Римо обернулся к Смиту.— Это означает, что Сид попытался надуть Дом Синанджу при расплате, и это вышло ему боком. Вам бы лучше проверить, не опоздает ли в Синанджу благословенный груз золота.— Он всегда приходит вовремя, — отрезал Смит. — А сейчас вам пора ехать в Англию.— Не поеду.Смит включил интерком.— Руби, не могли бы вы зайти ко мне?Римо заткнул уши.В кабинет вошла Руби.— Римо не хочет ехать в Англию, — сказал Смит. — Не могли бы вы убедить его?Руби приступила к делу. Римо попытался заткнуть уши еще крепче, но это было бесполезно: он был не в состоянии заглушить ее. Засунув пальцы еще дальше и глубже, он проткнул бы свои собственные барабанные перепонки.Он поднял руки, капитулируя.— В вестерчестерском аэропорту вас ждет самолет, — сказала Руби. — Чем быстрее вы там окажетесь, тем лучше.— Не Вестерчестер, а Вестчестер, — огрызнулся Римо.— Называй его как хочешь, самолет ждет именно там. Катись отсюда! Опоздаешь — заработаешь кучу неприятностей.— Настанет час расплаты, Смитти, — сказал Римо. — Однажды ночью я волью ей в глотку быстросхватывающийся цемент, чтобы не слышать больше ее воплей, и тогда уже придет ваш черед.— Отлично, — сказал Смит, — но сначала вы отправитесь в Англию и проследите, чтобы с русским ничего не произошло.Римо и Чиун покинули Фолкрофт на заднем сиденье санаторного автомобиля. Они не заметили человека в сомбреро, сидящего за рулем красного «шевроле-нова» у входа. Но Руби, наблюдавшая из окна за отъездом Римо и Чиуна, заметила. Удивившись, что здесь может делать человек в ковбойском наряде, она вызвала привратника и велела ему незаметно записать номер машины.И весьма кстати.Только два пассажира были на борту частного двухмоторного самолета, который сразу же после старта взял курс на восток и с ревом понесся над Атлантическим океаном.Чиун сидел у иллюминатора и пристально глядел на крыло. Однажды он сказал Римо, что удивляется, как это западный мир смог придать самолету столь удачный внешний облик. Тем не менее он был уверен, что вещь, вышедшая из-под рук белого человека, не может быть вполне качественной, и раз внешний облик хорош, то крылья вот-вот отвалятся. В полете он всегда садился у иллюминатора и смотрел на крылья, словно, пытаясь силой мысли удержать их на месте.Римо скрестил на груди руки и уселся в мягкое кожаное кресло, запретив себе испытывать от полета всякую радость.— Как, черт побери, мы собираемся защищать этого русского, если не знаем, сможем ли вообще к нему подобраться, и если непонятно, от кого именно надо его защищать? — пожаловался Римо.— Это случилось в те дни, когда уже скончался Ванг, первый Великий Мастер Синанджу, — промолвил Чиун.— Что «это»?— Великий Ванг добился больших успехов, оказывая нуждающимся услуги Дома Синанджу и собирая золото, дабы помочь слабому и обездоленному населению деревни. Затем он умер, как суждено всем людям, во цвете своих лет: ему сравнялось едва ли восемьдесят весен. Искусство Синанджу тоже было молодо тогда, и все, кто искал помощи у нашего Дома, решили, что секреты Синанджу умерли вместе с Великим Вангом. Они не знали, что каждый Мастер воспитывал преемника. Некоторым улыбается удача, и их ученики полны уважения к своему учителю и послушания. Другие Мастера менее удачливы.— Ну вот, опять начинаешь ко мне цепляться, Чиун. Это невыносимо! Я ведь к тебе не лезу. А все потому, что в Синанджу не нашлось никого мало-мальски пригодного для обучения, — сказал Римо.Чиун не обратил на его слова никакого внимания.— И вот после смерти Великого Ванга не было у нас больше работы, а без работы не было золота и скоро деревню вновь охватил голод. Мы были готовы начать возвращать детей морю...Римо хмыкнул. Столетиями тяжелые времена в Синанджу сопровождались «возвращением детей морю», когда новорожденных топили в Северокорейском заливе, ибо не могли прокормить.— Новым мастером стал Унг. Это был тихий человек, более склонный к сочинению стихов.— Так это его я должен благодарить за то дерьмо, что ты постоянно декламируешь?— Ты груб и неотесан, Римо. Общеизвестно, что поэзия Унга — одно из величайших явлений в истории литературы.— Это три-то часа нытья по поводу распускающегося цветка? Так я тебе и поверил.— Тихо! Слушай дальше и, может быть, чему-нибудь научишься. Мастер Унг, со скорбью в душе отложив перо, решил, что должен сделать что-либо для спасения деревни. И случилось так в то время, что был тиран в Японии, захвативший земли окрестных князей. И этот тиран очень опасался за свою жизнь, ибо много было желавших его смерти. Слухи об этом дошли до нашей деревни, и Мастер Унг отправился в далекую страну. Перед отъездом он продал письменные принадлежности и все свои стихи, чтобы обеспечить деревню едой.