Он никогда не обращал внимания на моду, однако небрежная простота, с которой он носил одежду, всегда производила впечатление спокойствия и уверенности в себе.Колин увлек Мерседес к огню. Он бросил в камин полено, поправил дрова кочергой и пригласил ее сесть на ковер перед камином. Она посмотрела на него вопросительно, но согласилась. Колин налил вина в два бокала и только тогда сел с ней рядом. Мерседес взяла свой бокал и теснее прижалась спиной к груди Колина. Пляска огней в камине завораживала. Оранжевые и желтые, они суетливо облизывали поленья, пожирая их. Свет из камина окрасил волосы Мерседес невероятным богатством оттенков. Темно-шоколадные пряди вспыхивали то золотистым каштаном, то медью, и эта игра света вокруг ее лица казалась Колину интересней огненного танца в камине.Он дотронулся бокалом до стенок ее бокала, отвлекая ее внимание от огня.— Миссис Торн!Его хрипловатый тенор сразу заставил забиться сердце Мерседес.— Да?Он улыбнулся одними глазами.— Нет, это я так. Просто захотелось послушать, как это звучит. Мерседес Лейден Торн. Мне нравится.Ей тоже нравилось. Согласно улыбаясь, она потягивала вино.Глядя на нее, Колин вдруг испытал желание попробовать вкус вина на ее губах. Он взял у нее из рук бокал и поставил его на мраморную доску камина. Там же он оставил и свой бокал.Колин не вынашивал никаких особых планов обольщения. Огонь, вино, ковер у самого камина, где они сидели, — все это было скорее случайностью, чем замыслом. Он поднял ее подбородок. Кожа под его пальцами была такая нежная. Он чувствовал ее тепло и знал, что это не от огня камина. Он нашел губами ее влажный рот и почувствовал, как она на мгновение затаила дыхание.Он целовал ее долго и глубоко, восполняя тот целомудренный, скромный поцелуй, которым они скрепили свои клятвы. Она приникла к нему, а его руки бережно обхватили ее лицо и держали крепко, пока он нежно терзал ее губы. Мерседес чувствовала, как от этого поцелуя набухает ее грудь, твердеют соски, прижатые к шелку ее лифа. Она чувствовала этот поцелуй всем позвоночником и выгнулась дугой, чтобы плотнее прижаться к его телу. Между бедер она ощутила знакомое влажное тепло.Ей захотелось прижаться к нему еще крепче. Руками она обхватила его за плечи. Она поднялась на колени и в следующее мгновение уже сидела на нем, широко расставив ноги, сама не понимая, как это случилось. Ее платье и нижние юбки скромно легли вокруг нее, но она, раскачиваясь, страстно прижималась к бедрам Колина. Мерседес вся отдалась во власть своих рук и губ. Она откинула голову, обнажая шею, и губы Колина проложили дорожку от ее подбородка до ямочки между ключицами. Он расстегнул пуговицы сзади на ее платье и спустил его с плеч. На фоне темной ткани ее кожа мерцала перламутром.Корсет, лиф и рубашка полетели в сторону, и она предстала перед ним, обнаженная до пояса. Теперь она вся была перед его темными, почти черными глазами. С бьющимся сердцем она сама подняла его руки и положила себе на грудь. Она подвинулась так, чтобы ее соски пришлись прямо в середину его ладоней, а потом поднялась еще выше, предлагая ему ласкать ее грудь ртом.Мерседес застонала, когда его губы поймали ее сосок. Язык Колина нежно лизал его и втягивал. Он просунул руки под платье, поймал ее бедра и прижал ее прямо к паху. Ее тело забилось в ритмичных движениях. Она лихорадочно расстегнула ему жилет и рубашку и покрыла поцелуями его шею и плечи. Руки ее скользнули ему под рубашку, и он почти задохнулся от судорог, которые волной пробежали по его груди и животу. Ожидание ее прикосновения доставляло не меньше удовольствия, чем само прикосновение.Колин сдернул с нее панталоны и расстегнул свои брюки. Потом снова поднял ее и опустил прямо на свой восставший ствол. На секунду у нее потемнело в глазах, когда она почувствовала, что наполнена им. Нежными тонкими пальцами она крепко вцепилась ему в рубашку, чтобы иметь точку опоры. Наклонив голову, она прижалась к нему и прильнула к его губам поцелуем, который парализовал и его дыхание, и мысли. Все, кроме ощущений.Она медленно поднялась, мышцы ее сократились вокруг него, доставив невыразимое удовольствие. Она снова опустилась. На этот раз она задавала ритм, и это было мучительно сладко.Мерседес закрыла глаза, но он не мог заставить себя не смотреть на нее. Ничто в его жизни не предвещало этого дара, ниспосланного ему небесами. Нежные пальцы Мерседес в его волосах, ее губы на его коже, соитие их тел — все это не было для него главным. Она подарила ему чистоту и искренность чувств и до сих пор не растраченную, неистовую страсть своей души.