Том поспешил следом за ней; нагнав девушку, он взял ее за руку. Она не стала отнимать свою руку, а только тихо сказала:
– Проводите меня, пожалуйста, домой. А то мама еще подумает, что меня тоже похитили.
Том молчал, пока они спускались по лестнице, и заговорил только тогда, когда они подошли к наемному экипажу.
– А я бы хотел похитить вас, Мария, – проговорил он, подсаживая девушку в открытую коляску. – Я бы хотел украсть вас и не возвращать обратно. Вы бы стали очень сильно возражать?
Мария смотрела сверху ему в лицо. Сначала она подумала, что он шутит, но, судя по его серьезному виду, это была отнюдь не шутка. Сердце ее бешено забилось. Она не находила нужных слов, не знала даже, что бы ей хотелось сказать; но внезапно Мария поняла, что должна сказать ему правду. Будучи честной по натуре, она просто не могла поступить иначе.
– Том, – медленно начала она, – вы мне очень дороги. Вы хороший друг и чудесный спутник.
Он скорчил гримасу.
– И это все, чем я стал для вас? Спутником... Девушка резко возразила:
– Пожалуйста, позвольте мне договорить. Я была не до конца откровенной с вами, Том. О нет, я не лгала вам, но и не сказала, что у меня есть еще кто-то. Это Карлос Чавез, которого я знаю с той поры, когда была ребенком. Карлос просил меня выйти за него замуж.
Лицо Тома выражало боль и смятение.
– И вы согласились! Мария раздраженно вздохнула.
– Мне бы хотелось, чтобы вы перестали заканчивать мои фразы за меня! Нет, я не согласилась выйти за Карлоса. Говоря по правде, мне еще предстоит дать ему ответ; но сейчас Карлос на Кубе, он сражается в рядах повстанцев.
Мрачное лицо Тома немного посветлело.
– Значит, у меня еще есть какие-то шансы!
Мария почувствовала, что сердце у нее опять забилось быстрее. Том так привлекателен; он любит ее; но ведь она ничего не знает о его намерениях.
– Шансы на что, Том?
Молодой человек изумленно уставился на нее:
– То есть как, на что? Конечно же, просить вас выйти за меня замуж. Я намерен заявить во всеуслышание: я прошу вашей руки, Мария Мендес. Ну как, разве мое предложение хуже, чем его?
Мария не знала, смеяться ей или плакать. Она смотрела на его лицо, такое близкое, и ей ужасно хотелось наклониться и прижаться губами к его губам.
– Том... О Том! Мне не пристало даже слушать вас, пока Карлос воюет где-то на Кубе. Я должна подождать, пока он вернется.
Лицо Тома опять потемнело.
– Я тоже мог оказаться на Кубе и воевать, если бы это зависело от меня. Я не по своей воле остался здесь.
Марию охватил гнев. Уж эти мужчины! Почему их вечно тянет воевать? Неужели Том думает, что она ценит его меньше потому, что он не на войне?
– Не в войне дело, – коротко ответила она, – а в том, что Карлос в отъезде. Вы, однако, здесь, и нехорошо с моей стороны принимать решения, не повидавшись с ним.
– Ну, по крайней мере вы не сказали «нет», – проговорил Том, неожиданно воспрянув духом. – Я буду продолжать любить вас, и я буду продолжать просить вас выйти за меня замуж. О Мария!
И в мгновение ока Том оказался в коляске; его резкое движение напугало лошадей, и молодому человеку пришлось натянуть поводья и ждать, пока лошади успокоятся. Потом Том, вместо того чтобы тронуть их, повернулся к Марии; лицо его было так близко, что девушка чувствовала на своей щеке его горячее дыхание.
– О Мария, моя дорогая, любимая! – проговорил он задыхающимся голосом.
Его руки обняли ее, его губы прижались к ее губам сладко, жарко, настойчиво, и Марии показалось, что она вот-вот растает. Она уже забыла, как это хорошо, когда тебя обнимает мужчина; она на миг вспомнила об объятиях Карлоса – тогда, в саду, в ту ночь, когда он сказал ей о своем отъезде. Она внезапно ощутила всю тяжесть одиночества. Неужели это так плохо – разрешить своей душе и телу взять верх над рассудком всего один раз? Она никогда не знала физической любви. Неужели это так плохо – полностью отдаться своей страсти?
Поцелуй Тома становился все требовательнее, а руки, обнимавшие ее за талию, теперь скользнули выше, и он обхватил ладонями ее груди, сразу ставшие горячими и тяжелыми. Его губы прикоснулись к ее уху, и он проговорил хриплым шепотом:
– Мария, Мария! Позволь мне любить тебя! Я так давно этого хочу!
И тогда Мария внезапно услышала свои собственные слова:
– Мне не пристало даже слушать вас, пока Карлос воюет где-то па Кубе. Я должна подождать...
Нет! Она не может разрешить себе отдаться страсти, как бы ни был ей дорог Том Фэррел, как бы она ни жаждала отдать ему всю себя. Это было бы отрицанием всего, чему ее научили, насилием над всем, во что она верит. Она должна ждать, и Том должен ждать, как ждет Карлос.
