– Вся ситуация с Гордеенко выглядит… как бы это сказать… каноническим несчастным случаем… Его смерть не выгодна никому, даже тем, кто не замешан в транзите оружия и в неверном декларировании грузов. Линейщики[29] потеряли неплохой контакт в Питере, УВД вынуждено заниматься расследованием, к порту привлекается ненужное внимание, гибель людей в маршрутном такси гарантирует проблемы как для местной администрации и ГИБДД, так и для владельцев таксопарков…
– Мы прорабатывали этот аспект. – Кречетов развернулся вполоборота на стуле. – Ни у кого из вероятных подозреваемых не было мотива.
Ястребов потер ладонью подбородок.
– Значит, мы его не видим.
– Мотива? – спросил полковник.
– Нет, – поджал губы генерал-лейтенант. – Подозреваемого.
– Третья сила?
– Что-то вроде того…
– Но тогда эта сила должна быть как-то завязана на порт, – сделал логический вывод начальник ССБ.
– Именно.
Кречетов бесшумно поднялся и прошелся туда-сюда по кабинету.
В невысоком, почти лысом и со стороны кажущемся полноватым полковнике никто из непосвященных не смог бы заподозрить одного из самых опасных людей во всех спецслужбах России.
А возможно, и мира.
До прихода в начале девяностых годов в Службу собственной безопасности Григорий Борисович Кречетов работал в боевом подразделении Первого главного управления КГБ[30], в чью задачу при начале жесткого противостояния с США входил захват подземного командного пункта американских сил противовоздушной и противоракетной обороны, расположенного в горах Колорадо, со всеми вытекавшими оттуда нюансами. Как то: преодоление контрольно-пропускных пунктов, уничтожение многочисленной охраны, в состав которой входили два батальона «Дельты»[31], блокировка технического персонала, перехват управления электронным оборудованием и многое другое.
Кречетов возглавлял штурмовую группу первого эшелона, которая должна была расчищать путь идущим вслед за ними и тщательно охраняемым бойцами второго эшелона аналитикам и специалистам по компьютерам.
Как убивать вооруженного или невооруженного человека, при этом самому оставаясь целым и невредимым, Григорий Борисович прекрасно знал. Он мог навскидку назвать сотню способов – от самых примитивных до экзотических.
Убить человека легко.
Но это крайняя мера, и, если не принимать в расчет случайности, маньяков, убийств малолетними грабителями или боевиками в зонах военных конфликтов своих жертв, она всегда оправдывается какой-то необходимостью.
Ни бандит, ни коррумпированный милиционер, ни тем более сотрудник специальной службы никогда не пойдет на сознательное, но недостаточно мотивированное убийство определенной мешающей ему персоны.
Первому и второму не нужна лишняя статья в случае поимки. Смерть человека сразу переводит следственный и судебный процессы в несколько иное русло, чем просто дознание по фактам рэкета или превышения служебных полномочий. Тут уж амнистией или условным приговором не отделаешься. Да и под подписку о невыезде до суда вряд ли отпустят. Конечно, есть надежда на то, что следователь не докажет вину или суд не признает доказательства обоснованными, но это сродни игре в русскую рулетку. Особенно в той стране, где о «презумпции невиновности» слышали далеко не все блюстители закона, а кто слышал – воспринимает сие понятие, как изощренное издевательство над своими правами «карать» по собственному разумению.
В спецслужбах ликвидация тем более осложнена, причем самой сутью работы, требующей от большинства сотрудников скрытности и незаметности. «Зачистка» объекта в девяноста девяти процентах случаев означает провал операции и создает серьезные предпосылки к расшифровке как сути операции, так и круга задействованных агентов и оперов.
– Если Гордеенко был ликвидирован, – после двухминутных раздумий выдал Кречетов, – то преступные группировки вкупе с продажными ментами здесь ни при чем. У них просто не может быть специалистов такого класса.
– А если бывшие наши? Или из ГРУ?
Ястребову было неприятно задавать эти вопросы, но в реалиях России начала двадцать первого века они являлись обязательными.
Слишком много изгнанных из спецслужб профессионалов, кто от обиды, кто из желания заработать, шли в услужение к преступным группировкам. Конечно, этот процесс не принял такого масштабного характера, как, например, в системах МВД или прокуратуры, откуда к бандитам переходили чуть ли не целыми отделами, «теряя» перед увольнением удостоверения и пистолеты, но всё же прецеденты случались.
– Таких спецов можно по пальцам пересчитать, – покачал головой начальник ССБ. – И они все на учете. Естественно, есть вероятность. Но она мизерна. Однако я проверю и…
– Сколько вам потребуется времени?
– Два дня, – прикинул полковник. – Через час я отправлю запрос. Завтра или, в крайнем случае, послезавтра утром получу ответ.
