Грязные улицы, по которым шли Стюарт и Гастон Макс, были еще более пустыми и непривлекательными, чем обычно. День заканчивался, выл ветер, и шел дождь.— Мы почти пришли, — сказал Макс. — Черт возьми! Они хорошо замаскировались, эти приятели. Их заведение можно заметить только вблизи!— Это лишь усиливает желание туда заглянуть! — ответил Стюарт.— Только осторожно. Я думаю, что это — та дверь… Надеюсь, что у них нет специального условного стука.В темноте он постучал в дверь лавки; казалось, что она пуста.Они оба полагали, что придется подождать, и оба удивились, когда дверь открылась почти тотчас же; за ней было совершенно темно.— Уходите! Слишком поздно! Лавка закрыта! — пробормотал из темноты чей-то голос.Макс решительно зашел вовнутрь, за ним последовал Стюарт.— Закрой дверь, А Фэнг Фу, — сказал он отрывисто с заметным французским акцентом. — «Скорпион»!Невидимый в темноте китаец закрыл дверь, послышались тихие шаги, и внезапно вспыхнула масляная лампа. При ее свете стал виден неописуемый беспорядок, царивший внутри маленькой лавочки, и старый, очень морщинистый китаец, державший лампу. На нем была грубая голубая куртка и котелок, а выражение его лица было совершенно невозмутимым. Когда он оперся о прилавок, внимательно рассматривая посетителей, Макс выставил вперед свою руку, держа на ладони золотого скорпиона.— Хой, хой! — пробормотал китаец, — друзья Фо Хи, э? Вы пришли слишком поздно. Другие друзья Фо Хи прибыли гораздо раньше. А вы подняли такой шум, что Пиджину очень неприятно!Макс незаметно подтолкнул доктора локтем.— Кончай болтать, Пиджин, — прорычал Стюарт.— Хорошо, — пробормотал А Фэнг Фу, рассмотрев, кто стоит перед ним. — Выкурите по трубочке до прихода Фо Хи. — Высоко подняв лампу, он провел их через дверь, ведущую в заднюю часть лавочки. Спустившись на четыре ступеньки, Стюарт и Макс оказались в притоне курильщиков опиума.— Сейчас наполню по трубочке, — сказал китаец.В этом помещении был низкий потолок; поддерживавшие его балки шли под небольшим наклоном с запада на восток. Центральная часть задней стены была скрыта висевшей там циновкой, шедшей от самого карниза. Справа от этой циновки находилась дверь, которая вела в лавку, а слева располагались койки. Еще койки стояли вдоль южной стены, исключая то место, где в толще побелённой кирпичной стены находилась вторая дверь, частично скрытая стопкой пустых упаковочных коробок и беспорядочно валявшимися соломой и циновками.Вдоль северной стены также находились койки и была видна деревянная лестница с поручнем, ведущая на маленькую площадку перед третьей дверью, расположенной в верхней части стены. На полу валялось несколько циновок. Это помещение было тускло освещено лампой с красным абажуром, висевшим в центре потолка, и еще одной лампой, стоявшей не дальше, чем на фут от лестницы, на коробке, рядом со сломанным тростниковым стулом. На этой же коробке находились трубки для курения опиума, колода карт и жестяные банки.Казалось, что все койки были заняты. Большинство курильщиков лежали неподвижно, но один или два шумно сосали трубки. Они еще не достигли состояния своей нирваны. Все это Гастон Макс заметил своим опытным взглядом мгновенно. Затем А Фэнг Фу отнес лампу в лавку, спустился на четыре ступеньки и пересёк помещение, чтобы примостить две циновки и две круглые подушки вблизи пустых упаковочных коробок. В это время Стюарт и Макс оставались около двери.