- спросила Элейн, когда они встретились в баре.
На обед она заказала салат и лимонный сок. Она чувствовала себя намного лучше. Ему же двадцать три! Он бы не смог ее трахнуть, если бы считал не привлекательной. И ведь совсем не важно, что ему нужно было получить от жены Сэма Лео Либры.
- Дедди никогда не помогает мне по дому, если у прислуги выходной, затянула Элейн, поглощая уже седьмой стакане мартини. - Он и пальцем не пошевелит, если я буду умирать от рака. Он себе обычный сандвич не сделает, даже если будет умирать от голода. Другие мужья приносят завтрак в постель своим женам. Лиззи, что мне делать? Остаться здесь и развестись? Что ты думаешь, Лиззи? _С_е_й_ч_а_с_, пока я еще молода?
- Я думаю, что завтра мы поедем домой, - сказала Лиззи.
- Домой?
- Да. В Нью-Йорк. Сейчас закажу билеты...
- А-а... Ладно...
Лиззи подошла к стойке и забронировала два билета на завтра на двухчасовой рейс. У них будет достаточно времени выспаться и упаковать вещи. Она успеет улететь, пока ее не начнет опять манить проклятый бар "Королевский кактус". Она никогда, никогда, никогда прежде не спала с барменами, пляжными мальчиками или жиголо.
"Что со мною будет?" - спрашивала сама себя Лиззи Либра, впервые в жизни чувствуя, как ее захлестывает паника.
17
В конце лета у Силки Морган начались репетиции "Мавис", но пока мюзиклу дали рабочее название "Билет любви". В душной тесной комнате на первой читке она столкнулась с Диком. Он тепло улыбнулся ей и пожал руку. Она едва не задохнулась от неожиданности.
- Ты похудела, - сказал Дик.
Она кивнула.
- Тебе к лицу. Больше не стоит. - Затем он представил ее остальному составу. Автор, напоминавший обликом белого кота, держался с ней так, будто единственная чернокожая женщина, которую он в жизни встречал, была его прислугой. Но вскоре выяснилось, что он вовсе не таков: с тонким чувством юмора, скромный, и к тому же коллекционирует ее записи. Песни для мюзикла писали какие-то старички, и на репетиции их не было. Силки говорила, что Бродвей - это нечто вроде Олимпа. Пока все ей напоминало только базар. Единственным человеком, достойным внимания, казался ей Дик Девере.
Она пыталась делать все, чему научилась у Саймона Будапешта. Но первый день работы ее разочаровал, хотя Дик не высказывал недовольства. Она надеялась, что после репетиции они уйдут вместе, но Дик только обнял ее за плечи и сказал, что ему еще нужно побеседовать с автором об изменениях в тексте и что ей лучше уйти одной. Она вышла на улицу, чувствуя себя одиноко и тоскливо под жарким осенним солнцем. Она сделала вид, что торопится: ей совсем не хотелось знакомиться с кем-то из труппы, сидеть за чашкой кофе, болтать о чем-нибудь...
Дик дал ей сценарий в шикарной кожаной папке, на которой было вытеснено золотом ее имя. Доказательство, что она стала звездой. Она звезда. В это трудно поверить. Она погладила мягкую кожу и попыталась представить себя звездой. Но она казалась самой себе испуганным ребенком, которому предстоит опозориться перед незнакомыми людьми.
Вечером она налила себе чашку чая и принялась учить роль. Она уже пару недель работала с хореографом. Пьеса теперь стала для нее понятней, чем раньше, две недели назад, когда она ее прочитала. Но мелодии песен казались устаревшими. Правда, она слышала их только один раз - их исполняли старички-соавторы под фортепиано. Ей так хотелось поговорить об этом с кем-нибудь. Она не могла пойти к мистеру Либре - она его боялась. Она не могла пойти к мистеру Будапешту - она его тоже боялась. Но больше всех она боялась Дика. Это было смешно - стать звездой, которой не с кем посоветоваться или даже поговорить. Единственное, что ей оставалось набрать номер Джерри.
Трубку сняла девушка, которая жила вместе с Джерри. Ее голос походил на писк перепуганной мышки, которую только что разбудили. Джерри не было дома. Девушка пообещала передать, что звонила Силки. Мир вдруг показался обезлюдевшим.
Силки приняла ванну и легла в девять часов. Мышцы болели от уроков танцев - казалось, они болят теперь все время и будут болеть всю жизнь. Танцовщицы, наверное, сумасшедшие. Разве нормальный человек может постоянно испытывать боль?
В полночь зазвонил телефон и разбудил ее. Звонил Хетчер Вилсон. Он приехал в город всего на несколько дней. Силки была безумно рада слышать его голос. Вилсон казался ей старым другом. Так всегда бывает, стоит только подумать, что ты совершенно одинок, как кто-нибудь позвонит...
- Мне так много нужно тебе сказать, - сказала Силки.
- И мне.
- Начинай.
- Я женился, малышка! И как тебе новость?
Женился? Он? Силки не могла поверить. Она пыталась сдержать удивление и растерянность в голосе.
