В эту секунду её мало волновало, за кем неотступно следует Вейн — за ней или Ковенантом, — главное, она оказалась права.Хотя часть колокольчиков растаяла вместе с опавшими языками пламени, несколько из них продолжали яростно трезвонить, и Линден вновь ощутила сгущающуюся угрозу.— Пора уходить, — обернулась она к спутникам. — Кое-кто из них не хочет смириться с потерей. Они ещё могут настичь нас и отрезать путь к отступлению.— Они не хотят нас выпускать? — резко спросил Хоннинскрю, которому очень тяжело было расставаться со своими светлыми воспоминаниями о прошлом пребывании в Элемеснедене. Но он был Великаном и моряком, а поэтому тряхнул головой, словно хотел избавиться от иллюзий, и зарычал: — Камень и море! Им нас не остановить! Если понадобится, мы вынесем «Звёздную Гемму» из Хищника на руках, даже если для этого мне придётся отправить за борт всю команду!— Избранная права. Пора уходить, — кивнула Первая и, подхватив безвольное тело Ковенанта на руки, широким шагом двинулась к опушке Лесного Кольца.Прежде чем Линден сделала шаг, Мечтатель посадил её себе на плечо и поспешил за Великаншей. Кайл и Кир побежали по бокам, а Бринн и Хигром вырвались вперёд, чтобы составить эскорт Первой. Хоннинскрю, подстёгиваемый мыслями о своём корабле, тоже почти бежал, и даже Красавчик, прихрамывая на больную ногу, старался удержать темп, заданный его воинственной женой.Позади всех легко бежал Вейн.По Лесному Кольцу они мчались уже с такой скоростью, словно не только Линден, а все слышали колокольчики, истерическим трезвоном преследующие их по пятам. Но мелодичные угрозы так и не перешли в действия. Оставалось только гадать, почему они вдруг прекратили преследование. Возможно, более мирно настроенные (как, например, Дафин) элохимы сумели уговорить воинствующих сторонников Чанта. И всё же, даже когда колокольчики смолкли, путешественники не сбавили шаг: они стремились как можно скорее добраться до корабля.Когда они вступили в вечную тень Колючей Оправы и вновь увидели серые, скукоженные деревья, растущие здесь в вечной сырости и полумраке, Линден стало не по себе, но она утешала себя мыслью о том, что лагуна уже близко. И вскоре с высоты плеча Мечтателя она увидела «Звёздную Гемму», отражающуюся в зеркальной глади залива. Её каменные мачты гордо устремлялись к небу, словно бросая вызов сумраку и обрывистым скалам вокруг. И от её борта уже отваливал баркас.Не проплыв и половины пути до корабля, Хоннинскрю начал выкрикивать якорь-мастеру и экипажу команды, и те, подхваченные многократным эхом, словно подстёгивали матросов, взбирающихся по вантам и готовящих корабль к отплытию. К тому времени, когда Линден одолела верёвочный трап и оказалась на палубе, паруса были уже установлены. И тут подул западный ветер.Великаны спешно подняли на борт баркас и стали вытаскивать якоря. Хоннинскрю вбежал на мостик, и «Звёздная Гемма», словно пробудившись от долгого сна, плавно двинулась к черным вратам Хищника. Глава 11Змеи Ветер все крепчал и подгонял «Звёздную Гемму» к выходу в открытое море с такой яростью и нетерпением, словно элохимы хотели поскорей вымести нежеланных гостей из своих владений. Но Хоннинскрю не слишком полагался на его помощь: Хищник был узким заливом со множеством отмелей и рифов, и теперь, когда опустился вечер и между его угрюмыми обрывистыми стенами сгустились сумерки, надо было быть трижды осторожными, чтобы не попасться ему на зубок. Капитан приказал убрать часть парусов и идти самым малым ходом.Солнце село, а корабль Великанов все ещё сражался с ветром, норовящим в узком извилистом проходе разбить его о скалы. А когда сгустился ночной туман, стало ясно, что корабль заблудился в лабиринте проливов коварного фиорда. Он метался, словно раненый кит, в поисках выхода, от развилки — к развилке, от тупика — в новые тупики. Хищник играл со своей жертвой, как кошка с мышью.Сквозь клочья разгоняемого ветром тумана были видны кусочки неба с несколькими блеклыми звёздочками. Ориентироваться можно было лишь по слабой фосфоресценции полосы прибоя, разграничивающей мрак вод и черноту скал. Линден, потерявшей счёт дням, отсутствие луны показалось опасным знаком. Она не помнила, когда было последнее полнолуние, и поэтому сейчас была почти уверена в том, что элохимы украли её с неба, чтобы наказать строптивых гостей. Она почти потеряла надежду, что корабль сможет отыскать выход в этой кромешной тьме, да ещё когда его треплет ветер, достигший почти ураганной силы.Но Хоннинскрю прекрасно ориентировался в воздушных течениях, и ему, наконец, удалось найти пролив, ведущий в сторону открытого моря. Последний отчаянный манёвр — и «Звёздная Гемма», вырвавшись из клыков цербера элохимов, теперь уже беспрепятственно заскользила на юг.