— Как ты мог согласиться на такой идиотизм?Эмма предостерегающе прищурилась.— У нее на руках все козыри, — развел руками Кенни.Тори нахмурилась было, но тут же вздохнула:— Простите, леди Эмма, но вы испортили нам весь кайф.— Сожалею, но вам просто придется найти другую мишень для шуточек, потому что отныне с Кенни Тревелером следует обращаться со всем возможным уважением, как в этой семье, так и вне ее. Всем понятно?! — Да, мэм.— Да, мэм.— Да, мэм.Когда хор голосов наконец смолк, Эмма снизошла до царственного кивка:— Превосходно.Шелби нагнулась к уху Тори и прошептала:— Скажи спасибо, что она не заставляет именовать его «лордом Кенни».— Пока нет, — немедленно откликнулась Эмма, — но попробуйте меня расстроить — и увидите, что будет.Присутствующие насторожились было, но Эмма повернулась к Далли и приветливо улыбнулась:— Спасибо за все, что сделали для Кенни. Мы у вас в огромном долгу.Кенни, стоявший позади, поперхнулся и закашлялся.— Счастлив помочь.Ответная улыбка Далли была жарче техасского солнца. Усердно колотя мужа по спине, Эмма продолжила, обращаясь к Далли:— Насколько я поняла, вы собираетесь выпустить пресс-релиз с объявлением о возвращении Кенни на поле.— Завтра же с утра, первым делом.— Не слишком самонадеянно с моей стороны, если я попрошу разрешения кое-что добавить к его содержанию?Кенни наконец отдышался и с ужасом посмотрел на Эмму.— Похоже, твоя жена отныне сама будет писать пресс-релизы, — учтиво сообщил Далли.Кенни вроде смутился, но не слишком.— Я поговорю с ней.Эмма на мгновение прижалась щекой к мокрой рубашке мужа.— Ничего не выйдет. Не позволю снова тебя обижать. Кстати, на случай, если вы еще не поняли. Кенни заслужил, чтобы кто-то встал на его сторону, поскольку он все еще несет покаяние за свои детские грехи. Но больше этого не будет. Обещай, Кенни.— Пункт четвертый? — поинтересовался он.— Совершенно верно.— Я уже все решил! — объявил он. Далли почтительно поклонился Эмме:— Завтра же попрошу одного из наших представителей по связям с общественностью позвонить вам. Думаю, вы вдвоем прекрасно договоритесь.— Втроем, — поправил Кенни. — Мне необходимо думать о будущих детях.Эмма согласно кивнула.— А теперь, — шепнула она, — настало время для пункта номер пять.— Ты сводишь меня с ума.— Ничего не попишешь, — хмыкнула Эмма, запирая дверь. — Кстати, где та веревка, что я купила?— Веревка? — прокаркал он.— Может, я и не пущу ее в ход. Если будешь слушаться.
Кенни с подозрением посматривал на жену. Первое, что она сделала после их приезда на ранчо, — отослала мужа в душ и объявила, что встретится с ним, когда он как следует вымоется. И явилась в спальню, одетая в воздушный клочок чего-то белого, усыпанного фиалками. Кенни натянул джинсы, но, будучи оптимистом, не потрудился надеть что-то еще.Эмма озарила его сияющей улыбкой, охваченная светлым, ничем не замутненным счастьем. И Кенни разделял ее чувство. Эта женщина — любовь его жизни, и он никогда не даст ей уйти. Но это не означало, что он позволит обыденности вкрасться в их жизнь.— Может, настало время сообщить, что именно включает в себя пункт номер пять.— Дай подумать… как бы это лучше объяснить…Эмма постучала пальцами по передним зубам и чарующе улыбнулась.— Ничего страшного, но мы меняемся ролями. Я госпожа, ты — раб.— Смеешься.— О нет!Эмма подошла к тумбочке, схватила его бумажник, вытянула несколько банкнот и помахала деньгами перед носом мужа.— Думаю, это вполне пристойная плата за ночь с тобой.Она принялась усердно запихивать бумажки в передний карман его джинсов.Черт, да с ней, кажется, скучно не будет!— Плата мне?— За подчинение приказам. За то, что целую ночь будешь моим послушным секс-объектом. Моим наемным эскортом на ночь.Она жадно изучала его тело, словно товар, выставленный на продажу, как злобный волк — ягненка. Чувство было ужасно приятным. Кенни не хотел портить забаву, сдавшись слишком легко, и притворно рявкнул на жену:— И какого черта ты тут вытворяешь?— М-м-м… — Она плотоядно облизнула губы. — Решаю, с какой части твоего тела начать пир.Кровь жаркой волной ударила в голову, а грудь вновь повлажнела. Эмма встала на колени прямо в постели, продела палец сквозь ременную петлю его болезненно натянувшихся джинсов и дернула:— Выбираю это местечко.Вцепившись в его бедра, она прихватила зубами кожу чуть повыше молнии, и не успел Кенни сообразить что к чему, как оказался голый и беспомощный на спине и подвергся самым изощренным пыткам, какие только могли прийти в голову страстно влюбленной женщине.