Советник Динвидди был с ним, сэр Диксон в главной лодке сзади. Грубиян Вяземский, как обычно, замыкал конвой, наблюдая за всем.
Аркелл и слуги продвинулись к носу корабля, Бо сел рядом с подопечным, словно ему требовалось что-то обсудить. Когда гребцы принялись за работу и лодки тронулись от берега, Вассайл огляделся кругом. По левому берегу – луга, слишком большие для пастбища. Конечно, для того, чтобы впечатлить его. С другой стороны – дворец, где он провел, со всеми удобствами ночь.
Каждую ночь путешественникам предоставлялся лучший дворец, но ни хозяин, ни хозяйка никогда не появлялись. Их отсутствие объясняли запутанными историями, но сэр Хьюберт – предшественник мастера Хаклюта – рассказывал, что все хозяева мертвы. Посетители предполагали, что дворцы были освобождены специально для них.
– Мой господин, это беспокоит меня, – вдруг серьезно произнес Бо. – Так глупо! Он думает, мы не знаем, что солнце встает на востоке? Не видим вреда, причиненного водой, исправить который у любого нормального домовладельца не хватило времени? Пустые дома пахнут пустотой.
– Самодержавие глупо по своей природе, сынок. Он подразумевает, что один человек всегда прав. Если б некоторые из моих предшественников не сделали ошибку, был бы… – Замечание Вассайла могли расценить как государственную измену. – Не все короли Шивиаля такие великолепные, как наш любимый Ательгар, но все они нуждались в лордах и народе, и это разумно.
Если б Ательгар прислушался к личному советнику, Вассайла никогда бы не впутали в это безумие. Подобная идея заключала в себе крамольные мысли.
В поисках говорящих по-шивиальски шпионов Вяземский ходил между гребцами, ничего не понимая из их разговора, ибо говорили они на чудовищной смеси шивиальского, фитанийского, исилондского и долортского диалектов, на языке, названном по имени его открывателя боишским.
Весла скрипели в уключинах. Белая цапля взмахнула крыльями, пролетая над своим отражением. Бомон отстраненно посмотрел на нее. Он выглядел юным – достаточно юным, чтобы быть внуком, которого духи не подарили Вассайлу для продолжения рода.
Спустя мгновение Бо сказал:
– Глупые попытки, все сделано очень плохо! У меня такое чувство, что император – чье-имя-я-не-хочу-назы-вать, – может быть, и умен, но порядок в его государстве поддерживают слабоумные. Вы согласны, что таковы все самодержцы? Что они окружают себя глупыми людьми?
– В основном да. Они не терпят критики и не доверяют умным подчиненным.
– Ага! – Бо снова улыбнулся. – Напомните мне, как вы думаете: наш однорукий друг умен?
– Как дикий кабан, но более опасен.
– Он все еще волнуется, чтобы связывающие нас заклинания остались секретом, мой господин.
– Так безопаснее для меня.
Вассайл знал, что намек на его старческую память всего лишь хитрая уловка. Лично посол думал, что никакого зла не будет, если царь проткнет саблей сердца стрельцов в надежде, что они у них есть.
– Вяземский просил.
Вассайл не доверял этой детской простоте.
– О чем именно?
– У него есть бумага, свидетельствующая, что предъявитель – чье имя вымышлено и не названо – самый честный, достойный джентльмен, пользующийся вашим доверием. Он хочет, чтобы вы ее подписали и скрепили печатью.
– Я скорей подпишу свой собственный смертный приговор! – Вассайл внимательно посмотрел на Бо, размышляя, что произойдет потом, и сказал: – Ты хочешь, чтобы я нарушил клятву?
– О, не говорите так, мой господин! – сверкнул серебряными глазами Клинок. – Это грубо! Случайная описка! Еще со Звонограда я работал над тем, как убедить этого подонка, что я его лучший друг во всем мире и вы тоже, что он может верить нам, что мы защитим его, не важно от чего.
– Не знал, что ему требуется охрана. Клинок радостно улыбнулся:
– Быть тем, кто он есть, и работать на того, на кого он? О, ему, конечно, когда-нибудь, раньше или позже, понадобится защита – что я ему и объяснил. Уверил его от вашего имени, что, если он пожелает присоединиться к нам после нашей миссии в Скиррии, мы будем рады взять его с собой и помочь обрести где-нибудь новую жизнь, позволить жить в роскоши на награбленное богатство.
– Да хранят меня духи! – пробормотал Вассайл. Перспектива возвращения в Шивиаль через Эйранию с потерявшим страх бандитом ужасала его. Вдалеке от дома он должен бороться за выживание – не просто свое собственное, но и всех подчиненных. Ценности изменились. Если спасение шкуры подобного чудовища – необходимая цена, тогда он должен заплатить ее и надеяться, что никто никогда не узнает об этом.
Бомон веселился.
