в ярко-желтый цвет и перепрыгнул к ней на ветку. От его приземления ветка сильно затряслась. Джуна вскрикнула и вцепилась в ветку когтями, изо всех сил стараясь восстановить равновесие. Инопланетянин протянул ей руку, которую она приняла с благодарностью. Несмотря на холодную влажность пожатия, его сила пробудила в Джуне мужество. Даже головокружение и то стало проходить.
— Большое спасибо, — сказала она, хотя и не надеялась быть понятой. Но прежде чем она поняла, что происходит, туземец взвалил ее на спину. Джуна было начала бороться, но тут же застыла, затаив дыхание, опасаясь столкнуть их обоих с тонкой ветви. Туземец одним прыжком преодолел расстояние между деревьями, держа Джуну на спине. Приказав ей знаком идти за ним, он двинулся дальше.
Джуна послушно следовала за туземцем. Она хотела как можно скорее оказаться на безопасной твердой земле, где можно было бы и выплакаться, и подрожать от перенесенного страха, но выбора ей не было дано. «Это не труднее испытаний по курсу выживания, который я проходила в Академии», — твердила она про себя. Теперь все внимание она отдавала деталям восхождения, поиску мест, куда можно поставить ногу — приходилось напрягать все силы, чтобы доказать туземцу и себе самой, что она может выжить.
Инопланетянин поджидал ее у главного ствола. Когда Джуна подошла ближе, он ловким прыжком взлетел вверх по стволу к другой ветке — примерно в шести метрах от той, где продолжала стоять Джуна. К тому же эта ветвь находилась на четверть обхвата ствола, так сказать, «за углом». Там он снова остановился, наблюдая, как тяжело карабкается Джуна. Когда она наконец достигла места, где стоял туземец, тот запрыгал к концу ветви и остановился у провала, разделяющего деревья.
Несколько толстых лиан соединяли кроны обоих деревьев. Туземец покраснел и поднял уши — жест, уже знакомый Джуне и явно вопрошающий. Перебирая руками лиану, он перебрался на другое дерево так, будто никакой возможности упасть в шестидесятиметровый провал вообще не существовало, а затем уселся там в ожидании Джуны. Джуна поглядела сначала на лианы, потом на туземца, потом снова на лиановый мост.
— Ладно, — пробормотала она. — Но если я упаду и разобьюсь, виноват будешь ты.
Она ухватилась за лиану и двинулась по ней. Лиана провисла, но не лопнула. Желудок снова оказался у самого горла, сердце дико колотилось, но, перебирая руками плеть лианы, Джуна одолела пространство между деревьями и добралась до цели, не рассыпавшись на кусочки. Туземец протянул руку и помог ей взобраться на ветку. Не успела она присесть, как он повернулся к ней спиной и заскакал прочь.
Джуна потеряла счет времени и не знала, сколько часов занял этот жуткий путь по вершинам деревьев. Дважды она чуть не погибла. Но каждый раз туземец оказывался рядом, чтобы поддержать ее или втащить обратно на ветку. А потом продолжал свой бег, будто ничего особенного не случилось. Наконец туземец остановился и опять подозвал ее к себе. Теперь он втер в спину Джуны какую-то липкую жидкость. Закончив эту работу, он вновь перескочил через пропасть, приказывая следовать за собой.
Облако разноцветных гулко жужжащих пчел закружилось вокруг Джуны, как только она оказалась на следующем дереве. Джуна сжалась в комок и закрыла лицо руками. Такие же самые пчелы атаковали ее, когда она собирала образцы для экспедиции. Они так густо облепили прозрачный щиток шлема, что она, ничего не видя, не смогла вскарабкаться на то дерево. Однако на этот раз пчелы лишь немного покружились над ней, а затем, жужжа, улетели.
Туземец повернул руки так, чтобы красные шпоры на запястьях глядели вверх. Пчелы тут же облепили обе руки. Приглядевшись, Джуна увидела, что из шпор вытекает, пузырясь, клейкая жидкость. Пчелы поглощали эти выделения. Минуту или две спустя туземец тихонько взмахнул руками, и пчелы разлетелись.
