Ласково поглаживая Джорди по спине, она негромко напевала любимую песенку из диснеевского мультфильма, надеясь, что вечеринка в салоне скоро закончится. Правда, надежды ее были весьма слабые – Верни хорошо знала свою нанимательницу. Лайза говорила, что утром они будут в Париже. По крайней мере там они с Джорди смогут уединиться в своей комнате в отеле.
А пока они находились в маленькой спальне на борту самолета «Гольфстрим». Дверь они закрыли и заперли на ключ. Верни совсем не нравилась толпа в салоне. Однако грохот музыки был отлично слышен через дверь спальни, а хриплые голоса, пытавшиеся перекричать музыку, просто оглушали.
Лаверна подтянула повыше лоскутное одеяло, прикрыв девочке уши, и помолилась о скорой посадке.
Впервые Лаверна встретилась с Лайзой Джордан сразу после нашумевшего развода. Она была одной из двух нянек, проходивших собеседование у красавицы мисс Джордан. В ту первую встречу Верни сразу заметила, что Лайза употребляет наркотики. Лицо у нее было бледным, на лбу выступил пот; она была очень возбуждена, постоянно сморкалась и пила воду. У многих наркоманов встречаются предательские конвульсивные жесты. У Лайзы Джордан имелся полный набор: она то дергала себя за мочку уха, то накручивала на палец пряди волос, то потирала ладони. Верни ужасно хотелось склониться над ней, погладить по плечу и сказать: «Ну, ну, успокойся, успокойся, все будет хорошо…»
А во время самого собеседования помощнице приходилось то и дело возвращать Лайзу Джордан к действительности, похлопывая ее по запястью и говоря какие-то негромкие слова, после чего разговор между тремя женщинами на некоторое время возобновлялся.
Как оказалось впоследствии, Лаверну на самом деле взяла на работу та самая энергичная молодая помощница, с ног до головы одетая во все черное от Прада. Прилизанной, всегда собранной и хладнокровной брюнетке понравилось, что Лаверна долго работала на одного из крупных голливудских продюсеров, который тоже часто принимал наркотики, чтобы расслабиться. Особенно ей понравилось, что о семье продюсера не просочилось в прессу никаких сплетен.
Мисс Ингрэм сделала поистине великодушное предложение, и Верни получила солидный предварительный гонорар с условием, что будет работать только время от времени. В ее возрасте неполная занятость была очень кстати, и мисс Ингрэм, предлагая ей работу, учитывала это в первую очередь.
Кроме того, провожая Верни из комнаты, мисс Ингрэм вполголоса сообщила:
– На следующей неделе мисс Джордан снова ложится на лечение. Когда вы с ней увидитесь в следующий раз, она будет больше похожа на себя.
И мисс Ингрэм не ошибалась – на следующие несколько месяцев.
Но в мире Лайзы Джордан, где наркотики считались атрибутом шикарной жизни, случались рецидивы, и только сильные духом могли сопротивляться искушению.
За те четыре года, что Верни работала на Лайзу, она превратилась в своего рода суррогатную мать сбившейся с пути юной красотки, чья родная мать интересовалась только своим очередным мужем и пятой (отнюдь не последней по счету) подтяжкой лица. Кроме того, Верни подружилась и играла с Джорди во время ее нечастых посещений. И оберегала девочку. Когда Лайза была под кайфом, Верни старалась не подпускать Джорди к матери.
И все же Лайза Джордан пыталась победить зависимость. Она уже трижды ложилась в реабилитационный центр. И всем хотелось надеяться, что четвертый раз будет удачным.
А пока на попечении Лаверны оказался уязвимый ребенок. Когда они приземлятся, она при первой же возможности позвонит отцу Джорди.
Эта нескончаемая вечеринка сверхбогатых паршивцев – не место для девочки вроде Джорди.
Глава 8
Пока Джонни вместе с пилотами изучал на частной взлетно-посадочной площадке план полета, Ники решила, что звонить домой не будет. Мать задаст тысячу вопросов, на которые она бы предпочла не отвечать, да и сестра тоже. Однако своему менеджеру она позвонила, поскольку именно он отвечал за работу, когда Ники уезжала. Быстро посвятив его в свои ближайшие планы, она сказала:
– Я позвоню тебе завтра из Парижа, и мы обсудим все возможные проблемы с проектами, если они возникнут. Я улетаю ненадолго.
– Надеюсь, что так оно и есть, – пробурчал Бадди Мак. – У нас работы выше крыши, крошка.
Когда он только начинал с ней работать, Ники попыталась отучить его от дурацкой привычки называть ее крошкой, но ничего не вышло. А поскольку он был лучшим менеджером проектов на всем северном побережье, то вполне покрывал свои несколько «крошек» тем, что всегда мог вовремя или даже раньше срока сдать готовый домик на дереве. Собственно, его вклад в дело был неоценим.
– Это крайняя необходимость, иначе я бы не уехала, – объясняла Ники.
