https://wodolei.ru/catalog/mebel/classichaskaya/
Подождав минут пять, Джордж выбил стекло в боковом окне, поднял шпингалет и залез в дом.Внутри было пусто. Все, кроме мебели, исчезло, и, переходя из комнаты в комнату, Джордж подумал, что обитатели виллы, очевидно, к кочевой жизни уже привыкли. Даже кухонный мусор кто-то сжег дотла в специальной печи. На глаза Джорджу не попался ни забытый клочок бумаги, ни полная окурков пепельница, ни неприбранная комната. Белье с постелей было снято, одеяла сложены в одну аккуратную стопку. В письменном столе не оказалось даже ракушек, не говоря о патронах 22-го калибра. Единственным следом первого визита Джорджа была выщербленная пулей окантовка дивана в зале.Константайн вернулся к машине и поехал в Раматюэль, где они с Николя наконец позавтракали, сидя на улице под вязом. Допивая кофе и докуривая сигарету, Джордж изложил ход расследования, а Николя составила из его рассказа отчет – первый из тех, что они условились посылать Сайнату, а тот в свою очередь обязался довести его до остальных жертв Скорпиона.В общих чертах положение было такое: 1. В полицию Джордж и Николя решили не обращаться, – пока, во всяком случае, – потому оставаться в Сен-Тропе не имело смысла. Если Скорпион и находился на вилле «Горные сосны», он удрал оттуда вместе со своими подручными.2. Расследование теперь можно было вести в двух направлениях – или через владелицу виллы мадемуазель Гюнтэм из Парижа, или через Лаборда.3. Лаборд, безусловно, связан с обитателями виллы, ведь они опознали Джорджа по шраму на ребрах. А это говорит о том, что кто-то просмотрел его поддельный паспорт, то есть Лаборд, возможно, связан с Эрнстом Фрагонаром.
– И куда нам теперь податься? – спросила Николя.– Обратно в Париж. Сначала отыщем эту Гюнтэм, потом займемся Лабордом и Фрагонаром.– У Лаборда, по-моему, найдется, пусть и лживый, ответ на все наши вопросы. Словом, в Париже нам придется туго.– Что ж, мы не станем падать духом. Да и тебе оттуда будет легче добраться до Лондона.– Об этом и не вспоминай.Джордж вскинул на Николя глаза, но о ее отъезде решил пока молчать.– У них на «Мерседесе» была швейцарская наклейка, – вспомнил он. – Интересно, не вернулись ли они в Швейцарию? Ты уверена, что ранила одного из них?– Пожалуй. Но там, на пляже, была такая неразбериха. Признаться, я порядочно струсила. Да и стрелять со злости мне еще не приходилось. Я видела, как тебя посадили в ялик и повезли. По крайней мере, в бинокль мне показалось это именно так. Я последовала за яликом. У мыса я его потеряла из виду, но вскоре заметила у пляжа. Тогда я пристала и добралась до вас пешком.– И слава Богу. Когда-нибудь – если случай представится – я отблагодарю тебя за это по-настоящему.– Ты, как я вижу, быстро поправляешься.– Помогает кофе и свежий воздух. Ладно, едем в Париж. Только сначала отправим отчет Сайнату. А сэр Александер, если захочет, ответит нам на адрес своего парижского агента.Они двинулись в столицу после обеда, а прибыли туда под вечер следующих суток. Это была суббота. В отеле «Святая Анна» решили не показываться и устроились в маленькой гостинице на левом берегу Сены, рядом с набережной Св. Бернара. Главное достоинство гостиницы, как выяснилось в справочной, состояло в том, что мадемуазель Гюнтэм жила совсем неподалеку, за Ботаническим садом.По пути в Париж Джордж снова попытался заговорить с Николя об ее отъезде в Лондон. Но она ни в какую не соглашалась, отвечая, что заинтересована в поимке Скорпиона гораздо сильнее Джорджа. Она упрямо отказывалась выйти из игры, а принудить ее Константайн просто не мог. Наконец он сдался, но оба согласились, что отныне рисковать не станут. Ведь Скорпион и те, кто с ним, – люди жестокие и не пощадят даже Николя.