И какой смысл использовать в качестве средства доставки крупнейший в мире лайнер, обошедшийся Шэню в десятки миллионов долларов, когда ту же задачу можно решить куда проще и дешевле? Он ведь не религиозный фанатик и не террорист, а бизнесмен до мозга костей, преследующий исключительно собственную выгоду. Беда в том, что он хитер, коварен и удивительно изобретателен. Каков бы ни был его замысел, держу пари, что мы с вами и за тысячу лет не докопаемся до его сути.
— Вы правы, — со вздохом признал шкипер. — Шэню совсем не с руки разрушать города и уничтожать сотни тысяч людей, не говоря уже о том, что связать с ним взорванный лайнер не составит труда.
— А если...
— Что? — насторожился Кабрильо.
— Предположим, взрывчатка на «Юнайтед Стейтс» все-таки заложена, но в таком малом количестве, что мы с Алом просто ее не заметили в процессе осмотра судна.
— Почему в малом?
— Потому что достаточно нескольких десятков сравнительно небольших зарядов, размещенных в узловых точках корпуса, чтобы при их одновременном взрыве у лайнера отвалилось нише и он тут же затонул.
— Весьма перспективная версия. По-моему, вам стоит заняться ей вплотную.
— Я тоже так думаю. Кстати говоря, она косвенно подтверждается еще и тем, что мой напарник обнаружил задраенными все люки, ведущие в нижние трюмы.
— Тогда вам не хватает только гадалки, чтобы узнать, в каком месте Шэнь намеревается затопить «Юнайтед Стейтс», — чуть слышно пробормотал Кабрильо; глаза его закрылись, и он провалился в забытье.
Питт раскрыл рот, собираясь что-то ответить, но вовремя заметил, что собеседник потерял сознание. Поднявшись, он на цыпочках вышел из каюты и тихонько прикрыл за собой дверь.
* * *
Три дня спустя, приняв на борт портового лоцмана, «Орегон» вошел в гавань Гуама и пришвартовался у коммерческого терминала. Если не считать срезанной почти у основания снарядом грот-мачты, судно выглядело точно таким же, как на выходе из Манилы. На причале его поджидали несколько машин «скорой помощи», чтобы доставить раненых в госпиталь базирующейся на острове американской военной базы. Первыми увезли китайских морских пехотинцев, затем настала очередь пострадавших членов экипажа лесовоза. Питт и Джордино вежливо оттеснили санитаров и сами снесли на берег носилки с Хуаном Кабрильо.
— Мне даже как-то неудобно, — пожаловался шкипер. — Такое ощущение, будто я калиф багдадский!
— Счет за дополнительный кайф будет выслан вам по почте, — загробным голосом пообещал итальянец.
Прежде чем загрузить носилки в микроавтобус, друзья бережно опустили их на бетон пирса. Встав на колени, Питт заглянул в глаза капитану.
— Прощайте, сеньор председатель, — произнес он с чувством. — И знайте, что я горжусь знакомством с таким замечательным человеком, как вы.
— Я тоже очень рад, что судьба, пусть ненадолго, свела меня с вами, Дирк. Если вам когда-нибудь наскучит пахать за гроши в НУМА и вы станете подыскивать другое местечко, присылайте ваше резюме. Обещаю поддержать вашу кандидатуру на совете директоров. Работая в нашей корпорации, вы сможете посетить самые экзотические порты всех семи морей, значительно укрепить здоровье, благодаря постоянному пребыванию на свежем воздухе, и обеспечить себе достойную старость.
— Или безымянную могилку на дне, — усмехнулся Питт. — Да и насчет здоровья что-то сомневаюсь. Сдается мне, морские прогулки на вашей посудине чреваты внезапными прострелами в самых неподходящих частях организма. Хотя, если честно, я буду скучать по вашему «Орегону».
— Я тоже, — тяжело вздохнул Кабрильо.
— Ну, вам-то долго скучать не придется. Через недельку поправитесь и вернетесь обратно.
Шкипер покачал головой.
— Уже не вернусь. Это был последний рейс «Орегона». Нам придется подыскивать новое судно.
— Почему? — удивился Питт. — С ним вроде бы все в порядке. Подлатать немного — и будет как новенький.
— Может, у вас пепельницы переполнились? — участливо спросил Джордино. — Или мыши в торпедных аппаратах завелись?
— "Орегон" засветился, — пояснил Кабрильо. — Теперь он «скомпрометирован», если пользоваться жаргоном профессиональных разведчиков. Китайцам о немуже известно, а это значит, что не пройдет и недели, как соответствующая информация поступит в базы данных спецслужб всего мира. Он исчерпал свой потенциал в качестве судна-прикрытия, почему я и говорю, что теперь придется перебираться на другое.
— То есть вы не сворачиваете деятельность корпорации, если я вас правильно понял? — уточнил Питт.
