Тела были расположены двумя соединенными треугольниками, то есть в виде звезды Давида.— Это ужасно! — воскликнул Чиун.— Я решил, что это будет что-то вроде уборки, — сказал Римо.Он улыбнулся при известии о том, что Лига защитников сионизма поставила себе в заслугу эти убийства.— Катастрофа! — сказал Чиун.— Я только хотел нанести последние штрихи, — сказал Римо. — Мне понравилась мысль о звезде Давида.— Замолчи! Меня не интересуют твои дурацкие шутки. Ты читал сегодняшний «Вэрайети»?— А что там пишут?— Там пишут, что Роберт Редфорд находится в Колорадо и произносит речи на местном празднике.— Вот и хорошо. Всем время от времени полезно проветриться.— А Пол Ньюмен учится во Флориде езде на гоночных автомобилях.— М-м-м-да, — промычал Римо, наблюдая по телевизору репортаж из дома на Грин Фармс-роуд.— Почему они не здесь? — вопросил Чиун.— Я не знаю, Чиун, — сказал Римо.— Зачем я столько месяцев, в надежде встретить их, ем этот ненавистный морской суп? — продолжал Чиун.— Понятия не имею.— Меня гнусно обманули!— Мир полон обмана.— Только его часть, — заявил Чиун. — Только его белая часть. В Синанджу такого бы никогда не произошло.— В Синанджу вообще ничего не происходит.— Если я когда-нибудь встречу Ньюмена или Редфорда, сделаю из них отбивную, — пообещал Чиун.— Это им пойдет на пользу.— Нет, я накажу их еще хуже, — сказал Чиун. — Я не позволю им сниматься в моем фильме.— Уж это научит их себя вести.— Я найду кого-нибудь другого, — произнес Чиун.— Отлично.— Я возьму Брандо и Аль Пачино, — решил Чиун.— Правильно. Такие вещи нельзя оставлять безнаказанными.— Не оставлю. О, коварное вероломство! — воскликнул Чиун.— Что поделаешь, таков шоу-бизнес. Глава третья Доктор Рокко Джованни вошел в гараж, пристроенный к его маленькому дому в Римо, и открыл багажник «фиата». Он заметил, что темно-голубая краска на автомобиле начала выцветать. Может, годик еще удастся подождать и не перекрашивать машину, понадеялся он.В багажнике находился кожаный чемоданчик доктора, старый и порядком потертый. Несмотря на заботливое смазывание, черная кожа кое-где потрескалась. Там, где была видна сердцевина кожи, появились тонкие коричневые линии. Этот чемоданчик подарили доктору почти двадцать лет назад при окончании медицинского факультета, и он до сих пор с гордостью носил его.Он брал его с собой в те три дня, когда работал в больнице для бедных, построенной им в одной из самых грязных римских трущоб. Достав чемоданчик, доктор с треском захлопнул багажник.Сев в машину, он включил зажигание. Мотор издал чахоточный кашель и с явной неохотой заработал.Каждый раз, когда машина заводилась, доктор с облегчением вздыхал.Он нажал на пульте кнопку, открывающую дверь гаража. Включив задний ход, он случайно взглянул на стену перед машиной. Затем перевел рычаг передач в нейтральное положение.Прежде всего доктор Джованни подумал, что теперь он знает, как это выглядит. Лампочка никогда раньше не загоралась, все эти двадцать лет.Лампочка загорелась один раз, затем последовали две вспышки покороче, затем три еще более короткие. Потом была пауза, и вновь все повторилось в той же последовательности.Целую минуту он наблюдал за лампочкой, пока не убедился в правильности и безошибочности сигналов. Почувствовав, что его руки судорожно сжали руль, он заставил себя расслабиться.Наконец доктор Джованни вздохнул и выключил мотор.Вынув ключ зажигания, он положил старый кожаный чемоданчик назад в багажник.