На другое утро, в воскресенье, Джордж прогулялся по Ботаническому саду, понаблюдал за влюбленными, гревшимися на солнышке, за детишками, клянчившими у родителей денег на воздушные шарики, за стариками со старухами, сидевшими на скамейках в размышлениях о том, как быстро прошла мимо жизнь. В другое время он с удовольствием провел бы здесь целый день, но теперь ему было не до цветов. Он охотился за человеком.Улица Поливо оказалась правым ответвлением бульвара де Лепиталь, неподалеку от Орлеанского вокзала; дом № 203 стоял почти на самом ее углу – высокое здание с булочной в нижнем этаже, откуда женщины несли длинные хлебцы. Парадное было открыто, за дверью начиналась крутая лестница. Комнатки консьержа Джордж не обнаружил, однако заметил на стене небольшую доску с радами покрытых пылью визитных карточек в бронзовых рамках. Мадемуазель Гюнтэм жила на четвертом этаже.Джордж стал подниматься по лестнице, надеясь, что владелица «Горных сосен» дома. Он бы позвонил ей и договорился о встрече, но ее фамилию в телефонной книге не нашел. На площадке второго этажа ему пришлось посторониться, чтобы дать дорогу спускавшейся женщине. Она казалась счастливой, была полноватая, с мелко завитыми светлыми волосами, на которых сидело фантастическое сооруженьице из бархата и кружев, именовавшееся шляпкой. На третьем этаже через распахнутую дверь одной из квартир лились звуки пасторальной симфонии. На одной из дверей четвертого этажа из бронзового держателя торчала карточка с надписью «Д. Гюнтэм», а ниже примостился маленький бронзовый херувим, и Джордж не сразу догадался, что, для того чтобы в квартире раздался звонок, нужно нажать на пупок этого самого херувима.Шаги послышались за дверью только после второго звонка. Она распахнулась примерно на фут, и в дверном проеме показалась голова женщины. Эта голова, признаться, несказанно удивила Джорджа. Женщина, очевидно, только что вымыла волосы и обвязала их на манер тюрбана маленьким розовым полотенцем, однако несколько рыжих прядей выбились и висели за ушами крысиными хвостиками. Лицо у женщины было розовое, после ванны посвежевшее, а глаза увеличивались толстыми линзами очков. Джордж ее сразу узнал.Женщина попыталась захлопнуть дверь, но Константайн успел сунуть ногу за порог и навалился на створку плечом. Не в силах одолеть Джорджа женщина отступила в прихожую. Джордж вошел в квартиру, прикрыл за собой дверь, стараясь не спускать с женщины глаз. Он уже убедился, что с Лабордом и его компанией шутки плохи.– Доброе утро, мисс Гюнтэм, – сказал он. – Как мило, что вы пригласили меня войти.Глаза за толстыми стеклами очков обрели некое выражение, но охарактеризовать его Джордж бы не взялся. Мисс Гюнтэм повернулась к Константайну спиной и пошла из прихожей в комнаты.Джордж последовал за ней в большую гостиную с окнами на улицу и с удивлением обнаружил здесь стенной шкаф со множеством книг, а на полке камина, в который была вделана жаровня со слюдяным окошечком, – ряд бронзовых фигурок, среди которых была даже копия роденовского «Мыслителя». Поодаль располагались пара кресел, большой диван и узкий стол, покрытый зеленой скатертью, на которой стояла ваза с мимозами. Доротея остановилась у окна и выжидательно уставилась на Джорджа.– Мне нужны от вас кое-какие сведения, – сказал он, – и только. Я долго не задержусь.Доротея Гюнтэм заговорила высокомерно и неприязненно:– Врываться сюда вы не имеете права. Я могу вызвать полицию.– Тогда не откладывайте, – парировал Джордж, присаживаясь на краешек дивана и дружески улыбаясь.Доротея Гюнтэм немного постояла в нерешительности, потом, к удивлению Джорджа, вынула из халата сигареты со спичками и закурила. У Джорджа создалось впечатление, что под халатом на ней лишь юбочка и лифчик. На ногах у нее красовались пушистые розовые шлепанцы с черными помпонами, как у Пьеро. «Как в ней уживается все это: чопорность, очки с толстыми стеклами, картонные нарукавники, чтобы не маралась блузка, расторопность, исполнительность – и вдруг розовые пушистые шлепанцы под цвет сделанного из полотенца тюрбана, квартира – уютная, словно гнездышко холостяка?» – подумал Джордж, тоже закуривая.