– Советую потерпеть, – спокойно сказал Бо. – Как говорят скиррианцы, звезды сегодня не благоприятствуют решению финансовых вопросов. Вы знакомы со Скиррией?
– Это мое восьмое лето здесь, – угрюмо произнес купец. – Если мне не позволят поговорить с послом…
– Вы женаты, мастер?
Аркелл предполагал, что это должно подействовать в любом случае.
«Так, понятно», – подумал Хаклют.
– Да, а что?
– Ваша дорогая жена дома, заботится обо всех ваших детях в Бримиарде?
– Да.
– Как ей понравится быть леди Хаклют? Внезапный румянец купца был красноречивее слов. Если такой подарок мистресс Хаклют возможен, то она будет счастлива прорваться в верхушку своего провинциального городка: «Это?.. Его величество?..»
– Его величество действительно наградит тех, кто поможет ему в организации брака. Это традиционно. Его светлость привез письма, рекомендующие вас в Орден Рено в знак признания ваших услуг в Крауне.
Аркелл поборол усмешку. Ящик с почтой Вассайла содержал несколько подобных документов, запечатанных и ожидающих подписи – честь ничего не значит для короля, – но Вассайла хватит удар от одной мысли сделать рыцарем купца. С другой стороны, он никогда не станет спорить с Бо, особенно теперь.
– Это действительно честь.
– Они нуждаются только в подписи. У меня есть несколько вопросов о местных обычаях, касающихся безопасности милорда.
Лицо торговца, усталое и изборожденное морщинами, как кора дерева, осветилось улыбкой, когда он увидел, что предложение реально.
– Как я могу помочь, сэр Бомон?
– Я ожидал здесь увидеть пограничников.
– Охранный Патруль ушел, – усмехнулся купец, – хотя Вяземский и его стрельцы больше храбрятся, чем есть на самом деле. Уверен, они вернутся. Их называют Белыми Колпаками по разным причинам. Обычно шлемы Патруля грязно-серого цвета.
Бо кивнул:
– Колдовство. Это безопасно?
– Сам бы я не рискнул, но воевода проделывал это, как вы видели. Колдуны никогда не рискуют злить стрельцов.
– Если это не причинит вреда. Излечат ли они болезни нашего подопечного? – спросил Аркелл. – У них хорошие заклинания?
– Конечно, они отличаются от тех, что мы знаем в Шивиале. – Хаклют говорил, как Оук, с мягкими гласными. – Заклинатели очень искусны, и некоторые их трансформации невероятны. Царь приказал нанять постоянный штат чародеев и испытать их в страшных опытах колдовства в Царицыне. Но истории о том, было ли что-то в Царицыне или нет…
– Колдуны? – переспросил Бо. – Колдовство? Почему «колдуны»?
– Скиррианцы не верят и боятся чародейства. Они терпят его только ради исцеления – как в вашем случае, – но связывают все неожиданные несчастья со злонамеренным колдовством. По их мнению, никто даже не умирает от естественных причин, только от колдовства.
– Нам говорили, что скиррианцы суеверны. Они верят в астрологию?
– Боюсь, да, – кивнул Хаклют. – Все, даже дворяне, которые должны быть более сведущи. Ничего не делается в день, когда звезды не благоприятствуют этому!
– Но шанс минимален! – протестовал Аркелл. – Звезды – огонь и воздух, они не могут влиять на другие объекты!
– Вы и я знаем это, сэр Аркелл, но скиррианцы – нет. Могу я спросить, благородные господа, что нового в Шивиале? – Купец придерживался правила: око за око, зуб за зуб.
Бо улыбнулся с благодарностью:
– В последние три месяца у нас было очень мало новостей, и ничего важного. Мы уехали в Четвертую луну. А когда вы приплыли?
– В Третью луну. Из Бримиарда.
– А в Скиррию? – спросил Аркелл.
– В третью неделю Пятой луны. Очень быстрое путешествие.
Аркелл возмутился:
– Почему целый месяц отсюда до Кинска? Когда следователь Деламаре прибыл сюда сто лет назад, ему потребовалось только три дня, чтобы доплыть вниз по Звону до Моркуты. Оттуда еще три дня на лошади до Кинска.
– Река как раз спала. Когда тот человек был здесь?
– В Восьмую луну, как сейчас. Торговец взглянул сквозь него.
– Вы хорошо информированы, сэр Аркелл.
– Это моя работа.
Неужели он считает Клинков просто натренированными убийцами?
– Но за триста лет многое изменилось. Недавние войны разорили западную Скиррию. Большинство земель совсем уничтожено. Царь… – Хаклют нахмурился под их улыбками. – Я сказал что-то смешное, сэр Бомон?
– Нет, это личное, мастер. Простите и продолжайте. Ваша информация чрезвычайно ценна для нас и нашего подопечного.
– Вы упомяните об этом его величеству?
– Он обязательно услышит о вашем вкладе, обещаю. Процессия оказалась уже около реки, поэтому расспросы следовало ускорить.