Затем он подошел к сверкающему новому «феррари», стоящему в другой половине гаража. Из его багажника он достал другой докторский чемоданчик, на этот раз из дорогой коричневой кожи. Этот сверкающий даже в тусклом освещении гаража чемоданчик доктор менял каждые полгода, даже если следы износа не были заметны. Именно такого поведения ожидали от него состоятельные пациенты. Все у него должно было быть новым и богатым. Только бедные доверяют доктору, у которого дыры на подметках, да и то потому, что ничего другого им не остается.Доктор Джованни завел мотор, и автомобиль мощно взревел. Оставив двигатель работать на холостых оборотах, он вернулся в дом.Когда он вошел на кухню, его жена Розанна удивленно взглянула на него.— Ты что-нибудь забыл, Рокко? — Она улыбнулась ему, ополаскивая тарелки, перед тем как опустить их в моечную машину.— Вот это, — ответил он, подойдя к ней и поцеловав ее в шею.Его руки нежно обняли ее стройное тело.— Но ты уже целовал меня на прощанье, — слабо запротестовала она. — Ты сексуальный маньяк, вот ты кто.— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю? — спросил доктор.— Иногда ты даешь мне это почувствовать, — засмеялась Розанна и повернулась к мужу.Он обнял ее и крепко поцеловал в губы.— Я люблю тебя больше всего на свете, — сказал доктор Джованни.— И я тебя тоже, — произнесла Розанна, — и если бы тебя не ждали пациенты, я бы показала, как сильно.Доктор заглянул в глаза жены, и ей показалось, что она заметила в его зрачках странный, никогда не виданный ею прежде огонек. Крепко прижав губы к ее шее и полузадушенно пробормотав «До свиданья», доктор ушел.Когда Розанна услышала звук выезжающей из гаража машины, она подошла к окну. Увидев удаляющийся «Феррари», она удивилась. Ее муж ненавидел эту машину и купил ее только для того, чтобы произвести впечатление на своих богатых пациентов, чьи деньги помогали содержать единственную настоящую любовь в его жизни — бесплатную больницу для бедных.Его медсестра и секретарша изумились, когда увидели доктора Джованни в его личном офисе неподалеку от Ватикана. Он оставил их недоуменные взгляды без внимания.Войдя в свой кабинет, он позвонил молодому врачу, который был перед ним в долгу, и договорился, что тот возьмет пациентов бесплатной больницы Джованни себе.Затем доктор набрал номер русского посольства, представился и его сразу же соединили с послом.— Как дела, доктор Джованни? — спросил посол со своим гортанным акцентом, из-за которого музыкальный итальянский звучал подобием немецкого.— Прекрасно, — ответил Джованни. — Но мне нужно поговорить с вами.— Да? Что-нибудь не в порядке?— Я только что получил ваши анализы крови, — сообщил доктор, — и хотел бы обсудить их с вами.— Там что-то не так?— Это не телефонный разговор, господин посол.— Я сейчас же приеду.Ожидая посла, доктор Джованни достал кое-что из сейфа и спрятал на дно кожаного медицинского чемоданчика, затем сложил руки на столе и положил на них голову.Посол прибыл через десять минут. Как всегда рядом с ним находился его постоянный телохранитель, человек с ястребиным лицом, подозрительно осматривавший все и вся. Счетчики на стоянках, ресторанные счета, уличные торговцы — ко всему он относился как к потенциальным врагам великой коммунистической революции. Он вошел в кабинет доктора Джованни вслед за послом.— Не мог бы он подождать снаружи? — спросил доктор.Посол согласно кивнул. С очевидной неохотой телохранитель вышел в приемную и прислонился к стене напротив кабинета.Секретарша принялась пристально рассматривать его. Заметив это, он вперил в секретаршу бесстрастный взгляд и заставил ее отвернуться.