– Странного цвета у вас сейчас глаза, Гарри, – пробормотал Джем. – Иногда они карие. А иногда темнеют и становятся почти фиолетовыми. А когда вы злитесь или что-то вам очень не нравится, тогда они… Так о чем я говорил? – поморщился он.
Отвернувшись, Стрейндж заботливо завернул дочь в одеяло.
– Может, оставить ее тут, пока она сама не проснется? А я могу побыть в какой-нибудь другой спальне, – предложила она. – Бедная девочка так натерпелась…
– Вы тоже. Я заберу ее к себе, – не оборачиваясь, бросил он, подхватив дочь на руки.
Что-то, неразборчиво пробормотав, Юджиния уткнулась носом в отцовское плечо. Длинные худые ножки свешивались с его руки. Гарриет вдруг подумала, что Юджиния смахивает на длинноногого журавлика.
– Спасибо, Гарри. Я ваш должник.
– Вы ничего мне не должны.
– Тогда я дам вам еще один урок фехтования, и будем считать, что мы квиты, идет? – Он окинул взглядом комнату – Гарриет могла бы поклясться, что от взгляда Стрейнджа не укрылась ни стоявшая в углу рапира, ни отодвинутый в сторону ковер.
– Кажется, ваши уроки начинают мне нравиться, – прижалась Гарриет. И почувствовала, как краснеет.
– После обеда, Гарри. А сейчас вам нужно выспаться.
Глава 22
«Преврати меня в блудницу. Или лучше не надо»
8 февраля 1784 года
Когда она снова открыла глаза, Джема рядом уже не было. В комнате стояла тишина, только за окном заливалась звонкой трелью какая-то птаха, примостившаяся на ветке соседнего дерева. Потом она вдруг услышала шуршание – подняв голову, Гарриет увидела сидевшую возле камина Исидору. Та читала книгу.
Гарриет выбралась из-под одеяла.
Исидора покосилась на нее через плечо и снова уткнулась в текст.
– Предупреждаю честно – прежде чем ты вздумаешь полюбоваться на себя в зеркало. А то увидишь, что у тебя на голове, и упадешь в обморок.
– Не упаду, – зевнула Гарриет. – Я всю жизнь живу с такой головой. Моя горничная, после того как помоет мне голову, стягивает мокрые волосы на затылке, иначе на них никакой управы нет.
– Похоже, у тебя была на редкость волнующая ночь, – отложив в сторону книгу, улыбнулась Исидора. – Может, расскажешь мне, что все-таки произошло? До меня дошли слухи о нашествии крыс. А еще о пожаре и о том, как потом всем домом искали пропавшего хозяина. Словом, как в плохой пьесе. Если не считать крыс, конечно, – в этом хоть есть что-то новенькое. Какой-то намек на правду. Звучит слишком мерзко, чтобы оказаться банальной выдумкой. Согласна?
– Да, крыса была – забежала к спальню к дочери Стрейнджа. Бедняжка перепугалась до смерти.
– Бррр! – Исидору передернуло. – Мерзость какая!
– Я сначала решила, что начался пожар, но, как потом выяснилось, это была ложная тревога. Да еще лорда Стрейнджа никак не могли отыскать. Во всяком случае, в спальне его не оказалось. И в его постели тоже. – На душе у Гарриет сразу стало тяжело – у нее было такое ощущение, будто ей на грудь навалили могильную плиту.
– Вот как? Интересно, в чьей же тогда постели он провел ночь? – хмыкнула Исидора.
Гарриет предпочла промолчать. Пугало то, что ее по-прежнему тянуло к Джему – даже сейчас, когда уже не оставалось никаких сомнений в том, что у него имеется любовница.
– Странная ты все-таки женщина! – протянула Исидора. Бросив эту непонятую фразу, она пожала плечами и снова уткнулась в книгу.
– Что ты читаешь?
– Макиавелли. «Государь». Тут рассказывается о том, как правители Италии боролись за власть. Моя матушка говорила, что тут где-то упоминается о моем дальнем родственнике, вот я и решила ее прочитать.
– Кто-то из твоих родственников был правителем Италии? – удивилась Гарриет.
– Нет, как я поняла, он был мелкой сошкой, побочным сыном, что ли. И был весьма сведущ в ядах, – хмыкнула Исидора. – В моей семье почти все могут похвастаться довольно необычными талантами.
– Зато в моей почти все могут похвастаться скучными и нудными добродетелями, – фыркнула Гарриет.
Исидора перевернула страницу. Потом снова вскинула на Гарриет глаза.
– Нудными добродетелями? – переспросила она.
– Вот именно, – подтвердила Гарриет.
– Мне тут пришло в голову… возможно, между нами есть какое-то родство, – ухмыльнулась Исидора. – Просто я заметила, что весь этот сброд в доме лорда Стрейнджа уже не кажется мне таким забавным, как раньше. Вчера вечером лорд Роук сказал мне нечто такое об абрикосах в коньяке… я просто ушам своим не поверила!
– И что же он сказал? – заинтересовалась Гарриет.
