Он знал ее по фамилии!.. Неужели он прибыл сюда исключительно по ее душу?
– Откуда вы меня знаете? – очумело спросила Леся.
– Оттуда… Мы уже второй месяц за тобой, дрянь, ходим. Но никак с поличным взять не могли… От наркотиков-то ты отмажешься, как твой дружок…
Каплунов взял со столика ее сумочку, выпотрошил ее целиком. Ничего не нашел, но успокаиваться не стал. Полез под подкладку, а там пакетик с порошком. Небрежно отбросил его в сторону.
– Это мы, конечно, тоже к делу приобщим… Но судить тебя, мразь, за порнографию будут. На восемь лет, гадина, сядешь…
– Ты ничего не докажешь, мент! – взвилась Леся.
Майор ничего не сказал. Но с такой силой влепил ей пощечину, что она едва удержалась на ногах.
– Ты ответишь за это, урод!
Вторая пощечина опрокинула ее на кровать.
– За что?
– За то, что детей, тварь, совращаешь!.. У меня дочке восемь лет! Я спать спокойно не могу из-за таких сволочей, как ты!.. Увести!
Спецназовцы схватили Лесю под руки и вывели на улицу. Там стоял автобус, куда запихивали других задержанных. Но Лесю сунули в легковую машину. Она была ключевой фигурой и потому находилась на особом положении.
4
Первые три дня взаперти Рэм не спал и совсем ничего не ел. Как чумовой, метался по комнате, сокрушая все на своем пути. Все вокруг раздражало и злило. Яркий свет действовал на него, как на вампира, – кожу не разъедал, но с ума сводил. Поэтому пришлось заколотить окно фанерой. И свет он не включал. Все три дня провел в кромешной темноте. Высокая температура, озноб, шум в ушах от повышенного давления. Мысли в голове перепутаны – состояние бредовое…
Со временем раздражительность и бессонница прошли. И даже тяга к кокаину ослабла. Но на Рэма навалилась такая депрессия, что хоть руки на себя накладывай. Внутри пустота, силы на исходе – даже с кровати встать нет сил. Да и не охота вставать. Так и будет лежать, пока не подохнет от голода. А зачем ему жить? Он же полное ничтожество, совершенно никчемное существо…
В коридоре за дверью послышался шум. Звякнул ключ в скважине, дверь отворилась.
– Артемий Григорьевич, ну нельзя же так! – услышал он чей-то незнакомый голос.
Рэм даже не повернул голову на звук. Какая разница, кто там пришел.
– Ничего, перебесится и успокоится.
Где-то рядом стоял отец, но и до него Рэму не было никакого дела.
– Вы не понимаете, Артемий Георгиевич, кокаин физической ломки как таковой не вызывает. Компульсивное влечение не так ярко выражено… Э-э, температура, давление – это есть. Но страшней всего депрессия. Кокаин усиливает выброс допамина, так называемого гормона радости. Ваш сын привык получать этот гормон… Да вы сами на него посмотрите! Он же совершенно не реагирует на наше присутствие. Депрессия у него, тяжелейшая депрессия. И если его не вывести из этого состояния, может случиться непоправимое… Да, представьте себе, он может наложить на себя руки!
– Рэм, Рэ-эм, ты чего!
Не на шутку встревожившийся отец попытался растормошить его. Но Рэм даже не глянул на него.
– Доктор, да он совсем никакой!
– Говорю же вам, его нужно выводить из этого состояния.
– Так выводите, черт возьми!
– Может, ему нужен гормон радости?
В комнате, оказывается, был еще один человек. Рэм узнал его голос. Валера. Он-то какого черта здесь делает?
– Медикаментозное вмешательство на данном этапе нежелательно…
– Да я слышал, есть народное средство. Депрессия сексом хорошо лечится. Тот же гормон радости…
– Да пошли вы все! – раздраженно буркнул Рэм и отвернулся к стене.
Леся запросто смогла бы организовать ему красивую девочку. Но о ней и думать не хотелось. Сука, дрянь… А себя так убить хотелось. Он вдвойне, даже втройне хуже, чем она. Он достоин сурового наказания…
– Рэм, мы пришли к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало!
Настроение у Валеры хорошее. Но ему-то что, он никого в этой жизни не убивал.
– Село солнце! – рыкнул Рэм. – И я сяду!
– За что?
– За то, что человека убил!
Он не боялся правды. Сейчас он вообще ничего не боялся…
– Ну и кого ты убил? – В голосе отца не угадывалось изумления и тем более страха.
Рэм решил, что его держат за идиота. От возмущения он вскочил с кровати, выпалил:
– Человека убил!
– Фима Речного, да? – ошарашил его Валера.
– Ты откуда знаешь? – ошалел от удивления Рэм.
– Олеся твоя призналась.
Все-таки сдала его Леся!.. Рэму стало страшно. В тюрьму вовсе не хотелось. Уж лучше сдохнуть…
– А это кто? – В ужасе ткнул он пальцем в незнакомого мужчину.
Если он доктор, то какой, уж не тюремный ли?
