Через двор они пройти не могли, там работала моя дружина, их бы обязательно заметили…
Но Сергей уже не слышал Персиваля. Без сил он опустился на узкую жесткую койку, аккуратно заправленную забрызганным кровью одеялом. Ни одной мысли не было в его голове, только гнев и отчаяние. Картины одна страшнее другой вставали перед его глазами. Женщина, которую он любил и ради которой решился преодолеть барьер чужого мира, очутилась в руках его злейшего врага, человека, давно и безуспешно добивавшегося ее…
Голос Персиваля вернул Сергея к действительности:
— Мы их не догоним и не сможем немедленно предпринять ответный штурм часовой башни.
— Почему?
— Ружана была нашим главным оружием, и они это знали. Последние дни ее специально готовили к штурму. По моему приказу настоятель запретил ей видеться даже с тобой, она должна была накопить достаточно силы для своего сновидения, помочь нам открыть двери башни и сломать ее защиту — без нее мы бессильны.
— В таком случае я отправлюсь туда один.
— Это неразумно, сын мой. Тебя убьют, и ты ничем не сможешь ей помочь.
— Однажды она освободила меня из этой башни — теперь моя очередь. Но вы… Вы могли бы помочь. Ваши черные витязи сумеют прорваться сквозь их боевые заслоны, а я попробую открыть вход в башню.
— В тебе есть сила, но нет опыта, ты еще не умеешь управлять этой силой.
— Что же вы предлагаете?
— Ты должен пройти ускоренный курс подготовки, только тогда мы сможем надеяться на успех.
— И сколько это займет времени?
— На полную подготовку воина уходит два года, но, я думаю, основные приемы, связанные только с управлением собственными снами, ты смог бы освоить за месяц.
— Это совершенно неприемлемо. И не только из-за Ружаны. Башня почти готова нанести удар по монастырю. Я был там, и я это знаю точно. После очередного изменения реальности, направленного на этот раз непосредственно на монастырь, от вашей общины не останется камня на камне. Вот к чему приведет ваша осторожность. Одного я не понимаю… Если вы смогли обучить Ружану приемам сновидения, почему вы сами не можете ее заменить?
— Потому что для сновидения нужна не физическая сила. Когда-то такая сила у меня была, но с годами ее становилось все меньше, и теперь я способен лишь передавать свой опыт и знания ученикам. Махать мечом и разрушать ордосские крепости изнутри — это совершенно разные вещи, сын мой.
— Значит, вы не сможете мне помочь?
— Я этого не говорил. Иди к себе и постарайся уснуть. Посмотрим, удастся ли тебе хотя бы это. Если ты владеешь собой настолько, чтобы подавить собственную ярость и боль, заставить себя стать бесстрастным и даже заснуть, если у тебя хватит для этого силы воли, утром я соберу совет общины и постараюсь убедить их в необходимости немедленного штурма башни.
И еще одно. Не пытайся связаться с Ружаной. Ордосские маги немедленно засекут твою попытку и блокируют ее. А мы, чтобы не потерять преимущество внезапности, должны сохранить в тайне твои способности.
Сергей не помнил, как очутился в своей келье. Он рухнул на койку, и кровавый вихрь ярости и боли завертел его в своих объятиях. Какое-то время он плохо соображал, где находится и что с ним происходит, затем одна-единственная мысль пробилась на поверхность сознания:
«Я валяюсь здесь, в то время как Ружана оказалась в руках этого подонка! Уж лучше умереть!» И когда эта мысль овладела им полностью, он, забыв о просьбе Персиваля, вскочил с кровати и ринулся по лестнице вниз, к конюшням. Посреди лестницы ему пришлось остановиться. Он забыл взять оружие. Уголком сознания, сохранившего способность трезво мыслить, он понимал, что в таком состоянии бесполезно преследовать ордосов.
Даже если ему повезет и он на лошади сумеет догнать их танки, несущиеся по песку со скоростью не меньше восьмидесяти километров в час, даже если произойдет подобное чудо, он все равно не сможет сражаться с мечом против бронированных машин. Он сможет только погибнуть. Но этот горький выход был лучше мучительного ожидания и призрачной надежды на то, что совет общины поддержит его просьбу и пошлет в бой свою дружину. «Все в руках божьих» — за этими словами настоятель скрывал лишь собственную беспомощность. Но есть ведь еще черные витязи, ученики Персиваля… Да, это настоящие бойцы, но Сергей не знал, что ими движет, кому они подчиняются и захотят ли помочь ему. Сейчас им владела единственная мысль — ждать он не имеет права, он должен попытаться ее спасти, и делать это нужно немедленно, пока ветры пустыни не замели следов, пока ордосы не успели укрыться в своей неприступной башне.
