Достойный магазин Wodolei
Уточню: возможно, приняли...
- Это каким же образом?
- По случайному совпадению. Вы инициировали электронный замок в своей машине. По показаниям свидетелей, взрыв последовал сразу за сигналом охранной системы.
- Я это тоже заметил, но оба события не связал воедино...
- Тем не менее, придется у вас попросить электронный ключ на экспертизу. Его вам возвратят. Вместе со справкой, что машина повреждена взрывом, а не в результате вашей ошибки на дороге...
Опросив ещё несколько человек, назвавшихся свидетелями, и ничего нового не узнав, Ярощук и Карпенко осмотрели собранные в пластиковые пакеты материальные свидетельства преступления, на юридическом языке именуемые "вещественными доказательствами".
В какой-то момент капитан Карпенко посмотрел на бетонный козырек, нависавший над входом в универсам. Подумал.
- Пожалуй, я туда заберусь.
Ярощук бросил взгляд вверх.
- Ты думаешь стоит?
Они понимали друг друга с нескольких слов.
- Где наша не пропадала!
Карпенко прошел в универмаг. Спустя некоторое время "секьюрити" "Перекрестка" в форменном костюме с желтой нашивкой на нагрудном кармане открыл ему окно. Карпенко выбрался на козырек.
Ярощук наблюдал за его действиями снизу.
- Ничего?
- Кое-что...
Карпенко поднял с бетона какой-то предмет, положил его в полиэтиленовый пакет и вернулся к открытому окну.
Вскоре он уже был внизу. Сунув руку в перчатке в пакет, он извлек из него обрывок джинсовой ткани, перепачканной кровью. Это был фрагмент брюк убитого взрывом человека с боковым карманом.
- Что там? - спросил Ярощук.
- Сейчас глянем.
Карпенко сунул два пальца внутрь кармана, вывернул его наружу и вынул оттуда прямоугольную карточку с фотографией, закатанную в прозрачный пластик...
- Подполковник Ярощук? Алексей Николаевич? - от следственной группы федеральной службы безопасности отделился человек, такой же безликий, как остальные. Только по голосу и уверенности, с какой он держался, можно было догадываться - он здесь старший. Мужчина держал в руке раскрытую трубку мобильного телефона. - Это вас. Генерал Куликов.
Ярощук взял трубку без особой охоты.
- Слушаю.
Громкий и хорошо узнаваемый голос начальника управления был по-командирски строг, и требовал беспрекословного подчинения.
- Ярощук, сворачивайся. Мы тут взвесили и решили - пусть дело ведут соседи. Ты меня понял? Закрывай все и возвращайся.
- Ефим Лукич, - Ярощук пытался хотя бы выяснить, что случилось. На работу он никогда не напрашивался, но и бросать начатое не любил. - Мы только начали, и я хочу понять...
- Вот и отлично, - генерал не собирался давать объяснений. - Только начал - не жалко бросить. А понимать незачем.
Связь прервалась.
Ярощук вернул трубку владельцу. Посмотрел на него, и качнул головой, обозначая согласие.
- Нет, так нет. Мы уезжаем.
- Что-нибудь интересное у вас есть? - спросил конкурент, который так и не захотел представиться Ярощуку. - Мы приобщим к делу.
- И рад бы, - ответил Ярощук, - но ничем помочь не сможем. У нас пусто, - он развел руки, открыв ладони собеседнику: вот, мол, глядите.
Не прощаясь, Ярощук повернулся и отошел к Карпенко.
- Вещдок не отдаем. Есть желание кое-что проверить. Соседи зашевелились, значит, уже догадались, в чем дело. Попробуем и мы, как ты думаешь?
- Согласен, - сказал Карпенко.
* * *
Уильям Б. Редгрейв со школьной скамьи мечтал стать публичным политиком. В идеальном варианте - сенатором Конгресса США. Воображение Билла, так Редгрейва звали приятели, поражали лощеные джентльмены, которые решали судьбы Штатов, определяли политику правительства и обо всем - будь то экономика, международные отношения, военно-политические проблемы или перспективы развития цивилизации - говорили уверенно, судили без сомнений, и речи их в Конгрессе на любые темы звучали чертовски убедительно.