– Так-то лучше, – сказал он. – А теперь перейдем к вопросам. Насколько мне известно, вам недалеко от Сен-Тропе принадлежит вилла под названием «Горные сосны». Неплохая, однако хотелось бы знать, как вам удалось купить ее на жалование, получаемое у Лаборда.Мадемуазель Гюнтэм совершенно спокойно ответила:– Хотя это и не ваше дело, знайте: никакого жалованья мне Лаборд не платит. Я владею половиной доходов от его агентства. А вот вам дельный совет: улетайте в Лондон ближайшим рейсом.– Покинуть Париж в такой чудный день?! Побойтесь Бога! Нет, вернемся к вопросу о вилле. Я бы хотел также узнать, кто живет там теперь. Кстати, несколько дней назад обитатели ее покинули, причем довольно спешно. Однако оставили все в чистоте и порядке – если не считать щербины на окантовке дивана в зале. Вам придется потребовать у них возмещения ущерба.Доротея не спеша подошла к каминной полке и аккуратно стряхнула с сигареты пепел в бронзовую пепельницу, сделанную в форме рыбы.– Меня не интересует ни ущерб, ни вилла, и уж конечно я не могу назвать вам того, кто снимает ее сейчас.– А по-моему, можете.– Нет, месье, вы заблуждаетесь.Джордж кивнул в сторону небольшого секретера у камина:– Вы, я знаю, женщина аккуратная. Так, может, стоит поискать у вас в столе кое-какие записи – с вашего позволения, конечно.– Они вам не помогут, – хладнокровно ответила Доротея. – Не знаю, где вы раздобыли сведения о вилле, но, поверьте, они устарели. Несколько лет назад я продала ее одному южноамериканцу. Его имя сеньор Капариотти, он из Бразилии. А сейчас уходите, вы портите мне воскресное утро, – в голосе мадемуазель Гюнтэм слышалось раздражение.– Не будем торопить события. Допускаю, что виллой вы не владеете. И не владели никогда. Вы были только подставным лицом – как теперь этот Капариотти. И сдавали виллу. В частности, некоему Лонго и его жене Элзи. И от вас мне нужно узнать лишь одно – адрес, который оставила Элзи, уезжая.– Никакого Лонго я не знаю.– И никогда не слышали об Элзи Пиннок или Элзи О'Нил?Доротея покачала головой. Ее высокомерие начинало задевать Джорджа.– Послушайте, мисс Гюнтэм. Пару ночей назад – во время своего расследования – мне довелось побывать на вилле и провести там несколько весьма неприятных часов. Но бросать расследование я не собираюсь. И мне бы хотелось вести его по-джентльменски. Но скоро, видимо, придется послать этикет к черту.– В таком случае, месье, скоро мне очень захочется остаться одной.– Тогда ради общего блага давайте пойдем друг другу на уступки.– О чем вы?– Вы заканчиваете свой туалет, а я осмотрю здесь все, особенно секретер, покопаюсь там. А потом уйду, оставив все в полном порядке. Согласны?Джордж поднялся и затушил сигарету о бронзовую пепельницу. Тем временем Доротея отошла от камина к окну. Джордж заметил у нее в руке статуэтку «Мыслителя».– Хотя это испортит мне воскресенье, не подумайте, что я отступлю от своих намерений или что история, которую вы расскажете полиции, повредит мне.– Не понял. – Джордж нахмурился. – К чему вы клоните?Она не ответила, лишь поставила статуэтку на подлокотник кресла, поближе к себе, и скинула халат. Взглянув на нее, Джордж убедился, что был прав насчет лифчика, но не юбочки. На Доротее были коротенькие трусики, а фигурой она обладала вполне приличной. Бросив халат на кресло, она взяла статуэтку и спокойно сказала:– Даю вам одну минуту. Если за это время вы не уберетесь, я брошу фигурку в окно, закричу и начну рвать на себе белье. – Доротея попятилась к окну, верхняя половина которого была открыта. – Если не хотите угодить в тюрьму за попытку изнасилования, быстро выметайтесь. У вас осталось чуть больше тридцати секунд.Джордж призадумался. Доротея не шутила, а противопоставить ее намерениям он пока не мог ничего. Всякий присяжный из французов станет на ее сторону и осудит le monstre anglais… la bete de la Rue Poliveau Английское чудовище… мерзавца с улицы Поливо (франц.).
