Вот она тоже пришла на работу, поторчала в курилке, поела, села в машину, кинула сумочку на сиденье, поехала домой…– Ирочка, добрый день. Это тебе. Поздравляю тебя, ты первая женщина, которую я боюсь.Ирина подпрыгнула от неожиданности, уж очень замечталась. Перед ней стоял Юрий и протягивал ей красиво завернутый в полиэтилен кактус. Он был огромный и цвел цветком неземной красоты.Ира фыркнула от смеха, уж очень нелепо смотрелся этот букет.– Я бы пригласил тебя поужинать, но у меня сломалась машина. Представляешь, сегодня с утра доезжаю до работы – едет как зайчик, а возле работы стала колом – не заводится. Блин, дождь лупит проливной, а я стою, как дурак. Весь день на нее убил, теперь буду неделю на метро ездить, сказали, раньше понедельника не отдадут. Жизнь вперемежку с грезами В голове у Иры тут же вспыхнула картинка.
Я уселась за руль. Так приятно было оказаться в родной машинке, особенно когда снаружи идет проливной дождь. Минуты две я умащивалась, устраивалась, стряхивала капли с волос, искала что-нибудь интересное по радио.Повернула ключ – тишина. Это меня насторожило, но не испугало, мало ли что, через минутку нужно попробовать еще раз. Когда такой же пронзительной тишиной окончились вторая и третья попытки – я поняла, что в моей жизни началась темно-черная полоса на фоне просто черной.
Ира сидела тихо-тихо. Нужно было уберечь эту картинку от эрозии, донести до дома.– Ирочка, так мы договорились?– Что?Судя по тому, как набычился Юрий, последние несколько минут он непрерывно что-то говорил.– Ой, Юра, извини, что-то я рассеянная сегодня. Спасибо за кактус, я его возле компьютера поставлю. Говорят, помогает.
Следующие несколько часов моей жизни можно смело записывать в самые поганые. Я пыталась поймать такси, которое меня отбуксирует. Убила уйму времени, промокла как мышь и замерзла как собака. В автосервисе моего механика не было, а ко второму была очередь из трех машин. В этой очереди я провела еще два часа.Когда до меня все-таки дошли руки, выяснилось, что помочь мне может только электрик, который сегодня был утром, а завтра будет только после обеда.Я заплакала. Мне дали телефон электрика.Час я его ждала. И лучше бы он не приезжал, потому что, провозившись еще сорок минут, он выяснил, что погорела какая-то маленькая «бздюлька», которой у них нет, и будет она в лучшем случае дня через четыре. Содрал с меня деньги за экстренный вызов, но согласился подвезти до метро.До чего я докатилась?! Я радуюсь, что мужик согласился подвезти до метро! Он даже не сам это предложил, я попросила, он согласился, и я этому радуюсь…
Очнулась Ирина уже в вагоне метро. Как ушла с работы и распрощалась с Юрием, помнила смутно.Она сидела в вагоне и рассматривала свое отражение в окне напротив. И думала о том, что где-то в другом вагоне точно так же сейчас сидит Марина. Голодная, промокшая, замершая. Сидит и смотрит на свое отражение. И думает о том, какая еще гадость может с ней случиться. Настроение у нее отвратительное, начинает болеть горло, а едет она в пустую квартиру, где ничего нет в холодильнике и никто не принесет ей в постель горячий чай. Володя не звонит. Значит, ему все равно, где она и что с ней…– Девушка, извините, можно с вами познакомиться?– Что?Это был первый в истории случай, когда с Ирой пытались познакомиться в транспорте. Но она не смогла даже насладиться этим экстраординарным моментом – мысли ее были далеко, рядом с несчастной Мариной. Наверное, выглядела Петрова при этом весьма таинственно.
– Девушка, извините, можно с вами познакомиться?– Что?Я не верила своим ушам, глазам и прочим органам чувств. Ладно глаза, они у меня сегодня были заплаканы так, что я мало что видела. Но уши меня никогда не подводили. Да и прочие органы чувств – нос – ощущали запах недорогой, но приятной мужской туалетной воды.– Извините, – сказал молодой человек в черной куртке, – я обычно себе такого не позволяю. Просто… вы такая несчастная. И такая красивая.«Съём, – у меня не было душевных сил даже ужасаться. – Банальнейший съём в общественном транспорте. Хана».– Спасибо, – сказала я. – У меня все отлично. Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи.Бабушка на сиденье рядом вдруг вскинула голову и бросилась к выходу, хотя до станции было еще далеко. Парень ловким движением коренного столичного жителя занял освободившееся место.