На другой ветви сидело несколько туземцев, внимательно рассматривая Джуну. По их телам бежала рябь разноцветных узоров. Джуна тоже подарила их долгим-долгим взглядом. Ее проводник дотронулся до ее плеча костяшками пальцев и велел идти за ним. Она уже повернулась, как вдруг замерла в удивлении, позабыв даже об усталости.
Они находились на одном из самых удивительных деревьев, какие ей только доводилось видеть. Сук, на котором она стояла, имел в диаметре около полуметра и располагался на высоте пятидесяти метров над землей. Его кора казалась отполированной прикосновениями множества ног, хотя по бокам свисали длинные бороды мхов и папоротников. Ствол же дерева имел в диаметре не меньше двенадцати метров и поддерживался многочисленными опорными корнями. Примерно на высоте сорока пяти метров ствол разветвлялся на множество мощных ветвей, которые образовывали что-то вроде чаши диаметром в несколько десятков метров. В центре чаши находилась круглая дыра, куда легко мог бы пролезть концертный рояль. Края дыры были совершенно гладкими от постоянного использования. Пока она смотрела, какой-то туземец вылез из дыры в стволе и присоединился к группе других, сидевших вблизи отверстия и занятых плетением корзин. Все они разом перестали работать, разглядывая подходившую к ним Джуну. Под этими взглядами, выражение которых ей ничего не говорило, Джуна остро ощутила свою наготу.
Навалившаяся на нее пелена усталости рассеялась под напором восхищения и любопытства. Чего же удивляться, что исследовательская группа так и не обнаружила туземцев! Их деревни ничем не отличались от окружавшего леса!
Не обращая внимания на других туземцев, ее проводник указал ей на крутые ступени, которые вели в глубь отверстия. Рои пчел вились в воздухе. Дерево, казалось, вибрировало от их мощного гула. Проводник помог Джуне вступить на платформу примерно двухметровой ширины.
Джуна поглядела вниз — в самое сердце огромного дупла. Почему-то оно напомнило ей гигантскую морскую раковину. Четыре крутых пандуса спирально спускались по стенкам ствола, уходя в глубину. В стенах примерно на равных расстояниях виднелись арочные двери, ведущие во внутренние помещения. Туземцы сновали туда и сюда по пандусам, направляясь по каким-то своим загадочным делам. Другие же сидели у порога жилищ, обедая или общаясь с соседями. Стены излучали голубое сияние, освещавшее внутренность ствола; оно исходило от грибов, растущих на стенах. Джуна дотронулась до их мягкой бархатистой поверхности, заинтересовавшись тем, какая форма биолюминесценции вызывает такое свечение. На пальцах осталась пыль, горящая слабым голубоватым светом.
Джуна попыталась разглядеть, что же находится там — в головокружительной глубине дерева. На самом дне какая-то водная поверхность отражала и голубое сияние стен, и далекий отблеск чистого неба. Пахло сырой древесиной, листвой. Эти запахи окрашивал легкий сладкий аромат меда. Это удивительное и дивное место оставляло ощущение порядка и покоя.
Дерево кипело жизнью. Радужные пчелы роились в слабых лучах проникавшего сюда солнца. Крошечные ящерицы разбегались при приближении Джуны, а тысячи насекомых взмывали вверх и возвращались вниз, перенося кусочки листьев и гумуса. С любовью смотрела Джуна на маленькую змейку толщиной не больше мизинца и длиной сантиметров двадцать. Змея вдруг подпрыгнула в воздух и стала планировать вниз на сверкающих полосатых крыльях.
Спустившись примерно на одну пятую часть высоты дупла, они оказались на крошечном балкончике и вошли в одну из множества арочных дверей, выходивших прямо на пандус. Через полуметровую стену маленький проход вел в комнату, формой похожую на кусок яблочного пирога, у которого острый кончик был слегка обрезан.
Комната была довольно большая, во всяком случае, больше общей комнаты в доме, где жила брачная группа Джуны. Подумав об этом, она ощутила слабую боль, которая появлялась всегда, когда Джуна вспоминала о своем неудачном браке.