— Ни в коем случае! Благодарное правительство уже предложило нам оборудовать новую плавбазу самым современным снаряжением, тяжелым вооружением и более мощными двигателями в кредит на исключительно льготных условиях. Думаю, за парочку рейсов мы с долгами рассчитаемся. Все акционеры приняли единогласное решение продолжать операции.
— Желаю удачи, — сказал Питт, пожимая на прощание руку шкиперу. — Быть может, нам еще доведется когда-нибудь снова поработать вместе.
— Мир тесен, так что будем надеяться, — улыбнулся тот.
Джордино жестом фокусника выудил откуда-то одну из своих знаменитых сигар и засунул ее в нагрудный кармашек рубашки Кабрильо.
— Рекомендую попробовать на досуге, сеньор председатель. Не бог весть что, но воняет куда приятней того богомерзкого зелья, которым вы набиваете вашу трубку.
Распрощавшись с капитаном, друзья долго провожали взглядом удаляющуюся санитарную машину. Осторожное покашливание за спиной заставило обоих резко обернуться. Седоволосый и седобородый мужчина лет шестидесяти в цветастой рубашке навыпуск, белых шортах и сандалиях на босу ногу вежливо поклонился и спросил:
— Мистер Питт и мистер Джордино, если не ошибаюсь?
— Допустим, — неприветливо буркнул Питт, быстро переглянувшись с напарником. — А вы кто такой?
Седой молча предъявил удостоверение и жетон.
— Вас срочно требуют в Вашингтон, — сообщил он. — Мне приказано обеспечить вашу доставку на военный аэродром. Самолет уже заправлен и ждет.
— А не староваты вы, дедушка, для рыцаря плаща и кинжала? — проворчал Джордино, изучавший документы с особым пристрастием. — В вашем возрасте пора бы уже внуков воспитывать.
— Старый конь борозды не испортит, — усмехнулся агент. — А что касается возраста, тут тоже свои преимущества имеются. Там, где на старикашку внимания не обратят, молодым, вроде вас, могут и башку оторвать.
— На чем поедем? — спросил Питт.
Старик повел глазами в направлении малолитражной «тойоты» далеко не последнего года выпуска, размалеванной в кричащих тонах под местное такси.
— Экипаж ждет, джентльмены.
— Неужели ЦРУ так сильно урезали бюджет, что ничего поприличней не нашлось? — возмутился итальянец. — В эту консервную банку я даже не втиснусь!
— Чем богаты, тем и рады, — философски пожал плечами встречающий. — Не нравится — топайте пешком.
Вопреки пессимизму Джордино, салон «тойоты» оказался достаточно просторным, да и движок на ней стоял раза в два помощнее родного. Не прошло и двадцати минут, как они уже сидели на каких-то ящиках в грузовом отсеке военно-транспортного самолета, выруливающего на взлетную полосу. Выглянув в иллюминатор, Питт помахал рукой «дедушке», внимательно наблюдающему за разбегом самолета, а когда тот взлетел, переключился на обозрение панорамы Гуама с высоты птичьего полета. Мало кто из американцев знает, как красив этот гористый остров вулканического происхождения с его пышной тропической растительностью, живописными водопадами и тянущимися на долгие мили великолепными пляжами под сенью многочисленных кокосовых пальм. А шустрые японцы уже давно облюбовали этот райский уголок у себя под боком и в сезон отпусков устремляются сюда целыми семьями, оккупируя все свободные номера в гостиницах и с утра до вечера загорая на мягком белом песочке.
Когда Гуам скрылся за горизонтом, а Джордино, по своему обыкновению, отключился и захрапел, Питт снова вернулся к проблеме «Юнайтед Стейтс», не дававшей ему покоя последние несколько суток. Он нисколько не сомневался, что отправленный к берегам Америки лайнер являет собой какую-то страшную угрозу его родной стране, предотвратить и устранить которую способен лишь один человек на всей планете. Вот только рассчитывать на добрую волю Шэня не приходится — людей такого склада может остановить или удержать от исполнения намеченного плана разве что скоропостижная кончина.
Мир вообще устроен несправедливо. Честный политик или порядочный бизнесмен — птица куда более редкая, чем белая ворона. Зато жуликов, мерзавцев и прочей швали пруд пруди. Душегубов тоже хватает: всяких там мафиози, наемных киллеров, серийных убийц, террористов. У кого-то десяток трупов на счету, у кого-то — сотни. Но эти в большинстве своем в одиночку орудуют или небольшой группой. А если в твоем распоряжении неограниченные ресурсы и армия головорезов, тут столько народу положить можно, что самому бесноватому фюреру мало не покажется. А ведь Шэнь не какой-нибудь генерал, скрепя сердце посылающий на верную смерть полк ради вывода из окружения корпуса или бросающий в прорыв последние резервы, чтобы развить наступление. У генералов хоть угрызения совести изредка случаются, а у таких, как Шэнь, сосредоточивших в своих руках огромные богатства и возомнивших себя над законом и вне его досягаемости, само это понятие в лексиконе отсутствует. Тысячи мертвых тел на дне озера Орион — прямое тому доказательство. Этому подонку ничего не стоит снять трубку и отдать приказ о ликвидации очередной партии стариков, женщин и детей, после чего выпить бокал шампанского и с аппетитом пообедать.