- Чудесно! И кто же она?
- Птенец, которого я подобрал на пути. Мы поженились в Коннектикуте в эти выходные. Она танцовщица и певица. И мы хотим вместе сделать песню. Я ее сам написал. Ты хочешь пойти на запись в пятницу?
- У меня репетиция. Я буду звездой в бродвейском мюзикле.
- Я читал. И как дела?
- Отлично, - солгала она. - Интересно и в общем забавно. Море работы, но знаешь...
- Работать придется обязательно. Деньги просто так не платят.
- Я знаю. Прости, но я не смогу пойти на запись... и я хотела бы познакомиться с твоей избранницей.
- Познакомишься. А ты-то как? Все еще с этим режиссером, или как его там?
- Он ставит мое шоу.
- Хмм, - он многозначительно хмыкнул.
- Мы просто друзья. На все остальное у меня теперь нет времени.
- С каких это пор? - Хетчер рассмеялся.
- Рада была поболтать с тобой, - сказала Силки. - Но сейчас мне нужно спать. Завтра рано вставать.
- О'кей. Позвоню. - Он повесил трубку. Она вдруг сообразила, что даже не спросила Хетчера, где он остановился. А сам он не сказал. Может, его жена не поверит, что они - просто друзья.
Друзья... были ли они когда-нибудь друзьями? Оказывается были. Все те месяцы, пока она сходила с ума из-за Дика, можно было найти время и для Хетчера. Оказывается, этот бродяга может влюбиться и жениться. Она ведь тоже могла стать его женой, если бы судьба распорядилась по-другому. Но разве ей этого хотелось? Теперь трудно сказать. Кроме Дика и Хетчера Силки больше не знала парней. А теперь он влюбился, и потерян для нее навсегда. По крайней мере, на ближайшие годы. Она никогда не обращала на Хетчера особого внимания, но сейчас чувствовала себя отвергнутой. Как быстро прошло время, а она так ничего и не сделала. Она скоро станет умудренной опытом знаменитой звездой. И это не спасет ее от одиноких ночей в гостинице, когда ты принадлежишь только себе самой...
Спала она плохо. Утром съела бутерброд и отправилась на репетицию. Ей хотелось побыть с Диком наедине и она вышла пораньше. Но Дик появился только тогда, когда все остальные были уже в сборе. Он пришел небритый, в том же костюме, что и накануне.
Неделя шла за неделей, ничего кроме работы и переживаний. Они начали репетировать в театре. Теперь Дик кричал на нее, когда она ошибалась. Кричал так, как будто она никогда не была его девушкой, а только дурой, которая делает ошибки. Джерри пришла на несколько репетиций и очень хвалила ее.
- А Дик так не думает, - сказала Силки.
- Думает. Он говорил мне. Он повышает на тебя голос только потому, что это его первое шоу на Бродвее. Он боится еще больше, чем ты. А ты будешь просто прекрасна.
- А что ты думаешь о постановке?
- Мне нравится. И песни хорошие. Три точно станут хитами. Мне не нравится название, но его изменят.
- Ты действительно считаешь, что я справлюсь?
- Ты бесподобна.
- Хотелось бы и мне быть в этом уверенной.
- Ты безумно много работаешь, - сказала Джерри, оглядывая ее с ног до головы. - А спишь ты достаточно?
- По восемь часов, иногда больше.
- Ты похудела. Аппетит нормальный?
- Конечно, - солгала Джерри.
- Попринимай витамины.
- Я принимаю. - Это было правдой.
- Но ты очень похудела. Сколько ты весишь?
- Я не знаю.
- Пей молоко. Сейчас тебе нельзя болеть. Ешь мясо. Это даст тебе силы. Мясо по-татарски. Если ты, конечно, можешь его есть. Я не хочу читать тебе материнские нотации, но если Либра увидит, в каком ты виде, он устроит тебе скандал похуже, чем Дик. Сама знаешь.
- О'кей, - сказала Силки. Вечером она отправилась в магазин и купила бюстгальтер с прокладкой, очень мохнатый шерстяной свитер и толстую твидовую юбку. Если их одеть, то всем будет казаться, что она прибавила фунтов десять.
Она одела их на следующий день. Ей повезло. На репетицию пришел мистер Либра. Он, казалось, ничего не заметил, похвалил ее, и сказал, чтобы она обращалась к нему, если что понадобится. Вот потеха! Все, что ей нужно - это новое сердце, бесстрашное сердце, а не разбитое на кусочки. Но этого Либра ей дать не может.
За Диком каждый вечер заходила очередная девушка. Все они были длинноволосыми, с большим бюстом и в облегающих очень коротких платьях. У всех были накладные ресницы и совершенно одинаковые самодовольные хорошенькие личики. Ни одна из девушек не появлялась дважды. Это не было похоже на Дика. Обычно он некоторое время встречался только с одной девушкой. А теперь каждую ночь - новенькая. Как будто он поставил себе целью переспать со всеми девушками в мире. Интересно, почему?