Способности к политическому анализу у Билла в полной мере обозначились в университете, когда он написал дипломную работу "Европейский Союз как глобальный вызов экономическому влиянию Соединенных Штатов". Именно с этой работы и началось вхождение студента в большую политику.
Билл отнесся к выбранной им самим теме с большим старанием. Он собрал массу оригинальных материалов, найденных в прессе, в сети Интернета, обобщил их, проанализировал и сделал вывод, что объективное развитие и укрепление Европейского Союза ни в политическом, ни в экономическом отношениях не выгодно Соединенным Штатам.
Работая над темой, Билл никогда не думал, что дипломные работы интересны кому-то кроме их пишущего и преподавателя, обязанного поставить студенту оценку. Однако он ошибся. Несколько дней спустя после сдачи рукописи профессору Райту у выхода из университета Билла остановил молодой джентльмен, одетый в строгий официальный костюм в техасской шляпе с большими полями.
- Мистер Редгрейв? Я доктор Уильям Форстер из Колумбийского центра политических исследований. Мы можем поговорить?
- О чем? - первым делом хотел поинтересоваться Билл, но сдержался и ответил согласием: - Да, конечно, сэр.
- У меня машина, - сказал Форстер, - но может быть мы немного пройдемся пешком?
Прогулка длилась более часа. За это время Форстер доказал Биллу, что он серьезно изучил его дипломную работу и высоко её оценил.
- Если вас устроит, мистер Редгрейв, - предложил Форстер, - мы готовы купить ваше исследование.
Предложение потрясло Билла. Он никогда даже не задумывался, что на университетском дипломе можно сделать деньги.
- Что значит купим, сэр?
- Это означает, что вы получите сумму, о которой мы договоримся. Однако после того вы потеряете на свою работу авторское право. Об этом мы тоже договоримся.
- И сколько может стоит диплом?
- Назовите свою цену.
- Две тысячи, - не надеясь на согласие сказал Билл, но ошибся.
- Это конечно много, - ответил Форстер не задумываясь, - но чтобы вы поняли серьезность наших намерений - пойдет. И еще. Мы предлагаем вам работу в нашем Центре. Как вы на это посмотрите?
Билл на предложение посмотрел хорошо и уже три месяца спустя, после множества проверок и тестов работал в специальной группе аналитиков, которая, как оказалась, входила в состав Центрального разведывательного управления, знаменитого на весь мир ЦРУ.
С первых шагов на поприще разведки Билл понял, что впрягся в колесо огромного насоса, который перекачивал информацию по закрытым каналам в Центр. Она собиралась в огромном отстойнике, в глубинах которого могла утонуть любая истина. Аналитики Центра, сидевшие у краев резервуара, вычерпывали содержимое, выбирали из него наиболее вкусные кусочки, выкладывали на блюдо в виде официальных записок, украшали гарниром умных слов и несли к тем, кому по чину положен было дегустировать информационное хлебово.
При этом те, кто стояли ближе других к столу, за которым государственные мужи вкушали предназначенные только для их глаз сведения, точно знали вкусы джентльменов, которым подавались блюда. Они инстинктивно опасались подложить на тарелочку информацию, которая вызывала у начальства несварение, изжогу или стойкую аллергию. В результате те, кто принимали ответственные государственные решения, были уверены в мудрости собственных действий, хотя на деле почти все они, хотя и в разной степени оказывались жертвами информационных манипуляций аналитиков.
Поэтому Билл нисколько не удивился, когда в речи сенатора Доула, произнесенной на закрытом заседании комиссии Конгресса по безопасности узнал свою дипломную работу. Так для него открылась одна из тайн высокой эрудиции американских сенаторов и то, почему их речи всегда звучат столь убедительно.
Специальная группа аналитиков, в которую вошел Редгрейв, после уик-эндов начинала работу с совещаний, где определялись задачи каждого сотрудника на неделю.