– У нас трудности: мы не укладываемся в сроки согласно приказу, мой господин. Я предложил банковские чеки, но его простая душа не может представить, как лист бумаги превратится в золото по его требованию. Он также, правда, не хочет упоминать в бумаге ничего, связанного с его именем. Слишком много претензий! В конце концов мы согласились, что он напишет рекомендацию для вас в знак доверия. Это шедевр романтического слога, если можно так сказать.
– Ты доверяешь ему?
– Доверяю ему, мой господин? Вы, должно быть, шутите? Он тоже мне не верит, ибо это благоразумно. Но если другие бросят нас, он нет. Кто знает? Вяземский может оказаться полезным. Это все.
Учитывая информацию сэра Хакстера Хаклюта о Скиррии, предводитель стрельцов пригодится им в будущем.
Бо изумленно осматривал местность.
– Хорошо, я подпишу.
Клинок достал свиток пергамента из плаща.
– Для удобства сэр Аркелл уже поставил вашу печать, мой господин.

5

Наконец-то Кинск! После столь долгой дороги любое место покажется гостеприимным. Но это выглядело даже более гостеприимным, чем Аркелл ожидал. Он решил, что речной берег очистили специально для прибывших шивиальцев: лодки были привязаны вдоль каменного причала на одинаковом расстоянии друг от друга; вещи, мешки с зерном и другой груз аккуратно сложены у частокола, который служил городской стеной.
Встречающие ждали Вассайла около полудня. Оркестр заиграл национальную скиррианскую музыку, напоминающую пение котов, орущих в грозу. Чванливый советник прохаживался между скиррианскими герольдами и дюжины бородатых вельмож, приветственно скалившихся в лучах солнца. Зачем мужчины так сильно украшают себя драгоценностями и парчой и прячутся в зарослях волос? Даже вооруженные копьями носили бакенбарды, усы, свисающие до пояса. Стоит лишь зажечь искру, и они сгорят, как сухое сено.
Игорь, конечно, отсутствовал, ведь монархам не пристало лазать по пристаням. Сеньор Борода представился как старший боярин Скуратов, который переписывался с лордом-канцлером. Он привел других важных людей, таких же волосатых – астрологов, заклинателей, наследных бояр, каждый из которых опирался на посох. Князь Дмитрий тоже был здесь и выглядел, как идущий на эшафот, Удивительно – прошлой ночью он рычал непристойные песни в предвкушении воссоединения с женой. Аркелл поймал взгляд Бо и убедился, что тот тоже заметил перемену.
Трое Клинков столпились возле подопечного. Сцена казалась нереальной, даже если бы участники на самом деле разыгрывали эту помпезность. Люди, выстроившиеся у крепостного вала, были без оружия, но где-то могли скрываться стрельцы с луками.
Причина недовольства Дмитрия обнаружилась, когда Главная Борода Скуратов с широкой улыбкой провозгласил, что вопреки предыдущим докладам принцессы Таши нет в Кинске, а она в Фарицеве со свояченицей. Конечно, княгиня незамедлительно прибудет сюда. Дмитрий посылал письма жене Елене больше месяца назад и практически сразу получал ответы – как он мог не знать, где его жена?!
Так умерли все надежды покинуть Кинск и Скиррию до весны.
Аркелл приказал закупить зимнюю одежду, и чем скорее, тем лучше.
Открытый экипаж, предназначенный для триумфального прибытия в Кинск его светлости, напоминал нагруженный сеном фургон, но был запряжен эффектными белыми лошадьми. Вассайл и три лучшие бороды забрались в него. Герольды предполагали, что Клинки проследуют верхом с эскортом всадников, но Бо настоял, чтобы они с Аркеллом ехали как лакеи на козлах, а Оук справа за ними. Потом воспротивился Вассайл. В конце концов решили, что сэр Диксон и его люди войдут в Верхний город первыми, проверят кварталы, через которые будет проходить парадное шествие. К этому времени бороды уже кряхтели от раздражения. Но вот оркестр заиграл, и процессия тронулась вперед. Проезжая через ворота, Аркелл поразился ширине улиц и множеству открытых садов. Большинство зданий были построены из толстых бревен, но ни одно не выглядело как лачуга, а некоторые оказались особняками, достойными Грандона и Лавилля. Над всеми домами возвышались башни и купола, массивные стены Верхнего города – города в городе.
Дом, подготовленный для шивиальцев в Чужеземном квартале, был бедный и грязный, но крепкий. Сэр Диксон заявил, что приятно удивлен. Шествие продолжило путь к Базарной площади в Верхнем городе и до ворот в царский дворец, где послу предоставили жилье, оказав тем самым, по замечанию бояр, огромную честь.
Гостей разместили в разных частях дворца в двадцати комнатах на трех этажах. Комнаты были холодные и мрачные, с такой же мебелью. Для восьми человек – одного графа, трех Клинков, советника и трех слуг – этого было больше чем достаточно, но ощущение тюрьмы не покидало гостей. Окна голые, лестничные пролеты узкие, дверные проемы низкие. Вонючие шкуры животных покрывали пол. Никаких панельных обшивок или гобеленов, маскирующих обшарпанные стены.
