Когда он не ответил, она отпустила его руку и подошла к столу.
Дунстан чувствовал себя большим глупцом в ее присутствии. Он отлично понимал, что сейчас их отдаляли друг от друга ее плотный шелк и напудренные завитки и что ему необходимо соблюдать дистанцию, иначе он обречен.
— Не думаю, что мы поступим мудро, если я останусь, — сказал он, тщательно подбирая слова.
Расставляя пузырьки по порядку и не глядя на него, Лейла кивнула.
— А мы разве не можем найти себе какое-нибудь укромное местечко? Где будем только ты и я?.
Дунстан застонал от искушения, которое она обещала ему. Он знал, что Лейла испытывает те же чувства и что это скорее поставит его на колени, чем простые женские слезы. Он мог устоять перед похотью как таковой, но не имел никакого опыта в обращении с искренней страстью.
— Мы только сделаем все хуже, — признал он, умоляя, чтобы она поняла без объяснений.
— Я думала, мужчины… Я думала, что это легче для тебя. — Она зажгла свечу, и по комнате поплыл аромат ванили.
Лейла направила на Дунстана напряженный, изучающий взгляд. В ее темных глазах промелькнула настороженность.
— Разве мужчины не заводят любовниц, а затем добровольно отказываются от них?
— Только не я, — резко проговорил он. Его сопротивление ослабевало.
Она выглядела несчастной, как будто он подтвердил то, что она уже знала.
— Это несправедливо, — пробормотала она. — Половина населения Лондона беззаботно скачет из одной постели в другую. Любовные ласки для них — простое развлечение.
— И после сказанного ты считаешь, что мое место в Лондоне? — сухо спросил он.
Она покачала напудренной кучерявой головой:
— Нет. Я только смущена. Я знаю, что ты хочешь меня, а я хочу тебя, как никакого другого мужчину в своей жизни. Для меня это что-то новое и пугающее. Я только не могу понять, почему мы должны идти против наших желаний.
Дунстан потер рукой лоб и сам себя спросил: неужели он еще больший глупец, чем думал? Ведь можно легко заполучить сегодня в свою постель эту соблазнительную женщину. Зачем лишать себя удовольствия? Но ему было недостаточно просто переспать с ней. Ему нужно было гораздо больше от нее, гораздо больше, чем он мог попросить, учитывая ситуацию, в которой оказался.
Он четко осознавал, что простой любовной интрижки ему было недостаточно.
— Меня обвиняют в убийстве, и у меня нет будущего, Лейла. Все, что я могу тебе предложить, — это красивый секс и внебрачного ребенка. Я скоро уеду в Лондон. Предлагаю тебе как следует подумать над тем, чего ты хочешь от нас двоих.
— Я уже как следует подумала. — Она прислонилась к столу и обняла себя за плечи, пытаясь успокоиться. — Уехать в Лондон без меня ты не сможешь, я предлагаю тебе согласиться с этим.
Мысль бросить тень на ее репутацию потрясла его. Он не мог взять ее с собой в Лондон.
Но, уступив желанию обладать ею еще раз, Дунстан наклонился и поцеловал ее непокорные губы. Вкус нетерпеливого языка Лейлы успокаивал его, снимал холодную сдержанность и почти вернул прежнего, давно забытого Дунстана. После того как он смог снова стать прежним прямо здесь, в ее лаборатории, со всеми ее гостями в доме, Дунстан неохотно отступил назад, оставив Лейлу стоять с ошеломленным видом, уцепившейся обеими руками за стол.
— У нас нет никакого будущего, — напомнил он ей, — и ты не можешь поехать со мной в Лондон.
Она просто смотрела в ожидании, ее распухшие от поцелуев губы влажно поблескивали, а грудь высоко вздымалась от разбуженной им страсти.
Он тоже больше не мог сопротивляться искушению, как его турнепс не мог отказаться от живительных лучей солнца.
— Сегодня вечером в гроте, — согласился он, затем развернулся, чтобы пойти выпить что-нибудь покрепче.
Оставшись в одиночестве в пустой лаборатории, где всего лишь мгновение назад стоял Дунстан, Лейла почувствовала, как сильно забилось ее сердце и закружилась голова.
Она находилась на краю открытия. Драгоценный дар принадлежал ей, и его необходимо было исследовать.
Возможно, внутри ее растет ребенок, который одновременно пугал и волновал ее.
Теперь у нее было все, что она когда-либо хотела. Почему тогда ей было этого недостаточно? Почему она должна искать Ивеса, который совершенно четко дал понять, что его интересовало ее тело, и не больше?
Ей хотелось обсудить свои открытия с человеком, оценившим ее талант, о котором она мечтала и который, наконец, появился. Ей хотелось проектировать сад вместе со специалистом, умеющим это делать. Но самое главное — все свои успехи она желала делить с человеком, который понимал бы ее.
Лейла, держа в руке пустую мензурку, резко отложила ее в сторону и поспешила назад к гостям проверить, не уехал ли Дунстан.
