— Слушайте задание, — торжественно объявил Нетудыбаба, сияя, словно новенькая гривна. — Сам гетман поручил нам тайную миссию — выманить из Ерихонских Труб Навьих колобков и натравить оных на засевших под Киевом врагов.
— Ась? — хором выдохнули казаки, пришибленно моргая.
Похоже, Нетудыбаба на пару с Шмальчуком слегка лишились рассудка.
— Натравить на врагов Навьих колобков?
— Да мыслимо ли такое?
— Это же чистое самоубийство. Ведь общеизвестно, что Навьи колобки терпеть не могут краинские красные шаровары. Впрочем, как и дикие быки.
Сине-желтые штанцы были у одного Сивоконя, стало быть, лишь ему одному мало что в этом безумном походе грозило.
— Вижу недоумение на ваших глуповатых лицах, — хитро усмехнулся атаман. — Думаете, на погибель верную нас гетман посылает. Ан нет же. Вот, глядите…
И Нетудыбаба достал из-за пазухи маленькую тростниковую сопелку.
— Это особый навий манок. С его помощью мы соберем колобков в организованную группу и поведем их на врага.
Сие несколько меняло дело, но все равно лезть в Ерихонские Трубы было боязно.
— Значит, план таков. — Нетудыбаба в предвкушении опасного дела зловеще улыбнулся. — Все вы, окромя Сивоконя, прямо сейчас идете к Ерихонским Трубам и посильнее шумите. Навьи колобки узреют ваши шаровары и ринутся наружу. Вы сразу бежите ко мне, ну а далее… то уже моя забота.
— Мыкола, ты, мабуть, шутишь? — хрипло спросил Пузырь, хмуро взирая на атамана. — Это, пожалуй, самый безумный план из всех безумных планов, которые доводилось мне слышать.
— И именно посему он сработает! — воодушевленно подхватил Нетудыбаба. — Давайте, дармоеды, ступайте к Трубам. Даром, что ли, гетман вас все эти годы горилкой дармовой потчевал. На войне мы, а не на загородной прогулке.
Ничего не поделаешь, пришлось выполнять приказ.
Достав из заплечных сумок медные кружки да деревянные ложки, казаки растянулись в цепь и медленно двинулись к Преграде.
— Живее, ледацюги! — кричал им вслед атаман. — Нам еще нужно будет этих колобков на супротивника натравить…
Вполголоса огрызаясь, казаки принялись лупить ложками по медным кружкам, производя очень неприятные, раздражающие любую живность звуки, и Навьи колобки (обладающие тонким музыкальным слухом) не заставили себя долго ждать.
Живым мохнатым потоком они с остервенением ринулись из остывающих Ерихонских Труб, жутко лязгая зубами и оставляя в снегу глубокие витиеватые борозды.
Спрятав кружки, бравые казаки с гиканьем бросились обратно к своему атаману, благоразумно наблюдавшему за всем этим действом из безопасного далека.
Нетудыбаба попробовал посчитать несущихся вслед за краинцами навьих кругляшей.
Выходило где-то около сотни.
Славно-славно, и голодные, видно, прямо жуть берет.
Атаман с сомнением поглядел на тростниковую сопелку: та ли это, которая нужна, или же он слегка перепутал, выбрав дуделку для гипнотизирования крыс?
Проверить можно было лишь одним способом.
Атаман заиграл краинский гимн.
Оставив преследование, Навьи колобки покорно покатились в сторону дудящего казацкого ватажка.
Небо на западе слегка потемнело.
Сегодня врагам предстояла веселенькая ночка.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
О том, как случилась вторая грандиозная битва
На следующее утро стали готовиться русичи к новому сражению. В том, что оно будет намного тяжелее первого, никто из князей особо не сомневался.
Мобильные войска Руси еще до рассвета были стянуты к граду Киеву по поспешно проложенным самим Лешим прямым дорогам.
В тех местах, кои были заняты захватчиками, всю ночь сверкали яркие разряды, раздавались оружейный грохот да совершенно дикие вопли. Витязи недоуменно переглядывались: кто его знает, может, таким макаром враги вводят себя в состояние боевого куража?
Ведь общеизвестно, что те же норманны перед боем регулярно нажирались сушеных поганок для пущего воинского рвения. Так что вовсе неудивительно, что в норманнских легендах столько жутких чудовищ.
После сушеных поганок и не такое привидится, вместо сомкнувших щиты воинов неприятеля тебе мерещатся гигантские змеи и говорящие волки. А певцы-скальды потом все облагородят, так вот и рождаются красивые северные легенды.
Леса под Киевом стояли заснеженные, непроходимые. Ох и непросто будет здесь сражаться. Кто ж знал, что враг напролом пойдет, аккурат к праматери городов русских.
Военный штаб расположили в небольшой землянке, откуда предварительно был выставлен зазимовавший было бурый медведь. Топтыгина растолкали древками копий и погнали в сторону невыспавшихся, но все же перешедших в наступление врагов.