– …вы прямо тургеневская девушка, – донеслись до Иры слова молодого мужчины, который успел обосноваться рядом с ней. – В глазах таинственная дымка, лицо исполнено задумчивости.Похоже, это была не первая реплика, обращенная к Петровой. «Раз уж не отшила сразу,– подумала она, – надо что-то ответить, а то неудобно получается».– Читаете Тургенева? – спросила Ира.– Нет. Но я много и вдумчиво слушаю радио. Петрова улыбнулась. Попутчик ей попался забавный.
Я невольно улыбнулась. Попутчик попался забавный – рассуждал о современной литературе с видом как минимум Белинского.– …но авторская редакция романа Иванова перенасыщена труднопроизносимой лексикой…– Вы читали? – не удержалась я. – В подлиннике?– В переводе, – парировал он совершенно серьезно. – В переводе Гоблина.Мы секунду смотрели друг на друга, потом синхронно фыркнули.– Да нет, – пояснил молодой человек, – я вчера случайно «Школу злословия» посмотрел. А меня Петя зовут.Я вспомнила, что являюсь неприступной и холодной красавицей, и насупилась.
– …а вас как?Ирина поняла, что пропустила важный момент: попутчик ей только что представился.– Ира. То есть Ирина Николаевна.– Тогда можете называть меня Семеновичем.Ира прислушалась к невнятному бормотанию диктора, который пытался сообщить о предстоящей остановке.– Спасибо, Семенович, вы меня развлекли. Но на следующей мне выходить.– Это судьба! – воскликнул молодой человек. – Я тоже там живу!
– Неужели вы в судьбу не верите, Мариночка?– …Дмитриевна.– Я и говорю: неужели вы, Дмитриевна, в судьбу не верите? Я впервые заговорил с незнакомкой в метро…– Я вообще впервые в метро еду, – пробормотала я. – По крайней мере, за последний год.– Вот видите? Это явно судьба. Хотите, я вам по руке погадаю?На всякий пожарный я засунула ладони под мышки.– Ладно, тогда я по своей погадаю… Ну-ка, ну-ка… Так я и знал! На моей руке написана первая буква вашего имени!Я повелась, как последняя дура, – глянула на его ладонь. На ней лежал проездной на метро с большой красной буквой «М».
Краем глаза Ира следила за действиями Семеновича. На этой станции он был явно впервые в жизни: косился на указатели, тыкался не туда и все время норовил пропустить Ирину вперед.– А что вы за моей спиной прячетесь? – спросила Петрова, протискиваясь сквозь толпу.– Я очень вежливый.– Отложите свою вежливость на потом, когда час пик закончится. А сейчас давайте вперед, будете ледоколом работать.Семенович послушно пробился вперед. Ира пристроилась за его спиной (неширокой, но крепкой) и снова отключилась.На выходе из станции мы попали в «бутылочное горлышко», меня стиснули со всех сторон. Впереди шел Петя, и мне пришлось несколько раз уткнуться в него. Он оказался не мускулистым, но и не мягким – жилистым.– Как вы перемещаетесь в таких условиях? – прокряхтела я.– Ежедневно, – ответил Петя. – Сейчас полегчает.На улице и правда стало немного попросторнее. Душная толчея сменилась обычной столичной суетой. Я глотнула относительно свежего воздуха – и вдруг в животе заурчало так, что, кажется, даже мой провожатый услышал. По крайней мере, он оглянулся и спросил:– Чего?– Есть хочу, – неожиданно для себя призналась я. – С утра ничего не ела. Нет, с вечера.– Ясно. Пошли в супермаркет.
В магазине Семеныч чувствовал себя поувереннее. Он мигом завладел тележкой и, продолжая выполнять роль ледокола, вывел Иру на оперативный простор. Молодой человек окинул ее фигуру взглядом и предложил:– Овощи? Творог?– Колбаса и пицца. А что, мне худеть нужно?– Наоборот. Я решил, что вы на постоянной диете. Сейчас девушки с ума сходят по диетам, здоровье себе портят…– Откуда такая осведомленность? Слушаете радио?– Много и вдумчиво.
– У меня метаболизм такой, – сказала я, укладывая в тележку еще пачку блинчиков, – быстро толстею, быстро худею.«Чего это я разоткровенничалась?» – подумала я, но решила не брать в голову. Слишком хотелось есть. И вообще, что еще плохого может со мной случиться?– А сейчас худеете или толстеете?– Пока худею. Дойду домой – сразу толстеть начну. Так что запомните меня такой.«Эй! – спросила я себя. – Ты чего? Кокетничать с ним вздумала?»