Бо быстро осмотрелся и вернулся с докладом.
– Здесь достаточно удобно обороняться, мой господин, но в случае пожара это смертельная ловушка. Только один путь внутрь и наружу. – Он нахмурился. – Не нравится мне это все!
– Очевидно, я не смогу помочь, – проворчал Аркелл. – Почему бы мне не вернуться назад в Шивиаль?
Вассайл посмеялся над идеей трех Клинков обороняться от скиррианской империи.
– Они заморят нас голодом.
– Меня уже, мой господин, – заметил Бо.
– Духи! Как и меня, парень. Где камергер?
Перси послали найти еду, и он вернулся в сопровождении скиррианских лакеев и пажей с серебряными блюдами.
Пища была обычная – богатая и тяжелая: ростбиф, цыплята, пироги, рис, рыба, щи.
Вассайл живо приступил к трапезе, что было неосторожно с его стороны в преддверии обеда с царем, так как Хаклют предупредил о предстоящем обжорстве и пьянстве. Изголодавшись, Клинки с радостью приняли приглашение подопечного присоединиться.
– Надеюсь, что скоро нагоню вес, потерянный во время путешествия, – провозгласил лорд Вассайл, приказав Кимберли принести десерт.
Самодержцы, если Игорь был типичным их представителем, внешне ничем не отличались от обычных людей. Он в изобилии носил драгоценности и одежду из парчи, так же как и все вельможи в зале. У него было брюшко и длинные волосы, что тоже являлось обычным для скиррианцев. Глаза, возможно, более хитрые, чем у других, большой нос, неприятно чувственный рот. Самым удивительным казалось то, что гадкий старикашка произвел на свет такую красивую внучку. Потом Аркелл сообразил, что золотовласая красавица – царица Софья.
Рядом сидел угрюмый грубиян, царевич Федор, неофициальный палач государства.
Вместо Клинков у царя были гончие, сидевшие по обе стороны его трона. Коричневая – больше, чем любая другая собака, которую Аркелл когда-либо видел. Другая, черная, казалась тяжелее самого большого мужчины в зале. Дикие истории об охоте Игоря уже не представлялись такими уж дикими. Все Клинки знали о позорной Собачьей ночи столетней давности, но чудовища, заполнившие Греймерский дворец, были бездумными убийцами в отличие от этих, хорошо натренированных, следящих за каждым человеческим движением.
Посол Вассайл отдал верительное письмо, состоялся обмен витиеватыми фразами и подарками. Грубый старик вставлял свои слова, когда хотел. Свою речь произнес и советник. Подарив царице сапфировое ожерелье, он заявил, что если ее сестра хоть на десятую долю так же красива, то король Ательгар будет вторым самым счастливым монархом в Эйрании. Софья покраснела. Игорь выглядел польщенным, что его страну включили в Эйранию. Федор ухмыльнулся. Он сумел цивилизованно поблагодарить, когда ему подарили инкрустированный драгоценностями охотничий рог.
После знакомства посла с пятьюдесятью боярами или более и их женами компания перешла в Колонный зал для подкрепления. Придворные сели за один длинный стол. Два стола поменьше стояли в углу по одному в каждом, образуя наконечник стрелы. Самый высокий – для царской семьи, другой – для приближенных Вассайла, повыше, чем боярский. Всем поставили золотые блюда. Начались тосты. Псы Игоря примостились у его ног, пристально глядя на посетителей. Аркелл встал позади своего подопечного справа на расстоянии вытянутой руки.
Царица Софья ела и пила немного, говорила только, отвечая на вопросы. Муж не пытался включить ее в разговор. О помолвке, которая сулила объединение, упомянули открыто. Никто не спросил о зубах жениха и дыхании невесты.
Для гостей, очевидно, было допустимым дремать прямо за столом, а потом опять принимать участие в пире. Большинство из них по сложению напоминали ломовых лошадей, в тяжелых и объемных одеждах из шелка и парчи. Женщины пили меньше, чем мужчины, но ели больше.
Зубы гончих торчали словно кинжалы, а высунутые языки висели, как длинные стельки. Собаки бодрствовали часами? Лишь раз в течение вечера громадная псина поднялась, прошла к колонне и облегчилась. После того как она вернулась, вторая проделала то же самое. Царь приказал, и лакеи принесли ковш с водой для них.
Еще тосты, еще еда, армия новых слуг…
Царь сам почти ничего не рассказывал, но задавал много вопросов.
Вассайл стал красным как рак, но рюмку держал крепко. Вел себя как положено – подлизывался и болтал, о чем просили: о путешествии, предках, современном земледелии Единственный предмет, немного заинтересовавший царя, шивиальской форме правления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47