Но на протяжении всей ночи угрюмые скалы покинутой земли продолжали маячить вдалеке и лишь с рассветом стали медленно погружаться за линию горизонта. После полудня корабль миновал ещё один мыс, а потом оказался в открытом море, где не было ничего, кроме зелёных волн и пляшущих на них солнечных бликов.За то время, пока корабль, подгоняемый колдовским ураганом элохимов, с боем прорывался из лабиринта Хищника, Великаны, на пределе сил выполнявшие команды своего капитана, изрядно вымотались. Теперь же Хоннинскрю, решив, что всем необходим отдых, поставил корабль в дрейф, и наконец-то после стольких испытаний можно было расслабиться и прийти в себя. Поэтому в сумерках все собрались на юте, и Красавчик поведал им историю приключений Поиска в Элемеснедене со всей поэтикой и страстностью, на какую только был способен. А Хоннинскрю подробно описал дорогу к Первому Дереву, увиденную им на звёздной карте в воспоминаниях Ковенанта. Теперь, имея столь подробное описание пути, можно было не опасаться — Цель будет достигнута. Постепенно на «Звёздной Гемме» стало вновь воцаряться прежнее жизнерадостное настроение.Линден была рада этой небольшой передышке: Великаны так в ней нуждались. Она радовалась за них, но не за себя. И не за Ковенанта, конечно. Его состояние не вселяло никаких надежд. Даже оптимизм, которым она подпитывалась у Великанов, не помогал ей побороть отчаяние.Харучаи не отходили от него ни на шаг. А он оставался все той же безвольной куклой: сидел ли, стоял ли — глаза его были пусты, без малейших проблесков сознания. Сохранились лишь самые примитивные инстинкты: потеряв равновесие, он хватался за что-нибудь; когда его кормили, он жевал и глотал. Время от времени говорил. Механически, словно читая свою судьбу, начертанную на внутреннем экране мозга. Но совершенно не реагировал ни на прикосновения, ни на попытки заговорить с ним.Линден попросила Бринна отвести Ковенанта в его каюту. Теперь весь груз ответственности за него лёг на её плечи, а она не была готова его принять. Она всё ещё цеплялась за мысль, что «одержание — есть Зло», хотя, с другой стороны, не видела иного способа ему помочь.Она уже слишком долго убаюкивала себя мыслью о том, что восстановиться он сможет и сам — были бы покой и хороший уход. Но сколько же можно закрывать глаза на то, что это не приносит желанного результата? Она вынуждена признаться самой себе, что не может больше увиливать от попытки излечить его. Выбор уже сделан за неё, как и тогда, когда она не по своей воле стала Солнцемудрой. И избежать этого не стоило даже пытаться. Однако после всего происшедшего в Элемеснедене она чувствовала себя выжатой до предела и до сих пор вскипала от ярости при одной только мысли о тех, кто привёл Ковенанта в нынешнее жалкое состояние. Чисто инстинктивно она ощущала, что, если попытается войти во мрак, окутывающий его сознание, в таком настроении — ярости и отчаяния, — последствия могут быть непредсказуемыми. Например, на злость он ответит злостью, а его неконтролируемый гнев может отправить «Звёздную Гемму» на дно, предварительно разнеся её на кусочки. Поэтому, прежде чем браться за что-либо, ей необходимо на время оставить попытки излечения и попытаться сбалансировать свои эмоции.Но, изгнав из своих мыслей Ковенанта, она обнаружила, что появился ещё один объект, вызывающий у неё глубокое сострадание, — Морской Мечтатель. Боль, исходившая от его израненной души, пронизывала всю «Звёздную Гемму». В его глазах застыл постоянный страх. Казалось, своим внутренним взглядом он видел нечто настолько ужасное, что не смог бы рассказать об этом, даже если бы мог говорить. Когда он появился на юте, разговоры тут же смолкли, и смех угас, словно его мучительное одиночество было заразительно.Увидев, какое действие производит его немая тоска на окружающих, он, не в силах этого вынести, попытался уйти, но Красавчик ему не позволил. Повенчанный-Со-Смолой приложил все силы, чтобы заставить своего друга поверить, что Великаны не бросят его в горе и поддержат, как смогут. И тут же, как бы в подтверждение этому, к ним подошли капитан и якорь-мастер.Их чуткость заставила немого Великана прослезиться, но, увы, не принесла ему никакого облегчения.— Что же его так мучает? — тихонько спросила у Линден Первая. — Его скорбь переходит все известные пределы.Но Линден не ответила. Без насильственного вторжения в его сознание она не могла узнать этого. А так она видела то же, что и все, — мужественную борьбу с самим собой.