Отзывчивый магазин Водолей
«Ранен… ранен… ранен… ранен…»
– Еще что! – брюзгливо бросил господин Дакс. – Она в полном остолбенении и бледна, как мертвец.
– Она спала в своей комнате, – сварливо отвечала госпожа Дакс. – И она до сих пор спит на ходу. Она не знает, что уж и делать, чтоб быть не как все.
Господин Дакс пожал плечами, и обед прошел в молчании.
Подали кофе.
– Папа, – отважился сказать юный Бернар, – ты знаешь, что господин Баррье дрался на дуэли?
Господин Дакс повернулся к сыну:
– А ты откуда знаешь это?
– Двое из моего класса рассказали только что, когда мы расходились из школы. Сегодня утром они ездили на велосипедах на ипподром и все видели с дамбы. Это было сногсшибательно. После первого же выстрела господин Баррье упал, и другой тоже. Тогда дама, которая ожидала в карете, бросилась, чтоб поднять его, – не господина Баррье, а другого. Им сделали перевязки и увезли каждого отдельно. На земле была кровь. А когда все кончилось, прибежали полицейские, которые стоят на посту у входа в парк.
Господин Дакс слушал, насупив брови. Госпожа Дакс раскрыла рот и поставила обратно свою чашку. Никто не подумал взглянуть на барышню Дакс.
– Да, – промолвил наконец господин Дакс очень сухо. – Это все так и было. Господин Баррье вчера вечером поссорился с… – Господин Дакс остановился и бросил саркастический взгляд на госпожу Дакс. – Поздравляю вас! Я и не подумал об этом раньше: вы превосходно сумели выбрать знакомых во время путешествия. Когда вы были в Сен-Серге, я просил вас сделать визит жене моего друга Терриана. Но вы поторопились сдружиться со всякими подозрительными личностями, которые бывали у нее! Превосходно! Доктор Баррье, который утешается, как ему угодно, после отказа Алисы, дрался на дуэли с тем самым господином Фужером, о котором вы прожужжали мне все уши. Да, с тем самым Фужером и ради прекрасных глаз той самой Кармен де Ретц, которая так сильно занимала вас и которая не что иное, как потаскуха! Это она позволила себе романтическое и изысканное удовольствие присутствовать при дуэли своих любовников. Что! Что такое?
Барышня Дакс, потеряв сознание, упала навзничь.
В испуге госпожа Дакс бросилась к ней с графином в руке. Но барышня Дакс уже пришла в себя и с трудом поднималась.
Господин Дакс не двинулся с места. Удивленно и недоверчиво он смотрел на дочь испытующе холодным взглядом.
– Ну что? Лучше тебе? – спросила госпожа Дакс, сразу успокоившись.
Барышня Дакс, ничего не понимая, кивнула головой, два раза провела рукой по лбу и разразилась рыданиями. И внимательно слушавший господин Дакс услышал, как ее бледные губы выдали опасную тайну:
– За нее! За нее! Это было за нее!..
Он сразу понял все. И молния сверкнула в его жестких глазах:
– А! – сказал он. – Понимаю…
Он свирепо встал, подошел к несчастной, схватил ее за плечи и поставил перед собой.
– А! Наконец я понял!.. Так в этого Фужера ты втюрилась там? И ради него ты отказала другому, Баррье. Баррье, которому я дал слово. Черт! Все как нельзя проще! Ну что? Теперь ты получила свое? Он не любит тебя, твой Фужер! Он тебя не любит – слышишь ты? Он любит Кармен де Ретц! Рыбак рыбака видит издалека. Для порядочной женщины, какой ты была, я нашел порядочного мужа. Ты не захотела его. Ты предпочла канатного плясуна. Но канатный плясун, в свой черед, не захотел тебя. Он предпочитает создание, похожее на него самого, цыганку, женщину, доступную всем. Да! Он предпочитает ее! Он дрался за нее; она последовала за ним на место поединка; она подняла его, когда он упал, – ты слышала, что говорил твой брат? А теперь она ухаживает за ним, сидя у его изголовья. Когда он выздоровеет, они поженятся. Превосходно! Они поженятся. Ты, ты осталась за бортом.
