Фергус пошел впереди, сделав своим спутникам знак держаться левее.
– Мокровато там малость, – пояснил он. Там, где они шли, тоже было сыро. Холл тут же промочил кроссовки и теперь очень завидовал их проводнику, на котором были резиновые сапоги. Пройдя около полумили, Холл начал ощущать устойчивое желание повернуть обратно, которое становилось тем сильнее, чем дальше они заходили. И наконец он прорвал тугую, почти физически ощутимую завесу неприязни и внезапно снова очутился на чистом воздухе. Холл, отдуваясь, огляделся и обнаружил, что стоит в начале сельской улицы. Деревня выглядела точно так же, как деревни Больших, через которые им приходилось проезжать последние несколько дней, с той только разницей, что здесь все было уменьшено, подогнано по мерке Малого народа. И обычные домашние животные – свиньи, овцы и гуси, ночующие в загонах, – выглядели неестественно большими. Где-то в темноте всхрапнул пони. На крылечках хижин горели факелы либо фонарики. Вдоль улицы, ведущей через деревню, тоже были развешаны фонари на столбах, чтобы освещать путь пешеходам. Через дорогу время от времени перебегали кошки, идущие по своим кошачьим делам. Собак в деревне, судя по всему, не держали, как и прочих животных, которые способны издавать шум, слышный издалека. Привлекать внимание посторонних здесь не хотели. Деревня была довольно велика. Она во многом напоминала ту подземную деревню, где вырос Холл, однако были и отличия.
– А вы не боитесь, что Большие найдут вас здесь? – поинтересовался Холл.
– Ну, временами они видят эту долину с дороги, однако пешком сюда не пройдешь, и вертолет здесь посадить негде, а потом они со своими компьютерами как-то забывают про эту долину и пути назад отыскать не могут.
– Мы много лет прожили так на вершине холма, и это действовало, – заметил Мастер.
– Отведу-ка я вас к Ниаллу, – сказал им Фергус.
– К Ниаллу? – переспросил Холл.
– Ну да. Мы про себя считаем его последним верховным королем Ирландии, но он называет себя просто Вождем вождей – считает, что это тоже вполне почетный титул. Да ведь ты это и так знаешь, малый!
Холл молча покачал головой. Фергус озадаченно покосился на Мастера, но предпочел сменить тему.
– А уж как ему любопытно будет повидать тебя! До чего же ты вырос! Да, и чумовым же парнишкой ты был… Однако я рад, что ты вернулся, и он будет рад не меньше моего.
– Чумовым парнишкой? – шепотом переспросил Холл у Мастера. Тот только скривился неодобрительно и махнул рукой.
– Сколько же народа тут живет? – спросил Холл, пытаясь пересчитать дома, мимо которых они проходили. На улице никого не было, однако на занавесках в окнах виднелись тени обитателей домов.
– Да уж сколько есть, – уклончиво отвечал Фергус. – Многовато вопросов ты задаешь, ну да что с тебя взять, ты ведь совсем дитя. Гляди-поглядывай, но имей в виду: днем деревня смотрится куда лучше. Отчего бы вам не обождать до утра?
– Я ведь тут тоже не бывал, – напомнил Фергусу Мастер.
– Ах да, и в самом деле. Ты ведь ушел задолго до того, как мы перебрались сюда.
И Фергус хмыкнул.
– И когда же это было?
– Да уж давненько, – ответил Фергус.
Улица пошла под горку. Они вышли к развилке, где Фергус свернул направо и, миновав еще несколько домиков, вывел их к более просторному и богато украшенному дому в два этажа. Дом стоял на краю селения, по углам его горели фонари, и окошки светились.
– Надо же, сам дома, как ни странно, – заметил Фергус. – Что ж, войдем.
Вскоре они оказались в высокой, просторной комнате. У резного камина сидела женщина и пряла на ножной прялке. На хозяйке дома была юбка по колено, из мягкого, колышащегося материала, который струился, точно вода, когда она нажимала ногой на педаль. И ее длинные волосы, забранные назад и стянутые широкой лентой, чтобы не попали в колесо, тоже колыхались в такт движению. Изнутри стены дома были лишены украшений – лишь местами по ним вились лозы дикого винограда. Услышав шаги гостей, женщина подняла голову, и глаза ее изумленно расширились. Нить в ее пальцах, до тех пор тонкая и ровная, внезапно пошла узлами, но хозяйка даже не заметила этого. Она вскочила со скамьи, легко, точно танцовщица, подлетела к Мастеру и обняла его.
– Глазам своим не верю! – воскликнула она, отодвинувшись подальше, чтобы разглядеть его хорошенько. – Ниалл! Ниалл!
– Женщины – точно птицы, – отозвался из соседней комнаты звучный голос. – Они красивы, услаждают жизнь, и место им – во дворе либо в клетке, право слово! Отчего ты так кричишь, любовь моя?