Торопливо собрав свою дорожную сумку и пристегнув меч, он вышел во двор, стараясь держаться в тени и, не привлекая к себе внимания, забрать из конюшни свою лошадь. Но в эту кровавую ночь до него никому не было дела.
Община хоронила убитых и приводила в порядок монастырский двор. Никто не обратил внимания на одинокого всадника в монастырской одежде. Никто не преградил ему путь.
И лишь когда в неверном свете луны исчезли монастырские стены, Сергей услышал за своей спиной топот коней и придержал лошадь, чтобы выяснить, что нужно преследовавшим его всадникам.
Их было трое. Двое держали в руках смоляные факелы, ярко освещавшие могучую фигуру сэра Персиваля. Поравнявшись с Сергеем, он сказал, словно ничего не случилось, словно и не было предыдущего разговора:
— Я решил, что тебе может понадобиться помощь в этом походе. Ты ведь даже не знаешь толком дороги к тому месту, где собрался умереть.
— Я не смог последовать вашему совету. И не мог ждать утра.
— Считай, что это было испытанием. Я должен был знать, с каким человеком придется идти в такой бой.
— Но вас всего трое…
— Зато это лучшие. Остальные подойдут скрытно и вступят в бой лишь после того, как ордосы клюнут на эту жирную приманку.
Персиваль похлопал себя по огромному животу с такой силой, что его доспехи загудели словно колокол, и громко захохотал. Хотя Сергею было совсем не до смеха, он тоже согнулся в приступе истерического хохота, а когда наконец остановился и вытер выступившие на глазах слезы, то понял, что сковавшее его ледяное отчаяние исчезло, — он вновь обрел способность трезво оценивать ситуацию. В его душе остались только свист пустынного ветра и твердое решение вырвать Ружану из рук ордосов или погибнуть вместе ней.
ГЛАВА 23
В нижнем этаже часовой башни, над кровавым подвалом, отделенным от него лишь тонкой перегородкой, располагался большой круглый зал, вход в который был запрещен под страхом смерти.
Здесь могли находиться только адепты второго уровня, и у каждого из них имелась своя кабина. Сорок одинаковых кабин были расположены по периметру зала. Треть из них постоянно пустовала. Найти среди людей подходящий материал для создания слуг высокого уровня оказалось совсем не так легко, как ордосы рассчитывали вначале. Человеческая раса обладала повышенной сопротивляемостью к внешним психологическим воздействиям. Даже когда удавалось обнаружить среди аборигенов подходящий экземпляр, требовалось несколько лет, чтобы превратить его в обращенного воина, и только единицы из них проявляли способность к дальнейшему обучению. Но и потом, когда обучение было закончено, все адепты нуждались в еженедельном контакте со своим хозяином, без которого они постепенно теряли приобретенные навыки послушания и чувство своей принадлежности к общей цели. Для подобных контактов и существовал круглый зал.
Настоящей находкой для ордосов стало открытие обстоятельства, что люди легко подпадают под наркотическую и алкогольную зависимость. Именно это свойство человеческой расы использовалось ордоса-ми для того, чтобы превратить очередную промывку мозгов своих слуг в желанную и даже необходимую процедуру. «Пополнение запаса психической энергии» — так это называлось, и кое в чем название соответствовало действительности. Люди слишком быстро расходовали свою внутреннюю энергию, едва только их удавалось приобщить к начальным аспектам магии, и постоянно нуждались в ее пополнении.
Но существовала и другая, скрытая от объектов часть процедуры, знать о которой им было вовсе не обязательно…
Жрен торопливо пересек круглый зал, направляясь к восьмой кабине, принадлежавшей лично ему. За последние дни он израсходовал слишком много своей драгоценной психической энергии и теперь нуждался в ее срочном пополнении. Особенно тяжелым оказался первый допрос Ружаны, час назад доставленной в башню. Вспомнив, какую цену пришлось заплатить за свою пленницу, Жрен болезненно поморщился.
«Хозяин наверняка будет недоволен», — подумал он. А когда хозяин недоволен, удовольствие, которое испытывал Жрен во время вливания в него новой порции энергии, может быть значительно уменьшено, а то и заменено на свою противоположность.
Но даже угроза того, что его могут наказать как мальчишку и тогда целый час он будет корчиться от боли, не могла остановить его у дверей кабины. Бороться с непреодолимым желанием соединиться с хозяином не мог никто из адептов, не говоря уж о прочей мелюзге.
Просторная кабина производила приятное впечатление. Здесь царил полумрак, ноги утопали в пушистом ковре, на тумбочке у изголовья кровати стоял букет свежих цветов, источавших пряный и слегка дурманящий аромат.