– Царь решил, что незнакомцы не должны знать, как сильно Скиррия была ослаблена. Множество иностранных торговцев и неприятелей жаждут оказаться за стенами Трейдена. Даже тех, кто имеет пропуск, как я, проводят от Кинска до сего места окольными путями. Только однажды мы остановились в иностранном анклаве и прошли от городских стен не дальше дневного похода. Вы пойдете к царю любой дорогой, разрешенной или нет.
Клинки погрустнели. Теперь им, конечно, придется зимовать в Скиррии.
– Спасибо, мастер, – сказал Бо. – Нам надо будет еще поговорить. Брат, иди и разведай почву. Оук и я перенесем его светлость через реку.
Аркеллу в спутники дали Хаклюта, и, когда они загнали своих лошадей в воду, Клинок спросил:
– Если царь безумен, мастер, объясните, почему люди не свергнут его?
– Думаю, я смогу, сэр Аркелл. – Консул горел желанием заслужить рыцарский чин. – Может быть, он сумасшедший, но не глупец. Никогда не стоит недооценивать его хитрость. Он занял трон на долгое время.
– Но охота на людей с собаками? С гончими, которые раздирают их на куски?
Вода поднялась почти до стремени Аркелла.
– Царь Игорь не очень преуспел в ведении войны с соседями, – сказал торговец. – Но он должен был как-то объяснить свой провал – по крайней мере вначале – противникам со стороны князей. Все, что он пытался сделать, в войне или мире, было в руках князей или бояр или их вместе. Его также убедили, что они убили его детей и первых двух жен с помощью колдовства.
Если неприятный Басманов типичный боярин, то отношение к ним царя, должно быть, благоразумно.
– Поэтому он объявил войну собственным людям? Спутники прошли середину реки, и вода понизилась. Носилки нужно было перенести, не замочив хозяина.
– Просто ему надо было усмирить дворянство. Власть царя в государстве никогда не была прочнее, и в этом смысле его правление можно считать успешным. Преемникам Игоря придется подождать более подходящего времени.
Когда лошадь добралась до берега, Аркелл оглянулся и увидел, как медленно продвигаются вперед носилки посла, паря над серебряной водой, словно лодка, не желающая намокнуть. Дюжины добровольцев создавали волны на мили вокруг, крича во все горло. Клинок с Хаклютом продолжали идти вперед, загораживая носилки.
«Все города отвратительны, но Звоноград еще хуже», – Решил Аркелл. Если бы тысячи или больше бревен упали с высоты в выгребную яму, получилось бы что-то получше, чем Звоноград. Правда, свиньи разгуливали и по улицам Грандона и Лавилля, но здесь они барахтались в грязи, ибо сквозь сточные воды можно было проехать только на лошади.
В воздухе висел такой густой туман, что пришлось остановиться. Вокруг никого не было видно. Свиньи, собаки и зловещие черные птицы, но людей нет.
– Где, – спросил он, – кто-нибудь еще?
– С нами стрельцы, Местные прячутся от них.
– Неужели стрельцы действительно так страшны, как о них говорят?
Купец повернулся:
– Не знаю, что вы слышали. Можете представить что-то хуже, чем это?
– Нет.
– Тогда они так страшны, как вам говорили.
– Пожар?
Они ехали сквозь пустые кварталы, покрытые пеплом; остывшие каменные дымоходы напоминали о былых домах.
– Да. Случился зимой.
– Но все выглядит таким старым!
– Говорю вам – люди ушли. Нет необходимости все восстанавливать. Многие города полностью брошены.
Думая о пожаре в Шивиале и даже о горящем Исилонде, Аркелл мог понять, почему другие правители не хотели иметь проблем с Игорем. Но вскоре они с проводником добрались до открытого болота, очевидно, центра города, Многие дома, окружающие его, были больше и лучшей формы, чем лачуги, мимо которых они проходили, и купец опознал один из них на дальней стороне как Палату Стихий.
Аркелл посмотрел вниз, когда его лошадь дернулась, пытаясь уклониться от жужжащей массы в тине.
– Что это? – воскликнул Клинок, указывая на грязь. Голос его прозвучал на октаву выше, чем он рассчитывал. – И то, другое?
– Тела, – пожал плечами купец. – Вы увидите их и в Кинске. Вы привыкнете. Скиррия не изменится, сэр Клинок. Придется вам самому измениться, и чем быстрее, тем лучше.
От последнего открытия Аркелла чуть не стошнило.
– Никто не прикасается к ним, – добавил Хаклют. – Их, должно быть, оставили для собак и личинок.
– Но кто? В чем они провинились?
– Эти люди просто раздражали стрельцов. Некоторые из приспешников были размещены здесь на два месяца. Изнасилования, драки, разбои продолжались все время. Что еще сделать?
Лорда Вассайла сняли с носилок и пронесли внутрь Палаты Стихий. Это было однокомнатное бревенчатое помещение с октаграммой, нарисованной белыми камнями на грязном полу. При матовом освещении она выглядела опрятной, если не смотреть на то, что шелестело на балках.