Питт плохо представлял, каким образом он может воспрепятствовать осуществлению кровожадных замыслов Шэня, но мысленно поклялся, что помешает ему любой ценой — пусть даже для этого потребуется пристрелить гада в присутствии десятков свидетелей. Слишком далеко тот зашел, чтобы отступить. Придумать бы еще, как к нему на расстояние выстрела подобраться, когда день и ночь его окружают многочисленные охранники... Так и не додумавшись ни до чего вразумительного, Питт пришел к выводу, что окончательно свихнется, если сей же момент не займется чем-либо более полезным для психики, нежели навязчивые фантазии на неприятную тему. С завистью покосившись на дрыхнущего без задних ног напарника, он прилег рядышком, закрыл глаза и постарался последовать его примеру. До Вашингтона оставалось еще часов десять лету — вполне достаточно, чтобы с помощью здорового сна вернуть на место поехавшую крышу.

Часть третья
Канал в никуда
22
23 апреля 2000 года. Река Атчафалайя, Луизиана
Каждая из величайших рек мира, если рассматривать их по отдельности, обладает присущими только ей одной особенностями и своеобразием. Разливающийся под сенью пирамид Нил окутан романтической дымкой седой древностей. Само название Амазонка напоминает о бесчисленных авантюристах всех времен и народов, продирающихся сквозь джунгли в погоне за сокровищами исчезнувших цивилизаций. Янцзы олицетворяет своим плавным, неспешным течением загадочную душу Востока, прочно ассоциируясь с мутно-желтыми от ила водами, по которым скользят разукрашенные драконами джонки и сампаны. Но ни одна из них не возбуждает воображение до такой степени, как Миссисипи, воспетая и прославленная поколениями американских поэтов и прозаиков от Генри Лонгфелло и Вашингтона Ирвинга до Уолта Уитмена и Марка Твена.
Благодаря классическим произведениям последнего и трудам военных историков, эпоха колесных пароходов, приветствующих протяжными гудками каждое встречное судно, будь то дымящий буксир или простой плот, на котором катались Том Сойер и Гек Финн, а также сравнительно недавние кровопролитные сражения Гражданской войны между мониторами северян и броненосными плавбатареями конфедератов, воочию предстают перед мысленным взором и кажутся такими знакомыми и близкими, будто все это происходило только вчера.
Индейцы почтительно называли Миссисипи Отец-рекой. Это самая большая и полноводная река Северной Америки длиной три тысячи семьсот восемьдесят километров. На своем пути от болотистых низин в окрестностях Великих озер до Мексиканского залива она вбирает множество притоков, самый крупный из которых, Миссури, почти на две сотни километров превосходит ее по протяженности.
Изменчивая и непостоянная, как ртуть, в своем беге к океану Миссисипи упорно выискивает путь наименьшего сопротивления. За последние пять тысяч лет русло ее то и дело менялось, что связывается геологами с колебаниями уровня моря от окончания последнего ледникового периода до наших дней. В те времена она протекала почти на сорок миль западнее и вошла в современные рамки лишь за семьсот лет до Рождества Христова. Миссисипи до сих пор непредсказуема и в любой момент может взбрыкнуть, проложив себе новую дорожку в стороне от предыдущей. Достаточно сказать, что добрая половина плодородных почв Луизианы состоит из отложений ила и глинозема, намытых за тысячи миль к северу, в предгорьях Монтаны и Миннесоты.
— Река сегодня выглядит на редкость спокойной, — заметил сидящий в штурманском кресле на возвышении мужчина, выглянув в иллюминатор рулевой рубки.
Склонившийся над пультом управления Люка Жиро, шкипер научно-исследовательского судна Инженерного корпуса армии США «Джордж Б. Ларсон», рассеянно кивнул в ответ. Он занимался ответственным делом: прокладывал курс по извилистому фарватеру нижнего течения реки, не обращая внимания на тучные стада крупного рогатого скота, мирно пасущиеся на заливных лугах Южной Луизианы — последнего форпоста бывшей Французской Акадии. Капитану давно приелись идиллические картинки сельского захолустья: крытые рубероидом хижины на сваях, старые пикапчики, припаркованные, за неимением гаражей, под раскидистыми кронами деревьев, убогие баптистские церквушки с облупившейся на деревянных стенах краской, заброшенные деревенские кладбища с ушедшими глубоко в землю замшелыми плитами надгробий и бесконечные поля маиса и бобовых культур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108