Если ты после этого согласишься взять Хелен в жены, я удвою приданое.
Хелен, бледная, повернулась к Фитц Элану.
— И вы действительно хотите на мне жениться? Узнав обо всем?
За Фитц Элана ответил Кенрик.
— И ты, сестра, должна радоваться этому. Тебе нужна твердая рука. Мне уже давно надоело терпеть твои выходки, и я собирался найти тебе мужа среди придворных, но тут подвернулся Фитц Элан. Его прельстили размеры твоего приданого. У тебя впереди долгие годы, чтобы суметь выразить ему за это свою благодарность. Потому что тот, кого я намечал тебе в мужья, тебе бы понравился гораздо меньше.
Хелен, открыла было рот, чтобы возразить, но вместо этого покачнулась и потеряла сознание, упав прямо на руки Фитц Элану.
— Вот видите, — торжествующе объявил Фитц Элан, — моя невеста вне себя от радости. С вашего позволения, барон, леди Тэсс, я отнесу ее в более уединенное место, где мы сможем спокойно обсудить предстоящую свадьбу.
Не успел Фитц Элан покинуть зал, как Кенрик разразился смехом. Он смеялся долго, до слез.
— Давно уже я так не смеялся, — проговорил он задыхаясь. — Ты видела, какое у Хелен было лицо? — Он повернулся к жене. — А ты почему не смеешься?
— Потому что я не верю ни в какие уловки Хелен. Уверена, что она в него влюблена.
— Люди совсем не такие, какими могут казаться на первый взгляд, — тихо произнес он, становясь серьезным. Глядя в глубокие, с поволокой глаза Тэсс, он знал, что говорит сейчас уже не о Хелен. — Иногда, знаешь ли, нужно заглянуть гораздо глубже, чтобы узнать, что собой на самом деле человек представляет.
Он уже почти две недели показывает мне, что у него там в глубине, внутри, — внезапно осознала Тэсс. — У нее была возможность узнать, что скрыто под жесткой оболочкой рыцарских доспехов. И то, что там открылось, ей понравилось. И самое главное — она сейчас окончательно поняла, что он не потерял к ней интереса. Он просто ждет, когда она признается, что ее чувства тоже не остыли.
— Я заглянула туда, поглубже, милорд.
Рука Кенрика покоилась на столе, Тэсс потянулась и провела пальцами по темной коже. Он не шелохнулся.
Только опустил глаза на их руки, выражение его лица не изменилось. Она слегка отдернула руку.
— Коснись меня еще, — хрипло прошептал он. Тэсс колебалась. Она знала, о чем он просит. Речь шла не о простом прикосновении. Однако рука ее двинулась сама по себе и утвердилась на его руке. Он же осторожно, как будто боясь спугнуть ее, поднял другую руку и накрыл ею руку Тэсс. Глаза его были закрыты, что они выражали, Тэсс еще не видела.
Наконец он перевернул ее ладонь и поцеловал, затем встал, не отпуская руки, и вывел Тэсс из зала. Все время, пока они шли до своих покоев, он молчал. И отпустил он ее только после того, как закрыл за собой дверь.
— Подойди ко мне, — тихо сказал Кенрик, а сам прислонился спиной к дубовой панели стены.
Тэсс сделала один шаг, потом другой и легко взметнула руки к его плечам. Затем поднялась на цыпочки и поцеловала его подбородок в том месте, где была ямочка. Он медленно поднял руки и сжал ими ее ладони на своих плечах. А затем поднял Тэсс, пройдясь при этом руками вдоль всего ее тела. Он целовал ее рот, нежные изгибы ее губ, ее виски, потом вновь возвращался ко рту, а руки его очень осторожно расплетали косу, пока волосы не распустились вдоль плеч.
— Чистое золото, — прошептал он одними губами прямо в ее губы, пропуская между пальцами шелковистые пряди.
