перестала быть укрытием, — и они двинулись к лагерю уже по фактически открытой, лишь местами поросшей клочьями кустарника местности. Да и не было теперь смысла укрываться. Том переглянулся с Суховым, тот понимающе кивнул и вытащил из кобуры ракетницу. Комбинированный сигнальный заряд с оглушительным бабаханьем и жутким воем вмонтированной сирены забрался под низкие облака и оттуда полыхнул длинной, томительной вспышкой, превратившей истончившийся полог ранней, осенней метели в искрящийся, меняющий свой цвет занавес. Вслед за ним в небо ушли еще два воющих и горящих ярким пламенем беса. Но лагерь — хмурый и полузанесенный недолговечным еще снежком — молчал. Нет, ни в самом лагере, ни окрест не видно было ни разрушений, ни следов борьбы с кем-то или с чем-то.
Они уже почти вошли в него, в очерченный вешками отключенного электрозаграждения круг нос к носу поставленных глайдеров и слегка провисших под навалившимся снежком палаток, когда поняли, что ловушка захлопнулась.
Над рекой и равниной прокатился вой «тролля».
Сначала им показалось, что он один, еле различимый через остатки пурги уродливый гигант, двигал к лагерю от хмурых предгорий. Но, словно в дурном сне, теперь уже от Леса, от которого катила свои воды река, пришел ответный клич — хриплый и срывающийся в утробный рык и дребезг. И тут же его подхватили с севера, с запада, с востока.
Их хорошо видно было теперь — лагерь располагался на невысоком холме и предоставлял неплохой обзор. Они не торопились открывать огонь, они просто шли — шесть «троллей» и три или четыре «бронтозавра». А дальше — за ними, словно тени, рожденные кошмаром рехнувшегося сюрреалиста, плавно, почти не сотрясая твердь равнины, приближались два голема. Нет — три. Четыре.
На Тома напал нервный смех.
— Куда они все? — Он резко передернул затвор совершенно бесполезного теперь «винчестера». — С нас и одной такой куклы более чем...
— Надо, — Павел облизнул вмиг пересохшие губы, — надо хотя бы отвлечь их от реки. От тех... Запустить глайдеры.
— Нет. — Том покачал головой. — Это же... Это — вызов. Если бы Джей хотел нас уничтожить, он бы это сделал вмиг. Он... Ты уже понял, чего он хочет. Проводник недаром сказал тогда...
Павел выпрямился. Он, прищурясь, смотрел на равнину, на сужающееся вокруг них кольцо сотворенных из сверхпрочной металлокерамики уродов и, казалось, не слышал его.
— Хотел бы я знать, куда смылись эти чертовы курвы — ваши водители с проводниками, — пробормотал он себе под нос.
Неяркое, издали похожее на невинный солнечный зайчик пятно плазменного заряда покатилось от простертой вперед руки мегаробота по заснеженной степи к лагерю, оставляя за собой дымную черную полосу. Исчезло, погасло меньше чем в двух сотнях метров от ограждения.
— Это они предлагают сдаваться, — кивнул Павел на покрытый копотью след. — Хотел бы я знать, как сдавались в тех войнах.
Хриплое завывание заставило их обернуться к реке.
— О гос-с-споди! — Том словно попытался заслониться бесполезным карабином от дьявольского видения: там, с того берега, сотрясая равнину, на них шел еще один толем. И на прямой, соединяющей его с лагерем, только одно препятствие стояло на его пути — почти незаметная на фоне темных вод реки рощица, укрывавшая от посторонних глаз плот и трех путников на нем.
Снова со свистящим шипением покатился по горящей земле огненный колобок. Еще и еще. Том уже не оборачивался на этот злой звук. Он не отрывал взгляда от снега, тающего на керамической броне исполинской громады, наплывающей на него прямо из кошмара,
— Давай, — сказал он Павлу. — Давай!
И когда он обернулся, Павел «дал».
Тьма, мерцающая и неуловимая, сгустилась перед ним, образовала столб, такой знакомый Тому теперь, и стала Демоном.
— Я не хотел звать тебя, — глухо сказал Павел. — Но...
— Не важно, чего ты хотел и чего не хотел. Ты позвал меня. Теперь все зависит от того, как ты сумеешь мною управлять. Это — дело для тебя новое. Поторопись — и помни...
Сухов молчал. Что-то происходило в нем. И сам он становился чем-то другим. Иным — не тем, чем был когда-то, до той поры, когда стал хозяином Демона. А сам Демон начал исполнять приказ — тот, что прочитал в сознании своего нынешнего господина. Он повернулся и пошел навстречу голему. Том и Павел смотрели ему вслед, и то, что они видели, было похоже на дурной сон.