Дальше в поле зрения оказались заклинатели. Их было трое вместо обычных восьми. Один выглядел как женщина; все волосатые, почти голые дикари – разрисованные, украшенные четками и костями животных. Аркелл хотел воспрепятствовать знакомству своего подопечного с этими магами, сомневаясь, что они вообще могут что-либо сделать. Надеясь, что никто уважающий себя не осмелится бросить вызов таким чудовищам, он прислонился к стене позади Бо и стал ждать.
Первые несколько минут чародеи действовали словно шуты, как Аркелл и ожидал. Они встали вокруг октаграммы, воя, крича и гремя побрякушками. Клинок размышлял, из каких деревьев сделаны такие странные бревна, когда что-то нереальное чуть не сбило его с ног. Все волосы на его теле встали дыбом, руки дрожали, и стучали зубы. Бо бросил на него удивленный взгляд и указал на дверь.
Аркелл убежал. Его обостренное восприятие было хорошо известно, и никто не стыдил его за это. Но Клинка всегда смущало одно и то же. Он мог остановить чародеев, если надо, в Айронхолле Аркелл уцелел во многих передрягах, не таких, как эта.
Он вышел на свет и остановился, вытер лоб и проклял «свежий воздух» Звонограда. Клинок все еще мог слышать и чувствовать, что происходит внутри, но участвовать не мог. Это сможет или не сможет помочь. Просто то, что скиррианские чародеи могли вызывать духов, еще не значит, что духи сделают то, что им скажут.
– Чувствительный?
Аркелл оказался около стрельцов. Человек, который говорил, был сам Вяземский, Спешившись, он оказался неожиданно высоким.
– Очень.
– Я тоже.
Неприятная усмешка промелькнула в его спутанной бороде, на искалеченный нос лучше было не смотреть. Его оруженосцы фыркнули от смеха. Один сказал:
– Чувствительный, как ребенок на сосок.
– Никогда не слышал, что чувствительный значит изнеженный, – заметил Аркелл, допуская, что такие головорезы могут перерезать им горло до того, как Клинки узнают, чувствительны ли те к лезвиям.
– Ты один из Клинков, – спросил Вяземский, – заклятый верностью?
– Точно.
– Не хочешь показать нам какие-нибудь причудливые упражнения с мечом?
– Нет. Я не ярмарочный акробат.
Вяземский пристально смотрел на него несколько минут с очевидным презрением, и все его люди улыбались, с радостью ожидая начала. Аркелл пожелал вырасти монстром с черной бородой, как Оук, чтобы никто не мог назвать его малышом, повесившим меч с неправильной стороны.
– Полагаю, мне следует приказать Саше немного порезать тебя?
Саша с яростной радостью послушался, Это был долговязый юнец в латах и шлеме, с изогнутой саблей на левом бедре.
– Я сказал вам, что не буду играть вигры. Если он спровоцирует меня, я покалечу или убью его.
У Аркелла дело никогда не расходилось со словом, потому что это входило в его обязанности. Но отказ Клинка вызвал, естественно, насмешки и издевки.
Вяземский не присоединился к ним.
– Саша?
– Да, воевода?
– Лошади хотят пить, Отведи их с ребятами вниз к реке. А мы с чужеземцем останемся здесь.
Стрельцы нахмурились, но возражать не стали, отстегнули поводья, стягивающие подпруги, и двинулись. Аркелл наблюдал, как они вывели коней с площади, и вдруг разозлился. Возможно, он испугался спиритуализма больше, чем ему казалось, – по коже бегали мурашки и все внутренности сжались.
Юноша оказался один с ужасным Вяземским. Нос этого человека не отрезан, он словно сгнил. Было тяжело смотреть ему в глаза, и воевода знал это.
– Вы хорошо выдрессировали своих людей, воевода. А убивают и насилуют они тоже потому, что вы приказываете им?
Чудовище, казалось, больше развеселилось, чем разозлилось.
– Иногда, но в основном по воле высших духов. Хочу заключить с тобой сделку, Клинок.
– Сомневаюсь, но попытайтесь.
– Хаклют рассказал мне о вашей церемонии Уз. У нас в Скиррии такого нет. Хочу, чтобы ты помалкивал об этом – ты и все остальные, включая толстого старика, которого вы охраняете.
Аркелл рассмеялся.
– Вы не хотите, чтобы царь протыкал саблей ваши сердца?
Предводитель головорезов злобно усмехнулся:
– На первый раз прощаю такому сладкому малышу, как ты. Это все, что мне надо, а в ответ я могу быть хорошим другом.
– Я сказал, что не буду развлекать вас фокусами, воевода, и мы не будем больше хвалиться удалью.
В Шивиале Клинкам не нужно было завоевывать репутацию, но здесь о них никто не знал.
– Я говорю не об этом. Меня не волнует, насколько ты хорош со своим мечом, потому что у меня есть по тысяче людей на каждого такого, как ты. Эти твои Узы – я не хочу говорить об этом.
Аркелл быстро все просчитал и решил, что не будет ничего предпринимать, прежде чем согласится. Просьба Вяземского так проста, но из нее многое можно понять.
– Если Хаклют уже рассказал вам, тогда не стоит гнать лошадей и надеяться, что царь еще не знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47