Он скорее касался ее губами, чем целовал, образуя дорожку от щеки, через подбородок, к шее, и возвращаясь обратно. И так много раз, прежде чем в конце концов плотно закрыть ее рот своим.
Не прерывая поцелуя, он понес ее к постели. Тэсс думала, что он положит ее, но в самый последний момент Кенрик повернулся и сел на край, держа ее у себя на коленях. А язык его в это время скорее не ласкал ее, а мучил: то глубоко проникал в ее рот, затем медленно выскальзывал, то давал ей себя и тут же отбирал.
Затем Кенрик не спеша раздвинул колени так, чтобы ее ноги оказались между его ног, и бедро ее прикоснулось, вернее прижалось, к его восставшей твердой плоти. Тело Тэсс пронзила дрожь. Она застонала, и стон ее раздался почти одновременно с его стоном. Это была песнь их любви. Тэсс запустила пальцы в его волосы на затылке, а затем неохотно отпустила их и медленно охватила руками его щеки. Сладостное прикосновение его кожи, движение мускулов его лица в то время как его рот дарил ей наслаждение — все это подняло Тэсс на гребень высокой волны. Там было так высоко, что у нее закружилась голова. А потом она начала медленно падать вниз — ниже, ниже, еще ниже.
Кенрик не сознавал ее падения, он думал, что экстазу ее, как и его, нет конца, он мечтал продлить до бесконечности эти мгновения опьяняющего восторга. И тут Тэсс отяжелела в его руках.
Неохотно прервав поцелуй, он пробормотал.
— Что с тобой, дорогая?
Черт побери, он и не знал до сих пор, что соитие со ртом женщины может дать столько же наслаждения, как и полное обладание.
— Так в чем дело? Скажи мне, дорогая.
Я… я, кажется, теряю сознание, — слабо прошептала она.
Кенрик улыбнулся и кончиком языка провел по ее губам. Она передернулась и закрыла глаза.
— Тэсс… — позвал он, думая, что она с ним играет. Она не отвечала. Кенрик наклонился и присмотрелся повнимательнее. Тело Тэсс совсем обмякло, она дышала ровно и глубоко. Он тихо пошевелил ее. Никакой реакции, И он понял, что она действительно потеряла сознание.
Он широко улыбнулся, чувствуя себя могущественнейшим мужчиной на земле. Да, ради такой минуты стоило ждать. Он погладил пальцами ее шелковистые щеки.
Он уже выиграл сражение. Уже. Еще до главного, до основного. Тэсс отдала ему себя с желанием. Сама! Зная, кто он, зная обстоятельства его рождения. Ни одна победа в жизни не радовала его, как эта.
Тэсс задвигалась, и он откинул волосы с ее лба.
— Добро пожаловать назад, — мягко прошептал он, глядя в ее открытые глаза. Темно-фиолетовые, полные страсти.
Тэсс подняла руку ко лбу.
— Я даже не знаю, как это случилось.
— А вот я знаю, — ласково улыбнулся он. — Хотя, должен признать, не представлял, что такое возможно. Тэсс, ты доказала, что женщина способна переполниться страстью до самых краев.
— Я… я сожалею об этом, — произнесла она, краснея, и села у него на коленях.
— А я нет. — Он ослабил руки и позволил ей встать. — Я не знаю никого, кто обладал бы таким даром. И я чувствую себя сейчас могущественнейшим из любовников во всем мире.
Тэсс улыбнулась, дивясь его самоуверенности.
Да, он выиграл эту бескровную войну. Но какой ценой! Это ему еще предстояло узнать. То, что она ощутила сегодня, наверное, можно назвать счастьем. И вот всем этим предстоит пожертвовать.
Тэсс захлестнула острая жалость к себе.