Он в бешенстве сжал руку, и его костлявые пальцы больно впились ей в плечо:
– Ты осталась за бортом, осмеянная, запятнанная, запачканная!.. Они бросили тебя, предварительно хорошенько запачкав тебя своей скандальной историей и своей грязью. Потому что они будут говорить, будут брызгать слюной, будут рассказывать повсюду. Они уже заговорили, потому что они слишком рады обесчестить порядочное семейство; они уже сказали все; теперь я понимаю лицемерные и радостные рожи всех моих конкурентов, которые все сбежались ко мне сегодня после полудня, как собаки на подачку! Позор падает не на тебя одну, он падает на нас всех, на меня, на мое имя!.. А! Негодяйка!
И он зло ударил ее по щеке.
Она закричала, отскочила назад, повернулась и, как безумная, выбежала, опрокинув стул.
Господин Дакс поднял стул, закрыл дверь и снова сел за стол.
88
Выбежав из столовой, барышня Дакс на несколько мгновений задержалась в передней. Потом машинально поднялась по лестнице. Как всякое загнанное животное, она инстинктивно стремилась к логову.
Но, войдя к себе, она нашла раскрытую газету, и неумолимые слова еще раз поразили ее глаза, поразили ее тело и мозг: Дуэль на Большом Ипподроме . Она застонала и отвернулась.
На кровати лежала шляпа. Барышня Дакс шпильками закрепила ее на голове. Дрогнувшая шпилька уколола висок так глубоко, что засверкали капельки крови.
Потихоньку барышня Дакс вышла из своей комнаты, спустилась по лестнице, прошла переднюю, выскользнула из дому.
Улица тонула в ледяном тумане.
Барышня Дакс шла сначала по тротуару. Она шла быстро, неровными лихорадочными шагами, которые, однако, время от времени замедлялись. Она шла наугад, глядя в сторону широкой и сырой аллеи, за аллеей начиналась набережная с едва видимыми деревьями, а за деревьями набережной – бездонная пустота, где находилась невидимая Рона.
На пустынной, как кладбище, улице появилась коляска, запряженная парой, вызывающая и роскошная; она ехала в темной ночи, как ехала бы в мягкий летний вечер. Кони гордо играли, и, однако, не слышно было цоканья копыт о мостовую. Барышню Дакс до мозга костей пронзил холод: на синих кожаных подушках сидела женщина, слишком накрашенная, слишком рыжая, слишком белая и слишком розовая – проститутка, – которую барышня Дакс однажды уже видела, которую барышня Дакс узнала и которая улыбнулась барышне Дакс гадкой улыбкой, насмешливой и похотливой. Коляска внезапно исчезла, таинственно пропав во мраке. И барышня Дакс, охваченная безумным страхом, побежала, в три прыжка пересекла аллею, выбежала на набережную, спустилась до бечевой тропки и остановилась только на последней ступеньке каменной лестницы, спускавшейся в самую Рону.
Вздувшаяся и шумливая Рона ревела.
Барышня Дакс прошла ступеньку, потом другую: волна разбилась у ее ног.
Ну, еще три шага, и все будет кончено! Только быть храбрее. Достаточно просто шагнуть, закрыв глаза и сложив руки! И там не будет больше страданий, не будет домашних врагов, не будет ни ненавидящего отца, ни злой матери, ни предателя-жениха. Там будет смерть, которая, конечно, лучше, чем жизнь, та жизнь, где торжествуют Дианы д'Арк, а честные девушки растоптаны в грязи.
Барышня Дакс хотела спуститься еще на одну ступеньку. Но ледяная Рона и липкий туман были вокруг нее, над ней, под ней и впереди, и сзади, как саван. У нее застучали зубы, ей стало страшно; и вместо того чтобы пойти вперед, она отступила…
Она отступила до бечевой тропки. Наклонившись над водой, она долго стояла там. Наконец она пошла дальше вдоль дамбы, смотря на реку, как бешеные собаки глядят на ручей, с отчаянным желанием и непреодолимым страхом. И она не посмела броситься в воду.
Так она дошла до первого моста вниз по течению, это был мост святой Клары. Здесь она поняла, что ей никогда не решиться… нет, ни здесь, ни там. И еще дальше тоже нет!.. Тогда она заплакала и, оставив бечевую дорожку, поднялась на набережную.
Там между двух платанов стояла скамейка. Она до нее добралась и упала на нее.