– По-моему, это было предложение… не совсем приличное, – пробормотала Исидора. – Я так смутилась, что сбежала в дамскую гостиную. А там ко мне с разговором привязалась какая-то дама с таким толстым слоем косметики на лице, что та смахивала на штукатурку. И с целой копной золотистых волос на голове – вылитая башня, честное слово.
– Прически в виде башни сейчас носят почти все, – уныло проговорила Гарриет.
– А знаешь, что я нахожу особенно странным? – отмахнулась Исидора. – Держу пари, лорду Стрейнджу и самому не нравятся эти его гости. Да что там – он и по именам-то не всех знает.
– Потому что ему все равно, кто его гости; я имею в виду – его не волнует, из знатной ли они семьи и достаточно ли высокое положение занимают в обществе.
– Тогда почему бы ему просто не открыть гостиницу? – фыркнула Исидора. – Лично я никогда не останавливаюсь в гостинице – моя свекровь твердо убеждена, что настоящей леди не пристало это делать, тем более что даме вообще не положено самой за что-то платить. Но вчера вечером у меня возникло чувство, что я нахожусь на постоялом дворе. Или – если называть вещи своими именами – вообще в борделе! Едят и пьют в любое время суток – целые горы бесплатной еды! – а потом подвыпившие гости принимаются гоняться за Грациями!
– Когда ты хочешь уехать отсюда? – спросила Гарриет. Она уже сообразила, к чему Исидора завела весь этот разговор.
– Может, завтра утром? Как ты думаешь, это будет прилично?
– Может, подождем еще денек? – предложила Гарриет. – Нелл упросила меня передать от нее записку Стрейнджу. Так что я завтра напишу ее, и можем уезжать.
– По сравнению с тобой я просто проявляю чудеса благоразумия! – рассмеялась Исидора. – А ты… вот уж никогда бы не подумала, что ты станешь писать любовные записочки лорду Стрейнджу, да еще от лица другой женщины! Ну, просто как у Шекспира!
– Может, предупредить Нелл, что у Стрейнджа уже имеется любовница?
– Думаешь, ее это очень волнует? – В голосе Исидоры звучало нескрываемое презрение.
– По-твоему, Нелл так уж сильно отличается от других? – Гарриет внезапно ощутила желание заступиться за свою новую приятельницу. – Вспомни, какие слухи ходили о Джемме в те годы, когда она напропалую развлекалась в Париже!
– Господи, о чем ты говоришь?! Разве можно их сравнивать? Да, конечно, за Джеммой числится пара-другая любовных интрижек, но она же леди! Ей и в голову не придет прыгнуть в постель к первому встречному, просто удовольствия ради! Ты же знаешь, Гарриет, я никогда не питала особой любви к Косуэю, моему так называемому супругу. Да и с чего бы, правда? Я ведь его толком даже не знаю. Но теперь я твердо могу сказать – если окажется, что он вроде Стрейнджа, брак с таким человеком станет для меня невыносимым.
– Вроде Стрейнджа? – Сердце Гарриет едва не выпрыгнуло из груди. Иметь такого мужа, как Стрейндж… влекущего ее своей диковатой красотой! А его улыбка, литые мышцы, искорки смеха в его глазах, изобретательный ум…
– Именно! – отчеканила Исидора. – Зачем мне такой муж? Никогда не знаешь, в какой постели найдешь его в следующий раз. Держу пари, он и Нелл сделает своей любовницей. Конечно, он не женится на ней, но просто так, ради удовольствия… почему бы и нет?
– Да, – пробормотала Гарриет. – Хотя сама она надеется выйти за него.
– Что?! Он никогда на ней не женится! Да и какой мужчина согласится взять в жены женщину, которая до свадьбы пустила его к себе в постель?
– Зря ты так уверена в этом, – возразила Гарриет. – Я знаю немало светских дам, чей первый ребенок появился на свет что-то уж слишком быстро после свадьбы.
– Ну, после помолвки – это совсем другое дело! – пожала плечами Исидора.
– Не уверена.
– Ну, тогда, похоже, я становлюсь настоящей ханжой! – продолжала Исидора. – Наверное, скоро превращусь в одну из тех злющих старух герцогинь, которые любой пустяк могут счесть верхом неприличия. – Она небрежно дернула плечиком. – Просто мне не нравятся подобные сборища. Да вот хотя бы вчера вечером – подходит ко мне…
– Уж не историю ли с абрикосами ты собираешься мне рассказать?
– Нет, это явившиеся вчера жонглеры. Под конец они все перепились. Я сидела в углу – мы с одной из Граций обсуждали новые моды, – и тут подходят к нам двое из этой компании. Посмотрели на нас, и вдруг один говорит: «Я так пьян, что едва стою на ногах. Положите меня на пол и откатите к шлюхе!» Моя собеседница, по всей видимости, решила, что это очень смешно. Она так хохотала, что едва не свалилась со стула.
– Ох, Исидора… мне очень жаль!
– К счастью, он свалился на пол. И так и остался, там лежать.
– А где же был Стрейндж? Исидора передернула плечами.
– Не знаю. Наконец появился мистер Поуви. Он просто позвал двух лакеев и приказал вытащить пьянчуг из комнаты.