Вся ее жизнь без остатка состояла из сплошных жертв. И все ради холодных каменных стен и башен того, что было ее домом. Родители ее умерли в Ремингтоне. Ради этого Ремингтона она позволила похоронить себя заживо в Ленгстонском замке. Она даже была согласна выйти замуж за Гордона Мак-Ли, лишь бы ее наследники владели Ремингтоном. И вот теперь Ремингтон заставляет отказаться от мужа, покинуть его.
— Ну зачем плакать. Ничего страшного не случилось. — Кенрик осторожно вытер с ее щек слезы.
— Да, да, уже все в порядке, — ответила она, пытаясь улыбнуться сквозь слезы. — Все в порядке.
— Все это время я ждал от тебя сигнала… знака, — нерешительно произнес Кенрик, пытаясь догадаться о причине ее слез. — Разве ты этого не чувствовала?
Вытирая рукавом остатки слез, она покачала головой.
— Я думала, что ты больше не хочешь меня. Я думала, что у тебя есть другая.
— А я считал, что это все из-за того, что я бастард.
— Но я же сказала тебе еще тогда и сказала правду. Мне это совершенно безразлично.
— Но это не может быть безразлично ни одной высокорожденной девушке. Ведь это одна из причин, почему я до сих пор не женат. Большинство баронов подозревают об этом и не хотят смешивать свою чистую кровь с кровью бастарда.
— Господи, твой отец король Англии, в тебе течет королевская кровь. В тебе больше благородной крови, чем во всех них вместе взятых. Неужели и сам ты тоже разделяешь их мнение?
— Нет, но в принципе должен бы разделять.
— А вот я — нет, — сказала она твердо.
— Тогда почему ты, узнав правду, сопротивлялась мне тогда? Почему ты избегала меня все эти последние недели?
Тэсс нахмурилась.
— Я пыталась сопротивляться тебе, потому что Хелен рассказала мне, будто ты убиваешь женщин и детей просто так, для развлечения. И я просто была вне себя, когда ты добивался от меня выполнения супружеских обязанностей, после того как относился ко мне как капризному ребенку.
Кенрик встал вместе с Тэсс на руках, а затем дал ее телу медленно соскользнуть вниз, пока ноги не уперлись в пол. Глаза он при этом не отрывал от ее глаз.
— Сегодня ночью тебе предстоит восполнить, возместить все то, чего ты лишала меня эти недели. Я имею в виду радость наслаждения.
— Ты…
Кенрик прижал палец к ее губам.
— Этот вопрос не обсуждается. Тэсс медленно кивнула и улыбнулась.
А потом… Что было потом? Она отдалась ему, его объятиям. Она позволила себе думать только о нем и ни о чем другом, жадно ловя каждую секунду наслаждения, зная, что все это в последний раз. Когда, обессиленные, они наконец откидывались, отпадали друг от друга, Тэсс боролась с искушением заснуть. Нет, спать нельзя. Ведь все это в последний раз. Руки ее стремились запомнить каждую частицу его тела. Эту мощнейшую спину, эти рельефные мускулы, которые непроизвольно вздрагивают от ее слабого, мягкого прикосновения, от ласки. Ее прикосновения пробуждали к жизни его желания, и все повторялось вновь. Когда серый рассвет разбавил темноту за окнами, Кенрик наконец заснул. Заснул мгновенно. Откинулся на спину, крепко прижав Тэсс к себе.
О, как же ей хотелось остаться в этих объятиях. Остаться навсегда. И не думать ни о чем, ни о каких последствиях.
Но Тэсс заставила себя. Заставила вообразить, что произойдет, если она останется с Кенриком. Что станет с людьми, которые попадут под его меч, с ее крестьянами и вассалами. А те, что погибнут от голода в крепости во время осады, их смерть будет еще ужаснее. Одна ее жизнь — и жизни многих. Отец часто внушал Тэсс, что она ответственна за этих людей и должна делать все, чтобы их защитить. Он говорил, что это бремя, которое перейдет к ней как к его единственной наследнице и хозяйке Ремингтона, будет для нее одновременно и благословением и проклятием. Тэсс поцеловала Кенрика в грудь, окропив ее своими слезами. Отец ошибался, когда говорил о благословении. Это — только проклятие. Одно проклятие. Ей пора было уходить.
