Например, я срисовал одну за другой руны с монеты, подкинутой мне на лесной дороге. Но не в том порядке, как они были расположены по часовой стрелке или против нее, а просто в порядке возрастающей сложности. Бумажку с зарисовками я прихватил с собой на встречу. Монету оставил среди своих вещей в «гостевой» комнате, куда был поселен на первые дни своего пребывания в Убежище.
С легкой руки Толкиена, мои представления о магах воплощены были в образе кинематографического Гэндальфа. Так вот: общим у Герна с Гэндальфом была лишь первая буква их имен. Ну и разве что оба считались служителями Добра.
Меня еще с первых моих опытов знакомства с классикой фэнтези изрядно раздражало, что добро в них всегда потому лишь добро, что оно доброе. Зло же является злом, естественно, потому, что оно злое. И злой гений только тем и озабочен, что бы такого сделать плохого. Ну а добрые герои, если помышляют о каком-то благе для себя лично от своих подвигов во имя добра, то те неудобства, которые они терпят по ходу дела, с лихвой все это благо перекрывают.
Для жителя страны, в которой за время одной человеческой жизни добро и зло успели поменяться ролями по нескольку раз, очень тяжело воспринимать черно-белую мораль сказок для взрослых. Но ладно, это я так – к слову.
Герн, встреться я с ним при других обстоятельствах, был бы принят мною за человека из сферы бизнеса. В лучшем случае – за декана какого-нибудь престижного юридического или экономического факультета. Для мага он был слишком хорошо одет. Не наблюдалось ни остроконечного колпака с астрологическими знаками, ни мантии, ни даже козлиной бороды. Бородка у Герна была шкиперская, скобкой. В сочетании с импозантным платиновым окрасом тщательно ухоженной шевелюры, очками в тонкой золотой оправе и подогнанным по еще довольно спортивной фигуре костюмом от кого-то из «не наших» модельеров все это впечатляло. Но и наводило больше на мысль о преуспевающем и слегка молодящемся франте, чем о хранителе вековечных тайн Мироздания и повелителе потусторонних стихий.
* * *
Впрочем, это впечатление стало понемногу рассеиваться, когда разговор между нами вышел из колеи официального представления друг другу и мирно потек по неровной колее и колдобинам обстоятельств моего попадания в здешние места. Не то чтобы я сразу проникся безмерным уважением к своему будущему наставнику. Нет, просто я достаточно ясно понимал, что деваться мне сейчас просто некуда. А потому отношения надо строить, по возможности избегая конфликтных ситуаций.
Учитель основательно знал не только русский язык, но и обстоятельства теперешней жизни на постсоветском пространстве. Притом и события самых последних дней. Это приободрило меня. Я ощутил надежду на то, что не намертво отрезан от родины.
Снова последовал осмотр моего Знака, снова была выслушана уже навязшая у меня в зубах история этого моего сомнительного приобретения, снова я отвечал на кажущиеся мне довольно бессмысленными, но, наверное, важные для моих теперешних хозяев вопросы. Я почти сразу понял, что Герн выслушивает мою историю уже не в первый раз И, скорее всего, даже не в третий или в четвертый. Так что меня он понимал с полуслова. Его гораздо больше интересовали не факты в моем изложении, а мое к этим фактам и его вопросам отношение.
Поговорили мы и на более общие темы. О том, например, как мне понравились здешние края и как я устроился на первое время. Потом Учитель тихо обменялся парой слов с моими «крестными» – попросил оставить нас с ним наедине.
Некоторое время мы сидели молча, затем Герн позвонил в небольшой колокольчик, его подмастерье принес самый настоящий чай с лимоном и сухарики, и мне был сделан приглашающий жест к накрытому журнальному столику.
– Вы – очень тяжелый случай, Сергей, – сообщил Герн, усаживаясь напротив меня, глаза в глаза. – До сих пор даже я не видел, чтобы магическим действием обладал искусственно нанесенный на тело Знак. Не врожденный, а именно вот как у вас – нанесенный с помощью татуировки.
– Я так понимаю, – пожал я плечами, – что это, должно быть, фальшивый, не такой Знак. Не знаю, как получилось у меня там, на плато… Наверное, это какое-то совпадение…
Герн тихо рассмеялся. Смех, надо сказать, у него был приятный, заразительный.
– По определению, Сережа… Разрешите мне перейти с вами на «ты? Я кивнул.
– Так вот: по определению все случаи магических происшествий – это чистой воды совпадения. Никакого вмешательства высших сил, только совпадение событий, имеющих каждое вполне естественные причины… Но ты прав, – Учитель посерьезнел. – Большинство здешних магов средней руки сочли бы твою татуировку фальшивым Знаком. Но…
Учитель поднялся и, держа чашечку с чаем, подошел к окну и стал приглядываться то ли к переплетению побегов плюща на решетке окна, то ли к рисунку облаков в далеком небе.