– Доложите без задержек, – распорядился первый заместитель начальника Управления.
– Разумеется, – кивнул Кречетов, в любое время имевший прямой доступ как к Ястребову, так и к начальнику УФСБ.

Глава 3
Глупый пингвин робко прячет, умный – смело достаёт…

Белый «ГАЗ-31029» в специальной комплектации, лишь внешне напоминающий «баржу»[32] Горьковского автозавода, иногда завывая сиреной и помаргивая мощными биксеноновыми фарами, пронесся по набережной мимо Летнего сада, шуганул кучку японских туристов возле Зимнего дворца, на красный свет пересек перекресток, заставив водителя троллейбуса резко затормозить, вывернул на Исаакиевскую площадь и помчался по почти пустой улице в направлении Московского проспекта.
– А куда мы так летим? – поинтересовался Мальков, придерживая на поворотах сумку с термосом.
– Дык захват-то уже произошел, – хохотнул один из переговорщиков, пузатый мужчина с красным лицом и маленькими, глубоко посаженными глазками, регулярно изображающий то милицейского полковника, то бывшего омоновца, устроившегося на работу в охранную фирму. Настоящие террористы, с которыми ему доводилось общаться, верили в его принадлежность к системе МВД и потому особенно не опасались. Им и в голову не приходило, что этот простоватый и, чего уж греха таить, туповатый с виду и явно давно и целенаправленно пьющий мужичонка на самом деле доктор наук, профессор на кафедре психологии питерского филиала Академии ФСБ и написал больше книг, чем среднестатистический террорист прочитывает за свою недолгую жизнь. – Только тебя ждут…
– Ясно. – Егора опять бросило вправо, когда «Волга» обошла вставшую на светофоре вереницу машин. – Моя задача?
– Ты у нас – правая рука главного террориста, – сказал второй переговорщик, внешностью сильно смахивающий на сатаниста со стажем. Его длинные темные волосы ниспадали на воротник угольно-черного плаща, а выдающийся во всех отношениях нос гордо торчал на бледном лице со слегка ввалившимися обветренными щеками.
В общем, парочка была еще та.
Причем специально их никто не подбирал. Так уж получилось.
– Главное – не стесняйся, – подбодрил пузатый психолог. – Тебе можно всё… Чем больше ты осложнишь жизнь группе захвата, тем лучше.
– "Убивать" заложников тоже можно?
– Сколько угодно, – зевнул «сатанист», – но ты там всех только не перебей. Оставь хотя бы пяток…
– Какое у меня оружие? – спросил Мальков.
– По легенде, у каждого из террористов – по пистолету типа «глок» и по несколько запасных обойм. Так что не стесняйся. – Психолог шумно высморкался и запихнул скомканный носовой платок в карман дубленки. – Ствол тебе уже в самолете дадут.
– Натуральный? – удивился старший лейтенант. – И как мне заложников и штурмовиков из него мочить? Говорить «ба-бах»?
– А-а, ты ж не знаешь, – досадливо поморщился толстяк. – Пистолет пневматический, бьет шариками с краской. Только в лицо заложникам лучше не палить. Скорость полета шарика довольно высокая, фингалы здоровенные получаются.
Психолог потер челюсть, едва не выбитую красящим снарядом в те далекие времена, когда пневматические пистолеты только разрабатывались и еще не были выбраны оптимальные параметры изделия. Молодой аспирант изображал тогда матерого зэчару, захватившего рейсовый автобус и потребовавшего самолет, миллион долларов, два ящика водки, мешок конопли, освобождение из лагеря своей «пассии» и воздушный коридор в Израиль.
– А у группы захвата такие же стволы будут? – после недолгого раздумья осведомился Мальков.
– Нет, у них только патроны холостые, – мотнул головой «сатанист».
Перспектива получить в физиономию сноп пылающих крупинок пороха, образующийся при холостом выстреле, Егора не обрадовала.
– Не беспокойся, – пузатый психолог уловил перемену в настроении старшего лейтенанта, – на всём оружии будут специальные насадки.
– Зацепишь кого-нибудь из ребят дяди Славы – удостоишься благодарности в приказе, – усмехнулся второй переговорщик.
Дядей Славой в питерском УФСБ называли начальника РССН[33] полковника Вячеслава Ярошевича, вот уже восемь лет бессменно руководившего боевыми группами.
– Это верно, – подтвердил толстяк. – Если что, будешь вторым, кому это удалось…
– А кто первый?
– Евдокимов…
– Начальник нашей службы? – изумился Мальков, представлявший полковника Евдокимова исключительно кабинетным работником.