. И Джордж решил уйти, не уронив своего достоинства. Хотя Доротея и была явно связана с этим мерзавцем Скорпионом, Джорджу в ней все-таки что-то нравилось – может быть, ее ум.– Хорошо, – сказал он. – Наденьте халат. А то у окна вас продует.Он улыбнулся и вышел из гостиной. Уже от двери он оглянулся. Доротея стояла на пороге гостиной, набросив халат на руку, и смотрела на Константайна. «Как жаль, – подумал он, – что у нее эти ужасные очки и такое некрасивое лицо при столь славной фигурке». Джордж помахал ей на прощанье, вышел из квартиры и спустился по лестнице на улицу.
В гостиную Джордж вернулся в одиннадцать. Прежде всего он рассказал Николя о происшедшем, а затем, следуя намеченному плану, они сели в «Лянчу» и отправились на авеню Марсо.– От Доротеи без вмешательства полиции ничего не добьешься – разве что вернуться и заткнуть ей рот кляпом, чтобы не закричала, – заметил он по пути, все еще вспоминая свою встречу с секретаршей Лаборда.– Нет, к ней ты больше не поедешь, – решительно возразила Николя. – Судя по твоим словам, у нее слишком хорошая фигура, да и вообще Доротея может не закричать. И как знать, вдруг тебе нравятся женщины в очках?– Возможно, ты права. Однако у меня сложилось впечатление, что подручные Скорпиона слишком мало знают о нас, чтобы действовать слаженно. После обеда мы это проверим. А сейчас я хочу еще раз заглянуть в контору Лаборда.– Знатное утро выдалось у тебя сегодня, верно? Сначала пытался изнасиловать мисс Гюнтэм, а сейчас думаешь взломать дверь к ее патрону. За такие штучки тебя могут и из «Клуба путешественников» исключить.Оставив «Лянчу» на улице Боккадор, они пешком прошли до авеню Марсо, благо она располагалась за углом. В здании, где находилась контора Лаборда, размещались не только служебные помещения, но и квартиры, поэтому дверь парадного была распахнута настежь. Джордж вынул связку ключей Эрнста – обитатели виллы не придали им значения и не отобрали их. Старомодный замок открылся без труда.Джордж и Николя вошли в контору. Письменный стол Доротеи был аккуратно прибран. Зеленые картонные нарукавники лежали на подносе для исходящей почты, рядом с бронзовой карандашницей в виде лебедя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– И куда нам теперь податься? – спросила Николя.– Обратно в Париж. Сначала отыщем эту Гюнтэм, потом займемся Лабордом и Фрагонаром.– У Лаборда, по-моему, найдется, пусть и лживый, ответ на все наши вопросы. Словом, в Париже нам придется туго.– Что ж, мы не станем падать духом. Да и тебе оттуда будет легче добраться до Лондона.– Об этом и не вспоминай.Джордж вскинул на Николя глаза, но о ее отъезде решил пока молчать.– У них на «Мерседесе» была швейцарская наклейка, – вспомнил он. – Интересно, не вернулись ли они в Швейцарию? Ты уверена, что ранила одного из них?– Пожалуй. Но там, на пляже, была такая неразбериха. Признаться, я порядочно струсила. Да и стрелять со злости мне еще не приходилось. Я видела, как тебя посадили в ялик и повезли. По крайней мере, в бинокль мне показалось это именно так. Я последовала за яликом. У мыса я его потеряла из виду, но вскоре заметила у пляжа. Тогда я пристала и добралась до вас пешком.– И слава Богу. Когда-нибудь – если случай представится – я отблагодарю тебя за это по-настоящему.– Ты, как я вижу, быстро поправляешься.– Помогает кофе и свежий воздух. Ладно, едем в Париж. Только сначала отправим отчет Сайнату. А сэр Александер, если захочет, ответит нам на адрес своего парижского агента.