Как и всегда шеф спецаналитиков Стивен Кальверт появился в офисе конторы за пятнадцать минут до начала рабочего дня. Он прошел по пустому коридору к лифту. Охранник - агент секретной службы - сухощавый с холодными стальными глазами ирландец Питер О'Брайен узнал шефа и открыл решетчатую дверь подъемника.
- Спасибо, Питер, - поблагодарил Кальверт. - Есть новости?
- Все спокойно, сэр, - ответил О'Брайен. - Это хорошо, разве не так?
Поднявшись на пятый этаж. Кальверт прошел в кабинет, открыл сейф, выложил на стол подготовленные с вечера документы. Через несколько минут к нему должны подойти сотрудники группы специального планирования и начнется обязательное утреннее совещание.
Подчиненные входили по одному. Рассаживались в заведенном порядке, каждый на свое место.
Кабинет руководителя группы специального планирования не был приспособлен для больших заседаний, да это и не требовалось. В группу входили всего пять человек. Но каких! Каждый из них обладал знанием огромного объема информации, Такого, что группа была способна быстро и квалифицированно обсудить и сделать выводы по любой из проблем, возникавших в мире с пугающей неожиданностью.
Когда все расселись, Кальверт объявил тему совещания.
- Джентльмены, от нас срочно требуют дать оценку новых угроз, которые бросает стране международная обстановка, сложившаяся после операции НАТО в Югославии. Есть ли что-то новое, что правительство не учло в своей работе? Нужна записка для президента.
- Мне кажется, - подал голос доктор Перри Мортон, один из старейших сотрудников группы, - надо внимательней присмотреться к проблемам Китая...
- Трамвай, - сказал Кальверт, взял со стола курительную трубку и стал раздраженно выколачивать из неё пепел на лист бумаги, лежавший перед ним.
- Что сэр? - переспросил Мортон.
- Только то, Перри, что рельсы, по которым вы едете, проложены полвека назад. И ни у кого из вас не хватает смелости свернуть. Получается, что тут все выучили перечень опасностей в порядке, который был задан в давние времена: Советы, Китай, Иран, Ирак, Ливия... Советы отпали, вы это успели заметить, а вот остальную часть списка твердите как молитву...
Кальверт хорошо знал, что в свои сорок шесть лет Перри Мортон уже в достаточной мере притупил нюх и не улавливал ароматы новых политических реалий. Кальверт понимал, что говорить о физической старости Мортона ещё рано, хотя его взгляды, сформировавшиеся во времена "холодной войны", ничуть не изменились. Мортону не хватало гибкости в оценке событий, и Кальверт, который никогда не был сентиментальным, если кто-то мешал делу. Шеф группы мог запросто вывести Мортона из команды планировщиков, если бы не... Это "не" стоило дорого. Мортон слыл мастером изощренной интриги. Когда ему определяли задачу, он умел тонко оценить ситуацию, быстро находил уязвимые точки и просчитывал возможные варианты её развития на пять-шесть ходов вперед. Поэтому, задавая вопрос, Кальверт и не рассчитывал услыхать от Мортона нужный ответ. На его долю оставалась разработка оперативной комбинации.
- Позвольте, сэр, - подал голос Билл Редгрейв, - я сегодня на автомобиле и могу свернуть с рельсов.
- Попробуй.
- Если говорить о реальных угрозах, их две. На мой взгляд, - последнюю фразу Редгрейв выделил интонационно и замолчал, ожидая реакции Кальверта. Та последовала немедленно.
- Не обкладывайся прокладками, Билл. Я слушаю.