– Так я и передам клиентке, которая требует, чтобы домик на дереве был готов ко дню рождения ее ребенка. Не сомневаюсь, что она все поймет, хотя вообще-то не понимает ничего, кроме «я хочу, чтобы он был готов вчера».
– Извини, Бадди.
– Да ладно. Раз надо – значит, надо.
– Спасибо.
– Не за что. Только завтра обязательно мне позвони. Я не могу со всем справиться в одиночку.
– Конечно. Первым делом.
Однако Ники потребовалось некоторое время, чтобы смириться со своими истинными побуждениями. Она согласилась на поездку, потому что ей этого и самой захотелось.
– Все в порядке? – Джонни уже подошел и смотрел на нее выжидательно.
– Да.
«Бомбардье Г5000», принадлежавший Джонни, поднялся в воздух сразу после четырех. Передав Ники стюардессе, выглядевшей так, словно она только что сошла со страниц мужского журнала «Джи-кью», он извинился и пошел вперед, в кабину пилотов.
После того как Ники предложили меню и карту вин, ее проводили в приватную гостиную, объединенную со спальней, где наглядно демонстрировался исключительный вкус какого-то декоратора мирового класса. Ники еще никогда не видела интерьеров частных самолетов, не говоря уже о такой роскоши. Все выглядело чертовски впечатляющим – начиная с ореховых панелей, отшлифованных вручную, и заканчивая малахитовыми дверными ручками. И это если не упоминать о лоскутном одеяле, брошенном на тахту, – судя по замысловатому узору, его вышивали жители небольшой деревни. А если это сделал один человек, то у него – или у нее – ушла на этот узор вся жизнь.
Ники отказалась от шампанского, решив, что, раз уж ее втянули в историю с похищением ребенка, лучше сохранить ясный ум. Зато не отказалась от закусок, появившихся минутой позже. Честное слово, от одного взгляда на тарелку текли слюнки: креветки такие большие, каких Ники никогда и не видела; приправленные специями пекановые орехи – целые! – а ведь все знают, как трудно вытащить их из скорлупы, не разломав на кусочки; румаки с такой нежной хрустящей корочкой, что при взгляде на них становилось понятно – они божественно вкусны; хорошенькие маленькие овощи, вырезанные в форме цветов и животных, – такое видишь только в книгах с азиатскими рецептами; перчики чили, сыр бри и основное блюдо для любой сладкоежки – поднос с шоколадными трюфелями и дроблеными фисташками.
Ники выросла в северной Миннесоте и не обладала чересчур взыскательным вкусом, поэтому, когда она в конце концов отодвинула от себя поднос и откинулась на спинку мягкого кресла, на тарелке остались не тронутыми только перчики чили.
Интересно, гадала Ники, можно ли включить телевизор или же самолет упадет в штопор, как только заработает электронное устройство? В течение многих лет ее на этот счет запугивали многочисленные бортпроводники, поэтому Ники не знала точно – правда ли, что, если включить в воздухе телевизор, возникнет угроза страшной катастрофы.
Ники осмотрелась в поисках других развлечений и заметила стопку журналов и книг. Восхищаясь тем, что ее никто не заставил пристегнуться, как на обычных коммерческих рейсах, Ники просмотрела книги – серьезное чтение, никакой беллетристики – и взяла несколько журналов. Какое-то время она обдумывала, не попросить ли у стюардессы чашку чаю, но решила не делать этого, чтобы не показаться слишком нахальной.
В конце концов, Джонни Патрик обеспокоен безопасностью дочери, так что не время проявлять требовательность.
Прочитав от корки до корки два журнала, Ники снова осмотрелась по сторонам. «Хорошо бы раздобыть глоток воды, хотя бы из туалета, – подумала она, – уж очень хочется пить». Но тут открылась дверь, и ее ослепила улыбка Джонни Патрика.
– Не хотите кофе или чаю? – Он кивнул на поднос у себя в руках.
– Кажется, я сейчас поверю в экстрасенсорное восприятие, – улыбнулась Ники.
На близком расстоянии его красивая внешность потрясала еще сильнее. Может быть, все дело в том, что Ники не так часто видела эту ослепительную улыбку, обращенную непосредственно к ней, а может быть, старая «утка» о том, что кино– и рок-звезды являются королями Америки, – чистая правда.
Стоп! – скомандовала себе Ники. Абсолютно неправильно думать в такой момент о чем-нибудь, кроме опасности, грозившей его дочери.
– Чай или кофе? – Джонни отодвинул опустевшую тарелку из-под закусок и поставил на стол свой поднос.
– Чай, пожалуйста. – Вот так. Это гораздо лучше. Деловой тон, вполне соответствующий чистому сознанию. «Помни, почему ты здесь, – предупредила себя Ники. – Потому что говоришь по-французски и нравишься Джорди. И больше никаких причин. А еще вспомни, сколько женщин гоняется за Джонни Патриком».