— Я знаю, в чем дело, — сказал посол. — Наш безгрешный доктор решил перебежать к русским.Он улыбался, но капли пота на лбу выдавали его волнение.— Нет, еще нет, — улыбнулся в ответ Джованни.— Но когда-нибудь вы это сделаете, — заметил посол. — Вы и ваша бесплатная больница, ваша скромная жизнь — такого коммуниста, как вы, больше нет.— Вот поэтому-то я и не смог бы жить в матушке России, — сказал доктор. — Пожалуйста, сядьте сюда.Он усадил посла в кресло напротив проектора рентгенограмм. Засунув за стеклянный экран два больших снимка грудной клетки, он включил проектор и убрал верхний свет.— Это ваши последние рентгенограммы, — пояснил доктор. — Мы сделали их зимой, когда у вас начался тот грудной кашель.Продолжая говорить, доктор Джованни за спиной посла подошел к своему столу.— В глубине каждого легкого вы можете увидеть небольшие темные пятна.Он открыл свой коричневый кожаный чемоданчик и засунул в него руку.— Да, я вижу их. Что они означают? — посол заметно нервничал.Доктор Джованни сжал рукоятку пистолета и подошел сзади к послу.— Ничего, — сказал он. — Совершенно ничего.Он выстрелил, и пуля вошла в череп русского рядом с левым ухом.Доктор Джованни был рад, что после всех прошедших лет револьвер все еще стрелял.Эхо выстрела разнеслось по маленькому кабинету. Снаружи медсестра и секретарша вздрогнули, услышав необычный громкий звук.Русский телохранитель выхватил из-под куртки пистолет, толкнул незапертую дверь и ворвался в кабинет.Но было поздно. Доктор Рокко Джованни приставил револьвер к своему правому виску и нажал на курок.Револьвер вновь выстрелил. Глава четвертая Адмирал Уингэйт Стэнтингтон уже взялся за ручку двери своего кабинета, но секретарша остановила его.— Готово, сэр, — сказала она, протягивая сверкающий медный ключ.— Отлично, — сказал адмирал. — А другой сделали?— Да, сэр.— Он в надежном месте?— Да, сэр.— Расскажите-ка мне, где его искать. Вдруг мой потеряется, а с вами что-нибудь случится.— В верхнем левом ящике моего стола, в глубине за коробкой с «Тутси-Роллс».— Там он в безопасности?— Да, сэр, к моему столу никто близко не подходит.— Хорошо, благодарю вас.Он взял ключ и опустил его в карман пиджака.— Да, и еще, адмирал. Вас кто-то ожидает.— Да? И кто же?— Он не назвался.— Как хоть он выглядит?— Как Рой Роджерс, — сказала секретарша.— Кто?— Рой Роджерс. На нем сомбреро, башмаки с узором, подвернутые штаны и габардиновая рубашка с белым кантом на груди. Если бы он был женщиной, я бы его сравнила с Долли Партон.— Впустите его немедленно, — распорядился Стэнтингтон. — Хотя нет, пусть подождет еще немного. Сначала я проверю, подойдет ли ключ.Когда вошел посетитель, как будто сошедший со стен Зала Славы кантри-музыки, Стэнтингтон сидел за столом.— Ну, здравствуйте, Василий Карбенко, — проговорил Стэнтингтон, вставая и протягивая через стол руку.Русский был одного роста со Стэнтингтоном, и его рукопожатие было крепким и уверенным. Он так и не снял нахлобученную на голову ковбойскую шляпу.— Здравствуйте, адмирал, — сказал он протяжно, как истинный уроженец Дикого Запада.— Как дела на культурном фронте, господин культурный атташе? — спросил Стэнтингтон с улыбкой.— Я пришел не затем, чтобы говорить о культуре, адмирал, разве что об ее отсутствии.Карбенко слегка улыбался, но глаза его были неприветливо прищурены, а голос звучал холодно.— Что вы имеете в виду, полковник? — спросил Стэнтингтон.— Вы сегодня уже читали информационную сводку? — спросил в ответ Карбенко.