Два маленьких окна, заглубленных в метровую толщу стены, были предназначены скорее для того, чтобы снабжать обитателей свежим воздухом, чем светом. Те же самые грибы, которые освещали внутренность ствола, покрывали низкий потолок, заливая комнату голубым сиянием, не отбрасывающим теней. Связки веревок и сети были аккуратно развешаны на колышках у двери. На полках, враставших в стены, находились корзины, сосуды из чего-то вроде бутылочных тыкв, свертки, обернутые в листья. Общее впечатление чистоты и порядка нарушали лишь крупные насекомые, которые деловито шныряли по освещенному потолку. Пол поднимался, образуя платформу в широкой части комнаты. На краю платформы сидели три туземца. Их уши развернулись во всю ширь при виде входящей Джуны.
Один из сидящих знаком приказал ей приблизиться. Он был ужасающе тощ; кожа его казалась выцветшей, двигался он медленно. «Уж не болен ли он», — подумала Джуна. Туземец велел ей сесть, сделав слабый вялый жест рукой, пальцы на которой остались полусогнутыми. Джуна села лицом к тощему туземцу. Ее проводник опустился на корточки рядом с ней, его длинные тонкие пальцы на ногах широко растопырились, видимо, для лучшего сохранения равновесия.
Больной инопланетянин тщательно осмотрел руки Джуны, пристально вглядываясь в ее ладони. Потом ощупал концы пальцев — один за другим, — заставляя когти вылезать из подушечек. Это было больно. Джуна попыталась отнять руку, но хватка у туземца, несмотря на его хлипкое сложение, была просто железная. Еще более внимательно он оглядел припухшие красные шпоры, а потом провел пальцами по спине Джуны. Он даже раздвинул ей колени и осмотрел гениталии. Джуна вспомнила, как осматривали на ярмарках овец в те времена, когда она была подростком. Теперь она поняла, что должны были бы чувствовать эти овцы, умей они мыслить. Пришлось напрячь волю, чтобы подавить желание сопротивляться. Ведь от этих туземцев зависела ее жизнь. Даже один враждебный жест с ее стороны мог оказаться фатальным.
Наконец осмотр завершился. Проводник Джуны и один из сидевших на платформе покинули комнату, протискиваясь сквозь толпу любопытствующих зевак, сгрудившихся у входа. Джуна вдруг ощутила страшную усталость и слабость. Она согнулась, опустила голову на колени, будто шок от того, что ей пришлось перенести, окончательно доконал ее. «Вряд ли я произвела на них сильное впечатление как представитель моей расы», — подумала она, стыдясь своей слабости. Усилием воли она заставила себя сесть прямо.
Двое оставшихся в комнате туземцев молча наблюдали за ней. Слабые цветные узоры пробегали по их телам подобно отражению волн на глади пруда. Тощий туземец показал рукой на ряд тыквенных посудин. Другой туземец встал и подал больному одну из них. Тот снял крышку и вынул из сосуда кусок сотового меда, протянув его Джуне.
Джуна с наслаждением впилась в соты зубами. Густой сладкий мед таял во рту, стекал по ее подбородку. Она с наслаждением жевала соты, высасывая из воска сладкий сироп. Проглотив мед, она выплюнула воск на ладонь. Ее кожа густо покраснела, когда она перевела на туземцев вопрошающий взгляд. Ей подали зеленый лист, и Джуна положила на него выжатый досуха комок воска. Вокруг него тут же закружились пчелы, которые, вероятно, использовали воск повторно в своих ульях.
Сладкий мед, казалось, дал ей новый мощный заряд энергии. В голове сразу просветлело, да и физически она почувствовала себя куда лучше. Джуна погладила костяшками пальцев руку старика, надеясь, что цвет ее кожи правильно отражает чувство испытываемой ею благодарности. Его уши широко распахнулись от удивления, и он, внезапно став пурпурным, взглянул на своего компаньона. Поток сменяющихся узоров пробежал у того слишком быстро, чтобы Джуна могла хоть что-то разобрать. Больной туземец долго вглядывался в узоры, а потом ответил целой серией собственных.
Наблюдая за происходящим, Джуна поняла, что узоры имеют свое значение. Главным средством общения у инопланетян было зрение. Сердце у нее упало. Если у туземцев язык основан на зрительном восприятии, ей, особенно без компьютера, понадобится уйма времени, чтобы изучить их методы коммуникации.
Экспедиция же должна покинуть планету через два с половиной стандартных земных месяца, если считать от дня крушения флайера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72