– Ага, – улыбнулся психолог. – В момент захвата спрятался в туалете и через приоткрытую дверь «положил» троих, пока его не скрутили… С тех пор в «Граде» есть специальная «сортирная группа», блокирующая ватерклозеты.
У девяноста девяти процентов обывателей или сотрудников правоохранительной системы[34] фразочка о «сортирной группе» вызвала бы ехидную ухмылку или была бы воспринята, как неудачная шутка. Мальков же отнесся к сообщению психолога со всей серьезностью, ибо знал, что в контртеррористической работе нет мелочей и невнимание к внешне незначительной проблеме всегда оборачивается потерями личного состава.
Егор решил для себя, что прятаться в туалете и повторять подвиг начальника ИАС полковника Евдокимова он не будет, а изберет другой способ нападения на спецназовцев. Какой – прикинет на месте.
– Что за самолет? – спросил «правая рука главного террориста».
– Восемьдесят шестой «Ил». – Худощавый переговорщик прикурил сигарету и приоткрыл боковое окно. – Как говорится, есть где развернуться…
«Волга» вылетела на Московский проспект и вынуждена была сбросить скорость.
– Заложников изображают курсанты нашей Академии, – добавил пузан. – Так что можешь не церемониться. Пресекай на корню разные шуточки-смешочки, а то в последнее время я замечаю, что «террористы» слишком цацкаются с «заложниками». Чуть ли не чаи с ними гоняют, вместо того чтобы серьезно работать.
– "Террористов" много? – прищурился Мальков.
– Включая тебя – пятеро. «Главарь» – из спецназа, заместитель Ярошевича, ты, Алёна Незабудкина и Оленев из пресс-службы и кто-то из «закоси бэ-тэ»[35]…
– Иванидзе, – сказал второй переговорщик.
– Точно, Иванидзе. Коллектив подобрался хороший, вольешься без проблем…
– Незабудкину, Оленева и Иванидзе я знаю, – кивнул Егор. – Главарь случайно не «дед Пихто»? – Старший лейтенант назвал позывной майора Хватова.
– Он самый.
– Тогда тоже знаю…
– Вот и славно, – радостно потер руки толстяк. – Вы ребята с головой, выдумщики, так что сегодняшняя тренировка обещает быть зело интересной и поучительной.
– Приложу все силы, – пообещал Мальков.
– Не сомневаюсь, – хмыкнул худой психолог.

***

Когда выдвинутый из состава депутатского корпуса новый министр внутренних дел одним из первых своих приказов подписал бумагу о переименовании региональных и городских УБОПиКов[36] в оперативно-розыскные бюро, на это живо откликнулись в Черноморске и в рекордно короткие сроки поменяли на аббревиатуру ОРБ как вывеску на фасаде городского управления, так и все реквизиты на документах.
Ибо заниматься «реорганизацией» не в пример легче, чем реально бороться с преступными группировками. Не нужно вести оперативную работу, сидеть в засадах, добывать вещественные доказательства, опрашивать сотни свидетелей, получать санкции прокурора или судьи на прослушивание телефонных переговоров, заполнять горы справок, отчетов и протоколов, допоздна засиживаться на работе и прочая, и прочая. Достаточно красиво доложить вышестоящему руководству о выполнении приказа, присовокупив к докладу несколько фотографий парадного подъезда здания и новых удостоверений, заверить доклад свеженькой печатью – и поощрение обеспечено. Сановные московские начальники любят расторопных подчиненных на местах, вовремя откликающихся на судьбоносные приказы, и частенько закрывают глаза на недочеты в работе этих самых подчиненных.
А недочетов хватает.
Тут и весьма избирательная охота на членов преступных групп, и «крышевание» коммерческих фирм, и сокрытие преступлений, и развал уголовных дел, происходящий то по звонку «сверху», то благодаря переданной операм толстой пачке зеленых бумажек, и направление выделенных правоохранительной структуре средств немного не по назначению, и исчезновение ценных предметов или денег, изъятых у задержанного, и «быстрая порча» алкогольных напитков, обнаруженных в квартире обыскиваемого, и должностные подлоги, совершаемые постоянно и в массовом порядке, дабы не снижать раскрываемость отдела или управления, и физическое давление на подозреваемых, а иногда – и на свидетелей, и «показательные зачистки» увеселительных учреждений, когда толпа молодчиков в масках избивает прикладами ни в чем неповинных посетителей ради ареста мелкого воришки, которого мог бы привести в отделение простой участковый с огурцом в кобуре, и «слив» информации подельникам из ОПГ, и соучастие в совершении тяжких преступлений.
В общем, всё как везде.
Черноморск исключением не являлся. Там, где крутятся большие деньги, а в портовых городах им сам Бог велел крутиться, уровень коррумпированности стражей порядка всегда высок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26