Говорящий вошел в комнату. Он был ростом с Холла, но поуже в плечах. Волосы у него были белые-белые, как хлопок, почти как у Тая, Холлова двоюродного племянника. Холл попытался угадать, сколько ему лет, но лицо Ниалла, с острым носом и подбородком и пронзительными глазами, было лишено морщин – тонкая кожа туго обтягивала точеные скулы. Глаза его бесстрастно обвели присутствующих, задержались на Мастере – и тут Ниалл узнал Мастера, и у него отвисла челюсть.
Холл отметил про себя, что Мастер мысленно готовился к холодному приему. Когда Ниалл бросился к нему и горячо пожал руку, Мастер приметно расслабился. Они крепко обнялись.
– Я уж и не думал, что нам доведется свидеться в этом мире! – воскликнул Ниалл, похлопав Мастера по спине.
– Я тоже, – кивнул Мастер и указал на Холла. – Позволь представить тебе этого юношу. Его имя Холланд.
– Просто Холл, – поправил тот. Глубоко посаженные темно-голубые глаза обратились на Холла.
– Он не из твоих, сразу видно. Из Курранова рода, а?
– Да, – сказал Холл. – Мои родители – Деннет и Калла.
– Ах, вот оно что! И за словом в карман не лезет. Помню, помню я твою сестру – до чего востра на язык была девица! Хорошо, хорошо. Ну что ж, дорогие мои, садитесь.
Ниалл указал на невысокие стулья с деревянными спинками, стоявшие по другую сторону от камина. Фергус задержался в дверях, всеми забытый, и теперь многозначительно кашлянул.
– Садись, садись, Фергус. Мы и тебе рады, как всегда. А-а, вот и другие! Я так и знал, что вести разбегутся, как лесной пожар. Входите, друзья, будьте как дома.
С улицы вошли еще человек пять-шесть. Все они тепло поздоровались с Мастером. Холла представили прочим вождям кланов. Его приветствовали крепкими поцелуями, рукопожатиями и похлопыванием по спине.
– Кетлин, – сказал Ниалл, – будь так добра, принеси чего-нибудь выпить.
– Да уж сейчас принесу. А ты смотри занимай гостей, пока я не вернусь! – ответила Кетлин.
– Ох уж эти женщины!
Ниалл рассадил гостей и обратился к пришельцам:
– Итак, у всех нас вертится на языке один вопрос: почему? Почему вы вернулись? Быть может, вам понадобилось убежище? Неужто вы двое – единственные, кто остался в живых?
– Да нет, что ты! – ответил Мастер. – Деревня процветает. Наше число удвоилось. Народилось много детей, и все они живы и здоровы.
Собравшие вздохнули с облегчением и зашептались. Наконец одна из женщин заговорила:
– Мы надеялись получить от вас весточку, но вы забрались слишком далеко. Кто бы мог подумать, что вы уйдете в такую даль, что никто не сможет до вас дотянуться? Вас всех давно считали умершими. Часто мы проклинали тебя за то, что ты увел наших детей и возлюбленных родичей на погибель.
– В пути никто не умер, – гордо ответил Мастер. – Во многих краях побывали мы, прежде чем обосновались там, где живем теперь, однако то место пребудет для нас убежищем и домом отныне и вовеки. Там очень славно. У нас довольно еды и дерева, чтобы строить. Пока что на той земле стоит всего один дом, но это дом, построенный Большими, так что места в нем хватает на всех. А скоро мы выстроим и другие.
– Я чувствую, что ты говоришь правду, – сказал Вождь вождей, положив руку на сердце. – Однако ничего бы мне так не хотелось, как взглянуть на лица утраченных родичей.
– В этом нет ничего невозможного, – встрял Холл. Молодому эльфу было обидно, что старейшины не обращают на него внимания, видя в нем едва оперившегося птенца. К тому же Холлу хотелось выступить в защиту Мастера – старейшины говорили с ним, точно судьи с обвиняемым. – Ведь у Кейта Дойля есть несколько пленок, которые он отснял на прощальном пиру.
– И в самом деле! – вспомнил Мастер. – А я и забыл, как он все заставлял нас позировать! Да, у нас есть портреты наших родичей. Всех до единого, или я не знаю Кейта Дойля.
– Можете ли вы показать нам эти механические портреты? – осведомился Вождь.
– К фотографиям Кейта прилагается сам Кейт! – предупредил Холл Мастера.
– Это верно, – кивнул Мастер. – Он и так, должно быть, умирает от любопытства. Разрешите ли вы ему явиться сюда? – спросил он у Ниалла.
– Пустить Большого в сердце наших владений? Ни за что на свете! Это будет конец нашему спокойствию!
Старейшины возмущенно загомонили. Холл терпеливо ждал, пока шум стихнет. Он видел, что их любопытство уже пробудилось, а значит, рано или поздно они сдадутся.
Много раз за эту ночь пришлось подбрасывать дров в камин. Старейшины без устали расспрашивали Мастера о подробностях их путешествия в Америку и тамошней жизни. Мастер терпеливо, клан за кланом, перечислял всех детей, рожденных в Америке, называл их родителей и то, какие у кого с возрастом проявились способности.
– Ну, а кто на ком женился? – спросила наконец Айне, еще одна из женщин-вождей.