Безмерное отчаяние овладело ею. Теперь она рыдала, глухо и тяжело всхлипывая. И из хаоса, царившего в ее мозгу, вдруг всплыла одна ужасная мысль: мысль о том, что ее прежняя жизнь, жизнь никем не любимой девушки, снова начнется завтра, такая же, как вчера, и снова овладеет ею. Потому что теперь все было кончено; у нее не хватило силы умереть; значит, нужно было жить; нужно было встать с этой скамьи, вернуться домой, возвратиться, – опять вложить голову в колодку.
В тишине раздались шаги. Кто-то шел; кто-то неизвестный; быть может, тот, кто пишет эту книгу?
Он подошел. Он шел быстро. Воротник его пальто был поднят, руки засунуты в карманы. Он курил папироску. Он, без сомнения, только что пообедал и шел в театр, или в клуб, или к любовнице. Он прошел совсем близко, заметил смутные очертания фигуры, сидевшей на скамье, и, заинтересованный, остановился:
– Кто здесь? – сказал он.
Ответа не было. Быть может, его не слышали. Мужчина подошел поближе и любопытной рукой осторожно поднял залитое слезами лицо.
– О! – сказал он. – У вас такое большое горе? Несмотря на то что вы такая красивая девушка?
Голос был слегка насмешлив, но только слегка, и насмешка была добрая, почти нежная. Барышня Дакс подняла отяжелевшие веки и увидела внимательные карие глаза, которые сочувственно смотрели на нее.
– Послушайте! Что вам такого сделали? Я угадал: он злой, он бросил вас, он нашел другую? Другую, которая не так красива, как вы, готов поспорить! Ну так вот! Послушайте: нужно отплатить ему той же монетой! Нужно обмануть и его тоже! Пойдемте со мной, мы это живо устроим.
Он завладел обеими руками барышни Дакс и ласково привлек ее к себе.
– Послушайте! Пойдемте со мной, покинутая крошка! Я буду вас любить.
Тогда барышня Дакс уступила ему, встала и, вопреки усталости, вопреки рассудку, вопреки стыду, пошла за незнакомым мужчиной, который обещал любить ее.
Средиземное море
1322–1325 год от Геджры .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Еще что! – брюзгливо бросил господин Дакс. – Она в полном остолбенении и бледна, как мертвец.
– Она спала в своей комнате, – сварливо отвечала госпожа Дакс. – И она до сих пор спит на ходу. Она не знает, что уж и делать, чтоб быть не как все.
Господин Дакс пожал плечами, и обед прошел в молчании.
Подали кофе.
– Папа, – отважился сказать юный Бернар, – ты знаешь, что господин Баррье дрался на дуэли?
Господин Дакс повернулся к сыну:
– А ты откуда знаешь это?
– Двое из моего класса рассказали только что, когда мы расходились из школы. Сегодня утром они ездили на велосипедах на ипподром и все видели с дамбы. Это было сногсшибательно. После первого же выстрела господин Баррье упал, и другой тоже. Тогда дама, которая ожидала в карете, бросилась, чтоб поднять его, – не господина Баррье, а другого. Им сделали перевязки и увезли каждого отдельно. На земле была кровь. А когда все кончилось, прибежали полицейские, которые стоят на посту у входа в парк.
Господин Дакс слушал, насупив брови. Госпожа Дакс раскрыла рот и поставила обратно свою чашку. Никто не подумал взглянуть на барышню Дакс.
– Да, – промолвил наконец господин Дакс очень сухо. – Это все так и было. Господин Баррье вчера вечером поссорился с… – Господин Дакс остановился и бросил саркастический взгляд на госпожу Дакс. – Поздравляю вас! Я и не подумал об этом раньше: вы превосходно сумели выбрать знакомых во время путешествия. Когда вы были в Сен-Серге, я просил вас сделать визит жене моего друга Терриана. Но вы поторопились сдружиться со всякими подозрительными личностями, которые бывали у нее! Превосходно! Доктор Баррье, который утешается, как ему угодно, после отказа Алисы, дрался на дуэли с тем самым господином Фужером, о котором вы прожужжали мне все уши. Да, с тем самым Фужером и ради прекрасных глаз той самой Кармен де Ретц, которая так сильно занимала вас и которая не что иное, как потаскуха! Это она позволила себе романтическое и изысканное удовольствие присутствовать при дуэли своих любовников. Что! Что такое?