Они двинулись в столицу после обеда, а прибыли туда под вечер следующих суток. Это была суббота. В отеле «Святая Анна» решили не показываться и устроились в маленькой гостинице на левом берегу Сены, рядом с набережной Св. Бернара. Главное достоинство гостиницы, как выяснилось в справочной, состояло в том, что мадемуазель Гюнтэм жила совсем неподалеку, за Ботаническим садом.По пути в Париж Джордж снова попытался заговорить с Николя об ее отъезде в Лондон. Но она ни в какую не соглашалась, отвечая, что заинтересована в поимке Скорпиона гораздо сильнее Джорджа. Она упрямо отказывалась выйти из игры, а принудить ее Константайн просто не мог. Наконец он сдался, но оба согласились, что отныне рисковать не станут. Ведь Скорпион и те, кто с ним, – люди жестокие и не пощадят даже Николя.На другое утро, в воскресенье, Джордж прогулялся по Ботаническому саду, понаблюдал за влюбленными, гревшимися на солнышке, за детишками, клянчившими у родителей денег на воздушные шарики, за стариками со старухами, сидевшими на скамейках в размышлениях о том, как быстро прошла мимо жизнь. В другое время он с удовольствием провел бы здесь целый день, но теперь ему было не до цветов. Он охотился за человеком.Улица Поливо оказалась правым ответвлением бульвара де Лепиталь, неподалеку от Орлеанского вокзала; дом № 203 стоял почти на самом ее углу – высокое здание с булочной в нижнем этаже, откуда женщины несли длинные хлебцы. Парадное было открыто, за дверью начиналась крутая лестница. Комнатки консьержа Джордж не обнаружил, однако заметил на стене небольшую доску с радами покрытых пылью визитных карточек в бронзовых рамках. Мадемуазель Гюнтэм жила на четвертом этаже.Джордж стал подниматься по лестнице, надеясь, что владелица «Горных сосен» дома. Он бы позвонил ей и договорился о встрече, но ее фамилию в телефонной книге не нашел. На площадке второго этажа ему пришлось посторониться, чтобы дать дорогу спускавшейся женщине. Она казалась счастливой, была полноватая, с мелко завитыми светлыми волосами, на которых сидело фантастическое сооруженьице из бархата и кружев, именовавшееся шляпкой. На третьем этаже через распахнутую дверь одной из квартир лились звуки пасторальной симфонии. На одной из дверей четвертого этажа из бронзового держателя торчала карточка с надписью «Д. Гюнтэм», а ниже примостился маленький бронзовый херувим, и Джордж не сразу догадался, что, для того чтобы в квартире раздался звонок, нужно нажать на пупок этого самого херувима.Шаги послышались за дверью только после второго звонка. Она распахнулась примерно на фут, и в дверном проеме показалась голова женщины. Эта голова, признаться, несказанно удивила Джорджа. Женщина, очевидно, только что вымыла волосы и обвязала их на манер тюрбана маленьким розовым полотенцем, однако несколько рыжих прядей выбились и висели за ушами крысиными хвостиками. Лицо у женщины было розовое, после ванны посвежевшее, а глаза увеличивались толстыми линзами очков. Джордж ее сразу узнал.Женщина попыталась захлопнуть дверь, но Константайн успел сунуть ногу за порог и навалился на створку плечом. Не в силах одолеть Джорджа женщина отступила в прихожую. Джордж вошел в квартиру, прикрыл за собой дверь, стараясь не спускать с женщины глаз. Он уже убедился, что с Лабордом и его компанией шутки плохи.– Доброе утро, мисс Гюнтэм, – сказал он. – Как мило, что вы пригласили меня войти.Глаза за толстыми стеклами очков обрели некое выражение, но охарактеризовать его Джордж бы не взялся. Мисс Гюнтэм повернулась к Константайну спиной и пошла из прихожей в комнаты.Джордж последовал за ней в большую гостиную с окнами на улицу и с удивлением обнаружил здесь стенной шкаф со множеством книг, а на полке камина, в который была вделана жаровня со слюдяным окошечком, – ряд бронзовых фигурок, среди которых была даже копия роденовского «Мыслителя». Поодаль располагались пара кресел, большой диван и узкий стол, покрытый зеленой скатертью, на которой стояла ваза с мимозами. Доротея остановилась у окна и выжидательно уставилась на Джорджа.