– Но дело в том, Сергей, что природа Знаков – предмет темный… Чем, собственно, твоя татуировка отличается от настоящего родимого пятна точно такой же формы? И в том и в другом случае мы имеем практически одно и то же – группу клеток кожи, окрашенных стойким пигментом. В одном случае этот пигмент выработал твой собственный организм, в другом – его ввели тебе извне. Поверь мне, других различий между этими вариантами нет. Никакой особой иннервации этого пятнышка. Никаких особенных генов и хромосом… Пятно и пятно – только и всего. Знак.
– М-м… Я не очень хорошо понимаю, к чему вы клоните, господин Герн, – признался я.
– Если хочешь, чтобы наши беседы продолжились, – быстро прервал меня мой собеседник, – обращайся ко мне на «ты». Я для тебя учитель, не более того.
– Хорошо… – обескуражено согласился я. – Я все равно не понял, что т-ты хотел сказать, Учитель…
– Смысл Знака, Сергей, – повернулся ко мне Герн, – в том, что он Знак. Ни больше и ни меньше. Знак – это информация. Команда. А теперь подойди сюда.
Он кивнул на письменный стол, на котором стоял небольшой, порядком устаревший компьютер. Явно из наших краев. Типичная «Желтая» сборка. Дисплей компьютера тускло мерцал.
– Смотри! – коротко бросил он. – Вот перед тобой, – он кивнул на слегка потертую клавиатуру, – Знаки. Для нас с тобой они имеют смысл. Для микропроцессоров, с которыми связана клавиатура, – тоже. Если я прикоснусь к определенному набору клавиш, то вот тут, на экране, начнут происходить чудеса. Ну, например, возникать тексты, картинки…
Он быстрым, мимолетным движением пальцев запустил какую-то давно уже устаревшую, наверное, игру. По экрану проползли титры и меню, а потом и впрямь начались чудеса. Там, за экраном, действительно помчались всадники. Зазвучала музыка и раскаты грома. Вдали выросли крепостные стены.
– Это, – пояснил Учитель, – модель того мира, в котором ты очутился теперь. Мира, который понимает Знаки. Не важно, откуда у него взялась такая способность. У нас будет время поговорить на эту тему. И на многие другие. Пока считай просто, что в эту реальность, окружающую тебя, встроен процессор, который опознает кое-какие Знаки и команды. Будем называть такие команды заклинаниями. Какая, в сущности, разница? А вот это, – он быстрым, решительным движением отсоединил клавиатуру от системного блока, – модель того мира, из которого пришел ты. Этот мир Знаков и Заклинаний не понимает. По крайней мере тех, которые понимает мир здешний. Они, миры эти, говорят на разных языках, если так можно выразиться.
Он демонстративно побарабанил по отсоединенной клавиатуре. Разумеется, на экране не произошло ровным счетом ничего.
– Ты, кажется, улавливаешь мысль? – через плечо спросил меня Герн.
– Только в общих чертах, Учитель, – признался я. – Все это немного необычно для меня.
Герн снова рассмеялся и отхлебнул чаю из своей чашки.
– Поверь мне, Сергей. Я большую часть своей жизни потратил на изучение всех этих тайн и чудес. И могу только повторить твои слова, мой ученик. Все это осталось для меня необычным. И с каждым новым фактом, который я узнаю, этот мир становится для меня все необычнее и необычнее.
Он вернулся к столику и жестом пригласил меня снова присесть. (Я, оказывается, и не заметил когда успел вскочить на ноги.)
– А теперь давай выясним, пожалуй, самый главный для тебя вопрос, Сергей, – уже более деловитым, сухим тоном сказал он. – Ты догадываешься, какую силу тебе может дать твой Знак, если, конечно, нам удастся активировать его. И, разумеется, понимаешь, что одни люди будут хотеть от тебя одного. А другие – их здесь называют «темными» – совсем другого. Но важно сейчас не то и не другое.
Я постарался глядеть на Герна прямо и не отводить глаза.
– Нужно, чтобы ты понял и ясно объяснил мне, – продолжал Учитель, – чего ты хочешь от Знака и от себя самого. Без этого наши с тобой дела не пойдут.
Мы помолчали секунд пять-шесть.
– Я думаю, – произнес Герн наконец, – что ты уже размышлял на эту тему. Или на очень близкую. Но я еще плохо знаю тебя. Может, тебе нужно время на раздумья? Имей в виду: его у нас не так много.
Я чуть-чуть покивал головой. Действительно, поразмышлять мне в этих краях пришлось довольно много. В том числе и над тем, чего же мне здесь, собственно, надо.
– В принципе, Учитель, – ответил я Герну, – я могу объясниться с вами уже прямо сейчас. Не знаю, получится ли это у меня и как вам понравится то, что я скажу.