Барышня Дакс, потеряв сознание, упала навзничь.
В испуге госпожа Дакс бросилась к ней с графином в руке. Но барышня Дакс уже пришла в себя и с трудом поднималась.
Господин Дакс не двинулся с места. Удивленно и недоверчиво он смотрел на дочь испытующе холодным взглядом.
– Ну что? Лучше тебе? – спросила госпожа Дакс, сразу успокоившись.
Барышня Дакс, ничего не понимая, кивнула головой, два раза провела рукой по лбу и разразилась рыданиями. И внимательно слушавший господин Дакс услышал, как ее бледные губы выдали опасную тайну:
– За нее! За нее! Это было за нее!..
Он сразу понял все. И молния сверкнула в его жестких глазах:
– А! – сказал он. – Понимаю…
Он свирепо встал, подошел к несчастной, схватил ее за плечи и поставил перед собой.
– А! Наконец я понял!.. Так в этого Фужера ты втюрилась там? И ради него ты отказала другому, Баррье. Баррье, которому я дал слово. Черт! Все как нельзя проще! Ну что? Теперь ты получила свое? Он не любит тебя, твой Фужер! Он тебя не любит – слышишь ты? Он любит Кармен де Ретц! Рыбак рыбака видит издалека. Для порядочной женщины, какой ты была, я нашел порядочного мужа. Ты не захотела его. Ты предпочла канатного плясуна. Но канатный плясун, в свой черед, не захотел тебя. Он предпочитает создание, похожее на него самого, цыганку, женщину, доступную всем. Да! Он предпочитает ее! Он дрался за нее; она последовала за ним на место поединка; она подняла его, когда он упал, – ты слышала, что говорил твой брат? А теперь она ухаживает за ним, сидя у его изголовья. Когда он выздоровеет, они поженятся. Превосходно! Они поженятся. Ты, ты осталась за бортом.
Он в бешенстве сжал руку, и его костлявые пальцы больно впились ей в плечо:
– Ты осталась за бортом, осмеянная, запятнанная, запачканная!.. Они бросили тебя, предварительно хорошенько запачкав тебя своей скандальной историей и своей грязью. Потому что они будут говорить, будут брызгать слюной, будут рассказывать повсюду. Они уже заговорили, потому что они слишком рады обесчестить порядочное семейство; они уже сказали все; теперь я понимаю лицемерные и радостные рожи всех моих конкурентов, которые все сбежались ко мне сегодня после полудня, как собаки на подачку! Позор падает не на тебя одну, он падает на нас всех, на меня, на мое имя!.. А! Негодяйка!
И он зло ударил ее по щеке.
Она закричала, отскочила назад, повернулась и, как безумная, выбежала, опрокинув стул.
Господин Дакс поднял стул, закрыл дверь и снова сел за стол.
88
Выбежав из столовой, барышня Дакс на несколько мгновений задержалась в передней. Потом машинально поднялась по лестнице. Как всякое загнанное животное, она инстинктивно стремилась к логову.
Но, войдя к себе, она нашла раскрытую газету, и неумолимые слова еще раз поразили ее глаза, поразили ее тело и мозг: Дуэль на Большом Ипподроме . Она застонала и отвернулась.
На кровати лежала шляпа. Барышня Дакс шпильками закрепила ее на голове. Дрогнувшая шпилька уколола висок так глубоко, что засверкали капельки крови.
Потихоньку барышня Дакс вышла из своей комнаты, спустилась по лестнице, прошла переднюю, выскользнула из дому.
Улица тонула в ледяном тумане.
Барышня Дакс шла сначала по тротуару. Она шла быстро, неровными лихорадочными шагами, которые, однако, время от времени замедлялись. Она шла наугад, глядя в сторону широкой и сырой аллеи, за аллеей начиналась набережная с едва видимыми деревьями, а за деревьями набережной – бездонная пустота, где находилась невидимая Рона.