— Смотрите, — прошептал Макс, — он вам поверил! — И похоже, что он принял меня за человека со шрамом. Как я и рассчитывал. Это место открыто для доступа публики, как и обычно, и у А Фэнг Фу торговля, как можно заметить, идет хорошо. Для посетителей, не принятых в орден, мы должны делать вид, что курим.— Да, — ответил Стюарт, сдерживая волнение, — если судить по замечаниям хозяина, вероятно, некто, кого зовут Фо Хи, дома.— Фо Хи, — прошептал Макс, — «Скорпион»!— Я полагаю, что вы правы, — сказал Стюарт, у которого были веские основания, чтобы так считать. — Господи! Что за грязный притон! Здесь удушающая вонь. Взгляните на это безжизненное желтое лицо, вон там, и на того вон, который безвольно свесил руки, так что они касаются пола. Эти койки заняты телами, в которых почти не чувствуется жизни.— Черт возьми! Не повышайте голос, некоторые койки могут быть заняты членами организации «Скорпиона». Помните, что сказал А Фэнг Фу? Шш!Старый китаец вернулся странной шаркающей походкой, поднял руку и сделал им знак.— Я вон там положил, — пробормотал он.— Ладно, — прорычал Стюарт.Стюарт и Макс пересекли комнату л прилегли на грязные циновки.— Я набью трубки очень хорошим опиумом, — объявил А Фэнг Фу. — Очень хорошим!Переходя от койки к койке, он наконец добрался до китайца в коматозном состоянии, у которого рука с трубкой бессильно свесилась на пол. А Фэнг Фу высвободил трубку из его пальцев, вернулся к коробке, на которой стояла жестяная банка, и начал спокойно набивать трубку.— Боже праведный! — пробормотал Стюарт, — у него не хватает трубок! Ба! Как здесь воняет!Управившись с первой трубкой, А Фэнг Фу взял еще одну, которая лежала около лампы, видимо последнюю из своего запаса, прикурил их, пересек комнату и протянул Стюарту и Максу.— Долго ждать не придется, — сказал он и сделал странный знак, прикоснувшись ко лбу, рту и груди, подобно тому, как это делают мусульмане.Макс повторил этот жест, а затем прилег, опершись на локоть, и приблизил мундштук маленькой трубки ко рту, однако избегая ее касаться.А Фэнг Фу прошаркал обратно к своему сломанному тростниковому стулу, с которого он, очевидно, поднялся, чтобы впустить поздних посетителей.С коек слышались нечленораздельные звуки, нарушавшие мрачную тишину, которая установилась в притоне. А Фэнг Фу, раскладывая пасьянс, бормотал себе что-то под нос. Временами слышался шум прибоя, так как с приливом вода поднялась, а под полом скреблись и бегали крысы.— Вы слышите плеск волн, — прошептал Стюарт — Это здание, вероятно, построено на сваях, и сейчас, при высоком приливе, его подвалы, должно быть, заливает.— Черт возьми! Это смертельная ловушка. Что это?Послышался громкий стук в дверь, выходящую на улицу.А Фэнг Фу поднялся и, волоча ноги, направился в лавочку.Было слышно, как он отпирает дверь, а затем его слова:— Слишком поздно! Лавка закрыта!— Мне ничего не надо из твоей проклятой лавки.— Пиджин! — прогромыхал грубый голос. — Это я, старина Билл Бин, мне надо трубочку!— Слушай, Билл! — ответил Пиджин. — Ты опять пьян!На верхней ступеньке лестницы появился рыжебородый корабельный кочегар в фуражке, обутый в морские сапоги и одетый в голубой костюм из грубой материи, почти такой же, как у Стюарта.— Чтоб мне провалиться! — прогромыхал он через плечо. — Пьян! Я — пьян! Во всех пивных продают не пиво, а подкрашенную воду! Замолчи, Пиджин!За его спиной появился А Фэнг Фу.— Каждый раз ты приходишь пьяный, — пробормотал он.— Это надо же такому случиться, — заявил вновь прибывший, пошатываясь, спускаясь по ступенькам, — чтобы здоровый моряк пил подкрашенную воду, которую трактирщики называют пивом! Я не пьян! Я только несчастен. Набей мне трубочку, Пиджин!