- Первая глобальная опасность для Штатов сегодня связана с угрозой нашей финансовой системе. Если точнее, с угрозой прочности доллара. В настоящее время эта валюта является основой международных платежей и расчетов в торговле. Она используется банками многих стран при создании финансовых резервов. Простите, если напоминаю известные вам вещи, но для лучшего понимания проблемы целесообразно заранее условиться о терминах. Так вот, говоря о евродолларе, я буду иметь в виду доллары США, которые находятся в виде вкладов в европейских банках и в любое время по требованию клиентов должны быть возвращены. В настоящее время семьдесят процентов финансовых операций на европейском рынке ведется в евродолларах. Далее. Свыше 300 миллиардов долларов обращается вне территории США. Только в России по некоторым подсчетам на руках у населения сосредоточено около 60 миллиардов долларовой наличности. Это посылка. Теперь возможный сценарий развития событий. Появление в обращении европейской валюты - евро серьезно угрожает финансовой стабильности доллара. Представим, что тот же Китай, имеющий примерно 140 миллиардов решит перевести половину своих резервов из долларов в евро. Это означает, что будет предъявлено к обмену около семидесяти миллиардов зеленых. Последствия такого акта для американской финансовой системы трудно просчитать. Наша валюта может обрушиться...
Кальверт в жизни добивался успехов во многом благодаря своему умению слушать. Если человек говорил по делу, он никогда не перебивал его, позволяя выговориться в полную меру. Вопрос, которые он задавал собеседникам, четко формулировались и всегда точно указывали на те места, которые докладчик либо упустил, либо изложил расплывчато. Посылка Редгрейва была сделана безупречно, и Кальверт понял, что они нашли проблему, которую можно взять за основу аналитической записки в Белый дом.
Кальверт поднял палец, привлекая к себе внимание. Редгрейв замолчал.
- Вот, джентльмены, вот, что нам надо иметь в виду. Угроза ядерной войны хотя и существует, но не она сегодня должна нас беспокоить. Эта проблема давно на контроле у военных. Пусть они пока и занимаются ею. Китай оставим на попечение государственного департамента. Что касается валютной системы - тут опасность реальнее и ближе. Что у вас еще, Билл?
- Второе...
- Билл, - бросил реплику Мортон, - если это наркотики, то вряд ли надо продолжать. Ими тоже всерьез занимается другое ведомство...
Кальверт благоразумно промолчал. Обычно авторитарный в праве прерывать докладчиков или обязывать молчальников подавать голос, он прощал Мортону его раздраженные реплики. Такого рода подкусывания хотя и обостряли отношения между сотрудниками, но в то же время вносили в их работу дух жесткой конкуренции, что всегда давало положительные результаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
- Это каким же образом?
- По случайному совпадению. Вы инициировали электронный замок в своей машине. По показаниям свидетелей, взрыв последовал сразу за сигналом охранной системы.
- Я это тоже заметил, но оба события не связал воедино...
- Тем не менее, придется у вас попросить электронный ключ на экспертизу. Его вам возвратят. Вместе со справкой, что машина повреждена взрывом, а не в результате вашей ошибки на дороге...
Опросив ещё несколько человек, назвавшихся свидетелями, и ничего нового не узнав, Ярощук и Карпенко осмотрели собранные в пластиковые пакеты материальные свидетельства преступления, на юридическом языке именуемые "вещественными доказательствами".
В какой-то момент капитан Карпенко посмотрел на бетонный козырек, нависавший над входом в универсам. Подумал.
- Пожалуй, я туда заберусь.
Ярощук бросил взгляд вверх.
- Ты думаешь стоит?
Они понимали друг друга с нескольких слов.
- Где наша не пропадала!
Карпенко прошел в универмаг. Спустя некоторое время "секьюрити" "Перекрестка" в форменном костюме с желтой нашивкой на нагрудном кармане открыл ему окно. Карпенко выбрался на козырек.
Ярощук наблюдал за его действиями снизу.
- Ничего?
- Кое-что...
Карпенко поднял с бетона какой-то предмет, положил его в полиэтиленовый пакет и вернулся к открытому окну.
Вскоре он уже был внизу. Сунув руку в перчатке в пакет, он извлек из него обрывок джинсовой ткани, перепачканной кровью. Это был фрагмент брюк убитого взрывом человека с боковым карманом.
- Что там? - спросил Ярощук.
- Сейчас глянем.
Карпенко сунул два пальца внутрь кармана, вывернул его наружу и вынул оттуда прямоугольную карточку с фотографией, закатанную в прозрачный пластик...
