Лиловый шарик воткнулся в шею Гансу и разлетелся брызгами.
– Убит! – радостно завопил Мальков и дважды выстрелил в Киндера, пометив того кляксами на спине.
Старший лейтенант Ярошевич, родной сын командира «Града», мгновенно развернулся и полоснул очередью из «Вихря» по багажной полке.
– Это нечестно! – крикнул референт, увидев направленный на него ствол с белой насадкой[96]. – Я тебя грохнул!
Киндер опустил пистолет-пулемет и застыл, признавая правоту противника.
Освобожденный «Кока Героинов» выдернул из-за пояса свой пистолет, но тут на него сверху прыгнул Лёлик. Иванидзе отбросило на спину, он рефлекторно нажал на курок, и наполненный оранжевой краской шарик влепился точно в лоб свесившемуся с багажной полки Малькову.
– Тьфу, черт! – Егор поднял руку, чтобы вытереть лицо, но завершить движение не успел.
Откуда-то снизу выскользнула темная фигура, Мальков почувствовал, что его схватили за плечи, и спустя полсекунды врезался затылком в сиденье кресла.
Кайзер и Тамерлан перехватили руки референта нейлоновым шнуром в форме петли, набросили на голову черный мешок и потащили Егора к двери, через которую в самолет забегали бойцы из группы Тарзана и опера Службы ЗКСиБТ, в чью задачу входил контроль освобожденных заложников и первоначальный допрос каждого из них[97].
Последнее, что слышал Мальков, когда его выволакивали на трап, были протестующие вскрики Оленева, с которого невозмутимые Рысь, Гастелло и Скази опять стаскивали одежду.