А Фэнг Фу закрыл дверь на засов.— Иди сюда, взгляни, — пробормотал он. — У меня все занято, и нет ни одного свободного места.Билл Бин шумно хлопнул его по спине.— Кончай болтать. Пиджин, и набей мне трубку. Одну трубочку, Пиджин!Он шатаясь пересек комнату, едва не споткнувшись о ноги Стюарта, взял циновку и подушку и прошел в дальний угол, где бросил их на пол.— Разве я не один из самых верных клиентов, Пиджин? — спросил он. — Я один из самых старых.— Хуже не бывает, — пробормотал китаец. — Билл, ты меня подводишь. Моя лавочка на примете у полиции.— Тебе не впервой! — резко возразил кочегар. — Ты не в первый раз в затруднительном положении, Пиджин. И если тебя до сих пор не повесили, то не так просто с тобой справиться, китаец… И этот раз будет не последним в твоей проклятой долгой жизни…А Фэнг Фу покорно пожал плечами и пошел, шаркая ногами, от койки к койке в поисках освободившейся трубочки; разыскав одну, он вернулся к своему импровизированному столику и начал набивать трубку, бормоча себе под нос.— Не нравится слушать о преступном прошлом? — продолжал Билл. — Порочный старый желтолицый варвар! Помнишь о своем бегстве из Сан-Франциско, Пиджин? Помнишь о том скандале? Запомни, когда я прихожу, ты должен наполнять мне трубочку без пререканий! Я много о тебе знаю… а то отправишься в Шанхай!— Хватит болтать. Все проклятая ложь, — пробормотал китаец.— Ха, это ложь? — прогремел голос Билла. — Я всегда просыпаюсь от ужаса, когда вспоминаю о старом разваливавшемся паруснике «Нэнси Ли» Я кочегар! Что ты на это скажешь, шанхаец? Душегуб! Без гроша в кармане я нанялся на этот старый парусник; что же это была за старая калоша, что же за старая калоша, а ее владелец был сам дьявол. Ха! Ложь! Вовсе нет.— Кончай болтать! — пробормотал А Фэнг Фу, занимаясь трубкой. — Ты слишком любишь болтать. Ты слишком шумишь.— Нет денег, — продолжал Билл, склонный к воспоминаниям, — нет табачку. — Внезапно он резко сел. — Даже трубочки табачку от тебя не получишь! — прокричал он. — А, наркотик. Спасибо Господу, что есть это прекрасное зелье.Внезапно с койки слева от Гастона Макса послышался слабый крик.— А! Он меня бьет!— Слушай, — сказал Билл, — что ты ему дал, Пиджин? Шендю или гидрофобию? Разные сорта опиума.

А Фэнг Фу подошел к нему и, не отвечая, протянул трубку.— Только эту. Больше не дам.Билл жадно выхватил трубку и поднес ее ко pту. А Фэнг Фу вернулся к своему пасьянсу, и в притоне установилась тишина, нарушаемая только нечленораздельными выкриками и звуком прилива.— Настоящий клиент! — прошептал Макс.— А! — опять послышался слабый голос, — он меня бьет.— Чтоб мне провалиться! — послышался сонный голос Билла Бина. — Успокой его, Пиджин.Стюарт хотел заговорить, когда Гастон Макс незаметно схватил его за руку.— Шш! — прошептал он. — Не шевелитесь, но взгляните на площадку лестницы!Стюарт осторожно направил туда свой взгляд. На площадке стоял индус!— Чанда Лал! — прошептал Макс. — Будьте готовы ко всему!Чанда Лал медленно спустился по лестнице. А Фэнг Фу продолжал раскладывать пасьянс. Индус остановился у него за спиной и заговорил, с трудом сдерживая гнев, но мягко произнося слова:— Почему ты позволяешь входить сюда этой ночью посторонним?А Фэнг Фу спокойно продолжал раскладывать карты.— Ты что думаешь, Чанда Лал, мне деньги с неба падают? А Фо Хи мне не платит ни пенса. Он, — сказал А Фэнг Фу, небрежно кивая в сторону Билла Бина, — очень скоро впадет в транс.