– Наверное, для них это обычное дело, – поморщилась Гарриет.
– Я хочу домой! – жалобно протянула Исидора. Гарриет порывисто обняла ее.
– Мы уедем завтра утром, обещаю! Прикажи Люсиль собрать наши вещи. Я отдам Стрейнджу оставшиеся две строчки стихотворения, и через минуту ноги нашей здесь не будет.
Ничто не длится вечно…
Глава 23
Настоящие леди, амазонки, развратники и острые шипы
Гарриет переписала последние две строчки стихотворения, того самого, которое якобы Нелл сочинила для обольщения лорда Стрейнджа, и вложила его в конверт, предварительно слегка надушив сложенный листок. Потом забралась в ванну и долго сидела в горячей воде, перебирая в памяти события предыдущей недели.
Да, она изменилась, и изменилась навсегда – но разве это так уж плохо? Конечно, она не может до конца своих дней оставаться мужчиной. Зато в ее власти изменить свою жизнь. Она больше не согласна битых два часа, томиться перед зеркалом, пока горничная пытается соорудить у нее на голове нечто вроде копны сена из фальшивых волос. Она не станет снова носить оборки и рюши. Та же портниха, у которой она обычно заказывает себе манто, сошьет для нее удобный, практичный гардероб – женские, но при этом плотно прилегающие к телу платья. Если понадобится, она даже подговорит портного герцога Вилльерса сшить для нее такое платье – или даже два!
И она будет по-прежнему брать уроки фехтования на рапирах – пусть даже до нее ни одна женщина этого не делала!
И, наконец, самое главное – она хочет иметь ребенка. Но появление ребенка подразумевает наличие законного супруга. А это, в свою очередь, означает, что ей придется ехать в Лондон и снова бывать на опротивевших ей балах.
Очень может быть, в конце концов, ей удастся отыскать достаточно умного и интересного мужчину. Образ, который она уже мысленно нарисовала себе, выглядел странно знакомым – она в любой толпе узнала бы, это мужественное, бледное лицо, – но Гарриет, спохватившись, прикрикнула на себя, напомнив, что пора вернуться с небес на землю.
Стрейндж был частью этой их безумной авантюры. Не более того.
Она в последний раз натянула брюки, помогла Люсиль перетянуть повязкой грудь и надела белую рубашку. После чего решительным шагом спустилась в картинную галерею и стала дожидаться Юджинию.
– Ее тут нет, – услышала она чей-то глубокий, низкий голос. Гарриет обернулась. В углу, возле одной из стеклянных витрин, разглядывая ее содержимое, стоял Джем. Крышка витрины была поднята.
– Что вы делаете? – поинтересовалась она, подходя к нему.
– Решил убрать отсюда этот набор шахмат.
Он стал брать в руки резные деревянные фигурки – одну за другой, – расставляя их поверх стекла. Гарриет невольно залюбовалась – каждая из них представляла собой настоящее произведение искусства, не было ни одной похожей. Но что самое забавное, выражение на лицах у них тоже было разное.
– Только посмотрите на черную королеву, – ахнула Гарриет. – Она похожа на мою кухарку, когда та обнаружит, что у нее вышла вся рыба! – Черная королева вызывающе подбоченилась, упершись кулаками в могучие бедра. На ней был фантастической красоты головной убор – изящно вырезанный шарик с отверстиями, сквозь которые был виден другой, поменьше, а внутри его – еще один, и так без конца.
Джем оглянулся через плечо – его темные глаза улыбались.
– Понятия не имею, какое выражение лица бывает у моей кухарки, – хмыкнул он. – Да и потом… нет у меня никакой кухарки! Мне готовит повар.
– Ну, как бы там ни было, именно такое у нее бывает лицо, когда она злится, – пожала плечами Гарриет. Губы черной королевы злобно кривились; можно было поклясться, она сейчас затопает ногами. – А почему вы решили их убрать?
– Хочу отправить их в Лондон, – объяснил Джем. – В подарок герцогине Бомон. В свое время она очень заинтересовалась ими.
– В самом деле? Они и вправду необыкновенно хороши.
– Я бы подарил их вам, но на них лежит проклятие. Гарриет рассмеялась.
– Я купил их у одного принца из Марокко, когда тот был в Лондоне, – с невозмутимым видом продолжал Джем. – Он говорил, что любой, кто приобретет эти шахматы, никогда не будет счастлив в любви. Предупредил, что это «доска гнева» – так он ее назвал.
– Чушь, какая! – покачала головой Гарриет.
– Я поначалу тоже так решил, но теперь подумал, что пришло время избавиться от этих шахмат. Мне в жизни довелось видеть много странного и непонятного, и я научился доверять собственным ощущениям.
– Да уж, учитывая, как вам удалось заставить эту свою башню стоять, накренившись и при этом не падать! – покачала головой Гарриет. – Знаете, я вам верю.
К этому времени уже все фигурки были вынуты из коробки. Короли, словно бросая яростный клич, потрясали в воздухе сжатыми кулаками. На головах у офицеров красовались странного вида маски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39