Исцеляя его, она исцелилась сама. Мерседес была захвачена, затоплена наслаждением;Спину ей пригревал огонь камина. А Колин влажным кончиком языка ласкал ее грудь, теребил соски, вызывая не меньший жар. Его пальцы вынули шпильки из ее волос, и они водопадом обрушились на ее обнаженные плечи, а их запах напомнил ему о тех цветах, что были у нее в руках сегодня утром. Когда она наклонялась к нему, он глубоко вдыхал их аромат.Колин рукой скользнул по ее ноге и стал поглаживать внутреннюю часть бедра. Все тело Мерседес напряглось в ответ на это прикосновение. Он стал дразнить ее, всё больше приближаясь к месту их соития, пока она не прижала его руку ногой. Его пальцы коснулись ее самого сокровенного места, и в ответ она выгнулась дугой и непроизвольно вскрикнула. Он нашел губами ее рот, чтобы насладиться ее удовольствием.Грудь Колина напряглась. На спине и плечах поигрывали мускулы. Почувствовав это, Мерседес ускорила ритм. Он изогнулся под ней, сделав толчок, и перевернулся так, что она оказалась под ним. Он с силой вонзился в нее, исторгнув из нее глубинный, страстный стон.Дрожь сотрясла его тело, потом ее. Напряжение, соединившее их так тесно, теперь исходило этой дрожью. За несколько секунд наслаждение выкристаллизовалось, стало ощутимым. И потом сразу исчезло. Это была умиротворяющая летаргия. Они лежали не двигаясь и не разговаривая.Они, может быть, и провели бы так целый вечер, если бы Мерседес не встревожилась из-за случайной искры, вылетевшей из камина и чуть не опалившей ее волосы. Одну она оставила без внимания. Когда отскочила вторая, она села и заколола волосы на затылке.Колин видел, как ее изящные руки вскинулись к голове… как приподнялись ее груди. Ее кожа еще светилась отблеском их любви. Он вздохнул, когда увидел, что она поднимает бретельки своей рубашки. Но когда она наклонилась над ним, одна из них тут же упала. Тогда он удивился, как быстро Бог услышал его молитвы.— Почему ты улыбаешься? — прошептала она.— Это, должно быть, риторический вопрос, как ты его называешь.Она слегка поцеловала его.— Какой ты умный! — Взгляд Мерседес упал на двери библиотеки. — Ты их запер?— Немного поздно спрашивать об этом, ты не находишь? Ты уверена, что хочешь услышать ответ?Мерседес вскочила и направилась к двери, по пути поправляя платье. Она потрясла ручки. Дверь была на запоре. Повернувшись к Колину, Мерседес уперлась руками в бока.— Ты мог бы и сказать мне об этом, а не заставлять предполагать самое худшее.Он сел и стал приводить в порядок свою собственную одежду.— Но ты так замечательно кидаешься на приманку!— Я видела форель, которую ты ловишь, — сказала она с некоторым раздражением. — Не очень-то приятно, когда тебя сравнивают с большой, разевающей рот рыбиной.Он встал.— Хорошо, впредь я буду стараться делать более лестные сравнения. Это тебя устроит?То, что он сейчас сделал, удовлетворило ее. Лесть всегда к месту. Она не смогла сдержать улыбки.— Думаю, что да, — строго сказала она. Он посмотрел на ее губы. Она, кажется, была вполне довольна собой. Он льстил себя надеждой, что это в какой-то степени его заслуга. Колин поднял оба бокала с вином и осторожно уравновесил их на одной руке. В другой он держал бутылку.— Наверное, миссис Хеннпин уже приготовила нашу комнату, — сказал он. — Не желаешь ли присоединиться ко мне?Мерседес вслед за ним посмотрела на место перед камином, где они только что занимались любовью. Она не смогла удержаться от улыбки.— Кажется, сегодня ничего не получилось так, как я себе представляла.Прежде чем Колин успел спросить, что она имеет в виду, Мерседес открыла двери и направилась к лестнице.В комнате Колина на каминной доске и на ночном столике стояли вазы с цветами. Розовые лепестки были разбросаны по кружевным накидкам. Мерседес заметила На комоде у Колина кое-что из своих туалетных принад-лежностей. Она сразу подумала, что в гардеробе в соседней комнате теперь висит какая-то часть ее одежды. Колин как раз закрывал за собой дверь каблуком сапога, когда она обернулась к нему.— Это была твоя идея? — спросила она.— Цветы? — Он поставил бокалы с вином на маленький столик между креслами у камина. — Думаю, тут поработала Сильвия. Или Хлоя.— Нет. — Мерседес огорченно покачала головой. — Я настаиваю, что это была твоя идея, чтобы у нас была общая комната…Теперь смутился Колин.— Но ведь мы поженились, — сказал он. — Конечно, у нас должна быть общая комната,— Ты бы спросил сначала меня. Это так не делается. По крайней мере в таком доме, как Уэйборн-Парк, — здесь десятки свободных комнат. Мы можем выбрать смежные комнаты здесь, в южном крыле, если ты предпо-читаешь уединение, или в северном крыле, если ты ничего не имеешь против соседства с моими сестрами.Колин сел на край постели и снял сапоги. Он вытянул ноги, скрестив щиколотки.