— Будь очень осторожен, А Фэнг Фу, — сказал с напряжением в голосе Чанда Лал. Затем он заговорил тише. — Не забыл ли ты уже, что произошло на прошлой неделе?— Нет, господин.— Один из полицейских выследил этот дом, и мы не знаем, как много удалось ему разнюхать; возможно, он заходил и вовнутрь.А Фэнг Фу, сидя на тростниковом стуле, неловко перетасовал карты.— Пиджин ладит с полицией! — пробормотал он. — С этим приятелем покончено?— Да, он убит, но мы полагаем, что полиция нашла его отчет! Причем, вполне возможно, в отчете указано, что здесь — место встречи.— Он сообщил мое имя? Как мне не везёт!— Ты говоришь, что Фо Хи тебе не платит, а не он ли спас тебя от виселицы?!— Да, да, — пробормотал А Фэнг Фу.Чанда Лал поднял палец.— Будь очень осторожен, А Фэнг Фу!— Я всегда очень осторожен.— И не впускай больше никого постороннего.— Да, да! Очень хорошо. Иногда вваливается какой-нибудь здоровяк, не слушая Пиджина. И Пиджин ничего не может поделать.— Возможно, от этого зависит твоя жизнь. — сказал Чанда Лал выразительно. — Сколько наших здесь?А Фэнг Фу повернул голову и указал на три койки, а под конец — на Гастона Макса.— Четверо? — удивился индус — Как так может быть?Он переводил свой взгляд от койки к койке, внимательно разглядывая лежавших, что-то бормоча — вероятно, имена. Когда его глаза остановились на Максе, он вздрогнул, пристально на него посмотрел и, встретив ответный взгляд, сделал странный знак.Макс повторил его, и Чанда Лал снова повернулся к китайцу.— Из-за этого пьяного негодяя, — сказал он, — указывая на Билла Бина, — мы должны ждать. Смотри, чтобы это было в последний раз!Он медленно поднялся по ступенькам, открыл дверь и исчез. ГЛАВА XXVIIIЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ ИДОЛ
В доме А Фэнг Фу установилась зловещая тишина. А Фэнг Фу вновь занялся своим пасьянсом.— Он узнал «человека со шрамом», — прошептал Макс, — и удивился, увидев тебя! Итак, трое из банды здесь! Вы не заметили, на каких именно койках они лежат, доктор? Шш!Голос, раздавшийся с одной из коек, затянул монотонную песню.Слова песни заглушили бормотание грезящих курильщиков опиума и плеск волн: «Ту минта риш фир кизи ко кьяш…»— Он поет в состоянии опиумного транса, — сказал Стюарт тихо. — Это туземная песня: «Если чаша вина испита, и испита мной, что из того…»— Господи! Это ужасно! — прошептал Макс. — Бр! Вы слышите этих крыс! Я очень хотел бы знать, в каком порядке мы будем допущены к «Скорпиону»? Или мы увидим его все одновременно?— Он может прийти сюда.— Так было бы лучше всего.— Набей еще трубочку, Пиджин. — раздался протяжный сонный голос из угла, где устроился Билл Бин.А Фэнг Фу прервал бесконечный пасьянс и пересек комнату. Он взял трубочку для опиума из расслабленных пальцев кочегара и вернулся к своей коробке, заново ее наполнил и прикурил. Не произнося ни слова, Макс и Стюарт не спускали с него глаз, когда он передал Биллу вторую трубочку и вернулся на свое место.— Нам следует быть настороже, — сказал Стюарт — Мы не знаем, кто здесь настоящие курильщики.Снова послышался голос с какой-то неестественной интонацией. Китаец, лежавший на одной из дальних коек, начал петь монотонным голосом:
Чонг-лиу-чоуайОм мани падме хум.
— Это буддийская формула, — прошептал Стюарт. — Он — настоящий курильщик. Господи! Я задыхаюсь от этой вони!Песня зазвучала вновь, затем слова песни перешли на шепот. А Фэнг Фу продолжал раскладывать пасьянс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27