Глава 11
Пришел, понюхал, оценил

Егор поставил «Мазду» на ручной тормоз, вдавил на фирменной встроенной магнитоле клавишу «play», которая при выключенном двигателе активировала хитрую противоугонную систему, установленную на автомобиль умельцами из научно-технического отдела, потянулся, чувствуя, как ноют все мышцы, и выбрался из машины.
– Наслышан о твоих подвигах. – Стоявший у своих «Жигулей» майор Малахов приветливо помахал рукой. – Быстро ты оклемался… Молодец.
– Ага. – Мальков захлопнул дверцу и пожал руку старшему товарищу. – День в лежку провалялся…
– Ну, это нормально.
Малахов снял дворники и пошел вслед за старшим лейтенантом по протоптанной между рядов машин тропинке.
Зима, как это обычно и бывает в Питере, преподнесла очередной сюрприз.
Державшаяся всю последнюю неделю температура в минус десять резко изменилась до нуля, и за одну ночь лежавший на обочинах снег превратился в хлюпающую серую жижу, выплеснувшуюся на дороги и смешавшуюся с остатками песка и грязи. Уборочная техника, которая до этого момента худо-бедно справлялась с приведением улиц в божеский вид, оказалась бесполезной. Оставалось лишь ждать, пока всё это не стечет само собой в люки или снова не ударят морозы и не наступят «дни жестянщиков»[98].
Одновременно с таянием снега и льда вылезли и огрехи дорожных строителей, наспех залепивших выбоины в асфальте. Скачки температуры привели к образованию трещин на свежих заплатках, а десятки тысяч колес довершили процесс, разбив полотно до первоначального состояния, в котором то пребывало до ремонта.
По пути на работу «Мазда» Малькова три раза влетала в замаскированные под полужидким месивом выбоины, и старлей стал серьезно опасаться за состояние правого переднего амортизатора.
Офицеры поднялись по лестнице второго подъезда, развернули удостоверения перед вооружейными ПММ[99] прапорщиками, подождали, пока те внимательно сверят фотографии с оригиналами, и прошли к лифту.
В начале службы в здании на Литейном проспекте Егора немного удивляла та серьезность, с которой помощники дежурного коменданта[100] на проходных всматривались в «корочки» и в лица проходивших, причем невзирая на звания и должности. Возможно, для начальника Управления и делалось исключение, но Мальков никогда не присутствовал при его входе или выходе и потому ничего определенного сказать не мог. Первого зама проверяли совершенно так же, как и остальных, референт видел это собственными глазами. Генерал-лейтенант Ястребов спокойно стоял четверть минуты и ждал, пока прапорщик пробежит глазами по строчкам в удостоверении и кивнет, разрешая проход.
Позже, тогда еще капитан Заславский, просветил молодого сотрудника, что в охрану Управления набирают не абы кого, не простых «сундуков» по контракту. Все прапорщики были обязаны соответствовать определенному психофизическому типу, за чем следили штатные психологи, и обладать зрительной памятью гораздо выше среднего уровня.
При этом охране регулярно устраивались проверки.
То комендант здания Украинцев пытался быстро проскочить через проходную, мотивируя спешку каким-нибудь неотложным делом, типа прорыва канализации в кабинете первого лица, то задумчивый начальник ССБ молча шел мимо прапорщиков, имитируя полнейшую погруженность в свои невеселые мысли, а то и кто-то из всем известных ветеранов раскрывал перед охранниками прекрасно изготовленное фальшивое удостоверение на собственную настоящую фамилию, где в нужном месте не хватало одной-единственной точки.
Реакция ПДК всегда была одинаковой.
Один из прапорщиков преграждал проход нарушителю пропускного режима и вежливо просил предъявить документы, второй сдвигался вбок и клал руку на пистолет. Стреляли охранники отменно, оружие появлялось в их руках в мгновение ока, так что шансов выиграть при огневом контакте у противника просто-напросто не было. Да и приемы рукопашного боя прапора знали весьма неплохо, пусть не на уровне черных поясов по каратэ, но вполне достаточно, чтобы из двух ударов в цель попал один.
Как-то раз неугомонный Украинцев устроил охранникам проверку высшей степени сложности, умудрившись привлечь к ней брата-близнеца одного капитана из Службы контрразведки, также служившего в ФСБ, но в Мурманском управлении, и приехавшего в гости к брательнику. Мурманчанин пошел через проходную с настоящим удостоверением брата, назвал одного из прапорщиков по имени и поздоровался с коллегой из СК, ожидающим кого-то в предбаннике. В общем, повел себя совершенно адекватно. Однако когда все формальности были вроде бы соблюдены, документы проверены и он ступил на ведущую наверх лестницу, оставив за спиной повернувшихся к следующему входящему офицеру охранников, ему в затылок уперлось холодное дуло пистолета, а шею захватила тренированная рука. Через секунду сотрудник мурманского УФСБ был распластан на площадке перед входом, его запястья ощутили холод наручников, и он услышал топот ног вылетающего из дежурки наряда автоматчиков.
По ходатайству коменданта за проявленные бдительность и оперативность прапорщики были награждены денежной премией в размере месячного оклада.
Хотя и не смогли внятно объяснить, почему они задержали именно этого человека. Подозрения родились у них на подсознательном уровне, а, дальше охранники уже действовали автоматически: ствол в затылок, бросок через бедро с добавкой сапогом по копчику, залом рук за спину и нажатие тревожной кнопки.
Феноменом заинтересовались психологи, две недели тестировали прапорщиков, сравнивали близнецов и наконец пришли к выводу, что причиной идентификации мурманчанина как чужака, стала едва заметная родинка у основания большого пальца правой руки, коей не было у питерского сотрудника.
– Оленев опять простудился, – сообщил Малахов, когда офицеры подошли к лифту. – Вчера его видел. Ходит замотанный шарфом, сипит, пьет водку с «Колдрексом» и обещает устроить Рыси «ночь длинных ножей»… Его минут десять на трапе голого продержали, пока заложников выводили.
– Это жестоко, – сказал Мальков, которого сразу после задержания затолкали в автобус. Пусть положили на не очень чистый пол, но всё же в тепло. – Я бы ему посоветовал начать по утрам обливаться холодной водой и моржевать на Петропавловке[101]. Дабы подготовиться к следующему «Набату», если он такой любитель быть террористом. Лично мне одного раза хватило… До сих пор всё болит. Особенно шея.
– Не надо было палить в «градовцев», – хмыкнул майор, наслышанный о «героизме» старшего лейтенанта. – Вел бы себя тихо, все и прошло бы поспокойнее…
– Зато двоих «замочил», – гордо заявил Егор. – Не всякому удается. Правда, мне потом Иванидзе случайно в лоб из своего пистолета шандарахнул, когда ему стали руки крутить… Так что «погиб» я от рук своего же товарища по захвату.
– Это я знаю, – засмеялся Малахов, – Он уже всем поведал. Веселый «Набат» нынче выдался… Аэропортовское начальство до сих пор по поводу тягача и «скорой» верещит, на компенсацию намекает. Это ж не было предусмотрено. Они только на разнос самолета рассчитывали.
– "Ил – восемьдесят шесть" дороже тысячи «скорых», – философски заметил Мальков и нажал кнопку пятого этажа. – Переживут. Кстати, ты не знаешь случайно, за сколько секунд ребята взяли самолет?
– Случайно знаю. За шестнадцать. Если б ты со своей пушкой не вылез, было бы на две-три секунды меньше…
– Вот, – Егор погрозил майору пальцем. – Видишь, какой я ценный кадр?
– Вижу. Тебе Ярошевич хочет благодарность объявить и вручить спецназовский значок. Несмотря на то, что ты его сына хлопнул.
– Я ж понарошку. – Мальков переложил кейс из левой руки в правую. – К тому же его сынуля, скорее всего, был бы только контужен. Я ему в броник влепил. Вот второму…
– Гансу, – подсказал Малахов.
– Да, Гансу… Вот ему я точно в незащищенную шею засадил. Тут труп однозначно.
– Согласен. – Майор открыл дверь лифта и первым вышел на площадку. – Что бы ни говорили, ты, как делегат от нашей службы, проявил себя достойно. Поднял престиж.
– Стараюсь, – улыбнулся старший лейтенант.
– Ладно. – Малахов повернул налево по коридору. – Я к Рыжикову на доклад, буду часа через полтора.
– Понял.
Мальков свернул направо и побрел к своему кабинету, стараясь держать прямо опять разболевшуюся спину.

