Казалось, само время застыло, остановилось в некой тягучей неопределенности. Сергею показалось, что теперь он вспоминает и этот вагон… Пестрый плакат на противоположной стене… Вот уже лет двадцать в метро не вешают таких плакатов… Царапину на соседнем сиденье, грязный, затоптанный пол, брызги извести на стекле у себя за спиной… Теперь, наконец, он увидел этот вагон весь, целиком, таким, каким тот был двадцать лет тому назад. Вагон у него на глазах продолжал изменяться, следуя за изгибами его памяти, приобретая все более неопрятный и угрожающий вид.Словно где-то, в неведомой Сергею части мира, хранился в неприкосновенности кусочек его далекого прошлого, словно кто-то заморозил и остановил время в этом вагоне, специально для того, чтобы двадцать лет спустя он, Сергей Трофимов, подававший надежды молодой аспирант, ставший московским дворником, сумел вновь заглянуть в тот миг своего прошлого, когда он навсегда расстался со своим лучшим другом из такого далекого теперь детства.После этого в жизни было немало встреч, немало легких прощаний, немало людей мелькнуло и ушло из его жизни, не оставив в ней заметного следа.И может быть, поэтому ему никогда не удавалось забыть самую первую горькую ссору своего детства.Свистел воздух в туннеле, раскачивался вагон, грохоча на стыках рельс своими стальными колесами, все так же мелькали за окнами текучие расплывчатые огни станций. Казалось, ничто уже не сможет остановить или замедлить безостановочный бег свихнувшегося поезда.У Сергея перехватило дыхание, как это бывает во сне, когда человек падает в пропасть, летит вниз и не может остановиться. Кажется, еще секунда, удар, и все кончится, но мгновения растягиваются, как длинные резиновые ленты, нет ни остановки, ни удара…Но вот мальчик из его далекого детства наконец обернулся.Едва Сергей поймал взгляд его светлых глаз, как сразу же вспомнил все мельчайшие детали замороженного в поезде дня.Дождь на улице, конец уроков, они с Павлом идут к остановке метро. И не у Павла в руках, а У него была тогда вот эта самая коробка, такая большая и яркая…Почему-то невозможно вспомнить рисунок на ее крышке, но зато все остальное выстраивалось в четкую безжалостную картину…В коробке лежала «Игра номер два». Так шутливо и с гордостью называли они этот лучший в те годы конструктор. «Как он ему достался?..» Впрочем, это неважно, а важно, что у Павла через неделю должны были состояться городские соревнования по моделизму, его модель не готова, потому что не удалось найти нужные детали, и они были у него вот в этой коробке.В тот день он отказал Павлу в просьбе, хотя его собственная модель была давно закончена. Это и стало причиной ссоры. «Все-таки, значит, была причина»…Сегодня он ее вспомнил, впервые за долгие годы, и даже знал теперь, почему он так поступил.Павел занял бы на соревнованиях первое место, если бы успел закончить свою модель в срок. Сергей завидовал ему тогда, хотя и не мог признаться в этом даже самому себе. Это сейчас он понимал все до конца, а тогда он отказал другу в просьбе, не поделился с ним недостающими деталями, даже не задумываясь о том, почему так поступил.Жаркая краска стыда за тот, двадцатилетней давности мальчишеский проступок залила его лицо, и с безжалостной ясностью он вдруг понял, как и почему, много позже, растерял и остальных настоящих друзей.Как постепенно образовался вокруг него холодный замораживающий вакуум, заполненный делами, нужными людьми, погоней за успехами, не приносящими особой радости… И если бы не обрушившийся на страну ураган беспредела, поломавший многие судьбы, он так и остался бы внутри этого временного потока, несущегося в пустоту.А поезд все мчался сквозь бесконечную ночь туннеля, разрывая его тишину своими железными колесами, словно неведомый маятник отсчитывал стальные мгновения.Вдруг Павел вновь отвернулся от вагонной двери и, не глядя на него, тихо сказал куда-то в сторону:— Тебе пора выходить, Сережа. Сейчас твоя остановка.И он, беспрекословно подчинившись этому тихому голосу, не возражая и ни о чем не спрашивая, побрел к двери.Поезд сразу же замедлил ход. Мелькнула линия перрона. Открылись двери. На секунду он увидел перед собой застывшие, неподвижные лица пассажиров, стоявших на платформе в ожидании поезда.Но, прежде чем Сергей успел сделать шаг наружу, прежде чем беззвучно и навсегда захлопнулись за ним пневматические двери поезда, пришедшего из далекого детства, чья-то маленькая теплая ладошка нашла его руку, и тот же тихий голос произнес:«Я рад, что ты все понял. А это возьми на память». И в руках Сергея очутилась тяжелая коробка «Игры номер два».