– Рэм, ты ничего не бойся, все в порядке, – успокоил его отец. – А это Илья Борисович, Валера его привел…
– Зачем?
– Решил, что я неправильно с тобой обращаюсь… Вот скажи, ты хочешь принять наркотик?
– Артемий Георгиевич! – хором воззвали к нему Валера и доктор.
– Хочу! – кивнул Рэм.
Не отказался бы он сейчас от понюшки. Так хотелось вернуть этому миру радужные тона. А то такая серость вокруг. И черная дыра впереди, куда его вот-вот втянут смертные грехи…
– А вот тебе! – Отец не постеснялся присутствия посторонних людей и со смаком скрутил у Рэма под носом фигу.
Как это ни странно, но мечта о наркотиках вдруг померкла. Надолго ли?..
– Артемий Георгиевич, Рэма нужно везти к нам в клинику. Заверяю вас, там ему окажут…
Договорить доктор не успел. В комнату влетела взъерошенная мама… Фантасмагория какая-то. Рэму вдруг показалось, что все это он видит во сне.
– Что ты здесь делаешь? – с порога набросилась она на Валеру. – Паша, ты зачем его сюда впустил! Он же наркотики принес! А это кто? – неприязненно посмотрела она на доктора.
– Ира, успокойся! – нахмурился отец. – Чего это ты разбушевалась?
– Паша, я же тебе говорила, что это из-за Валерия в нашем доме случилась беда!
– Я-то здесь при чем? – потрясенно уставился на нее Валера.
– Мне Олеся все рассказала!
– А-а, Олеся!.. Ирина Максимовна, вы что, у нее были?
– Да, представь себе!
– В тюрьме?
– В тюрьме!.. – сошла с лица мама. – Но почему в тюрьме?!
– Не сегодня завтра будет там, – просветил Валера. – Предъявят обвинение и отправят в следственный изолятор…
Рэм тоже смотрел на него широко распахнутыми от изумления глазами.
– За что?
– Изготовление и оборот материалов с порнографическими изображениями несовершеннолетних… Олеся притон содержала, где снимали детское порно. А ее саму из постели с малолетками вытащили. Так-то вот!
– Этого не может быть!
Мама не хотела верить в то, что Леся – такое чудовище. Но Рэм-то это точно знал…
– И наркотики у нее при обыске нашли, – продолжал Валера. – Кокаин, около десяти граммов, крупная партия, так сказать… У нее притоны по всей Москве. Есть элитный бордель, где содержат двойников наших и мировых «звезд». Рэм, ты в курсе?
– Угу.
– И среди этих двойников есть двойник певицы Любоньки… Это ее ты видел у меня на мальчишнике. Алика ее зовут. И это она исполняла стриптиз в ночном клубе «випам» на потеху…
– Стриптиз?!
– Ты, наверное, не в курсе, но вся желтая пресса забита фотографиями голой Любоньки… Угадай, кто Любу подставил?
– Леська, кто ж еще… А как… кто… почему ее взяли? – схватился за голову Рэм.
Леська в тюрьме, и молчать она не станет. Расскажет, что Рэм убил Фима. И видеозапись у нее есть… Все, теперь ему точно хана!
– Врать не буду, отец мой постарался, – признался Валера. – С моей подачи…
– И зачем ты это сделал?
– А смотреть было больно, как эта стерва тебя уродует… Не скажу, что на нее были брошены все силы. Но работа велась…
– И в чем она призналась?
– Во многом призналась. С ней же профессионалы работают…
– А про Фима Речного она что-нибудь говорила?
– Говорила… Да он и сам много чего сказал…
– Сам?
– Рэм, ты меня, конечно, извини, и родители твои пусть меня извинят, но с Олесей ты совсем деградировал, – грустно усмехнулся Валера. – Знаю я эту историю, как ты Фима убил. Ты его убил, а сам вазой по голове получил. Пока ты в отключке валялся, Фим твой ожил… Не убивал ты его. Развела тебя Леська… Жив твой Фим. Леська его купила, чтобы он не высовывался. Но мы-то его вытащили. Так что он сейчас показания против нее дает…
Рэм облегченно вздохнул. Как будто камень с души сорвался. И в глазах прояснилось. Мир обретал радужные краски без всяких наркотиков. Фим жив… И он теперь будет жить. Впереди у него новая жизнь. Наркотиков больше не будет… Но все равно напоследок не помешало бы еще раз закинуться кокаином. Просветленная душа просит.
Глава 18

1
В арсенале у Любы было целых три топовых песни, их регулярно крутили на радио и телевидении, о ней писали в газетах и журналах. Но на этом она не смогла достичь того уровня популярности, на который ее подняла срамно-эротическая фотосессия в развлекательном центре, где она якобы танцевала голышом. Такой шум поднялся, что Люба из дома боялась выходить. Ее узнавали на улицах. Люди не тыкали в нее пальцами, вслед не улюлюкали, но многие смотрели на нее, как на прокаженную. А пресса откровенно злорадствовала. Дескать, молодая поросль готова на все ради того, чтобы заявить о себе. Некоторые щелкоперы без всякого зазрения совести советовали ей организовать для себя еще и порносессию. Мол, сказала «а», говори и «б»…
Разумеется, такая популярность не пошла ей на пользу. Журналисты наперебой лезли брать у нее интервью, но только для того, чтобы всласть поиздеваться над ней. А телевизионщики пригласили ее на скандальное ток-шоу, где должна была обсуждаться тема секса в мире шоу-бизнеса. Люба должна была рассказать народу, через чьи постели она шла к своей цели. Она должна была укрепить свой имидж всенародного посмешища…
Макеев уже был близок к тому, чтобы махнуть на нее рукой. Но неожиданно все изменилось.
