– Может, нам лучше переехать в другой отель? Или в другую страну. Блэк-Дак не готовил меня к таким вещам.
– Мы скоро отсюда уедем. Да в любом случае это ерунда.
Должно быть, Ники посмотрела слишком много фильмов о наркотиках – и все с плохим концом.
– Вы относитесь к этому гораздо проще, чем я.
– В своем бизнесе я часто имею дело с большими деньгами, и не всегда они честные. Подобные люди все время стараются делать законные инвестиции. Они любят блеск и гламур шоу-бизнеса; они могут законным путем вложить куда-то часть своих денег и при этом оказаться рядом с… – В дверь постучались. – Прошу прощения, – Джонни поднялся. – Это наш коньяк.
«Или наркодилеры с пистолетами», – подумала Ники. В дверь постучали как-то уж очень тихо.
Пока Ники набиралась мужества, проигрывая в голове самые жуткие сценарии, Джонни открыл дверь молодому официанту, который держал в руках пыльную бутылку коньяка. Вежливо сказав им bon soire , он открыл бутылку и налил в бокалы очень старый напиток.
Джонни протянул официанту крупную банкноту и посмотрел на Ники:
– Скажите, что мы благодарны за быстрое обслуживание.
Она перевела, а официант попросил ее сказать, что ему очень нравится фирма Джонни. Ники еще несколько минут переводила разговор о разных музыкантах, а потом официант, вывалив на Джонни тонну экспансивных похвал, удалился.
– Полагаю, вы с таким часто сталкиваетесь. Сплошная лесть.
– Чаще, чем хотелось бы, это точно, – ответил он, снова усаживаясь и протягивая ей бокал с коньяком. – Я всего лишь продюсер. Я не пишу музыку. Ваше здоровье! – Джонни приподнял бокал. – Обычно это хороший коньяк.
Это был хороший коньяк, с легким ароматом винограда и очень крепкий. Все чувства Ники, запылавшие еще раньше, вновь ожили. Она сидела рядом с мужчиной, который, вне всякого сомнения, был главным героем фантазий тысяч женщин, и это очень сильно действовало на нее. А поскольку киллеры так и не появились, исчез и страх смерти. Кроме того, от Джонни просто божественно пахло, она никогда раньше не встречала такого аромата – но конечно, мужчины, с которыми она виделась до сих пор, не покупали одеколон в тех же дорогих магазинах, что Джонни Патрик.
Ники поймала себя на мысли, что ей хочется облизать Джонни с ног до головы, так вкусно он пах. Аромат напоминал ваниль и… право же, это шоколад. Возможно ли такое? Если бы за обедом Ники не выпила вина, потом две маленькие бутылочки шампанского, а сейчас бокал коньяку, она бы, наверное, не спросила:
– Ваш одеколон пахнет шоколадом, или я окончательно свихнулась?
– Понятия не имею, – ответил Джонни, как мог бы ответить мальчишка-подросток. – Я купил его в магазине в Сан-Франциско. Вообще-то он французский, но я забыл название.
– Я обожаю шоколад. – Ой, это просто неприкрытый намек. Ники тут же запретила себе так в открытую пускать над ним слюни. – Я просто хотела сказать, что все время ем шоколад. О, черт, – пробормотала она и покраснела, заметив усмешку Джонни. – Вычеркните последнюю глупую реплику. Мне просто понравился ваш одеколон. Вот и все.
– Не нужно дергаться по пустякам. Мне нравится в вас многое, а не одни только духи, иначе я бы просто не пришел.
А вот это неплохо. Коротко, но мило.
– Значит, это не просто «любая гавань в шторм хороша»?
– Нет никакого шторма, малышка. Я знаю, что делаю.
– Хорошо, хоть кто-то из нас знает. Лично я не очень-то уверена.
Джонни вскинул брови:
– В чем?
Ники выдохнула:
– В знаменитостях вроде вас.