Герн еще раз отхлебнул чаю и отставил чашку на стол.
– Не беспокойся, – тихо, вызывающим доверие тоном произнес он. – Думаю, нам удастся найти с тобой общий язык… Надо только правильно понять друг друга.
– Я хочу только две вещи, – сказал я, стараясь не сморозить какой-нибудь глупости. – Во-первых, я хочу знать: что произошло с моим братом? И во-вторых, если он жив, я хочу вернуться в наш с ним мир, в котором нет никаких чудес, никаких Знаков и заклинаний… Вот и все. Я готов для этого сделать все то, что вы от меня потребуете. Но лично я не нуждаюсь ни в колдовстве, ни в магии. И этот Странный Край мне тоже не нужен.
Герн глянул на меня, как мне показалось, с любопытством.
– Гм… – склонил он голову набок и стал на миг похож на какую-то озадаченную птицу. – Не каждый день приходится выслушивать подобные заявления от кандидатов в маги. И даже не каждый год. Хотя ты не первый. Тебе страшным кажется могущество, которое может дать тебе Знак?
Я покачал головой. Правильно выразить свою мысль я затруднялся.
– Мне кажется… – выдавил я из себя наконец. – Мне кажется, что Странный Край ничуть не счастливее тех мест, где никакой магии нет. Или даже, что здешним людям приходится чересчур дорого платить за всякие эти Знаки и Заклинания. Я в конце концов к вам сюда не напрашивался.
– Хм… – сказал Герн. – С одной стороны, спорить с тобой трудно. С другой – мы уже стоим перед фактом. Ты уже здесь – хотел ты этого или нет. И главное – давай расставим все точки над «i»… Твоего брата уже ищут. Но когда имеешь дело с Темными, то такие поиски – дело далеко не простое. Точно так же, как и отправить даже одного из вас назад, в родные края. Ты понимаешь, что мы вправе ожидать от тебя помощи…
– То есть, – постарался определиться я, – поиски Романа и наше возвращение я должен отработать?
– Ты просто будешь принимать в них участие, – пожал плечами Герн. – Конечно, по мере сил. И по мере того как твои способности станут мне ясны. А пока что… Пока не согласишься полчасика побыть под гипнозом? С этого будет начинаться каждое занятие.
Не могу сказать, что эта перспектива сильно порадовала меня. Но поскольку я давно уже не был допущен к государственным тайнам, то нанести кому-то вред своей болтовней под гипнозом я просто не мог. Потом я понял, что был довольно наивен. Но в освоении умения объясняться на здешней тарабарщине гипноз мне помог, и довольно сильно.
* * *
Учитель не стремился как можно скорее ввести меня в курс здешних дел. Скорее, он просто предоставлял мне возможность самому составить впечатление о жизни Убежища и Странного Края вообще. А занятия наши с ним на первых порах посвящены были многочисленным тестам, сеансам гипноза (к которому я оказался предельно малочувствителен) и тренировкам разных странных умений. Ну, например, умения угадывать намерения человека по его походке и речи. Или погоду на завтрашнее утро. Всем этим я занимался с утра до вечера, и поэтому сама собой напрашивалась мысль о том, что небольшое количество свободного времени, которое оставалось в моем распоряжении, надо было употребить с наибольшей пользой для достижения тех двух целей, которые я поставил себе.
Для этого мне требовалось найти ответы на кое-какие вопросы попроще. Например, надо было уяснить, кто такие Темные и что им надо от меня и моего Знака. Кто из Ходоков посещал за последнее время наш земной мир, что там творится сейчас, и главное – каким образом проникает туда этот бродячий народ и что может простой смертный вроде меня предпринять, чтобы нащупать свою дорожку домой?
Присматриваясь к Ходокам и размышляя о них, я припомнил, что у меня среди этих странников есть или вполне может найтись не то чтобы просто мой знакомый, но, по крайней мере, хороший знакомый моего знакомого. Отец Тагары.
Здешний обычай держать в секрете свою родословную и не иметь фамилий, а уж тем более отчеств далеко не облегчал мне поиски этого человека.
Скорее всего, чтобы добраться до него, проще было бы для начала отыскать самого Тагару. К этому меня подталкивал не только его рассказ об отце, ходившем туда, но и странное чувство, которое оставил у меня тот нелепый, как и все сны, сон о ночном явлении мальчишки в мое земное жилище. Чувство, что его судьба какой-то странной ниточкой связана с судьбой моего брата. Странно, но далеко не всем, что связывало меня со странным парнишкой, мне хотелось делиться с мэтром Герном. Да и ни с кем другим, впрочем. Именно с идеей найти мальчишку дело обстояло совсем не просто.
Что до самого исчезновения Тагары из нашего «конвоя», то оно произошло почти сразу после того, как, плавно спустившись с плато, мы вступили в благословенные просторы края Рикк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56