Потом Кенни тщетно боролся с наплывающим безумием, пытаясь вспомнить, почему так боялся дать ей полную волю. Очередной способ испортить себе жизнь, только и всего. Что же, больше этому не бывать…— Мне кажется, — задыхаясь, выговорил он, — ты кое-что упускаешь…— Ошибаешься, — пробормотала она, — просто хочу слышать, как ты молишь.Эти стены услышали в ту ночь немало страстных просьб, и далеко не все исходили от Кенни, хотя и он не стеснялся требовать и заклинать. И невыразимо наслаждался своими и ее просьбами. И решил, что пункт номер пять — вещь определенно неплохая.Ближе к рассвету они снова проснулись.— Мог ты вообразить, что все будет так? — прошептала Эмма, уткнувшись в его плечо.— Да никогда в жизни! — Он навил себе на палец ее светлый локон. — Я так тебя люблю, детка. Больше, чем ты можешь представить себе.— Могу, — заверила она, — потому что знаю, как сильно тебя люблю.Они долго лежали, лаская друг друга, хмельные от счастья.— Я тут подумал, — сонно объявил Кенни, — что с твоими талантами лидера и моими способностями выручать тебя из бесчисленных переплетов мы составим идеальную пару.— Идеальную, — согласилась Эмма, целуя мужа. — Я совершенно в этом уверена. Эпилог Эмма расстегнула пуговицу светло-голубой рубашки, только что застегнутую Кенни.— Я сейчас в настроении для пункта номер шесть.Его теплая рука легла на ее бедро.— Ни в коем случае. В последний раз, когда ты настояла на пункте шесть, я потянул сухожилие.— Не преувеличивай, ничего ты не потянул.— Ну, почти. — Кенни одарил жену улыбкой, которую держал в запасе исключительно для нее. — Кроме того, беременные женщины просто не имеют права заикаться о пункте шесть.Одним из преимуществ дружбы с Франческой была возможность учиться у истинного знатока искусству женского кокетства, и сейчас Эмме вполне правдоподобно удалось изобразить недовольную гримаску.— Но я уже настроилась!Кенни поймал губами ее нижнюю губку, капризно выпяченную, словно специально для поцелуя.— Уверена?— Угу…— Так и быть. Пусть Патрик развлекает гостей, пока мы не спустимся.— Гости! Совсем забыла! — Эмма увернулась от мужа и бросилась к шкафу, откуда извлекла свободное платье кофейного цвета. — Господи, Кенни, они могут ворваться в любую минуту! Это ты во всем виноват. Не начни целовать меня…— Не мог устоять. Ты и твой огромный живот — самое соблазнительное зрелище в мире.Эмма широко улыбнулась. Она была всего на третьем месяце, и ее фигура ничуть не изменилась. Они даже не успели никому открыть секрет, хотя планировали сделать это именно сегодня, на обеде в честь Дня благодарения.Ей и Кенни нравилось таиться от окружающих. Они подолгу шептались в постели о будущем ребенке, обсуждали имена, обменивались многозначительными улыбками. Кто бы мог поверить, что красавец плейбой вроде Кенни Тревелера способен так трястись над беременной женой?Беременность сделала Эмму еще чувствительнее, и теперь ее глаза туманились слезами. Она хранила в памятикаждую проведенную с Кенни минуту и любила его до умопомрачения. Лучшего мужа на всем свете не сыщешь: любящий, страстный и преданный.Она гордилась тем, что стала ему лучшей на свете женой. Именно Эмма помогла ему избавиться от призраков прошлого. И теперь Кенни стал наконец собой, сбросив эмоциональную власяницу и вериги.И хотя иногда по-прежнему любил прикидываться ленивым балбесом, он никого не мог одурачить. Со времени женитьбы его популярность у публики значительно возросла, в основном благодаря Франческе Бодин, которая ради него отказалась от давнего правила — никогда не брать интервью у игроков в гольф, «самых занудных, — по ее словам, — людей на свете».Интервью проходило на террасе ранчо. Кенни и Эмма сидели на диване, а Франческа элегантно примостилась на стуле. Эмма дала себе волю, сровняв Стерджиса Рэндалла с землей. И защищала своего мужа с энергией и юмором, убедившими американских зрителей, что Кенни Тревелер не может быть изнежен, если женился на такой приземленной и к тому же небогатой девушке, как Эмма. Имиджу Кенни отнюдь не повредило, что Франческа, никогда не придерживавшаяся нейтралитета, также встала на сторону Кенни.— В жизни так не смущался, — с дрожью признался Кенни Уоррену и Далли после интервью. — Эти двое стрекотали так, что я слова не мог вставить. Обещайте мне кое-что: если Эмма когда-нибудь снова захочет поставить меня перед телекамерой, лучше сразу пристрелите.Далли захохотал, Уоррен притворно посочувствовал, но Эмма знала: он в восторге оттого, что сын публично оправдан.В отличие от Рэндалла Хью повезло больше: Эмма ни слова о нем не сказала, но лишь потому, что боялась, как бы он не выместил злость на «Святой Гертруде». Тревога за будущее школы была единственным темным пятном на радужной ткани ее существования. Однако вскоре Эмма изобрела новый план действий. После дюжины телефонных звонков она и Пенелопа Бриггс сумели собрать консорциум из родителей, местных бизнесменов и нескольких членов семьи Тревелеров, желавших выкупить школу. К сожалению, Хью вовремя обнаружил, кто стоит за всем этим, и из чистой подлости наотрез отказался заключить сделку.