Тревога из-за наемных убийц прошла, уступив место более привычным сомнениям. Джонни усмехнулся:
– Чушь все это. Я самый обычный человек.
– Ну пожалуйста!
– Ну хорошо, у меня немного больше знакомых, чем у вас.
– Да-да, топ-десятка людей, прошедших по всем красным ковровым дорожкам мира.
– Какое отношение это имеет к нам? – В его глазах внезапно появилось напряжение. – Нет, серьезно?
Ники посмотрела на него, но почти тут же растаяла от мальчишеской улыбки – она возникла, как солнышко после дождя, и одним махом уничтожила все ковровые дорожки. Джонни выглядел словно подросток из маленького калифорнийского городка.
– Ну что, можем забыть обо всей этой чуши насчет знаменитостей?
– Думаю, да. – Просто невероятно, как этот мужчина изменяется с помощью своей чертовски сладкой улыбки.
– И больше не зацикливаемся ни на чем, кроме нас с вами?
– Наверное.
Он расхохотался:
– Из-за вас я начну комплексовать.
Ники усмехнулась:
– Может, самое время, чтобы кто-то заставил вас сделать это?
– И что, беретесь?
– Я уже думаю об этом.
– Но не дольше, чем я думаю о вас.
– Да будто!
– Поверьте, с того момента, как я увидел вас впервые… – вкрадчиво сказал Джонни, отнюдь не новичок с женщинами.
– Ну что ж, тогда мы на равных.
– И Джорди вы сразу же понравились.
«По крайней мере это чистая правда», – подумала Ники. Что касается самого Джонни – что ж, может, он и заметил ее тогда, просто не придал особого значения. Дочь – вот что для него важно.
– Ну что, с коньяком покончили?
– Вы спрашиваете?
– Видимо, да. – Проклятие, а ведь она не собиралась этого делать.
– Я рад. Чертовски трудно так долго оставаться джентльменом.
Его притягательная прямота вместе с улыбкой сумели избавить Ники от чувства вины. Джонни поставил свой бокал, забрал бокал Ники у нее из рук и поставил его рядом со своим.
– Ты еще можешь передумать, – произнес он, поднимая ее с дивана. – Но у тебя есть всего пять минут, – добавил он с ухмылкой, – а потом я не даю никаких гарантий.
– Тебя это тоже касается. Я едва сдерживаю свои чувственные порывы, имей в виду.
– Прекрасно, – пробормотал Джонни, привлекая ее к себе. – Напористая женщина. Мне это нравится.
– Но не настолько, насколько мне нравится вот это, – прошептала Ники, подавшись бедрами навстречу его восставшей плоти. – Тебе лучше предостеречься.
– Хорошо.
– Значит, мы все решили?
– Одно маленькое предупреждение.
Так-так, вот сейчас он скажет: «А теперь подпиши обещание, что ни единого слова не просочится в прессу».
– Что такое? – спросила Ники, слегка отодвинувшись, чтобы не заглянуть ему в глаза.
– Я не хочу, чтобы это повлияло на строительство домика для Джорди.
– Эта интрижка на одну ночь, ты хочешь сказать?
Джонни не совсем понял интонацию Ники, но зато точно знал, что для него самое важное.
– Я просто не хочу, чтобы потом ты почувствовала себя брошенной и расторгла сделку.
– Так ты бросал много женщин?
Снова эта неясная интонация, но Джонни ответил честно, потому что не видел смысла выкручиваться:
– Время от времени.
Ники уперлась руками ему в грудь и оттолкнула его. «Черт, – подумал Джонни. – Я проиграл».
– В моем мире секс – это секс, домики на дереве – это домики на дереве. – Ники улыбнулась. – И они никогда не сталкиваются.
– Ты наполнила радостью этот день, малышка. – Джонни снова притянул Ники к себе.
– До тех пор пока ты будешь наполнять радостью эту ночь, все будет великолепно.
Джонни усмехнулся:
– А вот теперь ты на меня давишь.