– Нет уж, – сказала Ира, – расплачусь я сама. Вы будете пакеты нести.– Ну хотя бы за вино, – жалобно попросил Семеныч.Петрова извлекла из тележки бутылку и отдала провожатому.– И остальные свои продукты тоже подоставайте. Я, честно говоря, не следила, что вы тут нагрузили.Молодой человек замялся.– Вообще-то… я думал мы их вместе съедим… романтический ужин.Петрова очнулась и уставилась на Семеныча.– То есть я похожа на девицу, которая приглашает к себе домой на ужин случайных знакомых?Ледяной тон ей удался. «Марина бы не смогла лучше», – гордо подумала Ира.– Нет, не похожа. Но я надеялся на чудо.
Петя изучил содержимое тележки и заключил:– С вашего позволения, Марина, я овощей все-таки куплю. Я неплохо готовлю греческий салат. Вот увидите.Инстинкт самосохранения пробился даже сквозь зверский голод. Я ничего не ответила, но взгляд постаралась сделать покрасноречивее.– Понятно, – вздохнул Петя. – Ладно, пошли в кассу.Пока очередь медленно двигалась мимо хмурой кассирши, мы молчали. Не знаю, о чем грустил Петя, а я чутко, как сапер к часовой мине, прислушивалась к желудку.Уже на выходе он упрямо мотнул головой и сказал:– Но до подъезда я вас все-таки доведу.Я оценила размер мешков с провизией и вынуждена была согласиться. Говорила же мне мама: нельзя ходить в гастроном натощак!
Ира вдруг поняла, что идет по родной улице нога за ногу, взяв Семеныча под руку. И это совсем не взволновало ее, потому что получалось не интимно, а по-домашнему. Или даже по-семейному. Ее спутник непрерывно вещал о чем-то. Кажется, о глобальном потеплении.– …сами не знают, чего будет. Может, потепление, может, похолодание. И озоновые дыры тут, оказывается, ни при чем.– По радио говорили?– Почему? Я и книги читаю. У меня мама ими торгует, иногда приносит, читать заставляет…
– Все, – сказала я, – отдавай мою еду.– Мы уже на «ты»? – Петя обрадовался, но пакеты из рук не выпустил.– Нет, это я на «ты». А ты на «вы».– Давай я хоть до лифта донесу. Или до квартиры. Или…Я попыталась отнять пакеты, он ловко спрятал их за спину и застыл усмехаясь.«Ну почему они все такие козлы?» – подумала я, напрягла самообладание и очень спокойно сказала:– Петя, спасибо тебе. Ты мне очень помог. Настроение поднял. Давай ты не будешь мне его опускать, а?Петя понял и протянул пакеты мне. Пахло из них так, что у меня голова закружилась. Пришлось поставить их на землю, чтобы перевести Дух.– Ну хоть телефон-то дай, – попросил Петя.Я помахала ему ручкой и полезла в сумочку за ключом.
– Тогда я тебе свой дам, – решил Семеныч.Пока Ира нашла в своей громадной сумке ключи, он успел черкнуть номер на какой-то бумажке. Петрова решила, что выбросить ее прямо сейчас будет, по крайней мере, невежливо.– Дверь подержи,– попросила она.– Спасибо.– Но ты хоть позвони мне, ладно? – Семеныч так и стоял в открытой двери.Ира засмеялась и пошла к лифту.
Не знаю, какой гений придумал микроволновку и полуфабрикаты, но в этот вечер я на него молилась! Уже через полчаса я была сытая, как волк непосредственно перед приходом дровосеков. Сидеть не могла, с дивана скатывалась. Чтобы немного прийти в себя, вышла на балкон.Было хорошо и спокойно, как будто не случилось со мной всех этих бед. Я прислонилась к стене и погладила себя по пузу. Вспомнила про бумажку с телефоном в кармане.
Ира развернула бумажку. На ней было семь цифр и слово «Семенович».– Извини, Семеныч, – сказала она, скомкала бумажку и выбросила в мусорку.Открытый ноутбук призывно стоял на столе, Ира разбудила его ласковым движением руки.– Марин, все у нас с тобой будет хорошо, – прошептала Ира.И где-то далеко, по ту сторону монитора, сытая и уже почти счастливая девушка Марина лезет в мусорное ведро и начинает аккуратно разглаживать мятый листочек.
Я улыбнулась, полезла в мусорку и принялась аккуратно разглаживать мятый листочек.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18