С каждым шагом Демон рос. Расплывался и терял свои и без того не слишком четкие очертания, стал подобен колышущемуся занавесу северного сияния, только не из света сотканному — из тьмы. Все происходило словно в фильме, снятом «рапидом»: ужасающе медленно и одновременно неумолимо стремительно. Том не успел еще смахнуть пот, бисеринками выступивший у него на лбу, а две исполинские фигуры уже сошлись прямо над рекой. И прежде, чем все началось и кончилось, он только и успел, что сказать себе: «А он не отражается в воде, этот черт...»
Он ждал чего-то, что ударило бы по нервам: обмена молниями, огня, грома и скрежета, но вышло иначе. Словно старого друга, Демон обхватил голема за плечи, притянул исполинскую громаду к себе, словно обволок чудовищного истукана тьмой. И вот он уже шел дальше, продолжая с каждым шагом меняться, превращаться во что-то иное. А толем остался посреди реки, медленно рушась, оседая в ее стылые воды. Становясь островом, уродливой отмелью, окутанной облаком пара. Вода кипела вокруг раскаленной руины слоями тумана, громоздящимися все выше и выше, скрывая от глаз конец мегаробота.
А Демон стал тучей. Венцом тьмы, вставшим над равниной. Только теперь все каменные чудища, плетущиеся по заболоченной, колышущейся под их шагами земле, переключили свое внимание на нового врага, и игра пошла всерьез.
— Ложись! — только и успел выкрикнуть Сухов.
Том замешкался и едва не ослеп: в небе рванул заряд, рассчитанный, пожалуй, на отражение среднего ракетного удара. На несколько секунд он еще и оглох, так что хрип и завывание новых реактивных драконов, дракончиков и плазменных шутих не слышал, а, скорее, ощущал, спиной и внутренностями, норовящими вылететь наружу от каждого громового удара, катящегося над отрогами, гулко отражающегося от стены Предельных хребтов.
Он пополз под укрытие приземистого глайдера. Обернулся на Сухова. Тот стоял на коленях и, закрыв глаза, словно молился неведомому богу. И он был сейчас Демоном, а Демон был им. Дар подсказал это Тому. И некоторое время все они — трое — были чем-то одним.
А потом все это стало воспоминанием. Осталась только усталость, звон в ушах да медленно гаснущие фейерверки. Они стояли, оглядывая окружающий мир, так изменившийся за считанные десятки секунд. Секунд, сопровождавшихся громом взрывов и слепящим пламенем термоядерной плазмы. А над равниной вставали огромные столбы дыма. Столбы, обозначившие места, где гибель настигала смертоносных кукол-гигантов, которыми надумал было поиграть Бешеный Бог Джея. Том считал эти гигантские костры про себя: «Шесть, девять. Вон там, за рекой, — еще три. Кажется — все». Он повернулся к Павлу. Тот стоял за его спиной. И Демон стоял рядом с ним.
— Ну что же, — создание Тьмы, похоже, улыбалось. — Мы по-прежнему хорошо понимаем друг друга. У тебя осталось еще четыре приказа. Помни, чем придется платить вам.
Ноющий звук движка скоростного глайдера донесся до них. Том присмотрелся к простору равнины —там от предгорий к ним на полной скорости пилил легкий «Бриз-14».
— Это наши водилы, — вздохнул Сухов и положил руку на плечо Тома.
Тот оглядывался слегка ошалело. Демона уже не было с ними.
— Их, видно, спугнули те — ночные дела. — Сухов с досадой сплюнул под ноги и присел на подножку глайдера. — Отсиделись на перевале, сволочи, а теперь, видно, хватились. Тронулись к плоту — надо разгружаться. Ни минуты лишней нельзя оставаться на этой земле.
От рощи Цинь уже сигналила им ручным прожектором.
А на равнину падал снег. Уже не мелкой метельной сетью, а густой — хлопьями, сплошной завесой. Зима пришла на Джей.

Глава 10
ПОИСК

Снег норовил залепить узкие, высокие окна-бойницы, и потому внутри гостиницы царил сумрак. Связной филиала из-за этого сумрака порядком нервничал — даже больше, чем из-за того, что совершенно не мог сообразить, как вести себя с таким странным посланником Центра, каким оказался следователь третьей категории Томас Лэмберт Роббинс. Мрачноватым местом была гостиница «Перевал», в которой тот назначил ему встречу. До прихода землян — тысячелетия назад этот скальный грот сторожил проход между двумя уютными долинами на самой границе Внутренних Пространств. Бравые Первопоселенцы успели до неузнаваемости изуродовать ремонтом древнюю архитектуру крепости-монастыря и приспособить ее под чисто человеческие нужды раньше, чем Метрополия проштамповала закон о неприкосновенности здешних объектов астроархеологии. И теперь «Перевал» уже которое десятилетие служил пристанищем для немногочисленных путников, которых судьба заносила на северную окраину Республики.