— На этом он бы не заработал и на кусок хлеба, — пробормотал Римо.— Много морей пересек Унг и наконец явился к японскому тирану и предложил свою помощь для защиты от врагов. Тиран слышал о Великом Ванге, и так как перед ним был его наследник, он принял помощь. Ибо как раз прошлой ночью была предпринята попытка убить тирана во сне, и японец понимал, что находится в смертельной опасности. Но он все еще не знал, кто из врагов пытается убить его. Ибо был знатный род на севере и род на юге, род на востоке и род...— На западе?— Да, — сказал Чиун. — Ты уже слышал эту историю?— Нет.— Тогда молчи. Ибо был знатный род на севере и род на юге, род на востоке и род на западе, и японский тиран не знал, который из них собирается убить его, ибо все имели повод ненавидеть его беззаконие и безжалостное правление.И Унг заговорил с тираном стихами: «Когда быки забор ломают, зерно украсть и кролик может».Много часов размышлял тиран над этими строками. А когда понял, что имел в виду Унг, то стал искать среди приближенных того, кто мог желать смерти тирана, чтобы занять его место.И все больше и больше подозревал он своего старшего сына, который был злобен и жесток. И вот ночью послал он Унга убить старшего сына, и сына не стало. Но чуть позже той же ночью была совершена попытка убить тирана во сне, и только быстрое вмешательство Мастера Унга спасло японцу жизнь.Тиран огорчился, что несправедливо подозревал старшего сына. Подумав еще немного, он понял, что виною всему был его второй сын, еще более злобный и жестокий, чем первый. И он послал Унга убить второго сына.Но затем произошло еще одно покушение на жизнь тирана, и оно завершилось бы успехом, если бы в самый последний миг не подоспел Унг.Так и продолжалось. Одного за другим Унг уничтожил всех сыновей тирана. Если бы эти семеро юношей сели на трон отца, они были бы еще более свирепы, чем он, и еще более жестоки к своим соседям.И когда было покончено с седьмым, и последним, сыном, тиран и Унг встретились в огромном дворцовом зале.И тиран произнес: «Мы избавились от моих сыновей, от всех до единого. Опасность устранена, и мне опять ничто не угрожает».— Это был скорее вопрос, чем утверждение, Римо, ибо японцы коварны, и их вопросы на самом деле — утверждение, а утверждение — вопросы.Но Унг отвели «Еще нет. Одна опасность осталась». — Что же это? — спросил тиран. — «Мастер Синанджу», — сказал Унг и быстро и искусно убил тирана.— Потому что видишь ли, Римо, таков был уговор Унга с четырьмя князьями, чьи земли окружали владения виновника всех бед. Князья хотели жить в мире и спокойствии, а для этого вместе с тираном должны были погибнуть и его кровожадные сыновья. И вот таким образом Унг предпочел выполнить должное. Ночные нападения на тирана тоже были делом рук Великого Унга.Чиун замолчал, все еще глядя в иллюминатор на левое крыло самолета.— Итак?.. — сказал Римо.— Итак? Что «итак»? — спросил Чиун.— Что означает эта байка?— Разве это не очевидно?— Очевидно только то, что Мастера Синанджу всегда были бесчестными людьми, которым нельзя доверять, — сказал Римо.— Ты, как всегда, ничего не понял, — вздохнул Чиун. — Иногда я не знаю, чего ради мучаюсь. Мораль этой истории в том, что трудно защититься от убийцы, когда неизвестно, кто он.— Черт возьми, Чиун, в этом нет ничего нового! И так ясно, как тяжело будет защитить посла, не зная ничего об убийце.— Больше ничего ты в этой истории не видишь? — спросил Чиун.— Черт, конечно, ничего.— У нее есть еще одна мораль, — заметил Чиун.— А именно?— Опасность не предупреждает о своем приходе сигналом трубы. И чем ближе она, тем тише ее шаги.Римо задумался.— Кто станет защищаться от защитника? — предположил он.— Правильно, — сказал Чиун, вновь поворачиваясь к иллюминатору.— Папочка! — позвал Римо.— Да, сын мой?— От этой истории дурно пахнет.Было мокро и холодно, когда Римо с Чиуном забрались в такси в самом центре Лондона. Вода стекала по лорду Нельсону, чья статуя, казавшаяся в темноте черной, возвышалась над черными каменными львами Трафальгарской площади.— Сколько возьмете до русского посольства? — спросил Римо у водителя, чье лицо было усыпано бородавками, а голову украшала пропитанная потом хлопчатобумажная кепка.Посольство находилось на Дин-стрит, всего в десяти кварталах отсюда, но водитель распознал американский акцент.— Четыре фунта, парень, — сказал он.— Отвезите-ка меня в Скотленд-Ярд, — потребовал Римо, — в Управление по борьбе с таксистами-мошенниками.— Ладно, приятель, два фунта, и ни пенни меньше. Дешевле в такой гнусный вечер тебя никто не повезет.— О'кей, — сказал Римо. — Поехали.