Битва со сбесившимися Навьими колобками явно не прошла для мериканцев даром.
— Интересно, какой им урон нанесли наши колобки? — поинтересовался Шмальчук, натачивая сверкающую саблю.
— Кто ж его знает, — пожал плечами Вещий Олег, — но выспаться как следует перед боем им, скорее всего, не удалось, так что не зря твои казаки рисковали.
Гетман все-таки утаил от князей, что два бравых краинца из диверсионного отряда лежали сейчас в походном лазарете с легкими повреждениями пяток и мягких мест.
Не дожидаясь появления воздушных сил врага, Всеволод поднял в воздух две эскадрильи Бабок-ежек, которые должны были корректировать артиллерийский огонь.
Собравшиеся в тылу российских войск лесовики уже наспех возводили вокруг штаба непробиваемый магический барьер. По мере усиления концентрации защитной ворожбы снегу земляной пещеры медленно таял, а воздух заметно уплотнялся. Волосы кое у кого из витязей стали непроизвольно искриться, и лишь лысые краинские казаки довольно ухмылялись, глядя на озабоченных своими прическами русичей. Многие витязи по старой норманнской традиции носили длинные волосы, считая их хранителями удалой ратной силы.
Экипаж пару раз вылетавшего на разведку горынычеплана подтвердил, что злые и не выспавшиеся мериканцы очень скоро сойдутся с авангардом российских частей.
Всеволод, поразмыслив, приказал дровосекам расчехлять мортиру, новую экспериментальную пушку, придуманную в Туле Иваном Тимофеевичем.
Мортиру живо расчехлили и навели в сторону приближающегося врага. Отец Ильи Муромца лично закатил в царь-пушку ядро и приготовился стрелять.
Новое орудие оказалось очень длинным и приводилось в движение сложным деревянным штырем. Главное превосходство новой пушки над другими орудиями крылось в небывалой дальнобойности.
Оружейный затейник поднес к пушке тлеющую лучину, и мортира, содрогнувшись, глухо выстрелила.
Двойка Бабок-ежек поспешила проследить за результатом первого залпа. Через минуту ступы вернулись, и ежки, зависнув над остывающим орудием, хором выкрикнули:
— Недолет!
Иван Тимофеевич тихо выругался и слегка передвинул смотревшее в небо дуло мортиры.
Грянул второй выстрел.
— Прямое попадание! — сообщили выскочившие из-за деревьев разведчицы
Над головами русичей с гулом пронеслись железные гарпии, роняя на землю потоки огня. Но магический барьер выдержал и эту атаку, прикрывая не только княжеский штаб, но и артиллерийскую батарею.
В небе завязался нешуточный бой.
Две темно-серые ступы, оставляя за собой черный дымный хвост, по крутой дуге понеслись к заснеженной земле. На месте их падения в небо ударил столб ослепительно-белого пламени, видно, ступы грохнулись с полным боекомплектом.
Где-то в лесу полыхнуло. Вражеские войска сцепились с передовыми оборонительными частями русичей.
Всеволод повелел, чтобы его подсадили, — он решил забраться на самую высокую сосну. Помочь князюшке вызвался верный Парамон.
И вот Ясно Солнышко, разложив заокиянскую дозорную трубу, вовсю обозревает вздрагивающие от взрывов окрестности.
Как он и предполагал, враги сцепились с мобильной бригадой избушек из дивизии «Соколы Руси». Сто пятьдесят избушек новых моделей были оснащены пушками и увеличенным боезапасом разрыв-яиц. Экипаж состоял из двух человек: рулевого-дровосека и непосредственно стрелка.
Новые избушки значительно превосходили старые. Несмотря на увеличенный вес, они не потеряли ни в маневренности, ни в смертоносной силе.
Согласно разработанному плану, избушки первым делом избавлялись от своего основного боезапаса — разрыв-яиц среднего и большого заряда.
Избушка ловко выбрасывала круглое яйцо из бомбоотсека-яйцеклада и тут же буцала его лапой в сторону противника.
Однако сражение явно шло не на равных.
Глядя в дозорную трубу, Ясно Солнышко отчетливо видел удирающую деревянную платформу на куриных ногах и сидящего на ней перепуганного дровосека в маленьком деревянном креслице. Как видно, взрывом с избушки начисто снесло крышу и бревенчатые стены.
Покончив с яйцеметанием, российские мобильные силы рассредоточились в лесу, паля по врагу из установленных на крышах малокалиберных тульских орудий.
Мериканцев эта короткая схватка ничуть не смутила. Противник тут же послал вперед бронированных тяжеловесных «скорпионов». Заскрипели, ломаясь, деревья, вековые сосны с тяжкими стонами валились на перепаханную взрывами землю.
В небо поднялись черные боевые ступы бомбардировочной эскадрильи «Костяная Голова», уже успевшей получить боевое крещение, притом без потерь.