***

– Крысы на рикше[102]. – Бантик дотронулся до ворота свитера, активируя ларингофон, и склонился над ящиком с хурмой, якобы выбирая наиболее спелые плоды.
Объект в сопровождении трех крепких пристяжных слонялся по рынку, пугая посетителей багрово-синим носом, и группе наружного наблюдения пришлось переквалифицироваться из прохожих в придирчивых покупателей, недовольных предлагаемым торговцами товаром.
Бантик взял на себя фруктовые ряды. Зорька – овощные, а Москит с Горбуном поделили между собой мясной и промтоварный развалы. Сыч устроился на чердаке пятиэтажного дома, откуда просматривались все подходы к базару, Брунс поставил синий «запорожец-мыльницу» у ворот, чтобы мгновенно сесть на хвост чеченцу, буде тот решит отъехать.
После памятного погружения в салат объект вел себя весьма нервно и постоянно озирался.
К сожалению, суть разногласий заместителя руководителя гатчинского отделения СПС с группой питерских братков пока оставалась загадкой. Стоматолог был личностью известной, однако в контактах с политическими авантюристами и выходцами с Кавказа доселе незамеченной. Его бизнес лежал в далекой от политики сфере, а дружба с известными в Питере бритоголовыми не предполагала деловых отношений братка с горскими кланами. Информация об инциденте ушла в СЭБ и СБКОПС[103], но там развели руками.
Оставалось ждать следующего визита Стоматолога, чтобы получить какую-то ясность в вопросе.
В том, что следующая встреча объекта и братка пройдет не менее бурно, никто из офицеров сменного наряда ОПС не сомневался. Чеченец хоть и испугался, но не изменил образ жизни, не стал собирать деньги и не приостановил ни один из своих многочисленных коммерческих проектов. Видимо, надеялся на помощь покровителей, способных защитить его от наезда Стоматолога…
Бантик отошел от ящика с хурмой и переместился к длинному прилавку с мандаринами, наблюдая за тем, как двое неотягощенных излишним интеллектом сержантов в тулупах шестидесятого размера начали ежеутренний сбор дани с продавцов, методично обходя ряды и получая с каждого торгового места по три мятых червонца. Примитивное умножение суммы «пожертвования» на количество точек давало внушительную сумму в девять тысяч, делимую затем в обслуживающем рынок отделении на число правоохранителей. Плюс к деньгам милиционеры уносили с собой несколько пакетов со снедью, употребляемой обычно в качестве закуски к паленой водке, десяток бутылок которой загружались на заднее сиденье бело-синего «УАЗа» в первую очередь.
Сержанты хмуро поздоровались с фланирующим между рядов объектом и продолжили обход.
Второе лицо в местном отделении СПС подошло к сидевшему у самого входа в павильон чистильщику обуви и приобрело у него спичечный коробок с анашой, которой пожилой курд торговал практически в открытую, ибо его партнером по бизнесу был старший сын прокурора Гатчины.
Покрутившись по рынку еще минут десять, объект удалился на овощной склад, где забил жирный «косяк»[104], уселся на ящик и принялся играть в нарды с одним из охранников, хихикая при каждом удачном броске костей.
Бантик прошел мимо приоткрытой двери, отметил, что, кроме уже виденных персон, на складе никого нет, и направился на выход, уступая позицию Марадоне.

***

Аналитик отдела планирования УСО турецкой разведывательной организации Кемаль Атта провел красной точкой лазерной указки по карте, демонстрируя путь каравана с оружием, отправленным отряду Хаттаба в Чечню две недели назад, но так и не достигшим пункта назначения.
– И? – Султан Акджи сложил руки на животе.
– По нашим данным, никакие спецоперации русские войска здесь не проводили. Боестолкновения не отмечены, захваченное оружие на склады не поступало.
– Что было в партии?
– Сто сорок «эм-шестьдесят»[105], двести «Арм-брустов»[105a], полсотни девятимиллиметровых «Скорпионов»[106]. Боекомплекты к ним и оборудование для мобильного телепередатчика. – Атта сверился со списком. – Груз большой.
В свете последних инициатив вашингтонских партнеров Анкары по ограничению помощи ичкерийским боевикам исчезновение каравана выглядело подозрительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26