У нее даже хватило сил встать и умыться, почистить зубы и приготовить себе еды. И даже ее съесть.Потом Ирина легла на диван и стала себя жалеть. Выяснилось, что она – бедная, несчастная, никто ее не любит, никому она не нужна, весь мир против нее, а счастья в жизни нет и не будет. А вот у других все хорошо, у них есть мужья, которые их защищают, и все их любят, и холят, и лелеют.А этот Юрий, он просто, просто…Почему у всех мужиков на уме только одно? Почему нельзя просто быть друзьями? Ходить, разговаривать, получать удовольствие от общения и не лапать руками коленки. От этого постыдного воспоминания у Ирины опять навернулись слезы на глаза. Самое обидное во всем этом было то, что Юре было все равно, чья это коленка. Он ничего о ней не знал, они ни разу не разговаривали, он понятия не имел, чем она живет и о чем думает, и тем не менее он, ни секунды не сомневаясь, тянет ее в койку. Как он может? Неужели можно получить удовольствие от незнакомой женщины?Как она могла в нем так ошибиться?В два часа ночи Ирине надоело пялиться в потолок, и она включила компьютер. Грезы Я с удовольствием смотрела на тепленькую распечатку, выползающую из принтера. Редкий случай – мне нравилось все. И цвета, и композиция, и логотип заказчика, который не я разрабатывала. А он мне нравился – вот такая я добрая.Я поставила распечатку на стол и отошла подальше, чтобы насладиться общим впечатлением. Насладилась. Решила, что я все-таки гений.Паша звонил два раза, остальные десять раз, когда ему хотелось позвонить, он слал замечательные SMSKH – нежные, трогательные и проникновенные.Вечером он появился у моей двери, неся в руках очередной букет цветов. Не могу сказать, что меня это не обрадовало. Безусловно, было приятно, но… Сердце не зашлось, руки не затряслись, и в ушах не зазвонили свадебные колокола. А это очень плохой признак.Паша пригласил меня погулять, я согласилась. Вечер был теплый, мы просто шли по городу нога за ногу и болтали обо всем на свете. О школе, о друзьях, о первой любви, о фильмах, которые недавно смотрели, о книгах, которые читали. Было очень здорово вот так идти в никуда и болтать ни о чем.Вдруг Паша сказал:– Послушай, я весь вечер хочу тебе это сказать, да все кажется, что не вовремя. Жалко себе настроение портить.– Что?Настроение испортилось у меня. Я догадывалась, о чем он меня хочет спросить.– Марин, только давай честно. Ты как ко мне относишься?– Хорошо…– И только?Я решила, что вопрос – это тоже ответ.– А ты?Паша скривил гримасу.– Марина, ты все знаешь, не заставляй меня унижаться и признаваться тебе в любви. Ты же мне все равно не ответишь.Я не выдержала его взгляда и начала рассматривать свои ботинки.– Марина, мне нужно все или ничего. Или ты вся, или нам лучше какое-то время не видеться.Мне на глаза навернулись слезы.– Мне будет тебя не хватать.– Мне тоже будет очень тебя не хватать. Извини, я лучше пойду.Мои слова уже летели Паше в спину.– Но, может быть, потом мы сможем быть друзьями?Он повернулся ко мне:– А может быть, потом мы сможем быть любовниками?Нам обоим нечего было друг другу ответить. Жизнь Ирина дописала этот кусок и шмыгнула носом. «Вот есть же где-то мужчины, способные понять нежную женскую душу! – подумала она. – И за коленки не хватается!»Петрова потянулась и посмотрела в окно. Теперь она понимала, почему многие писатели предпочитают ночной образ жизни. Ночью мир совершенно другой. Солнечный свет один для всех, он безразлично согревает и тебя, и подругу Ольгу, и ее подлеца мужа. И еще большего подлеца Юрия. А ночью ты сидишь в круге лампы – и это только твое пространство. Темнота снаружи, конечно, страшная, но и загадочная. В конце концов, только от тебя зависит, кем ты заселишь эту темноту.Ирина встала, подошла к окну, сдвинула штору.Было уже за полночь, в доме напротив светилось всего пяток окон. Фонари воровали улицу у темноты, но они были далеко внизу. Над крышами горело мутное зарево большого города. Петрова вспомнила небо над деревней Палки (ударение на последнем слоге). Они были там на картошке. Все девчонки гуляли тогда в темноте с парнями, и только она – с верной подружкой Олькой. Ходили по деревенской улице и смотрели на звезды. Время от времени навстречу попадались мужские силуэты. Сердце замирало, казалось – вот, выйдут сейчас из темноты два принца, преклонят колени…Но выходили или подвыпившие трактористы, или свои же ребята, где-то хлебнувшие дешевого вина. Они пытались заигрывать, но Оля и Ира гордо переходили на другую сторону неширокой улицы. Правда, длилось это недолго. Через неделю Ольке надоело бродить в неприступном одиночестве, и она заарканила своего будущего первого мужа. После этого Петрова не гуляла – боялась.