- Подполковник Ярощук? Алексей Николаевич? - от следственной группы федеральной службы безопасности отделился человек, такой же безликий, как остальные. Только по голосу и уверенности, с какой он держался, можно было догадываться - он здесь старший. Мужчина держал в руке раскрытую трубку мобильного телефона. - Это вас. Генерал Куликов.
Ярощук взял трубку без особой охоты.
- Слушаю.
Громкий и хорошо узнаваемый голос начальника управления был по-командирски строг, и требовал беспрекословного подчинения.
- Ярощук, сворачивайся. Мы тут взвесили и решили - пусть дело ведут соседи. Ты меня понял? Закрывай все и возвращайся.
- Ефим Лукич, - Ярощук пытался хотя бы выяснить, что случилось. На работу он никогда не напрашивался, но и бросать начатое не любил. - Мы только начали, и я хочу понять...
- Вот и отлично, - генерал не собирался давать объяснений. - Только начал - не жалко бросить. А понимать незачем.
Связь прервалась.
Ярощук вернул трубку владельцу. Посмотрел на него, и качнул головой, обозначая согласие.
- Нет, так нет. Мы уезжаем.
- Что-нибудь интересное у вас есть? - спросил конкурент, который так и не захотел представиться Ярощуку. - Мы приобщим к делу.
- И рад бы, - ответил Ярощук, - но ничем помочь не сможем. У нас пусто, - он развел руки, открыв ладони собеседнику: вот, мол, глядите.
Не прощаясь, Ярощук повернулся и отошел к Карпенко.
- Вещдок не отдаем. Есть желание кое-что проверить. Соседи зашевелились, значит, уже догадались, в чем дело. Попробуем и мы, как ты думаешь?
- Согласен, - сказал Карпенко.
* * *
Уильям Б. Редгрейв со школьной скамьи мечтал стать публичным политиком. В идеальном варианте - сенатором Конгресса США. Воображение Билла, так Редгрейва звали приятели, поражали лощеные джентльмены, которые решали судьбы Штатов, определяли политику правительства и обо всем - будь то экономика, международные отношения, военно-политические проблемы или перспективы развития цивилизации - говорили уверенно, судили без сомнений, и речи их в Конгрессе на любые темы звучали чертовски убедительно.
Способности к политическому анализу у Билла в полной мере обозначились в университете, когда он написал дипломную работу "Европейский Союз как глобальный вызов экономическому влиянию Соединенных Штатов". Именно с этой работы и началось вхождение студента в большую политику.
Билл отнесся к выбранной им самим теме с большим старанием. Он собрал массу оригинальных материалов, найденных в прессе, в сети Интернета, обобщил их, проанализировал и сделал вывод, что объективное развитие и укрепление Европейского Союза ни в политическом, ни в экономическом отношениях не выгодно Соединенным Штатам.
Работая над темой, Билл никогда не думал, что дипломные работы интересны кому-то кроме их пишущего и преподавателя, обязанного поставить студенту оценку. Однако он ошибся. Несколько дней спустя после сдачи рукописи профессору Райту у выхода из университета Билла остановил молодой джентльмен, одетый в строгий официальный костюм в техасской шляпе с большими полями.
- Мистер Редгрейв? Я доктор Уильям Форстер из Колумбийского центра политических исследований. Мы можем поговорить?
- О чем? - первым делом хотел поинтересоваться Билл, но сдержался и ответил согласием: - Да, конечно, сэр.
- У меня машина, - сказал Форстер, - но может быть мы немного пройдемся пешком?
Прогулка длилась более часа. За это время Форстер доказал Биллу, что он серьезно изучил его дипломную работу и высоко её оценил.
- Если вас устроит, мистер Редгрейв, - предложил Форстер, - мы готовы купить ваше исследование.
Предложение потрясло Билла. Он никогда даже не задумывался, что на университетском дипломе можно сделать деньги.
- Что значит купим, сэр?
- Это означает, что вы получите сумму, о которой мы договоримся. Однако после того вы потеряете на свою работу авторское право. Об этом мы тоже договоримся.
- И сколько может стоит диплом?
- Назовите свою цену.
- Две тысячи, - не надеясь на согласие сказал Билл, но ошибся.