Но она отдала бы все на свете, чтобы увидеть в глазах Ковенанта хотя бы подобную муку — да что угодно! — лишь бы не эту проклятую пустотуНа протяжении трёх последующих дней Линден не позволяла себе видеться с Ковенантом. Харучаи окружили его заботой, но не выводили из каюты, а она туда не спускалась. Однако Линден прекрасно понимала, что медлит и оттягивает излечение под предлогом того, будто ждёт, пока он сам исцелится, только потому, что панически трусит. Чем бы она ни занималась, куда бы ни шла, перед её мысленным взглядом стояла каюта, где он сидел, погруженный в прострацию, механически произносящий слова, не имеющие для него никакого смысла.Во всём остальном за эти три дня жизнь на «Звёздной Гемме» окончательно вошла в свою колею. В основном дул попутный ветер, но иногда он капризничал, и тогда команде приходилось попотеть, чтобы не сбиться с курса. Остальные участники Поиска тоже нашли себе занятия по душе: Первая, например, наводила глянец на оружие и без устали тренировалась, словно ожидала, что вот-вот из-за горизонта на них выскочит новая опасность. Лишь иногда она давала себе отдых и уединялась с Красавчиком.Хоннинскрю загрузил себя работой до предела: казалось, он не ведал усталости. Когда кончалась его вахта, он проводил многие часы в своей каюте, совещаясь с якорь-мастером и Яростным Штормом по поводу прокладки курса. Но Линден уже достаточно хорошо его изучила, чтобы понимать: он просто пытается себя отвлечь от постоянных дум о брате.Бринна она редко видела: он почти не покидал своего поста у одра Ковенанта. Но Кир и Хигром, как и раньше, помогали матросам по мере сил, а Кайл не отходил от неё ни на шаг, словно часовой, и по-прежнему был предупредителен и вежлив. Что бы там харучаи о ней ни думали, в их отношении к ней это никак не проявлялось. И всё же её не оставляло ощущение, что они следят за ней. Причём не столько для того, чтобы охранять её, сколько чтобы охранять от неё окружающих.Временами ей казалось, что из всех участников Поиска единственным, на кого никак не повлияло пребывание в Элемеснедене, был Вейн. Он стоял на том же месте, где ступил на палубу, перебравшись через борт. Великаны по-прежнему вынуждены были его обходить, а он, как обычно, не обращал на них ни малейшего внимания. И в его глазах по-прежнему было не больше выразительности, чем в чёрной гальке.Линден не переставала гадать, что же за кошмарную опасность для себя углядели в нём элохимы, когда его единственной целью до сих пор было неотступно следовать за ней или Ковенантом. Но так ничего правдоподобного ей в голову и не пришло.Чем дальше уходила «Звёздная Гемма» в открытое море, тем больше терялась Линден в одолевавших её сомнениях. Да, она и только она должна взять груз ответственности за принятие решения. Но ведь у неё нет для этого ни опыта, ни знаний. И главное — нет силы Ковенанта, которая позволяла ему вынести эту ношу. Он был незаживающей раной в уголке её подсознания, заставляющей её постоянно корчиться от боли. И лишь упрямство удерживало её от того, чтобы забиться в свою каюту, как испуганная девочка в перепачканном платье, и затаиться там. Чтобы решения принимал кто угодно, только не она.Утром пятого дня после их сражения с Хищником Линден проснулась со смутным чувством растущего беспокойства, словно её всю ночь терзали кошмары, которых она не могла вспомнить. Но чувство было настолько слабым, что она не смогла уловить его причину. Тогда она позвала Кайла и спросила о состоянии Ковенанта, заранее боясь того, что может услышать. Однако харучаи сказал, что пока никаких изменений не замечено. И всё же, будучи не в силах совладать с тревогой, она поднялась на корму.По мере того как она исследовала палубу своим видением, её чувство тревоги всё росло. Солнце в это утро светило особенно ярко, зато дул пронизывающий ветер, словно предвестник несчастья. Правда, ничего дурного пока не происходило. С мостика доносились хриплые команды боцмана, а матросы суетились на вантах и на палубе — все как обычно.Но ни Первой, ни капитана, ни Мечтателя нигде не было видно. Только Красавчик трудился в районе грот-мачты над большой каменной бадьёй. Он поднял на Линден глаза и комически содрогнулся:— Избранная! Если бы я не знал, что на корабле навалом провизии, то, глядя на тебя, решил бы, что у нас голод, до того ты неважно выглядишь. Говорят, морские прогулки полезны для здоровья и улучшают аппетит, а ты, похоже, решила, что они вызывают только морскую болезнь. Тебе плохо?Линден покачала головой:— Что-то… Не могу точно сказать что… Я чувствую приближение какого-то несчастья, катастрофы. Но точно не знаю… — Она окончательно растерялась и указала на бадью:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79