– Любонька, кажется, мы спасены!
Герман Альбертович протянул ей листок – распечатку статьи с какого-то Интернет-сайта.
Оказывается, в Москве была взята с поличным некая гражданка Негласова, которая занималась изготовлением и сбытом детской порнографии… Люба не сразу поняла, что эта «некая гражданка» и есть ее заклятая подруга Леська.
Однажды она уже попадала в прицел правоохранительных органов. Но тогда ее пронесло. Сейчас же, судя по публикации, ее песенка спета. Порнография, проституция, наркотики. Серьезный букет социальных заболеваний…
Макеева же заинтересовало сообщение о том, что помимо всего в своей преступной деятельности гражданка Негласова использовала двойников «звезд». В том числе двойника восходящей «звезды» Любоньки. Девушку звали Аликой, и она призналась в том, что по принуждению Олеси Негласовой активно компрометировала настоящую Любовь Лаврову. Снялась в порноролике, в пьяном виде исполнила стриптиз в элитном клубе…
– Зачем она это делает? – вопросил Макеев.
– Олеся считает, что я отбила у нее парня. И мстит мне за это…
– Стоп! Изложишь эту историю в письменном виде. Да так, чтобы за душу хватало! Нам нужна слезная мелодрама со счастливым концом. Добро страдает, но в конце концов берет верх над злом. Народ должен съесть эту вещь с такой жадностью, чтобы за ушами трещало! А я подключаю прессу!.. Черного слона мы сдуем и раздуем нового – розового и пушистого!..
Люба сделала все, что требовалось от нее. Создала душещипательную историю о том, как и почему подруга стала врагом. О том, что по злой воле Олеси ей пришлось дважды побывать в притоне, она благоразумно промолчала. Есть вещи, о которых никто не должен знать…
Макеев организовал пресс-конференцию. И Люба выдержала это испытание. Жадные до сенсаций журналисты подхватили ее легенду и разнесли ее по всему миру. Ее честь была спасена. Планка популярности поднялась, но это был уже позитивный уровень…
2
Выступление в Центральном Концертном зале «Россия» – большое испытание для любого артиста. Как в финансовом плане, поскольку индивидуальный сольный концерт стоит немалых денег. Так и в моральном, поскольку здесь запросто можно потерпеть фиаско. Не пошел на тебя зритель, все, считай, что ты никто.
Обычно начинающие певцы обкатываются на концертах в провинциях. Но Макеев пошел другим путем. Большой гастрольный тур Люба начинала с концерта в этом знаменитом зале. Надо ли говорить, как она волновалась. Коленки дрожали, когда она выходила на сцену. Макеев уверял, что ее ждет аншлаг. Но она не верила в это, пока не увидела, что зал заполнен на все сто процентов. И это при том, что билеты продавались отнюдь не по бросовой цене. Теперь можно было не сомневаться в том, что ее считают настоящей «звездой». Но этот статус налагал на нее большую ответственность. И эта ответственность сдавливала плечи, пережимала голосовые связки…
Но Макеев четко знал свое дело. Он не хотел рисковать, поэтому выступление пошло под фонограмму. Но Люба так старательно открывала рот, что ей поверили. И захлестывающие овации возвестили о том, что публика по достоинству оценила ее выступление.
Но больше всего Любу шокировал роскошный букет роз, который вынесла на сцену немолодая, но такая же роскошная, как сам букет, женщина. У нее дар речи пропал, когда она узнала в ней Ирину Максимовну, мать Рэма.
Она вручила ей букет, молча смахнула слезу и вернулась в зал. Как ни взволнована была Люба, но она сразу заметила, что со стеблей роз были срезаны все шипы. Что это? Знак признания или примирения? А может, и то и другое…
Толпа поклонников за кулисами не соответствовала тем бурным аплодисментам, которые она заслужила в зале. Но все равно людей было довольно много. Мужчины, женщины, молодые и не очень. На части они ее не рвали, но рука устала давать автографы. Все было благопристойно. Никто не попытался подсунуть ей для росписи газетные снимки, где фальшивая Любонька голышом танцевала на столе. А именно этого Люба больше всего и опасалась…
Макеев ждал ее в гримерке.
– Ты просто молодец! – выстрелил он комплимент.
– Спасибо тебе за все! – ярко улыбнулась Люба.
Чувство эйфории переполняло ее душу. И она была рада поделиться с ним своим счастьем.
– Ну что ты, я всего лишь дирижер.
– Но оркестр без дирижера ничто…
– Совершенно верно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37