«Господи, – пришел к Ирине запоздалый страх, – нас ведь запросто могли изнасиловать! Прямо там, на улице! Ну и дуры мы были…»Ночь сразу перестала быть загадочной.Петрова задернула штору.Спать не хотелось, выдрыхлась за день. Прислушавшись к организму, Ирина решила, что неплохо бы перекусить. Начала с творожка.По ходу дела решила придумать, что там дальше будет с Мариной. Паша оказался душевным, но… не вариант. Уж слишком душевный. Возвращаться к Володе? Рано. Пусть помучится. И что делать? Не оставаться же такой эффектной девице одной?«А почему бы не остаться? – Оказалось, зависть к удачливой Марине не исчезла, а пряталась где-то до времени. – Пусть поживет в одиночестве. В сериалах у главных героинь бывают черные полосы».Петрова словила себя на том, что творожок уже умяла, и взялась за чай с булочками.– Гадость какая! – сказала она себе. – Зачем я покупаю эти булочки? И так никто не смотрит, а если растолстею…Но булочка оказалась очень вкусной, выбрасывать ее было преступлением против человечества. Как минимум, против пищевой промышленности и сельского хозяйства. Ирина утешила себя тем, что сладкое нужно мозгу, когда он активно работает. Она где-то это то ли читала, то ли видела по телевизору.Петрова заставила мозг работать еще активнее. Во-первых, чтобы быстрее пережечь углеводы. Во-вторых, она забыла, о чем думала.«Марина… Она должна немного пожить одна, как я».Ирина решила допить чай за клавиатурой. Грезы На следующее утро Паша позвонил всего один раз. Он объяснил, что все прекрасно понимает, что восхищается мной, несмотря ни на что. И что я могу в любой момент на него рассчитывать. А звонить мне он больше не станет, чтобы не ставить в неловкое положение.Я заверила, что наберу его номер сразу же, как только ко мне ворвутся бандиты или начнется извержение вулкана. Мы посмеялись, но настроение после разговора несколько увяло. Выходя из квартиры, я снова наткнулась на букет – напоследок Паша припас мне желтые розы. Цвет разлуки…До работы я доехала в элегическом настроении. Рабочий день провела не плохо, но и не хорошо. Все время косилась на телефон. Дважды получала SMSKH: один раз у меня требовали пополнения счета, второе сообщение было от Паши. Он прислал подмигивающего мужичка.Стало немного легче. «Э-э-э, старушка, – подумала я, – да ты наркоманка. Подсела на мужское внимание, теперь ломка началась».Я решила взять себя в руки. И обнаружила, что не подкрасила ногти. Это уже никуда не годилось. Я рассердилась на себя, решила занять мозги срочной работой и направилась к Владимиру Петровичу. В приемной приняла максимально беззаботный вид, но войти не успела – директор вывалился навстречу сам.– Все готово, – заявила я. – Утверждать будете?– Сегодня не буду. А коммерческий смотрел?– Глаз не отрывал.– А на макеты? – Похоже, Владимир Петрович пребывал сегодня в небывало хорошем состоянии духа.– Изредка. Ему все понравилось.– Хорошо, отдай все ему, я посмотрю завтра.– Завтра вы немцев сопровождаете, – пискнула из своего угла сексретарша Таня.– Да? А в среду?– В среду выставка начинается.Директор потер лоб. Впрочем, без раздражения, скорее виновато.– Слушай, – сказал он, – давай в следующий понедельник.– Может, – предложила я, – Андрей Витальевич сам утвердит?Владимир замотал головой, как породистый бык:– Нет уж, вы без меня напридумываете. А тебе-то что?– Чертовски хочется работать, – вспомнила я любимую папину присказку.Директор хорошо так, по-доброму рассмеялся:– Иди домой, стахановец. И так пахала как проклятая.И скрылся в коридоре.– Чего это он такой добрый? – спросила я Таню.– Вчера два контракта очень хороших подписали. А у тебя лак облупился.Я постаралась улыбнуться так же добро, как директор, и пояснила:– Это в порыве страсти.Так у меня образовался незапланированный почти недельный отпуск.Сутки я отсыпалась. Владимир Петрович был прав: последние две недели я пахала за троих. А еще Паша. Оказывается, если мужик хороший, то он и без секса в тонусе поддерживает. Жизнь Первый рабочий день после бурного праздника Ирине дался с огромным трудом. Она старалась прокрасться к себе в комнату как можно незаметнее, за каждым углом ей мерещился Юрий.В обед она набралась решимости и отважилась проползти по коридору в столовую. Проходя мимо курилки, она услышала громогласный хохот. Юра, как обычно, был в центре компании. Он что-то рассказывал, все гоготали.Ирину прошиб холодный пот. «Это же он про меня треплется!» – сообразила она и вжалась в стенку.На трясущихся ногах дошла до столовой. То и дело ловя на себе косые взгляды сотрудников, она поняла, что Юрий уже всё и всем рассказал. Теперь вся контора узнает, что она пыталась пригласить на свидание незнакомого мужика.