– Мне нужны от вас кое-какие сведения, – сказал он, – и только. Я долго не задержусь.Доротея Гюнтэм заговорила высокомерно и неприязненно:– Врываться сюда вы не имеете права. Я могу вызвать полицию.– Тогда не откладывайте, – парировал Джордж, присаживаясь на краешек дивана и дружески улыбаясь.Доротея Гюнтэм немного постояла в нерешительности, потом, к удивлению Джорджа, вынула из халата сигареты со спичками и закурила. У Джорджа создалось впечатление, что под халатом на ней лишь юбочка и лифчик. На ногах у нее красовались пушистые розовые шлепанцы с черными помпонами, как у Пьеро. «Как в ней уживается все это: чопорность, очки с толстыми стеклами, картонные нарукавники, чтобы не маралась блузка, расторопность, исполнительность – и вдруг розовые пушистые шлепанцы под цвет сделанного из полотенца тюрбана, квартира – уютная, словно гнездышко холостяка?» – подумал Джордж, тоже закуривая.– Так-то лучше, – сказал он. – А теперь перейдем к вопросам. Насколько мне известно, вам недалеко от Сен-Тропе принадлежит вилла под названием «Горные сосны». Неплохая, однако хотелось бы знать, как вам удалось купить ее на жалование, получаемое у Лаборда.Мадемуазель Гюнтэм совершенно спокойно ответила:– Хотя это и не ваше дело, знайте: никакого жалованья мне Лаборд не платит. Я владею половиной доходов от его агентства. А вот вам дельный совет: улетайте в Лондон ближайшим рейсом.– Покинуть Париж в такой чудный день?! Побойтесь Бога! Нет, вернемся к вопросу о вилле. Я бы хотел также узнать, кто живет там теперь. Кстати, несколько дней назад обитатели ее покинули, причем довольно спешно. Однако оставили все в чистоте и порядке – если не считать щербины на окантовке дивана в зале. Вам придется потребовать у них возмещения ущерба.Доротея не спеша подошла к каминной полке и аккуратно стряхнула с сигареты пепел в бронзовую пепельницу, сделанную в форме рыбы.– Меня не интересует ни ущерб, ни вилла, и уж конечно я не могу назвать вам того, кто снимает ее сейчас.– А по-моему, можете.– Нет, месье, вы заблуждаетесь.Джордж кивнул в сторону небольшого секретера у камина:– Вы, я знаю, женщина аккуратная. Так, может, стоит поискать у вас в столе кое-какие записи – с вашего позволения, конечно.– Они вам не помогут, – хладнокровно ответила Доротея. – Не знаю, где вы раздобыли сведения о вилле, но, поверьте, они устарели. Несколько лет назад я продала ее одному южноамериканцу. Его имя сеньор Капариотти, он из Бразилии. А сейчас уходите, вы портите мне воскресное утро, – в голосе мадемуазель Гюнтэм слышалось раздражение.– Не будем торопить события. Допускаю, что виллой вы не владеете. И не владели никогда. Вы были только подставным лицом – как теперь этот Капариотти. И сдавали виллу. В частности, некоему Лонго и его жене Элзи. И от вас мне нужно узнать лишь одно – адрес, который оставила Элзи, уезжая.– Никакого Лонго я не знаю.– И никогда не слышали об Элзи Пиннок или Элзи О'Нил?Доротея покачала головой. Ее высокомерие начинало задевать Джорджа.– Послушайте, мисс Гюнтэм. Пару ночей назад – во время своего расследования – мне довелось побывать на вилле и провести там несколько весьма неприятных часов. Но бросать расследование я не собираюсь. И мне бы хотелось вести его по-джентльменски. Но скоро, видимо, придется послать этикет к черту.– В таком случае, месье, скоро мне очень захочется остаться одной.– Тогда ради общего блага давайте пойдем друг другу на уступки.