Там было полно народу, но Ивес уже удалился. И она вдруг отчетливо почувствовала одиночество, лишившись присутствия единственного во всем мире человека, понимающего все тайны ее сердца.
Оставив Юна разбираться с устройством для очистки розового масла Лейлы, а Гриффита изучать ее библиотеку, Дунстан сел на перевернутое деревянное ведро посреди зеленых листьев своего турнепса, чтобы немного проветрить голову и привести в порядок мысли после посещения светского общества. Он сидел в расстегнутом вечернем жилете и фраке, перепачкав землей выходные причудливые туфли, и попивал из кружки солодовый напиток.
Лили будет ждать его в волшебном гроте, где излечит от мучительной страсти. Лейла же хочет, чтобы он взял ее с собой в Лондон. Но он не вынесет, если причинит зло еще одной женщине. Он не мог также позволить кому-то вновь встать между ним и сыном. Желание боролось с ответственностью.
Дунстан вытер рот рукавом и посмотрел по сторонам на своих зеленых компаньонов.
— Вы станете хорошим фуражом для молодых овец, — сказал он. — Лучшим фуражом, чем я, — философски продолжил он. — Сэр Джонсон, должно быть, имел в виду меня, когда сказал: мужчина не плачет, когда умирает его отец. А я волнуюсь за растение, это доказывает, что предпочитаю турнепс отцу.
Он поднял кружку к зарождающемуся месяцу.
— Я не хочу, чтобы мой сын предпочел турнепс мне, — обратился он к небу. Дунстан не был пьян, но кого волнует, что он выставляет себя здесь, на грядке, полным идиотом? Вокруг были только его маленькие зеленые друзья. Мужчина мог быть с собой откровенным с кружкой крепкого напитка, в тишине, а учитывая его шаткое положение в жизни, он намеревался сейчас как следует подумать, прежде чем броситься в омут страсти.
— Почему из всех знакомых ей мужчин она выбрала именно меня? — Дунстан знал, что был единственным, кого она не могла завоевать сразу. — Никогда не знаешь, что нужно женщине, — вспомнил он бесспорную истину.
Он вытянул перед собой длинные ноги и подумал о настоящей причине, по которой должен сидеть здесь, на этом поле, когда его ждет красивая женщина.
— Мне не нужно, чтобы ведьма Малколм рассказывала о том, чего я не хочу знать. — Ивес еще раз глотнул из кружки, ожидая, что кто-то возразит ему. Но вокруг было лишь безмолвное и бесстрастное поле.
— Лейла сделает меня таким же ненормальным, как сама. Навоз! Она чувствовала запах навоза и слышала смех призраков. — Дунстан нахмурился и осушил кружку. Она слышала смех Силии. Как ему с этим жить? Что еще она могла видеть или слышать?
— Проблема заключается в… — Он на мгновение замолчал. — Проблема в том, что я не смогу уехать без нее.
Луна молча соглашалась с ним, а его зеленые друзья не повернулись к нему спиной, хотя ему показалось, что они немного вздрогнули. Он задрожал вместе с ними. Или, возможно, у него закружилась голова. А может, так действовала на него Лейла. Он мог контролировать все что угодно и идти своим путем, но он не мог управлять Лейлой, как не мог управлять звездами.
— Моя ведьма просто хочет спать со мной, — доверительно сообщил он ветру. Дунстан хотел, чтобы ветер напомнил ему, что пора идти к Лейле и отдаться страсти. Вместо этого он словно услышал голос Дрого, который о чем-то предостерегал его.
— Она говорит, что не может иметь детей. А если это и не так, мне не придется содержать ребенка. Она вполне может себе позволить пеленать его в шелка и нанять лучших учителей. А может, она, в самом деле, бесплодна?
Дунстану показалось, что зеленые друзья засмеялись над ним, потому что среди Малколмов не было ни одной бесплодной женщины.
Он поднялся, широко расставил ноги и, уперев руки в бока, закричал на луну:
— Неужели мне всю жизнь вариться в собственном соку?
Луна лишь серебрила поле, которое он считал своим будущим.
Смутно представляя себе, как будет искать убийцу Силии в Лондоне, он в то же время хорошо знал, что должен восстановить свое доброе имя ради сына и… чтобы защитить Лейлу.
Лейла. Она ждала его, прекрасная женщина, предлагала ему помощь, которую он не был готов принять.
Дунстан не мог больше заставлять ее ждать, он не думал, что сумеет отговорить Лейлу от поездки в Лондон вместе с ним. Они оба хотели этого, хотя понимали, что поступают опрометчиво.
Вот уж поистине: когда в дверь входит женщина, уходит мудрость.
Глава 21
Плавая обнаженной в тихо бурлящем водоеме пещеры и наблюдая за тусклой луной, виднеющейся в отверстии наверху, Лейла испытывала благодарность этому тихому, уединенному месту.