Никто из слуг не смел заходить в кабины адептов, никто не наводил здесь порядок, не менял цветы, и все-таки каждый раз, когда Жрен появлялся в своей кабине, здесь всегда стояли свежие цветы.
Он торопливо разделся, скомкал и бросил в шкаф потрепанную в бою одежду. В конце процедуры в шкафу появится новый комплект, совершенно чистый, выглаженный и аккуратно развешанный на плечиках.
Оставалась последняя, самая главная и не совсем приятная часть подготовительной процедуры.
Жрен лег на постель, вытянулся поверх простыни и закрыл глаза, чтобы не видеть, как в стене откроется отверстие и тонкое сероватое щупальце слепо потянется к его затылку, нащупает точку входа и проникнет в его мозг.
— Ну что же, посмотрим, что на этот раз… — Шепот за пределами сознания и короткий укол боли, сменившейся приятной теплотой, разливающейся от затылка по всему телу. — Слишком дорогая плата, объект не стоил таких жертв.
Жрен пытался возразить реплике существа, которого он никогда не видел. Но у него не было сил произнести ни звука, даже мысленно. Вместо этого, подчиняясь неслышимой команде, он вспомнил сцену последнего допроса Ружаны, внешне похожего на дружескую беседу.
Они сидели в его апартаментах. Здесь он отвел ей отдельную комнату и надеялся, что со временем, когда она привыкнет к своему новому положению пленницы и поймет, что теперь ее существование целиком зависит от него, эта дверь перестанет закрываться.
Он мог бы открыть эту дверь в любой момент, но не хотел спешить. Проблема заключалась в том, что ему мало было простой физической близости с этой женщиной, а того, о чем он мечтал, нельзя было добиться силой.
Позже, возможно, придется воспользоваться и силой, если ему не удастся сломить ее яростное сопротивление другими методами.
— Подключи ее ко мне, от сопротивления не останется и следа…
На этот раз у него нашлись силы возразить хозяину. Давление на его мозг ослабло. Хозяин желал получить ответ на свое предложение.
— Нет. Она нужна мне в неизмененном виде.
— Похвальное желание, говорящее о том, что с тобой самим не все благополучно. Уж не считаешь ли ты единение с моим сознанием чем-то нежелательным или даже противоестественным для твоей человеческой сущности, настолько нежелательным, что ты пытаешься заменить его физической близостью с какой-то аборигенкой?
— Ты научил меня многому, и многое стало мне доступно. Но эта женщина должна оставаться неизмененной. Мне нужен надежный человек при дворе Талосского князя, не вызывающий подозрений у его ищеек.
— Не лги мне. Ты хочешь получить от нее свойственную только вам, людям, психологическую составляющую, которую вы называете любовью, и ничего больше. Ты заплатил за удовлетворение собственной прихоти слишком большую цену. Ради этого ты осмелился нарушить основной принцип: «Цель превыше всего» и пожертвовал своими братьями.
Жрен не стал возражать. Он попытался настроиться на нужную психологическую волну, чтобы получить свою порцию необходимой ему как воздух энергии, но не тут-то было. Канал оказался заперт. Хозяин сердился, и нужно было придумать какое-то оправдание, чтобы уменьшить его гнев.
— В этой женщине содержится бездна энергии, которая нужна не только мне.
— Но тебе до сих пор не удалось получить от нее ничего.
— Это только вопрос времени! Теперь она принадлежит сообществу. Нужно лишь немного подождать, и жертвы окупятся. Ее потенциал намного превышает суммарный потенциал всех, кого мы потеряли.
— Твоя оценка завышена. Но худшее состоит в том, что еще не вся цена за ее похищение уплачена. Твой враг решился силой вернуть свою собственность.
— Жалкий подонок! Эта женщина не его собственность! А их атака поможет нам навсегда разделаться с монастырем.
— Ты слишком самоуверен. Ты обещал покончить с бертранцами во время штурма, но тебе это не удалось. Приведи женщину ко мне. Я сам ее допрошу.
— Нет!
Разум, управлявший щупальцем, проникшим в мозг Жрена, понял, что если он усилит давление, то объект подчинится, но после этого утратит самостоятельность и всю свою ценность. Годы, потраченные на его учение и подготовку, будут потеряны. Проклятое чувство, которое эти существа называли «любовью», вновь помешало ордосу осуществить задуманное.
— В наказание за неподчинение сегодня ты обойдешься без энергии. Хотя нет, постой…
Оказалось, что даже наказать этот непокорный кусок биологического студня ордос не мог. Отряд бертранцев, собиравшихся напасть на башню, находится уже слишком близко. Когда начнется атака, всем обращенным придется работать на пределе своих возможностей…
Волна блаженства накатила на Жрена, снимая боль и усталость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51