– О чем вы?– Вы заканчиваете свой туалет, а я осмотрю здесь все, особенно секретер, покопаюсь там. А потом уйду, оставив все в полном порядке. Согласны?Джордж поднялся и затушил сигарету о бронзовую пепельницу. Тем временем Доротея отошла от камина к окну. Джордж заметил у нее в руке статуэтку «Мыслителя».– Хотя это испортит мне воскресенье, не подумайте, что я отступлю от своих намерений или что история, которую вы расскажете полиции, повредит мне.– Не понял. – Джордж нахмурился. – К чему вы клоните?Она не ответила, лишь поставила статуэтку на подлокотник кресла, поближе к себе, и скинула халат. Взглянув на нее, Джордж убедился, что был прав насчет лифчика, но не юбочки. На Доротее были коротенькие трусики, а фигурой она обладала вполне приличной. Бросив халат на кресло, она взяла статуэтку и спокойно сказала:– Даю вам одну минуту. Если за это время вы не уберетесь, я брошу фигурку в окно, закричу и начну рвать на себе белье. – Доротея попятилась к окну, верхняя половина которого была открыта. – Если не хотите угодить в тюрьму за попытку изнасилования, быстро выметайтесь. У вас осталось чуть больше тридцати секунд.Джордж призадумался. Доротея не шутила, а противопоставить ее намерениям он пока не мог ничего. Всякий присяжный из французов станет на ее сторону и осудит le monstre anglais… la bete de la Rue Poliveau Английское чудовище… мерзавца с улицы Поливо (франц.).
. И Джордж решил уйти, не уронив своего достоинства. Хотя Доротея и была явно связана с этим мерзавцем Скорпионом, Джорджу в ней все-таки что-то нравилось – может быть, ее ум.– Хорошо, – сказал он. – Наденьте халат. А то у окна вас продует.Он улыбнулся и вышел из гостиной. Уже от двери он оглянулся. Доротея стояла на пороге гостиной, набросив халат на руку, и смотрела на Константайна. «Как жаль, – подумал он, – что у нее эти ужасные очки и такое некрасивое лицо при столь славной фигурке». Джордж помахал ей на прощанье, вышел из квартиры и спустился по лестнице на улицу.
В гостиную Джордж вернулся в одиннадцать. Прежде всего он рассказал Николя о происшедшем, а затем, следуя намеченному плану, они сели в «Лянчу» и отправились на авеню Марсо.– От Доротеи без вмешательства полиции ничего не добьешься – разве что вернуться и заткнуть ей рот кляпом, чтобы не закричала, – заметил он по пути, все еще вспоминая свою встречу с секретаршей Лаборда.– Нет, к ней ты больше не поедешь, – решительно возразила Николя. – Судя по твоим словам, у нее слишком хорошая фигура, да и вообще Доротея может не закричать. И как знать, вдруг тебе нравятся женщины в очках?– Возможно, ты права. Однако у меня сложилось впечатление, что подручные Скорпиона слишком мало знают о нас, чтобы действовать слаженно. После обеда мы это проверим. А сейчас я хочу еще раз заглянуть в контору Лаборда.– Знатное утро выдалось у тебя сегодня, верно? Сначала пытался изнасиловать мисс Гюнтэм, а сейчас думаешь взломать дверь к ее патрону. За такие штучки тебя могут и из «Клуба путешественников» исключить.Оставив «Лянчу» на улице Боккадор, они пешком прошли до авеню Марсо, благо она располагалась за углом. В здании, где находилась контора Лаборда, размещались не только служебные помещения, но и квартиры, поэтому дверь парадного была распахнута настежь. Джордж вынул связку ключей Эрнста – обитатели виллы не придали им значения и не отобрали их. Старомодный замок открылся без труда.Джордж и Николя вошли в контору. Письменный стол Доротеи был аккуратно прибран. Зеленые картонные нарукавники лежали на подносе для исходящей почты, рядом с бронзовой карандашницей в виде лебедя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30