Собрав остатки самообладания, Мария оттолкнула Тома.
– Нет! – решительно, с силой проговорила она. – Нет, я не могу. Это неправильно.
– Но я люблю вас, Мария, вы это знаете. Я хочу жениться на вас, так как же это может быть неправильно? – И Том опять положил ладони ей на талию.
Мария уперлась руками в грудь молодого человека, отталкивая его. Теперь, когда девушка наконец разобралась в своих чувствах, она успокоилась.
– Нет, Том, простите меня. Наверное, это моя вина, но я не собиралась вас завлекать, прошу вас мне поверить. Мне бы тоже хотелось стать ближе к вам, и даже очень, но это неправильно. Для вас, возможно, это не так, но для меня... Если вы меня любите, как вы говорите, вы согласитесь подождать.
Вид у Тома был очень сердитый, дышал он прерывисто, но все это быстро прошло. Плечи его поникли. Он потерпел поражение.
– Ладно, Мария, – со вздохом проговорил молодой человек. – Мне будет нелегко, потому что я очень люблю вас. Но я дождусь возвращения Карлоса, и когда он вернется, надеюсь, я получу от вас окончательный ответ, каким бы он ни был. Вам придется дать мне ответ.
Глава 18
Брилл Крогер направил яхту «Мейбл» в гавань Прогресо на юкатанском побережье. Крогер был в прекрасном настроении: все шло замечательно с тех пор, как он покинул Тампу. Он приближался к цели и чувствовал, что его ничто не остановит. Даже погода ему благоприятствовала. Они пересекли Мексиканский залив под безоблачным небом и без всяких происшествий.
Конечно, его прекрасное настроение во многом объяснялось присутствием ее. Крогер никак не мог прийти в себя от счастья – она вернулась к нему! Спустя столько лет! Где она находилась все эти годы – тайна, разгадывать которую не следует. Достаточно, что она вернулась, помолодев и похорошев как никогда. И еще его радовали перемены, которые в ней произошли. Самое главное для него – что ей, кажется, больше не нужны «друзья». Теперь она принадлежит только ему. И нет надобности делиться ею с бесконечными «дядями» и «покровителями».
Но все-таки кое-чего Крогеру не хватало. Хотя она была очень мила и соглашалась со всем, что бы он ни сказал, она уже не была ласкова с ним в физическом смысле. Раньше она часто обнимала его, целовала, иногда даже разрешала забраться к ней в постель – если она не принимала никого из «друзей». А теперь она, кажется, совсем этого не хочет. Но когда они устроятся в Мериде, в своем доме, тогда, возможно, она опять будет его ласкать. Одно он знал наверняка – он не позволит подойти к ней ни одному мужчине, чтобы обезопасить себя. Чтобы избавить себя от ее внезапного решения связаться с каким-нибудь «другом». Нет, ни за что! На этот раз все идет по-другому, и так будет идти дальше.
Крогер намеревался, бросив якорь в Прогресо, перекрасить яхту и дать ей новое название, на тот случай, если какое-нибудь американское судно войдет в гавань и узнает украденную яхту. Крогер почти не боялся, что его выследят так далеко от Тампы. Он был так в этом уверен, что даже решил не утруждать себя и не придумывать себе другое имя.
Когда «Мейбл» причалила, Крогер обнаружил, что он не учел одного: языковых трудностей. Ему никак не могло прийти в голову, что в порту не найдется человека, говорящего по-английски. Весь его предыдущий опыт говорил о том, что, куда бы он ни заехал, всегда находился кто-то, кто мог связать хотя бы несколько слов по-английски. Но, видимо, Прогресо оказалась исключением из этого правила. Конечно, эта гавань находилась в стороне от проторенных дорог. И это было хотя и неудобство, но не неразрешимая проблема. Он с легкостью найдет переводчика, предпочтительно такого, кто знает язык майя не хуже, чем испанский, поскольку многие уроженцы здешних мест еще говорят на этом древнем языке.
И таким образом, пустив в ход несколько испанских слов, которые он подцепил в Айбор-Сити, и помогая себе обильной жестикуляцией, Крогер попытался найти кого-то, кто сопроводил бы его в Мериду в качестве переводчика, говоря при этом, что он хорошо заплатит за эту услугу. Пока что он не мог договариваться о большем, не желая, чтобы узнали о его истинных намерениях.
Город Прогресо был невелик, но, судя по тому, что ему рассказывали, Мерида была гораздо больше и гораздо привлекательней. Нужно будет найти дом, где-нибудь за пределами города, подумал Крогер; чтобы она, увидев себя окруженной людьми, не поддалась искушению и не вернулась к своим старым привычкам. Конечно, здесь поможет то, что она не знает языка, а он велит переводчику, кто бы это ни был, разговаривать только с ним, Крогером, и ничего не переводить для нее. В таком случае ей придется во всем полагаться исключительно на Крогера. Да, именно так все и будет.