– На моей памяти свадеб не было, – сказал Холл.
– На новом месте свадеб вообще еще не было, – сказал Мастер.
– То есть как же это? – изумилась Айне. – За все это время – ни единой свадьбы? Великие небеса, отчего же это?
Холл решил, что теперь самое время упомянуть о цели его поездки.
– По нашим обычаям – так меня наставляли, – начал он, кивнув в сторону Мастера, – юноши и девы из Малого народа не могут вступать в брак, иначе как держа в руках белые колокольчики, благословляющие союз. А таких цветов у нас нет.
– Похоже, последние семена пропали во время одного из переселений по пути к нашему новому дому, – подтвердил Мастер.
– Да, без колокольчиков никак нельзя, – кивнул Ниалл.
Холл заметил, что лица присутствующих сделались очень серьезны. Сам он уже давно склонялся к мысли, что колокольчики – это все пустая формальность, однако, похоже, старейшины так не считали.
– Сдается мне, сейчас они не цветут, – продолжал Вождь. – Фиона, видела ли ты в полях свадебные колокольчики?
– В этом году не задумывали ни свадеб, ни помолвок, так что никто их и не искал, – отвечала Фиона. – Осень уже близко, быть может, они все отцвели. Поутру прикажу детям пойти поискать.
Холл похолодел. А что, если колокольчиков не найдут?
– Придется устроить церемонию собирания, – сказал один из самых старых предводителей.
Мастер взглянул на него, не особенно стараясь скрыть досаду, и это не ускользнуло от старика.
– Э-э, не смотри так! Ты, поди, уже все позабыл? Ну да, немало воды утекло с тех пор, как ты женился на моей дочке. Что ты знаешь о свадебных колокольчиках? Помнишь ли ты, что места, где они растут, почитаются священными и собирать их надлежит не иначе как со всеми положенными церемониями? Помнишь ли ты, что не следует торопить их рост и цветение? Три благословения дают эти цветы. Готов ли ты, малый, проявить должное почтение к ним, дабы получить эти благословения?
– Готов, – ответил Холл, возвращаясь к действительности. Интересно, что произошло между Мастером и этим старейшиной? Похоже, они старые недруги… Так, значит, это и есть отец Орхадии? Да, Энох отчасти похож на него. По крайней мере нравом внук пошел в деда.
– Быть может, если вы согласитесь малость обождать, мы сумеем помочь вам раздобыть свадебные колокольчики, – вмешалась Фиона и перевела разговор на другое.
Холл понял, что торопить старейшин бессмысленно. Ну что ж, если им не удастся отыскать колокольчики до даты отъезда, он просто сдаст билет на самолет. Дело проще простого. Надо только придумать, как сообщить об этом Кейту Дойлю.
– Дурно было бы с моей стороны не испросить вновь для моего Большого друга разрешения посетить вашу деревню. Он умеет вести себя достойно, и для него было бы большой радостью встретиться с вами.
– Нет и нет! – отрезал старик. Большинство вождей горячо поддержали его, однако один или двое покамест помалкивали. Очевидно, им сделалось любопытно.
– Я тоже должен попросить за Кейта Дойля, – неожиданно вмешался Мастер. – Если мы сейчас процветаем, то только благодаря ему. Мы многим ему обязаны.
– А сейчас на него наложено проклятие, замыкающее уста, – добавил Холл. Мастер кивнул.
– И кто же его наложил? Вы, что ли? – усмехнулась Фиона.
– Нет, подземный житель с шотландских островов. У Кейта есть его фотография.
– Ну что ж, это нам не по зубам, однако, возможно, свадебные колокольчики его исцелят, – предположила она. – Следует тебе знать, что эти цветы избавляют от многих бед.
– Расскажите же о вашем новом убежище! – потребовал один из предводителей. Но тут под окном пропел петух, возвещая наступление зари. Холл поднял голову. Оранжевые и розовые полоски расцветили небо на востоке. Выходит, они проговорили всю ночь напролет и, судя по всему, просидят весь день до вечера.
Мастер поведал о ферме “Дуплистое дерево” во всех подробностях: сколько акров земли она занимает, сколько деревьев каждого вида растет на ее землях, какая там почва и все такое прочее. Старейшины желали также знать, как Народу живется на ферме.
– До полной самостоятельности нам пока далеко. Многое еще нужно сделать, и на это потребуется немало времени. Живя в здании, принадлежащем Большим, мы не могли делать всего, что нам хочется, но теперь у нас своя земля.
– Мне хотелось бы устроить на ферме прядение и ткачество, – вставил Холл. – У нас никогда не было своих тканей, и теперь, когда у нас достаточно пастбищ, надо бы развести овец. Я видел ткачей в Шотландии. Они не делают ничего такого, чего не могли бы делать мы. На самом деле многие здешние ткани похожи на те, что делают жители Гебрид.
– Мы используем станок старого образца, с несколькими челноками, – сказала Кетлин. И увела Холла в свою мастерскую, позади рабочего кабинета Ниалла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43