Но тут вмешался Кенни.Эмма застегнула на шее последний подарок мужа — ослепительное ожерелье из филигранных золотых лоз — и улыбнулась, вспомнив, что произошло в Ройал-Литеме и Сент-Эннт три месяца назад, во время открытого Британского турнира по гольфу.Изумительно точная игра плюс жена-англичанка сделали Кенни любимцем британской публики, и как раз перед последним раундом он попросил Уоррена связаться с Хью. Действуя в полном соответствии с инструкциями сына, Уоррен «по секрету» сообщил герцогу Беддингтону, что Кенни собирается созвать пресс-конференцию, на которой развлечет репортеров занятными историями о конфликте его жены с неким сэром Холройдом. Если, разумеется, Хью не поддастся доводам благоразумия.И если Хью побоялся даже скромной обозревательницы из «Лоуэр Тилби», что же говорить о Си-эн-эн! Пришлось согласиться на предложение консорциума и навеки забыть о «Святой Гертруде».Кроме Кенни и Эммы, владелицей части школы стала и Шелби Тревелер: сюрприз от мужа, обожавшего англофилку-жену. Шелби стала горячей поклонницей школы и, по предложению Эммы, представляла консорциум на последнем Дне основателя.За это время Эмма привязалась не только к Шелби, но и к Уоррену Тревелеру. По обычаю всех мужчин, отец и сын не обсуждали то, что отношения их значительно улучшились и стали почти родственными. Они просто проводили вместе целые часы на поле для гольфа, в верховых прогулках, за игрой с Питером.Успехи Кенни на спортивном поприще были поразительными. Он считался одним из лучших игроков в мире и выигрывал огромные денежные призы, несмотря на то что сделался исключительно разборчивым и участвовал далеко не во всех турнирах — не хотел надолго разлучаться с женой.Эмма устроилась подменным учителем, что позволяло ей путешествовать с мужем, когда требовали обстоятельства. Она собиралась продолжать писать статьи, пока будет сидеть с ребенком, и, кроме того, организовала ряд семинаров по повышению квалификации преподавателей. Первый семинар прошел на прошлой неделе и имел огромный успех у учителей средней школы Уайнета.— Очнись, милая, — прошептал муж, щелкнув по кончику маленького носа. — Абсолютный чемпион Открытого Британского турнира по гольфу умирает от голода.Час спустя вся дружная восьмерка собралась за обеденным столом, чтобы отпраздновать первый Эммин День благодарения и насладиться горами еды, приготовленной Патриком. Питер восседал на высоком стульчике, между Уорреном и Шелби, пока Тори кормила Декстера самыми лакомыми кусочками индюшачьей грудки с собственной тарелки. Патрик громко расстраивался из-за чуть пригоревшей корочки пирога с тыквой, который собирался подать на десерт, когда приедут Бодины и Скит Купер.— Она толкнулась! — взвизгнула Тори. — Декс! Потрогай!Декстер послушно положил руку на округлившийся живот жены. Тори была на седьмом месяце и никому не давала покоя по этому поводу. Шелби воздела руки к небу.— Ей-богу, Тори, можно подумать, ты единственная женщина на свете, которая собралась родить. Ты уже в четвертый раз требуешь, чтобы Декс пощупал твой живот!— Я не возражаю, — заверил Декстер и, наклонившись, поцеловал в щеку прелестную жену.Тори вернула поцелуй и обратилась к Шелби:— Лучше перестань ныть, иначе я подробно расскажу о подготовке к кормлению грудью.Все, кроме Декстера, дружно застонали. Декстер, чрезвычайно собой довольный, лучезарно улыбался.Кенни улыбнулся, вспомнив тост сестры на свадебном обеде: За тебя, Декс! Мой третий и последний муж и любовь всей моей жизни. Помнишь, я говорила, что у меня для тебя сюрприз? Ну, попробуй угадать, мой милый придурок! Что, не можешь? Ты меня обрюхатил! И с тех пор от нее житья не было. Она выступала величаво, выпячивая живот, и настаивала на том, чтобы все, от водителей грузовиков, обедавших в «Раустэбау-те», до Реймонда, Нового сердечного дружка Патрика, его потрогали. За обедом она не находила лучших тем, кроме работы своей пищеварительной системы, пока присутствующие, включая даже Эмму, не начинали умолять Декса снова ее отшлепать.Взгляд Кенни переместился на противоположный конец стола, где сидела его жена. Его собственная беременная жена. Ее любовь переродила его, превратив в человека куда более достойного, чем он мог надеяться. А сама Эмма обрела счастье в семье, о которой столько мечтала все эти одинокие годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45