Глава 18
Не потревожив Кенрика, Тэсс осторожно выскользнула из его объятий. Затем быстро оделась, заплела косу и, взяв под мышку плащ, на цыпочках вышла за дверь.
Сейчас там на страже стояли два молодых воина, сменившие Саймона и Эварда. Но поскольку они крепко спали, правильнее было бы сказать, что они не стояли, а лежали. Она быстро прошмыгнула мимо них и исчезла в лабиринте проходов. Чтобы выйти за пределы замка, ей нужен был час. Если повезет и Кенрик проспит несколько часов, она уже будет далеко. О его реакции, когда он обнаружит ее исчезновение, Тэсс думать не хотелось. Честно говоря, она просто не могла позволить себе думать об этом.
В большом зале было тихо, но из кухни уже доносились голоса слуг и звон посуды. Когда Тэсс открыла дверь и вышла на дорожку, ведущую в сад, солнце уже показало свои первые лучи.
Кенрику стало холодно. Он протянул руку, чтобы прижать к себе Тэсс, и тут же проснулся. Некоторое время лежал, обозревая пустую комнату. «Ушла куда-нибудь по своим хозяйственным делам. Надо же, как рано, — подумал он и закрыл глаза. — В это утро могла бы и остаться».
Затем Кенрик открыл глаза снова, решив, что надо ее разыскать и вернуть в постель. Но сейчас в постели было так тепло и уютно, что он пролежал еще несколько минут. Затем потянулся, зевнул…
Наверное, Тэсс на кухне, хлопочет насчет завтрака. Ладно, он подождет. Сейчас должна явиться. Уж что-что, а ждать он умеет. Он скрестил ноги, а руки подложил под голову. Чтобы переспать с собственной женой, ему пришлось ждать целых две недели, и каждую ночь бороться с искушением. Терпения у меня не меньше, чем у многострадального Иова. Это известно каждому. Вот сейчас, в этот момент, Тэсс пересекает большой зал. Вот она поднимается по лестнице. Дверь может распахнуться в любую минуту. Он ждал… Да где же она, черт возьми, с этим чертовым завтраком?
Кенрик поднялся с постели.
Решив дать ей еще пять минут, он подошел к окну и распахнул ставни. Солнце уже встало над горизонтом, обещая погожий день.
Далеко, на краю сада, у стены — солнечные лучи туда еще не проникли — он заметил какое-то странное движение. Сквозь лабиринт розовых кустов осторожно пробиралась служанка. Наверное, торопится на свидание. Хотя что ей делать в этот час у южной стены? Эта часть сада действительно была излюбленным местом свиданий, но не в такое же время. А главное, у южной стены, сплошь увитой лозами дикого винограда, находился единственный потайной выход из замка.
Большая колючка зацепила плащ служанки. Та, пытаясь отцепиться, дернула плащ, он слегка распахнулся, и Кенрик увидел платье женщины. Оно было ему хорошо известно. Единственная женщина в Монтегю носила такое платье.
«Ну и что, она просто вышла прогуляться по саду. Это утренняя прогулка, только и всего», — Кенрик повторял про себя эти слова, как заклинание, наблюдая за ней. А она в это время достигла кустов, скрывающих потайной выход, затем наклонилась и… — кровь застыла в жилах Кенрика. Даже издалека он безошибочно узнал сумку, которую она достала из кустов. С того места, где она находилась, в течение нескольких минут можно было попасть в подземный тоннель, прорытый под стенами.
Значит, она действительно собиралась от него сбежать. Опять!
Лгунья! Его сознание металось, в памяти всплывали слова, которые она шептала ему ночью. Он вспомнил их сейчас, все до одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35