Знаменитый продюсер не собирался завязывать с ней отношения на высоте тридцать пять тысяч футов. И не стал бы делать этого и в нормальных условиях. А они сейчас далеко не нормальные. Весь этот сюрреалистичный сценарий больше напоминал вымысел, чем реальность.
На какую-то долю секунды Ники подумала, а не ущипнуть ли себя – просто чтобы убедиться.
Но Джонни уже протягивал ей чашку с чаем. «Нет, это реальность. И тем не менее – возьми себя в руки, Ники! Серьезно».
Налив себе кофе, Джонни сел напротив, выпил одним глотком полчашки и сказал, глубоко вздохнув:
– Теперь нам остается только ждать.
– И долго?
– Пилоты делают, что могут. Этот самолет развивает более высокую скорость, чем «Гольфстрим Г450» моей бывшей жены, но даже и так, – Джонни пожал плечами, – мы приземлимся не раньше чем через десять часов. Может, вы захотите поспать? – Джонни кивнул на лоскутное одеяло, лежавшее на тахте. – Не стесняйтесь.
Пытаясь обуздать неприличные мысли о Джонни Патрике, Ники поняла, что придумать нормальный ответ на его намек о постели чертовски трудно. Пока ее мозг откидывал одно за другим неподобающие и весьма непристойные замечания, Ники притворялась, что пьет чай, и надеялась, что выглядит хотя бы не слабоумной (на задумчивость и безмятежность она даже не рассчитывала).
– Может быть, попозже, – все-таки выкрутилась она.
– Тогда расскажите мне о своей семье, – улыбнулся Джонни. – Раз уж нам все равно придется какое-то время пробыть вместе. Я немного знаю о вашей бабушке и давних контактах с Квебеком, а как насчет ваших мамы, папы, братьев и сестер? Вы из маленького города или из большого? Кого любите – кошек или собак? И все такое…
Ники было бы легче собраться с мыслями, если бы Джонни не наклонился вперед, уперев локти в колени, так что его широкие плечи, обтянутые тенниской, казались просто огромными, а мышцы на предплечьях буквально выпирали. Не шло на пользу и то, что ресницы у него были такие темные и длинные, что любая женщина могла разрыдаться от зависти.
Ники мощным усилием воли заставила свой мозг функционировать.
– Мои отец и мать и брат с сестрой живут в Блэк-Даке в Миннесоте. Городок маленький. Наверное, я упоминала об этом и раньше… – Было что-то такое в лице Джонни Патрика и его волнующем теле, что заставляло Ники чувствовать влечение, без которого она предпочла бы обойтись. Особенно если учитывать причину, по которой она здесь оказалась. Да и тысячу других причин, по которым любые отношения между ними – помимо деловых – были так же возможны, как, допустим, ее брак с прирученным Расселом Кроу.
– А школа в вашем городке была?
Вопрос Джонни вернул Ники обратно в реальность. Она еще раз быстро прокрутила его в голове и удивилась – откуда он знает?
– Вы тоже родом из маленького городка?! – выпалила она. Слияние школ в Блэк-Даке и Бемиджи, когда Ники училась в средних классах, стало одной из главных травм ее жизни.
– Да. Семь тысяч населения – фабричный городок в северной Калифорнии, знававший лучшие времена. У нас все время говорили, что среднюю школу закроют, а нас будут возить на автобусах через холмы в Юкайю.
– Так это ваши корни удерживают вас у залива вместо Лос-Анджелеса?
– Более или менее. – Джонни не стал рассказывать, что наркотики в Лос-Анджелесе едва не погубили его в самом начале деятельности в музыкальном бизнесе, и только университет Беркли помог удержать дистанцию, необходимую, чтобы вести нормальную жизнь.
С этой минуты Ники почувствовала более близкий контакт со своим нанимателем – то, что они из маленьких городков, каким-то образом перевесило ослепительный блеск шоу-бизнеса, который так смущал ее на борту шикарного частного самолета. Хотя, конечно, находясь с ним наедине, она все время чувствовала смущение.
Когда они сравнили воспоминания о жизни в маленьких городках и поделились рассказами о семьях, Ники немного расслабилась – мать и отец Джонни Патрика жили в Напа, а брат в Колорадо.
– Мы собираемся вместе во время отпуска, – рассказывал Джонни. – У меня дома или в Напа; а в лыжный сезон предпочитаем поехать к брату в Денвер. У него есть дети. Они младше Джорди, но это не мешает им прекрасно ладить между собой. А вы ездите домой в отпуск?
– Очень часто. У моих родителей и брата с сестрой есть елочный питомник, поэтому Рождество – прекрасное время. В начале ноября деревья отгружают по назначению, и тогда все расслабляются и начинают готовить еду. Этим занята вся семья, а День благодарения и Рождество – это просто пиры Гаргантюа.
– Вы тоже готовите?
– Конечно. Я делаю конфеты.
Джонни вскинул брови:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30