Прошло два дня, а они все оставались на яхте в порту. Задержка уже начинала беспокоить Крогера. Он подумал было, что его просьбу неправильно поняли, когда на пристани появился человек, разыскивавший его.
Крогер пригласил человека подняться на борт яхты и внимательно оглядел его. Выглядел тот непрезентабельно, это было ясно. Среднего возраста, лицо затеняло сомбреро с обвисшими полями, худой, смуглый, с длинным острым носом и выпуклыми глазами на узком заостренном лице. Кажется, слабого здоровья, несколько потаскан; и если верить красным прожилках в глазах и на носу, большой любитель выпить.
– Это вы сеньор Крогер? – спросил человек по-английски с небольшим акцентом.
– Да, я Брилл Крогер.
– Мне сказали, что вы ищете переводчика, чтобы он сопроводил вас, и вашу леди в Мериду. Это правда, сеньор?
– Да, это верно. Я намерен пробыть в Мериде два-три месяца, а по-испански я не говорю. Мне нужен человек, который будет иметь дело с местными жителями вместо меня и поможет мне найти дом.
Человек расплылся в широкой ухмылке, показав при этом длинные желтоватые зубы.
– Мне сказали, что вы обещаете хорошо заплатить. Это так и есть, сеньор?
Крогер сузил глаза. Этот человек ему совсем не нравился; в его глазах было что-то насмешливое. Но выбирать было не из чего.
– Да, – рявкнул Крогер, – да, я хорошо заплачу, но только за хорошую службу.
Человек снял свое помятое сомбреро.
– Я – Эрнандо Виллалобос, недавно из Севильи, сеньор, к вашим услугам.
Крогер коротко кивнул.
– Вы случайно не говорите на местном языке?
– На майя? Да, сеньор, неплохо говорю.
Крогер помедлил. Прошло уже два дня, и не похоже, что ему удастся подыскать кого-то другого. Пусть даже этот тип ему не нравился – по-английски он говорил вполне сносно. Придется взять его.
– Очень хорошо, Виллалобос. Теперь давайте договариваться об условиях.
Джессика измучилась, все время стараясь не сказать чего-нибудь лишнего и не раздражать Крогера; кроме этого, она не спала как следует ни одной ночи с тех пор, как Крогер увез ее из Тампы. Но теперь она задремала, убаюканная покачиванием коляски и удушающей жарой.
Хотя она и привыкла к зною и влажности в Тампе, здесь все было иначе. Солнце жгло гораздо сильнее, и воздух казался каким-то загустевшим. Окрестный пейзаж выглядел негостеприимно – суровый край, низкие деревья и подлесок; вся растительность, несмотря на влажный воздух, казалась иссохшей. А вверху, в пустом, непривычно синем небе, парили, описывая круги, грифы.
Прогресо, город, где они сошли на берег, был чужим и грязным, а жители его показались Джессике очень странными на вид. Она знала, что Юкатан и Мексика населены латинскими народами, но эти люди очень мало напоминали кубинцев и испанцев из Айбор-Сити. Кожа у большинства жителей городка была гораздо темнее, лица – с характерными необычными чертами: скошенные лбы, крупные мясистые носы, которые, казалось, начинались от самого лба, и слегка срезанные подбородки.
Зато одежда этих людей привела ее в восторг. Женщины были одеты почти одинаково – в прямые платья из белой хлопковой ткани, с короткими рукавами, украшенные яркой вышивкой по вороту, подолу и обшлагам рукавов. На каждом платье вышивка была разная, и все это выглядело очень красиво. Такое платье, похожее на рубаху, надевалось поверх другого, более длинного. Нижнее платье было обшито по краям кружевом.
Кое-кто ходил босиком, но большая часть жителей обувалась в сандалии из грубой кожи. Этот выразительный ансамбль завершался красочной, длинной бахромчатой шалью – женщины использовали эти шали для переноски продуктов или упитанных темнокожих детей, которым, судя по всему, очень нравился такой способ передвижения.
И еще Джессику восхитило, что местные женщины носят на головах большие и, очевидно, тяжелые грузы, с легкостью сохраняя при этом равновесие.
Одежда женщин казалась удобной и легкой, и Джессике захотелось одеться таким же образом и снять наконец свое мятое и неудобное бальное платье.
Теперь, убаюканная покачиванием коляски, она старалась прикрыться шалью, которую Крогер купил для нее специально с этой целью, и поглядывала украдкой на третьего пассажира – испанца по имени Эрнандо Виллалобос, нанятого Крогером в качестве переводчика. Он, судя по всему, спал, и голова его болталась и подпрыгивала в такт потряхиванию коляски.
Когда утром Эрнандо пришел к ним, он был явно навеселе, и Джессика увидела, что это привело Крогера в бешенство: он рассчитывал, что Виллалобос будет править экипажем, а сам он поедет рядом с Джессикой.
Девушка решила возблагодарить небеса за малые милости; по крайней мере теперь она избавилась от общества Крогера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47