К земле со свистом пошли связки бронебойных веников класса «воздух-земля». Неуклюжие машины одна за другой принялись взрываться, словно перезревшие в огороде огурцы
Враг тут же ввел в бой легкую пехоту.
Пятнистые серо-белые солдаты горохом посыпались из раскрывших железные хвосты грузовых «сороконожек».
Черные ступы ринулись к многочисленным транспортникам, желая помешать стремительной высадке врага. Но противник поставил настолько плотный огневой заслон, что российские воздушные силы благоразумно отступили.
— Витязи! — закричал с верхушки сосны обеспокоенный ходом сражения Всеволод. — Первая конная, вперед!
Над лесом тут же разнесся оглушительный боевой клич, в бой вступили тяжеловооруженные конные русичи.
Доспехи у витязей были освящены дланью бога Велеса, и потому вражьи железные пчелы их не пробивали, отскакивая с злобным жужжанием.
Артиллерию было решено пока не использовать, ибо вполне можно было попасть в своих, да и местность была не шибко удобная, особо с пушками не разойдешься.
А вот мортира очень даже пригодилась.
Установив длинное черное дуло почти вертикально земле, Иван Тимофеевич вместе с помощником Левшой принялись методично обстреливать тылы наступающего врага. В ход пошли ядра, начиненные порождающей навье пламя картечью. Пожар от такого разрыва можно было потушить лишь особым заклинанием, и вот уже северная часть леса занялась ярким всепожирающим огнем.
Конные витязи, поддержанные уцелевшими избушками, с яростью врубились в пятнистые ряды врага.
— За Муромца, за героя славного! — гремело над объятым огнем полем боя. — Не посрамим дела, начатого Ильей карачаровским!
Как водится в подобных случаях, о прочих былинных богатырях витязи напрочь забыли, в том числе и о Степане Колупаеве, который даже в официальный реестр героев русских не входил.
Вот она, справедливость людская и великая сила молвы народной.
В ближнем сражении мериканцы оказались некудышными вояками. Их оглушительные пукалки были хороши токмо в дальнем бою. Холодного оружия у захватчиков при себе практически не было, ну, разве что короткие штыки. Завязалась в лесу ожесточенная сеча, и чем все это закончится, никто из воюющих пока не брался толком предсказать.

МАЛЫЙ ОТРЫВОК
ИЗ СТАРОДАВНЕЙ ЛЕТОПИСИ
НИКОЛАЯ ОСТРОГОВА
Время дури великой (начало)
О том, как правил на Руси дровосек Хрущик, сложено немало разномастных легенд. Мне же думается, что особо рассказывать тут в общем-то нечего. Массовые казни на Руси прекратились, и на том спасибо. Хотя чудил, конечно, новый правитель в полную силу.
Земледельцев в скотоводы переводил, а скотоводов в рыболовы. Составлял планы по заготовке зерна, а вместо зерна выращивали лен. Выпалывали морковь, сажали брюкву, выпалывали брюкву, сеяли подсолнух.
Ох и натерпелась Русь-матушка с этим реформатором.
Но что правда, то правда — за окияном при Хрущике русичей боялись, в особенности когда непредсказуемый правитель стал их снятым с ноги сапогом стращать: мол, будете много умничать, мы не только сапогами до вас докинем, но и шапками. А знаете, сколько на Руси нашей шапок? Нет, не знаете. За один раз всех закидаем.
В общем, быстро отгулял свое Хрущик и ушел на покой опосля небольшого дворцового заговора, уступив престол рассейский главному вдохновителю всяческих дворцовых интриг боярину Береженному.
Взойдя на трон, Береженный первым делом наградил себя увесистым орденом «За отвагу на пожаре». А дабы все выглядело чин чином, распорядился царские хоромы с боков поджечь. Желаю, говорит, почувствовать, что нахожусь в пылающей Трое.
Ну и пошло-поехало.
Орден за орденом, медаль за медалью, ох и весело же тогда в царских хоромах жилось. Несчастные бояре еле на ногах держались, награды — они же, что ни говори, металл, так и давят к земле, а снять никак нельзя, правитель осерчает.
А еще любил Береженный всевозможные самоходные кареты, по большей части заокиянские. У нас-то на Руси отродясь таких не было. Дороги не те, да и шума от них много. Добавьте сюда отвратительную вонь, ну и прочие неудобства навроде дорогостоящего легковоспламеняющегося топлива, кое производилось в далекой Ефиопии. А рецепт сего топлива хранился в строгом секрете, похлеще знаменитого эллинского огня, хотя пахли эти пакостные смеси одинаково.
И много же скопилось у нового правителя самоходных карет. И каких только у него не было: открытые, закрытые, двухместные, шестиместные, трехколесные, паровые и огнеходные.
А вот за окияном нас тогда по-прежнему боялись. И в особенности опосля одного презабавнейшего происшествия…
К полудню в бой вступили удалые казаки гетмана Шмальчука.
Как-никак Киев защищали и удел свой родной краинский.
Казаки дрались аки звери дикие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31