– Ир, ты чего такая багровая? Заболела, что ли?К Ирине за столик подсела ее коллега.Ирина начала пристально вглядываться ей в глаза. Она еще не знает? Или знает, но прикидывается? Коллегины глаза выражали только участие. Никакого намека на издевку в них не было.– Да, я заболела, – Ирина залпом маханула стакан компота, – мне плохо.– Так иди домой, выглядишь отвратительно.Ирине на глаза навернулись слезы. Стало безумно жаль себя – такую несчастную, всеми непонятую. А вот теперь еще придется менять место работы, не сможет же она каждый день приходить сюда, где все знают, как низко она пала.Ирина не глядя маханула еще один стакан компота – коллегии.– Почему мне в жизни так не везет? – со слезами на глазах спросила Ирина девушку и стремглав выбежала из столовой.Она бежала по коридору, ни о чем не думая, и остановилась, только натолкнувшись на что-то мягкое.– О! – хохотнул Юрий.– Ты опять в моих объятьях…Ирина с размаху залепила ему пощечину.– Как ты мог! Как ты мог так поступить? Я уволюсь! Я так не могу! Ты – подлец!Бедный Юрий на всякий случай отбежал от нее подальше, потирая щеку. В глазах у него был ужас.– А что случилось? Я ж вроде все помню. Ничего ж не было.– Я доверилась тебе, а ты…– Что я? Ничего ж не было, я ж все помню… В голосе Юрия уже сквозила неуверенность.– Ты – негодяй! Ты меня обесчестил!– Кто? Я? Да я ж все помню… Последнюю фразу Юрий уже произносил просто как заклинание.И тут из глаз Ирины хлынули накопившиеся слезы. Она отвернулась к стенке, припала к ней грудью и зарыдала.Юрий выждал паузу, потом подошел и аккуратно тронул ее за плечо.– Слышь, ты… Ну, раз уж так получилось… Да не реви… А как тебя зовут, а?Бедная Петрова завыла в голос.Ни о какой работе в этот день речи быть не могло. Ирина безумным аллюром добралась до своего стола, схватила сумочку и, пробормотав что-то несвязное про врача, кинулась к выходу.Там ее уже ждал Юрий. В руках он держал квадратную упаковку.– Это тебе, – сказал этот отвратительный тип, протягивая упаковку Петровой.«Презерватив», – догадалась Ирина и поняла, что убить человека, в общем-то, не так сложно.Видимо, мысль о смертоубийстве отпечаталась на ее лице очень отчетливо, потому что Юрий поспешно объяснил:– Это чай. Ромашковый. Очень успокаивает нервы. Девчонки из столовой дали.Ирина выхватила пакетик, рванула его пополам и швырнула в мусорку. Чай взвился над урной, словно прах сожженного викинга. Петровой полегчало.– Пошел ты, – сказала она, тщательно выговаривая каждый звук,– в столовую. К своим девчонкам.И продолжила путь уже уверенным неспешным шагом. Юрий прижался к стене, пропуская ее.Уже на улице до Ирины дошел смысл произошедшего. Она, тишайший бухгалтер Петрова, послала самого крутого мужика фирмы! Пусть не туда, куда он был достоин идти, а всего лишь в столовую, но послала! Не про себя, не ночью (как известно, по ночам рождаются самые блестящие реплики для минувших споров), а средь бела дня.Ирина резко выпустила воздух, который, оказывается, накопился в ее легких, – и тут ее затрясло. Она шла на чужих ногах и думала только о том, чтобы не упасть. Правда, в затылке лениво шевелились другие мысли: «А ведь я его задушить могла», «Теперь точно уволят» и «Пойду и напьюсь». Петрова пыталась понять, отчего ее трясет, но не смогла. Ей даже не удалось решить, правильно она поступила или отвратительно.Ирина зашла в гастрономчик возле дома и купила упаковку чая с ромашкой. Он оказался действительно успокаивающим. Не допив чашки, Петрова повалилась спать прямо в халате.Проснулась среди ночи. Сначала долго уговаривала себя подремать еще часок, потом поняла бессмысленность сопротивления и открыла глаза. Будильник показывал начало пятого.Полчаса Ирина убила на душ и завтрак, походила по квартире, села возле компьютера. Теперь она не сомневалась, что причиной ее вчерашнего поведения стала Марина. Нет, поначалу Петрова на работе вела себя типично по-бабски: ревела, кричала что-то про негодяев. Зато потом…– Пошел ты… в столовую! – громко повторила Ирина вслух и осталась собой довольна.Она включила ноутбук и пошла заваривать ромашковый чай. После кружки успокоительного напитка мысли о позоре и срочном увольнении вернулись, но уже без истерического фона. «Может, он и не рассказывал никому? Раз даже имени моего не помнит».Ирина размяла пальцы и уселась за клавиатуру. «А уволиться давно пора, – думала она, пока загружался файл, – никакой же перспективы. Точно, уволюсь».Петрова пробежала глазами последний написанный фрагмент. Марине увольнение никак не грозило, все ее устраивало: и процесс, и начальник, и зарплата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18