Ее волосы плавали на поверхности прозрачной воды, словно водоросли. Ночной ветер донес запах сена и дыма. Запах дыма напомнил ей об уютных зимних вечерах. Лейла расслабилась, закрыла глаза, представляя себе кухню, где потрескивали дрова. Ей даже показалось, что она чувствует аромат жареных каштанов и слышит смех матери, обсуждающей с кухаркой, как приготовить первое картофельное пюре для малыша. Насытившись приятной, успокаивающей воображаемой картиной, Лейла задумалась о предстоящих переменах — о своем собственном ребенке. Радость и удовлетворенность стерли воспоминания о суматохе вечера.
С появлением нового запаха возникло другое видение, и ее сердце забилось быстрее. Лейла совсем не удивилась, когда на поросший мхом берег легла тень.
— Присоединяйся ко мне, — позвала она, не задумываясь, примет ли Дунстан ее приглашение. Сегодня ей необходима была его сила.
Он не долго раздумывал. Лейла наблюдала, как, бросив на камни сюртук и жилет, он сел, чтобы снять сапоги. Дунстан Ивес был самым привлекательным мужчиной, которого она когда-либо встречала. Лейла высоко ценила его интеллект, чтобы бездушно управлять им теперь, но из прежнего опыта общения с ним и, учитывая его взгляды, она подозревала, что он отрицательно отреагирует на ее новости.
Внутренний голос подсказывал, что не стоило пока ничего говорить, ведь до конца не было уверенности, да и Ниниан могла ошибаться. Но Лейла хорошо знала о том, что случится, если она не скажет ему; Их желания обжигали и притягивали друг к другу.
Когда Дунстан скользнул в воду, ее соски уже набухли и затвердели, а все тело напряглось в ожидании.
То самое женское тело, может быть, уже дало кров крошечному семени Ивеса, что росло с каждой минутой.
Несмотря на возраст и некоторую искушенность в данном вопросе, Лейла была напугана так же, как и любая молодая служанка в ожидании изменений, которые могли сейчас происходить внутри нее.
Услышав плеск воды, когда Дунстан приблизился к ней, она обвила руками его мускулистую шею и подняла голову навстречу его губам. Он обнял ее за талию и крепко поцеловал.
Лейла чувствовала, как язык Дунстана коснулся ее языка. Плечи его напряглись, большие руки ласкали ее, и в их волшебном царстве царила полная гармония.
Женское чутье все настойчивее подсказывало Лейле, что их теперь объединяет гораздо большее, чем просто влечение друг к другу: она беременна ребенком Ивеса.
Дунстан нежно вынес ее из теплой воды и опустил на покрытый мхом берег. Их окутывали клубы пара. Обнаженные, находясь всего лишь в нескольких дюймах друг от друга, они не могли больше сопротивляться обуявшей их страсти.
— Ты опять околдовала меня, признайся? — бормотал он, целуя ее в щеку.
— Я? Мне даже не приходила в голову такая мысль. — Очарованная таким предположением, Лейла решила, что если способность околдовывать Дунстана была ее единственным даром, то ей и этого вполне хватило бы.
— Я не хотел нашей близости до тех пор, пока не восстановлю свое честное имя.
Его рот нащупал чувствительное место за ее ухом. Лейла испытывала сладостную боль, вызванную его нежной лаской. Она погладила его мускулистую грудь, скользя пальцами ниже и ниже. Теперь ей уже не хотелось останавливаться. То, что она должна была сказать ему, могло подождать.
— Я думала об этом, Дунстан, как ты и просил. Раз у нас нет никакого будущего, давай наслаждаться настоящим.
К ее радости, он не спорил и кивнул в знак согласия.
— Я доверяю тебе и твоему мнению. Ты понятия не имеешь, что значит для меня это доверие.
Лейла, запустив пальцы в его шелковистые волосы и покрепче прижавшись к любимому, почувствовала, как сильно бьется его сердце.
— Мы с тобой уже далеко не дети. Нет ничего предосудительного в том, чем мы здесь занимаемся.
— Возможно, ты права, если не подарим этому миру ребенка, — отвечая, он опускался все ниже, к ее груди.
Лейла задыхалась, поскольку Дунстан нежно потянул соски губами, и река желания залила ее. Она попыталась раздвинуть ноги, но его колени крепко держали их вместе. Испугавшись, что он снова остановится, как тогда, в ее комнате, она произнесла не раздумывая:
— Не имеет значения. — Ей хотелось сжать его крепкие плечи, но пальцы не слушались, потому что Лейла пыталась думать, говорить и слиться с ним воедино одновременно.
Дунстан последний раз потянул губами ее сосок и нехотя приостановился, пристально глядя на нее настороженным взглядом.
— Не имеет значения?
Он был искушен в данном вопросе. Однако знание не тяготило его. Лейла потянула его к себе поближе, чтобы их губы вновь слились в поцелуе.
— Давай поговорим позже, — прошептала она. — Я хочу тебя прямо сейчас.
Принимая неизбежное с мужской стойкостью, он не стал спорить. Не спеша целуя и лаская Лейлу, он открыл ее, исследовал то, что принадлежало ему, и вошел в нее со всей любовью, в которой она нуждалась прямо сейчас, с любовью, от которой она плакала, потому что то были слезы радости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41