Он стоял на заполненном людьми перроне той же самой станции, с которой совсем недавно уехал в пустом вагоне сумасшедшего поезда, промчавшегося сквозь время.«Круг завершен, поезд вернулся на то же место». — Это была его первая после возвращения мысль.И сразу же зашумели, задвигались люди вокруг, ожили человеческие лица, словно кто-то неведомый тронул стрелки остановленных часов. С грохотом подошел поезд. Обычный поезд московской подземки.Сергей перевел дыхание и вместе со всеми вошел в вагон. ГЛАВА 3 И какое-то время спустя, уже выйдя из станции метрополитена, недалеко от своего дома, он все еще пытался понять необычное происшествие, случившееся с ним.Можно было бы поверить в галлюцинацию, в игру воображения, во что угодно, — если бы не коробка в его руке.Но если все произошло на самом деле, почему никто ничего не заметил? Почему только он попал в тот вагон?И сразу же сам собой возникал ответ: потому, что только к нему одному приходил этот поезд, потому, что именно ему должны были передать коробку, потому, что за весь, показавшийся ему бесконечным путь внутри пустого поезда, на перроне, наверное, не прошло и десятой доли мгновения.Выходя из вагона, он заметил растерянное лицо полного человека в кепке, занесшего ногу, чтобы шагнуть внутрь еще не подошедшего поезда.Видимо, этот человек так и стоял с приподнятой ногой, пока Сергей совершал свое путешествие, и лишь сейчас закончил начатый шаг, так и не заметив подмены.Потом он стоял напротив окна, тяжело отдуваясь, нагруженный кошелками, заботами и усталостью. И вид этого ни о чем не подозревающего человека придал происшедшему с Сергеем последний достоверный штрих.Штрих, от которого он с окончательной, беспощадной определенностью до конца поверил во все, что с ним только что произошло.Коробка в его руках словно стала тяжелее. Почему-то он до сих пор боялся на нее взглянуть, словно опасался, что она бесследно растает у него в руках.Теперь ему хотелось поскорей остаться одному. Что-то ему подсказывало, что он не должен интересоваться этой коробкой на людях. И впервые за все эти годы он обрадовался, что живет один, что, в сущности, никому до него нет дела.Лифт, как всегда, не работал. Сергей торопливо взбежал по полутемной лестнице на свой четвертый этаж, как можно тише вставил ключ в замочную скважину, — напрасная предосторожность. Две старухи, его соседки по лестничной клетке, все равно ничего не слышали. Очутившись в своей холостяцкой квартире, не убиравшейся, наверно, недели две, он подошел к столу, смахнул прямо на пол консервные банки, засохшие сухари и старые журналы.Банки с грохотом рассыпались по полу, и он пожалел, что, не подумав об этом, произвел столько шума. С секунду он прислушивался, но в соседних квартирах, за тонкими стенами, было по-прежнему тихо, как в склепе.Тогда он зажег настольную лампу, пододвинул стул и, положив коробку на стол крышкой вверх, впервые решился наконец взглянуть на рисунок.Распустив свои клиновидные, наполненные ветром паруса, по безбрежному синему морю шла яхта.Слишком яркие краски слегка светились, а если всмотреться, за кормой яхты угадывался простор, как будто рисунок был объемным.В самом верху коробки шла лаконичная надпись: «Игра номер два». Казалось, черные буквы отделяют У горизонта лазурное небо от такого же лазурного моря… Конструктор с таким названием попросту не мог существовать. Так шутливо он назвал однажды коробку с конструктором, показывая ее Павлу, но это была его собственная выдумка.На самом деле на коробке должна была стоять лишь цифра «два», обозначавшая второй уровень сложности модели, детали которой находились внутри.Рывком он сорвал крышку, словно бросился в холодную прорубь. Он не знал, что именно ожидал увидеть, но тусклый блеск серебристого металла деталей несколько успокоил его разгоряченное воображение.Все-таки это был всего лишь конструктор. Открытие одновременно и разочаровало, и успокоило его.На первый взгляд, содержимое коробки ничем особенным не отличалось от стандартного детского конструктора номер два. Но это только на первый взгляд.Он поймал себя на том, что никак не может сосчитать детали, лежавшие в коробке на самом верху. И не какие-то там винтики или соединительные рейки — нет, он никак не мог сосчитать большие колеса с резиновыми шинами. То ему казалось, что их было пять, то четыре. Наконец, сбившись со счета в очередной раз, он бросил это занятие.Одно стало ясно почти сразу — это не стандартный конструктор. Особые сомнения вызывал у него рисунок на крышке.Набор явно не предназначался для сборки моделей парусных судов. Сергей не мог найти ни одной подходящей для этого детали. Попадались блоки для самоходных кранов, маленькие коробки скоростей. Нашелся даже небольшой бензиновый двигатель. Но мачт, парусов — ничего этого не было и в помине.