Стэнтингтон покачал головой:— Нет, я только что пришел. Кстати, не хотите ли посетить мою уборную? Мне наконец сделали ключ.— Нет, я не хочу посещать вашу проклятую уборную! Я хочу знать, почему одни из ваших шпионов убил сегодня в Риме нашего человека.Острый взгляд Карбенко был почти физически ощутим, и под его давлением директор ЦРУ опустился в свое кожаное кресло.— Что? Я не понимаю.— Могу объяснить. Сегодня утром русский посол в Риме был убит итальянским врачом, одним из ваших агентов.— Наших агентов? — Стэнтингтон покачал головой. — Не может быть. Нет, я бы знал об этом.— Имя врача — Рокко Джованни. Вам это ни о чем не говорит?— Нет. Он арестован?— Он покончил с собой прежде, чем мы смогли его схватить.— Вы говорите, Рокко Джованни?Карбенко кивнул.— Подождите минуту, — сказал Стэнтингтон. Он положил на стол новенький медный ключ. — Если захотите, можете посетить уборную.Пройдя через приемную, он вошел в кабинет начальника оперативного отдела.— Черт побери, что происходит? — спросил адмирал.Начальник оперативного отдела вздрогнул от неожиданности.— В чем дело, адмирал?— Этот русский посол, убитый в Риме, — это что, наша работа?Его подчиненный покачал головой:— Нет, не наша. Какой-то врач, похоже, спятил и застрелил посла, а затем себя. Но мы тут ни при чем.— Его имя — Рокко Джованни, — сказал Стэнтингтон. — Немедленно выясните все, что есть у нас на него, и сообщите мне. Этот проклятый русский резидент сидит у меня в кабинете и задает мне жару.Когда Стэнтингтон вернулся к себе, Карбенко полулежал в кресле, вытянув ноги и надвинув шляпу на лоб.— Через минуту я все выясню, — произнес Стэнтингтон.Они сидели в молчании, пока не загорелась лампочка вызова на интеркоме. Стэнтингтон схватил трубку и поднес ее к уху.Через несколько секунд он положил се на место и, улыбаясь, посмотрел на Карбенко.— Ваши данные неверны, товарищ. Рокко Джованни не наш человек, в нашем списке агентов о нем нет ни слова.— Можете подтереться вашим списком, — проговорил Карбенко, выпрямляясь и роняя свою коричневую шляпу на толстый ковер. — На деньги ЦРУ Джованни закончил медицинский институт. На деньги ЦРУ он открыл в Риме больницу. Двадцать лет он состоит у вас на содержании.— Этого не может быть, — сказал Стэнтингтон.— Тем не менее это так, — сказал Карбенко, — и мы можем это доказать. Мы даже знаем, под каким кодом он работал.— И под каким же? — спросил Стэнтингтон.— Проект «Омега», — ответил Карбенко.— Никогда не слышал о таком, — начал было Стэнтингтон, но тут же остановился.Проект «Омега»? Он уже слышал это название. Но когда? И где? Вдруг он вспомнил: это было вчера, ему рассказали о нем, и он его разогнал, потому что никто не знал, что это такое.— Вы сказали, проект «Омега»?— Совершенно верно, — подтвердил Карбенко.— Вы что-нибудь знаете о нем?— Мы знаем только название, оно занесено в нашу картотеку во времена Хрущева. Еще мы знаем, что это крыша для какой-то организации, рассылающей деньги ЦРУ по всему миру.— Вы, наверное, не поверите... — начал Стэнтингтон.— Наверняка не поверю!— ...Но вы знаете о проекте «Омега» больше, чем мы.— Вы правы, адмирал, я действительно не верю вам.— Я не шучу. Я вчера расформировал этот проект «Омега», потому что никто о нем ничего не знал.— В таком случае вам придется выяснить что-либо как можно быстрей, — сказал Карбенко. — Подобные провокации вызывают у моего правительства несколько более энергичную реакцию, чем у вашего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16