Впрочем, над всем, что соорудили на планете и окрест Сгинувшие Империи, все равно тяготела мистическая аура нелюдской, злобной вражды, словно впитавшаяся в древние металл и камни. Этой, несколько суеверной, точки зрения на Джее придерживались даже прожженные скептики, так что ничего удивительного не было в том, что временами мороз пробирал по коже остановившихся в стенах «Перевала», несмотря на их вполне земное оформление, на гостеприимную подсветку скрытых светильников и радушие самого настоящего бармена за отделанной под красное дерево стойкой уютного бара.
На настроении связного сказывалась и неприятная перспектива в любой момент оказаться отрезанным от всего Мира снежным заносом, самым обычным для этой чертовой глуши. Но больше всего давило ставшее уже почти привычным постоянное нервное напряжение, вызванное ползущей по планете Эпидемией. Ее еще только полупризнали власти Республики. Число жертв пока не перевалило за десяток тысяч. Но от нее уже знобило всех на Джее. Знобило правительство, медиков и науку, знобило армию и госбезопасность. Трясло и Управление. И персонально его — агента Аугусто Цолльнера.
И Аугусто нервно барабанил пальцами по ножке высокого бокала с вином из ягод «хлановой лозы», исподлобья посматривая на сидящего напротив него следователя Роббинса. Собственно, Цолльнер и не собирался особенно скрывать от Тома своего дурного расположения — Центр уже недвусмысленно дал понять филиалу, что следователю давно пора призадуматься над своими методами работы. Но Том явно не собирался придавать большого значения этому признаку высочайшего недовольства, проявленному к тому же лицом, в непосредственном подчинении которого он не находился. Он вел себя так, словно сокровенный смысл этой их встречи, ради которой оба они, соблюдая все правила конспирации, тащились сюда по полузанесенным снегом проселкам, только в том и состоял, чтобы заняться дегустацией жаркого на ребрышках и местного вина.
— Прежде всего, — с облегчением вздохнул Аугусто, уловив наконец в пустой в общем-то болтовне Тома нотку интереса к причине того настоятельного вызова на рандеву, который вот уже которую неделю слал ему филиал, — вас, господин Роббинс, уже довольно давно дожидается это вот письмо. — Он перебросил через стол узкий белый конверт. — Комиссар Гед подчеркивает, что это его сугубо личное вам послание, и я, конечно, не в курсе того, что он пишет. Но, наверное, не стоит пренебрегать тем, что один из высших руководителей Сектора счел необходимым сказать вам. На словах же велено было передать, что крайне желательно было бы с вашей стороны восстановить наконец... э-э... нормальный, принятый в Управлении способ поддержания контактов с участниками операции. Впрочем, — Цолльнер схватил со стола бокал и чокнулся с Томом, — если у вас есть на этот счет особые соображения, то сейчас самое время изложить их... м-м... как можно более внятно.
Том подавил тяжелый вздох. О личных посланиях комиссара Геда по Управлению давно шла дурная слава.
— Собственно, — он пригубил вино и распечатал конверт, — я уже достаточно ясно излагал обстоятельства дела, и не раз.
Он развернул вложенный в конверт листок и пробежал глазами от руки написанный текст.
« Надеюсь, что это письмо застанет тебя в добром здравии, Том, — писал в несвойственном ему дружеском стиле федеральный куратор Сектора. — Безусловно, там, непосредственно на месте действия, тебе виднее, когда и какие действия следует предпринимать в первую очередь для достижения поставленной перед тобой задачи. Опыт твоей предыдущей работы, — тут Том машинально провел кончиками пальцев по еле заметному шраму над правой бровью, — дает основания полагаться на твою способность действовать самостоятельно. Я должен отдать должное справедливости — формально ты не превысил рамок предоставленных тебе полномочий (хотя и подошел к ним вплотную). Однако два обстоятельства принуждают меня требовать немедленного изменения стиля твоего нынешнего поведения.
Прежде всего, уровень интересов, представленных в плане, реализацию которого обеспечивает порученная тебе операция, гораздо выше, чем уровень обычного расследования. Ты должен понять, что тот уровень неопределенности, на котором нам приходится находиться, работая с тобой, недопустим при тех ставках, которые сделаны в этой «игре».
Вторым беспокоящим меня моментом стало то, что ты пошел на слишком большой риск, приняв участие в странной игре, в которой изменению подвергаются составные части твоей личности. Пойми, что твои сообщения о возникновении у участников так называемого Испытания новых физических и психологических свойств заставляют с настороженностью относиться к твоей нынешней способности адекватно реагировать на ситуацию и отражать эту ситуацию в отчетах Управлению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72