- Это конечно много, - ответил Форстер не задумываясь, - но чтобы вы поняли серьезность наших намерений - пойдет. И еще. Мы предлагаем вам работу в нашем Центре. Как вы на это посмотрите?
Билл на предложение посмотрел хорошо и уже три месяца спустя, после множества проверок и тестов работал в специальной группе аналитиков, которая, как оказалась, входила в состав Центрального разведывательного управления, знаменитого на весь мир ЦРУ.
С первых шагов на поприще разведки Билл понял, что впрягся в колесо огромного насоса, который перекачивал информацию по закрытым каналам в Центр. Она собиралась в огромном отстойнике, в глубинах которого могла утонуть любая истина. Аналитики Центра, сидевшие у краев резервуара, вычерпывали содержимое, выбирали из него наиболее вкусные кусочки, выкладывали на блюдо в виде официальных записок, украшали гарниром умных слов и несли к тем, кому по чину положен было дегустировать информационное хлебово.
При этом те, кто стояли ближе других к столу, за которым государственные мужи вкушали предназначенные только для их глаз сведения, точно знали вкусы джентльменов, которым подавались блюда. Они инстинктивно опасались подложить на тарелочку информацию, которая вызывала у начальства несварение, изжогу или стойкую аллергию. В результате те, кто принимали ответственные государственные решения, были уверены в мудрости собственных действий, хотя на деле почти все они, хотя и в разной степени оказывались жертвами информационных манипуляций аналитиков.
Поэтому Билл нисколько не удивился, когда в речи сенатора Доула, произнесенной на закрытом заседании комиссии Конгресса по безопасности узнал свою дипломную работу. Так для него открылась одна из тайн высокой эрудиции американских сенаторов и то, почему их речи всегда звучат столь убедительно.
Специальная группа аналитиков, в которую вошел Редгрейв, после уик-эндов начинала работу с совещаний, где определялись задачи каждого сотрудника на неделю.
Как и всегда шеф спецаналитиков Стивен Кальверт появился в офисе конторы за пятнадцать минут до начала рабочего дня. Он прошел по пустому коридору к лифту. Охранник - агент секретной службы - сухощавый с холодными стальными глазами ирландец Питер О'Брайен узнал шефа и открыл решетчатую дверь подъемника.
- Спасибо, Питер, - поблагодарил Кальверт. - Есть новости?
- Все спокойно, сэр, - ответил О'Брайен. - Это хорошо, разве не так?
Поднявшись на пятый этаж. Кальверт прошел в кабинет, открыл сейф, выложил на стол подготовленные с вечера документы. Через несколько минут к нему должны подойти сотрудники группы специального планирования и начнется обязательное утреннее совещание.
Подчиненные входили по одному. Рассаживались в заведенном порядке, каждый на свое место.
Кабинет руководителя группы специального планирования не был приспособлен для больших заседаний, да это и не требовалось. В группу входили всего пять человек. Но каких! Каждый из них обладал знанием огромного объема информации, Такого, что группа была способна быстро и квалифицированно обсудить и сделать выводы по любой из проблем, возникавших в мире с пугающей неожиданностью.
Когда все расселись, Кальверт объявил тему совещания.
- Джентльмены, от нас срочно требуют дать оценку новых угроз, которые бросает стране международная обстановка, сложившаяся после операции НАТО в Югославии. Есть ли что-то новое, что правительство не учло в своей работе? Нужна записка для президента.
- Мне кажется, - подал голос доктор Перри Мортон, один из старейших сотрудников группы, - надо внимательней присмотреться к проблемам Китая...
- Трамвай, - сказал Кальверт, взял со стола курительную трубку и стал раздраженно выколачивать из неё пепел на лист бумаги, лежавший перед ним.
- Что сэр? - переспросил Мортон.
- Только то, Перри, что рельсы, по которым вы едете, проложены полвека назад. И ни у кого из вас не хватает смелости свернуть. Получается, что тут все выучили перечень опасностей в порядке, который был задан в давние времена: Советы, Китай, Иран, Ирак, Ливия... Советы отпали, вы это успели заметить, а вот остальную часть списка твердите как молитву...