На пустынной, как кладбище, улице появилась коляска, запряженная парой, вызывающая и роскошная; она ехала в темной ночи, как ехала бы в мягкий летний вечер. Кони гордо играли, и, однако, не слышно было цоканья копыт о мостовую. Барышню Дакс до мозга костей пронзил холод: на синих кожаных подушках сидела женщина, слишком накрашенная, слишком рыжая, слишком белая и слишком розовая – проститутка, – которую барышня Дакс однажды уже видела, которую барышня Дакс узнала и которая улыбнулась барышне Дакс гадкой улыбкой, насмешливой и похотливой. Коляска внезапно исчезла, таинственно пропав во мраке. И барышня Дакс, охваченная безумным страхом, побежала, в три прыжка пересекла аллею, выбежала на набережную, спустилась до бечевой тропки и остановилась только на последней ступеньке каменной лестницы, спускавшейся в самую Рону.
Вздувшаяся и шумливая Рона ревела.
Барышня Дакс прошла ступеньку, потом другую: волна разбилась у ее ног.
Ну, еще три шага, и все будет кончено! Только быть храбрее. Достаточно просто шагнуть, закрыв глаза и сложив руки! И там не будет больше страданий, не будет домашних врагов, не будет ни ненавидящего отца, ни злой матери, ни предателя-жениха. Там будет смерть, которая, конечно, лучше, чем жизнь, та жизнь, где торжествуют Дианы д'Арк, а честные девушки растоптаны в грязи.
Барышня Дакс хотела спуститься еще на одну ступеньку. Но ледяная Рона и липкий туман были вокруг нее, над ней, под ней и впереди, и сзади, как саван. У нее застучали зубы, ей стало страшно; и вместо того чтобы пойти вперед, она отступила…
Она отступила до бечевой тропки. Наклонившись над водой, она долго стояла там. Наконец она пошла дальше вдоль дамбы, смотря на реку, как бешеные собаки глядят на ручей, с отчаянным желанием и непреодолимым страхом. И она не посмела броситься в воду.
Так она дошла до первого моста вниз по течению, это был мост святой Клары. Здесь она поняла, что ей никогда не решиться… нет, ни здесь, ни там. И еще дальше тоже нет!.. Тогда она заплакала и, оставив бечевую дорожку, поднялась на набережную.
Там между двух платанов стояла скамейка. Она до нее добралась и упала на нее.
Безмерное отчаяние овладело ею. Теперь она рыдала, глухо и тяжело всхлипывая. И из хаоса, царившего в ее мозгу, вдруг всплыла одна ужасная мысль: мысль о том, что ее прежняя жизнь, жизнь никем не любимой девушки, снова начнется завтра, такая же, как вчера, и снова овладеет ею. Потому что теперь все было кончено; у нее не хватило силы умереть; значит, нужно было жить; нужно было встать с этой скамьи, вернуться домой, возвратиться, – опять вложить голову в колодку.
В тишине раздались шаги. Кто-то шел; кто-то неизвестный; быть может, тот, кто пишет эту книгу?
Он подошел. Он шел быстро. Воротник его пальто был поднят, руки засунуты в карманы. Он курил папироску. Он, без сомнения, только что пообедал и шел в театр, или в клуб, или к любовнице. Он прошел совсем близко, заметил смутные очертания фигуры, сидевшей на скамье, и, заинтересованный, остановился:
– Кто здесь? – сказал он.
Ответа не было. Быть может, его не слышали. Мужчина подошел поближе и любопытной рукой осторожно поднял залитое слезами лицо.
– О! – сказал он. – У вас такое большое горе? Несмотря на то что вы такая красивая девушка?
Голос был слегка насмешлив, но только слегка, и насмешка была добрая, почти нежная. Барышня Дакс подняла отяжелевшие веки и увидела внимательные карие глаза, которые сочувственно смотрели на нее.
– Послушайте! Что вам такого сделали? Я угадал: он злой, он бросил вас, он нашел другую? Другую, которая не так красива, как вы, готов поспорить! Ну так вот! Послушайте: нужно отплатить ему той же монетой! Нужно обмануть и его тоже! Пойдемте со мной, мы это живо устроим.
Он завладел обеими руками барышни Дакс и ласково привлек ее к себе.
– Послушайте! Пойдемте со мной, покинутая крошка! Я буду вас любить.
Тогда барышня Дакс уступила ему, встала и, вопреки усталости, вопреки рассудку, вопреки стыду, пошла за незнакомым мужчиной, который обещал любить ее.
Средиземное море
1322–1325 год от Геджры .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21