Однажды Джерри пришла на репетицию со своей соседкой по квартире Бонни Паркер. Бонни была очаровательна, но Дик не обращал на нее никакого внимания, разве что с наигранной радостью поздоровался. Силки спрашивала себя: "Почему?" Ей Бонни казалась именно той девушкой, с которой бы Дик с удовольствием лег в постель. Может он с ней уже и переспал. Бонни не обращала на Дика ни малейшего внимания и флиртовала с режиссером.
Вечером за Диком зашла какая-то девушка, и Силки опять одна отправилась домой. Она была измучена, а предстояло еще собрать и уложить чемоданы к предстоящей поездке в Бостон, где должна была состояться премьера. Силки теперь все время чувствовала себя усталой и измученной: утром, днем, вечером, ночью. Почему-то у нее случилась задержка: прошел уже месяц, а месячных не было. И никак не могла понять почему - она уже несколько месяцев не спала с мужчинами. Вероятно от нервов, в конце концов решила она. Она была совершенно издергана.
В комнате она разделась и оглядела себя в зеркало. Она казалась тощей, как скелет. В театре, где и так было жарко, она ходила в теплой одежде и поэтому страшно потела. А на улице стоял сентябрь. Она приняла холодный душ, надела чистое хлопковое платье и босоножки и решила спуститься вниз перекусить. За углом было кафе. Силки заказала тарелку супа - это единственное, что она могла заставить себя проглотить. Как обычно, после двух ложек ее горло сжалось. Она была голодна, но не могла есть. "Я умру, - подумала она в ужасе. - Я умру еще до премьеры".
Она посмотрела на свое отражение в зеркале на стене и увидела только рот и глаза - карикатура. Щеки ее ввалились, будто их срезали острым ножом. Она, должно быть, потеряла фунтов тридцать. Разве можно терять по десять фунтов за месяц? А почему нет? И потом, прошло уже больше трех месяцев с того момента, как Дик ее бросил. Прошла вечность... а она скоро растворится и исчезнет. Она заказала колу, но смогла выпить лишь треть стакана. Силки расплатилась и вышла.
Силки понравился Бостон. Хоть какое-то разнообразие после будней Нью-Йорка. И она соскучилась по переездам. Тем более хорошо, что девушек теперь рядом с ней не было. Жалко только, что мало времени погулять и посмотреть на город. Приходилось все время репетировать. Шоу вновь называлось "Мавис", и теперь это название утвердили окончательно. В сценарий не внесли больших изменений, только сократили немного. На первом просмотре, впервые появившись перед публикой, она испугалась лишь в первую секунду, а потом вдруг аудитория стала такой же как и в ночных клубах, только микрофон теперь был приколот к платью и руки оказались свободными. Она могла различать лица в первом ряду. Это ничем не отличалось, когда она выступала в клубе. А когда она запела, то вообще забыла о публике. Аплодисменты обдавали ее волнами всеобщей любви. И это было правдой! Правдой!
Когда она запела вторую песню, Силки вдруг стало плохо: она видела только черные и зеленые вспышки перед глазами, в ушах стоял шум, она не чувствовала сцены под ногами. Очнулась она уже в гримерной, на диване. Все вокруг кричали.
Дик нагнулся над ней. Лицо его было бледным и взволнованным. За его плечом она увидела Либру. Он то появлялся перед ее глазами, то исчезал как в сюрреалистическом кино. Она попыталась встать.
- Я должна вернуться на сцену... что случилось?
- Лежи, глупышка, - сказал Дик и подтолкнул ее обратно на диван. Шоу закончилось.
Вдруг опять возник Либра, оттолкнув Дика в сторону. Совсем другой мистер Либра, добрый, таким она его никогда не видела.
- Ты настоящий идиот, - сказал он Дику. - Испугалась? - обратился он к Силки.
- Нет.
- Температуры нет, - сказал Либра, положив ей руку на лоб. - Может, ты что-то съела. Я же говорил тебе не есть в забегаловках.
- Она вообще ничего не ест, - вмешалась костюмерша. - Я ей говорила. Она убивает себя.
- Что это значит "шоу закончилось"? - спросила Силки и почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы.
- Только на сегодня, - сказал мистер Либра. - Завтра тебе будет лучше. Я уже послал за Ингрид. Она врач. Она уже летит сюда. Меньше, чем через час будет здесь. Не беспокойся, она мигом поставит тебя на ноги. Мы не собираемся терять ни нашу звезду, ни наше шоу.
- Я не хотел... кричать на тебя, - начал было Дик.
Она протянула руку за платком и мистер Либра тут же подал ей коробку салфеток.
- Ты сможешь доехать на такси, или вызвать "скорую"?
- Только не врачей! - воскликнула Силки, хлюпая носом. - А что с публикой?
- Они ушли домой, - ответил мистер Либра. - В кои-то веки их выгнали вон. Обопрись на Дика. Он сильнее, чем кажется.
Дик нес ее на руках. Ее голова лежала на его плече. Она вновь чувствовала себя маленькой девочкой, на руках у папы. "Папа" - это слово она не произносила уже вечность. Тот, кого она называла этим словом стал для нее абстракцией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49