Чтобы отработать полученные деньги, таксист свернул к Лейчестер-сквер и, миновав Ковент-Гарден, вернулся на Дин-стрит.— Приехали, парень, — объявил таксист, остановившись перед трехэтажным кирпичным зданием на тихой улице, мощеной булыжником. Целая гроздь водосточных труб свисала со стены здания, а с крыши, уставившись в темное вечернее небо, неуклюже торчала телевизионная антенна.— Подожди-ка минуту, Чиун, — сказал Римо. — И вы тоже, — добавил он, обращаясь к водителю.Римо выскочил из машины и поднялся по трем кирпичным ступенькам к парадной двери. Ручку старомодного звонка нужно было крутить, и Римо три раза повернул ее до отказа, подняв внутри страшный трезвон.Дверь открыл человек в пиджачной паре.— Здесь находится резиденция посла? — спросил Римо.— Совершенно верно.Человек говорил на безукоризненном английском, но легкий акцент выдавал его континентальное происхождение.— Я хочу поговорить с ним, — сказал Римо.— Прошу прощения, сэр, его нет дома.Подняв правую руку, Римо сжал левое ухо собеседника большим и указательным пальцем.— Так, и где же он?Через приоткрытую дверь он видел людей, сидящих в креслах в прихожей. Люди были вооружены, по их неестественным позам было видно, что им мешают пистолеты в наплечных кобурах.Человек скривился от боли.— Он в летнем загородном доме в Уотербери, сэр. Прошу вас, отпустите.Римо продолжал сжимать его ухо.— Где-где?— В летнем загородном доме в Уотербери. Он останется там еще на неделю.— О'кей, — сказал Римо и разжал пальцы.— Не хотите ли оставить послание, сэр? — спросил дворецкий, потирая ухо ладонью.— Не надо никаких посланий, — сказал Римо. — Я навещу его, когда он вернется.Римо вернулся к такси и забрался внутрь. Дверь посольства быстро захлопнулась.— Езжай до угла, Джеймс, — велел он и наклонился к Чиуну: — Все в порядке, он здесь.— Как ты это узнал?— Я не так уж сильно сжал его ухо, чтобы он тут же раскололся, — объяснил Римо. — Он сказал мне как раз то, что и собирался сказать. А если они посылают людей в Уотербери, где бы это ни было, ясно, что посол прячется здесь. Особенно если учесть, что внутри полно вооруженного народа.На углу, где улица, поворачивая налево, постепенно спускалась к Грейтер Мальборо-стрит, Римо с Чиуном вылезли из машины.Римо дал таксисту пять американских долларов.— Это где-то около трех фунтов, — сказал он ему. — Через двенадцать часов при вашей обычной инфляции они превратятся в пять фунтов. Через неделю вы сможете купить на них дом.Отъезжая, таксист пробормотал:— А через месяц я куплю на них бомбу и вставлю ее тебе в задницу, янки!Возвращаясь вместе с Римо к дому посла по скользкой от дождя улице, Чиун спросил:— Мы, случаем, не поблизости от Лондонского моста?— Нет.— А где он?— Наверное, в Аризоне. Кто-то купил его и увез в Аризону.— А реку он тоже купил?— Не говори глупостей. Конечно же, нет.— А зачем ему понадобилось покупать мост и увозить его в Аризону? — спросил Чиун.— Откуда я знаю, — ответил Римо. — Может, у него были проблемы с переправой. Не знаю.— Меня всегда поражала глубина и обширность твоего невежества, — изрек Чиун.У Римо появилась идея. Чиуна она не очень заинтересовала.— Это хорошая идея, Чиун.Тот ничего не ответил. Он оглядывал спальню на третьем этаже, в которую они попали, взобравшись по водосточной трубе и выставив окно.— Так вот, — продолжал Римо. — Идея.Чиун посмотрел на него.— Ты готов? — спросил Римо.Чиун вздохнул.Римо сказал:— Смотри, нам не дали никаких указаний насчет этого парня, велели только уберечь его от смерти. Надо связать его, посадить в самолет и вернуться с ним в США. Там мы сдадим его Смитти, и, таким образом, с ним ничего не случится. Что ты об этом думаешь?— Даже самые утонченные языки начинались когда-то с мычания, — проговорил Чиун.Но Римо уже не слушал его. Он пересек спальню и прильнул к дверной щели.Снаружи была гостиная. Человек в одной рубашке сидел у стола и раскладывал пасьянс.Кроме него, в комнате было еще пять человек. Четверо из них носили типичные для КГБ голубые костюмы, слишком тесные в груди и слишком широкие в боках. Они поочередно подходили к окнам и выглядывали наружу, затем открывали дверь в холл: и осматривали его и, наконец, проверяли, не прячется ли кто за длинными шторами. И когда один заканчивал этот цикл — окна, дверь и шторы, — тут же к делу приступал другой. Окна, дверь, шторы. Пятый из находившихся в комнате стоял около человека, игравшего в карты, вытряхивая его почти пустую пепельницу, наполняя его почти полный стакан и тасуя вместо него карты после каждой партии.Римо узнал в сидящем посла. Его высокий лоб обрамляли светло-золотистые кудри, а лицо покрывал здоровый солнечный загар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16