— Мерседес, — терпеливо начал он. — Мы уже были в этой комнате вместе. И я не вижу разницы…— Разница есть. Когда я приходила сюда, я могла уйти. У меня была своя комната. Я не могу находиться с тобой здесь… все время.— Но, Мерседес, ты моя жена. Она повертела кольцо на пальце. — У меня было больше свободы, когда я была твоей любовницей.Он выпрямился и смерил ее холодным взглядом.— Немного поздновато для сожалений. Ты уже сказала, что сегодня все было не так, как ты задумала. Прибавь еще и это в список своих претензий.— У меня нет никаких претензий, — сказала она, повышая голос. — Кроме этой. Я не предполагала, что ты захочешь общую спальню.— А я не предполагал, что ты захочешь спать отдельно.Мерседес удивленно посмотрела на него. Раздражение улетучилось, как только ветер подозрений перестал надувать паруса самолюбия. Она с сожалением покачала головой и улыбнулась.— Я не говорила, что хочу спать отдельно, — сказала она. — Я только хочу иметь свою комнату. Это совершенно разные вещи.Она подошла к постели. Колик разомкнул ноги и поймал ее коленями. Мерседес положила ему руки на плечи.— — А что касается моих слов, что сегодня все не так, как я себе представляла… Ты ведь не знаешь, но я всегда думала, что дядя продаст меня кому-нибудь из своих друзей. Он часто грозил мне этим. И если бы я не помогала ему держать на плаву Уэйборн-Парк и не заботилась о его детях, граф давно бы продал меня с аукциона.Колин знал, что это чистая правда. Внутри у него все сжалось.— Значит, ты не разочарована? — сменил он тему.— В чем? — не поняла она.— Ты же хотела венчаться в саду.— Это вообще могло случиться в тюрьме, — напомнила она ему. — А ты завалил всю часовню цветами. Это было так замечательно!— Нам так и не удалось провести весь день вместе.— Но зато позже я оценила наше уединение.— Мы завершили нашу свадьбу в библиотеке.— А если посмотреть по-другому: мы отсрочили этот спор.Мерседес ожидала, что он рассмеется. Или по крайней мере улыбнется. Но он не сделал ни того, ни другого. Он молча смотрел на нее, и в глазах его она увидела такую обнаженную боль, что у нее перехватило дыхание.— Колин, что с тобой?Он привлек ее к себе. Прижался лицом к ее груди. И почувствовал, как тонкие пальцы погладили ему волосы. Обхватив его шею, она баюкала его как ребенка.— Что случилось? — спросила она. — Я же вижу — что-то не так!Он молчал несколько долгих секунд, потом отпустил ее и встал. Добавил вина в бокалы, предложил ей. Она отказалась. Он отошел, чувствуя на себе ее взгляд,— Да, кое-что есть, — сказал он наконец. — И самое ужасное, что ты об этом не знаешь.Мерседес машинально скрестила руки на груди. Такой защитный жест помогал ей обычно унять спазмы в животе. Сейчас это не помогло.Он и сам не знал, что сейчас скажет, пока не произнес первую фразу:— Я никогда не говорил тебе о своих родителях. У нее не было никакого ясного представления, что он хочет ей сейчас рассказать, но она ни за что бы не догадалась, о чем пойдет речь. Скорее смущенная, чем испуган-ная, Мерседес перевела дыхание.— Продолжай.Об этом трудно было рассказывать.— Они были убиты, — сказал он. — Как и твои.Первой мыслью Мерседес было выразить свое сочувствие. Она молчала, потому что не знала, что ответить.— Точно так же, как и твои.Она нахмурилась:— Я не понимаю.— За полгода до того, как были убиты твои родители, на том же участке дороги случилось ограбление. Помнишь? Ты рассказывала мне об этом в первый вечер, как я у вас появился.— Да, я помню тот случай, — сказала она. — Кучера застрелили. Родителей троих мальчиков убили.Он подождал, чтобы она смогла осмыслить сказанное. Она знала об этой истории так давно, что вспоминала о ней без всяких переживаний. Это было как бы неотъемлемой частью ее собственной трагедии, фоном тех ужасных событий, унесших жизни ее родителей. Теперь ей стало все ясно.— Трое мальчиков, — прошептала она. — Ты, Декер и Грей.— Да.И вместо того чтобы выразить ему свое сочувствие, она спросила:— Почему ты раньше не рассказал мне об этом?— Потому что я сомневался, выйдешь ли ты тогда за меня. Ведь я считаю, что это твой дядя убил их. Глава 14 — Убил их… убил их… убил…Мерседес медленно покачала головой — то ли потому, что отказывалась верить этому, то ли чтобы стряхнуть с себя наваждение.— Ты ошибаешься, — медленно произнесла она. Но сказано это было без особого убеждения. Она была слишком потрясена, чтобы защищаться. — Так, значит, ты пытался добраться до него в первую очередь из-за этого?— Это он хотел до меня добраться, — сказал Колин. Он пристально посмотрел на нее. Ее била дрожь. Жар от камина уже не согревал ее, а лицо будто стянула ледяная маска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57