– Хочешь сказать, что газеты врут, и ты не можешь за ночь удовлетворить пять женщин?
– Я этого не говорил.
– Какой заносчивый тип!
Джонни улыбнулся:
– Нельзя правду назвать хвастовством.
– Теперь я с нетерпением жду ночи.
– Если без шуток, – мягко произнес Джонни, – то я тоже.
Он повел Ники в спальню так уверенно, словно уже бывал здесь раньше, но она не собиралась расспрашивать его, откуда он так хорошо знаком с расположением комнат, – ее ждало более интересное занятие. Ее либидо было сосредоточено на ближайшей цели – немедленном удовлетворении.
И какая другая женщина вела бы себя по-другому, если бы самый сексуальный мужчина в мире направлялся к ее постели? Уж не говоря о том, что Джонни Патрик был потрясающе красив.
При этой мысли все чувства Ники затрепетали, центры удовольствия приготовились действовать, а сознание безостановочно пело: «ПРЕД-ВКУ-ШЕ-НИ-Е!»
– Посиди минуточку, – сказал Джонни, усадив Ники на кровать с балдахином. – Я открою шторы. Отсюда можно увидеть Эйфелеву башню.
Ники хотелось выпалить, что не может ждать ни минуточки, но она не могла связать и двух слов.
Похоже, Джонни этого не замечал – вероятно, женщины, утратившие дар речи, были в его жизни обыденным явлением.
– Тебе понравится вид, – пообещал Джонни.
Ники улыбнулась и кивнула, хотя вид, открывавшийся ей прямо сейчас, действительно был просто великолепен.
– Эйфелева башня может подождать, – задушенным голосом произнесла Ники.
Джонни коротко глянул на нее и улыбнулся.
– Конечно, – пробормотал он, наклонился и задрал ее юбку. – Тебе нужно немедленное удовлетворение? Я правильно понял? – Вопрос не требовал ответа, потому что Джонни уже запустил палец под ее трусики и вел им по влажной шелковистой расселине. – Мм…м… как приятно…
Напряженная, нетерпеливая, Ники задрожала, услышав сексуально откровенное мужское одобрение в этом грубовато-нежном тоне.
– Если бы мы пошли в бар, ты бы не выдержала, – прошептал он, прижавшись губами к ее губам и продолжая ласкать пальцем. – Пожалуй, нужно помочь тебе разрядиться. – Целуя Ники, он добавил к первому еще один палец, а потом, с некоторым усилием, и третий. – Эй, эй, расслабься, – велел он ей и мягко опрокинул Ники на спину. – Мы хотим сделать это медленно и нежно…
Джонни не ждал ответа, а Ники закрыла глаза и полностью отдалась его ласкам. Самому же Джонни не требовалось поощрение, ему достаточно было одного ее негромкого хрипловатого стона.
А он услышал не один.
О-о-о Господи!!! Ники охватил лихорадочный экстаз, в крови забурлил жаркий, исступленный восторг. Изящные пальцы Джонни двигались внутри ее с точной, заученной чувственностью. Они самым утонченным образом гладили и массировали, м-е-е-е-дленно продвигаясь вперед, мягко нажимали на то самое хитрое местечко в самой глубине, выходили и входили, все снова и снова, повторяя это с виртуозным мастерством, и должны были привести ее к пику очень, очень скоро.
Эта его комбинация «танцуем танго» была особенно эффективна, когда он одновременно большим пальцем стимулировал ей клитор.
– Такая влажная киска должна держаться часами, – прошептал Джонни низким, хриплым голосом и улыбнулся.
Да! Это был последний штрих. Конечно, Ники и так была на грани, но мысль о долгих часах в постели с Джонни Патриком – о его крупных руках и твердом члене, не говоря уж о его сладком люби-меня тоне – оказалась тем, что ей требовалось, чтобы перескочить… эту… грань!!!