Озадачивала сложность карданов, странные, поблескивающие никелем полуоси выглядели чересчур шикарно для простого детского набора.Что-то во всем этом было не так… Какое-то странное противоречие. Сергей встал и, взъерошив волосы, прошелся по комнате.Очевидно, прежде всего следовало решить, что ему вообще делать с этим набором? Имеет ли он право пытаться самостоятельно выяснить назначение этой коробки, или. сразу же следовало обратиться к специалистам? В конце концов, загадка касалась его лично. Весь характер предшествующих событий говорил об этом.Почему-то сейчас он начисто забыл тот холодный и липкий ужас, который поразил его внутри пустого, уходящего в неведомое поезда. Слишком уж буднично и просто выглядела лежащая на столе коробка. Но, может, все-таки имеет смысл отнести ее в лабораторию, где он проходил свою аспирантскую практику? В конце концов, с помощью современной аппаратуры ему наверняка удастся выяснить что-нибудь новое о том, откуда пришел этот странный подарок… Он тут же отбросил эту мысль. Не все можно выяснить с помощью приборов. Стоит рассказать кому-нибудь о том, как появился этот квадратный картонный ящичек, и его попросту поднимут на смех, если, конечно, дело ограничится только этим. Могут ведь и позвонить в психиатричку. Бывший научный сотрудник, недавно выброшенный на улицу, — свихнулся… Обычное житейское дело.Но, главное, он чувствовал, что тайна предназначена ему одному. И возможно, главным условием этой странной и таинственной игры — «ИГРЫ НОМЕР ДВА» — как раз и было полное соблюдение тайны…Наконец, отбросив последние сомнения, он застелил стол чистой газетой и стал неторопливо раскладывать на ней детали таинственного конструктора.Но утро наступило слишком быстро. Ничего он не успел сделать за эту короткую летнюю ночь и ничего не успел понять. Пора было собираться на работу. Не выспавшийся, раздраженный, он заварил на кухне большую кружку слишком крепкого чая, после чего сердце забилось, как загнанный зверь.Уходя из квартиры, он накрыл стол с разложенными на нем деталями конструктора еще одной газетой.Хотя весь стол был занят рассортированными по сходным признакам деталями, в коробке их как будто не уменьшилось. Больше всего Сергей боялся, что за время, которое он будет вынужден провести на работе, наваждение исчезнет и, вернувшись домой, он не найдет на столе ничего, кроме старых консервных банок.Но этого не произошло. Закончив подметать двор и поблагодарив судьбу за то, что работа дворника не требует много времени, Сергей, торопливо прошмыгнув через прихожую мимо обсуждавших новости соседок и буркнув на ходу нечто, похожее на приветствие, вновь очутился в своей комнате.Сдернув газету, он сразу же убедился, что на столе ничего не изменилось. Деталей вроде бы стало даже больше.В глаза бросилась небольшая черная коробочка с четырьмя блестящими металлическими кружками, похожими на клеммы. Вчера он ее не видел. Сергей взял коробочку в руки. Она оказалась тяжелой и гладкой на ощупь. Случайно коснувшись пальцем металлического кружка, он почувствовал довольно чувствительный укол электротока. Здесь было не меньше ста вольт.Размер коробки не превышал спичечный коробок, и Сергей не понимал, как мог в таком малом объеме уместиться источник энергии с большим напряжением. На коробке не было ни переключателей, ни кнопок — только четыре блестящих выступа… Что бы это могло быть? Блок питания? Заряженный конденсатор с большой емкостью? Или что-то иное, совершенно ему неизвестное? Ничего не решив, он отложил коробку в сторону.Может быть, позже, когда он окончательно разберет конструктор, внутри попадется какая-нибудь схема или инструкция, хоть как-то объясняющая назначение странного подарка… И тут он понял, что это не так уж важно. Его сознанием постепенно овладевала сама игра. Четкая и конкретная задача — построить нечто неизвестно из чего. Что-то вроде детской головоломки.Встречаются иногда люди, с трудом расстающиеся с детством. Это они в магазинах игрушек забывают о своих сыновьях. Это они заполняют свои жилища всевозможным металлическим хламом, терпеливо снося упреки жен, если находятся женщины, способные выдержать их постоянную отрешенность от мира.А может быть, Сергею казалось, что решение конкретной, почти детской задачи и есть то необходимое условие, то самое главное правило игры, за которым откроется ему все остальное?Детали лежали перед ним беспорядочной грудой, в их хаотическом переплетении его взгляд словно бы сам собой нащупывал нужные линии кусочки странной мозаики, которые в конце концов должны были сложиться во что-то целое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51