Кальверт хорошо знал, что в свои сорок шесть лет Перри Мортон уже в достаточной мере притупил нюх и не улавливал ароматы новых политических реалий. Кальверт понимал, что говорить о физической старости Мортона ещё рано, хотя его взгляды, сформировавшиеся во времена "холодной войны", ничуть не изменились. Мортону не хватало гибкости в оценке событий, и Кальверт, который никогда не был сентиментальным, если кто-то мешал делу. Шеф группы мог запросто вывести Мортона из команды планировщиков, если бы не... Это "не" стоило дорого. Мортон слыл мастером изощренной интриги. Когда ему определяли задачу, он умел тонко оценить ситуацию, быстро находил уязвимые точки и просчитывал возможные варианты её развития на пять-шесть ходов вперед. Поэтому, задавая вопрос, Кальверт и не рассчитывал услыхать от Мортона нужный ответ. На его долю оставалась разработка оперативной комбинации.
- Позвольте, сэр, - подал голос Билл Редгрейв, - я сегодня на автомобиле и могу свернуть с рельсов.
- Попробуй.
- Если говорить о реальных угрозах, их две. На мой взгляд, - последнюю фразу Редгрейв выделил интонационно и замолчал, ожидая реакции Кальверта. Та последовала немедленно.
- Не обкладывайся прокладками, Билл. Я слушаю.
- Первая глобальная опасность для Штатов сегодня связана с угрозой нашей финансовой системе. Если точнее, с угрозой прочности доллара. В настоящее время эта валюта является основой международных платежей и расчетов в торговле. Она используется банками многих стран при создании финансовых резервов. Простите, если напоминаю известные вам вещи, но для лучшего понимания проблемы целесообразно заранее условиться о терминах. Так вот, говоря о евродолларе, я буду иметь в виду доллары США, которые находятся в виде вкладов в европейских банках и в любое время по требованию клиентов должны быть возвращены. В настоящее время семьдесят процентов финансовых операций на европейском рынке ведется в евродолларах. Далее. Свыше 300 миллиардов долларов обращается вне территории США. Только в России по некоторым подсчетам на руках у населения сосредоточено около 60 миллиардов долларовой наличности. Это посылка. Теперь возможный сценарий развития событий. Появление в обращении европейской валюты - евро серьезно угрожает финансовой стабильности доллара. Представим, что тот же Китай, имеющий примерно 140 миллиардов решит перевести половину своих резервов из долларов в евро. Это означает, что будет предъявлено к обмену около семидесяти миллиардов зеленых. Последствия такого акта для американской финансовой системы трудно просчитать. Наша валюта может обрушиться...
Кальверт в жизни добивался успехов во многом благодаря своему умению слушать. Если человек говорил по делу, он никогда не перебивал его, позволяя выговориться в полную меру. Вопрос, которые он задавал собеседникам, четко формулировались и всегда точно указывали на те места, которые докладчик либо упустил, либо изложил расплывчато. Посылка Редгрейва была сделана безупречно, и Кальверт понял, что они нашли проблему, которую можно взять за основу аналитической записки в Белый дом.
Кальверт поднял палец, привлекая к себе внимание. Редгрейв замолчал.
- Вот, джентльмены, вот, что нам надо иметь в виду. Угроза ядерной войны хотя и существует, но не она сегодня должна нас беспокоить. Эта проблема давно на контроле у военных. Пусть они пока и занимаются ею. Китай оставим на попечение государственного департамента. Что касается валютной системы - тут опасность реальнее и ближе. Что у вас еще, Билл?
- Второе...
- Билл, - бросил реплику Мортон, - если это наркотики, то вряд ли надо продолжать. Ими тоже всерьез занимается другое ведомство...
Кальверт благоразумно промолчал. Обычно авторитарный в праве прерывать докладчиков или обязывать молчальников подавать голос, он прощал Мортону его раздраженные реплики. Такого рода подкусывания хотя и обостряли отношения между сотрудниками, но в то же время вносили в их работу дух жесткой конкуренции, что всегда давало положительные результаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42