Оргазм начался с мелкой, едва ощутимой дрожи в самом ее жарком, пульсирующем средоточии и стал расходиться дальше все расширяющимися кругами, быстро набирая скорость и силу, и наконец достиг предела ощущений и взорвался с невероятной мощью. Пронзительные крики Ники заставили вздрогнуть даже Джонни, считавшего, что он слышал уже все на свете.
Вот это ничего себе, подумал он. А малышка, оказывается, горячая сексуальная штучка!
Если так, то ему предстоит исключительно интересная ночь.
Через несколько мгновений ресницы Ники затрепетали и медленно приподнялись.
– О-о, спасибо, – пробормотала она, изумрудно сверкая глазами.
– Не за что, – ухмыльнувшись, ответил Джонни. – Я и сам доволен. – Он показал на окно: – Как теперь насчет Эйфелевой башни? Ты в состоянии полюбоваться видом? – Пусть его считают сентиментальным, но Париж – это в первую очередь Эйфелева башня.
Ники улыбнулась ленивой, рассеянной улыбкой.
– Конечно. Перерыв.
Джонни выгнул бровь.
– Так что, теперь все будет по расписанию?
– Прошу прощения. Я не собиралась на тебя давить. Хотя с таким твердым, как у тебя… – ее взгляд переместился на его ширинку, – подозреваю, что расписание у нас одинаковое.
– То есть ты не постесняешься попросить?..
– Я и не подозревала, что ты такой стеснительный.
Боже, должно быть, он привык к уступчивым женщинам. Внезапно Джонни снова засиял улыбкой – вкрадчивой и словно бы извиняющейся.
– Ничего подобного, – ответил он, направляясь к окну. – Извини – должно быть, мне на мозги подействовал перелет.
– А что тут извинять? Наверное, я болтаю лишнего, но мне казалось, что ты и сам привык добиваться того, чего тебе хочется, – сказала Ники дразнящим тоном.
– Посмотрим, что я смогу сделать, – сказал Джонни, взявшись за шнур у занавески, – чтобы дать тебе то, чего ты хочешь. – Секс – это секс, и ничего, кроме секса, напомнил он себе. – А теперь смотри, – добавил он вслух, чарующе улыбаясь, и потянул за шнур. Шторы раздвинулись, и Ники увидела Эйфелеву башню, залитую огнями, словно рождественская елка.
– О-о! Это просто волшебно! – воскликнула она, сев, чтобы как следует рассмотреть восхитительное зрелище. Башня, очерченная белыми огнями, точно парила на фоне темного неба, а над ней мерцал ореол звезд. Самый эффектный символ Парижа оказался прямо в центре окна.
– Ты знал, что из этой комнаты открывается такой вид? – благоговейно прошептала Ники, снова испытывая желание ущипнуть себя.
– Я подумал, что тебе это должно понравиться.
В общем-то он не ответил на вопрос, но Ники не собиралась с пристрастием допрашивать его после той пикировки насчет ее просьбы о сексе.
– Мне это невероятно нравится, – призналась она. Эта сказка опрокидывала многие ее представления о реальной жизни. – Вы в самом деле знаете, как очаровать женщину, мистер Патрик. Что еще прячется в вашем колдовском мешке?
Джонни засмеялся:
– Пара штучек, которые тебе понравятся.
– Если ты не против, я скажу, что есть одна вещь, которая особенно меня привлекает, – сказала Ники, протянув руку в его сторону.
– Возвращаете меня к графику, босс? – Если ей нравится брать инициативу на себя, он «за» – до тех пор, пока ему это не надоест. Но это случится не сейчас.
– Было бы просто так сладенько…
– Не думал, что ты такая охотница до сладенького, – фыркнул Джонни, сбрасывая ботинки.
– Может, то, что для одного человека сладенько, для другого…
– Сногсшибательный секс? – закончил он, расстегивая рубашку.
– Пожалуй, я бы предпочла, чтобы меня не очень часто сшибали с ног, – сказала Ники, снимая туфли на шпильках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30