Некоторые из них были почти новыми, даже краска еще не успела облупиться на их поверхности. Другие были старыми и сильно потрескавшимися, а некоторые и вовсе светились в темноте каким-то призрачным светом. Я поежилась, пытаясь понять, а есть ли вообще конец у этого коридора.
– Плохо, – нахмурился Дик, – если он уже может играть с пространством – значит начал кое-что понимать и уничтожить его будет непросто.
– Чего? – спросил Оська, сидя на моем плече.
– У коридора нет конца, – объяснила я ему, – а чтобы создать такое, нужна сила большая, чем у тех троих.
– А-а-а… – понятливо кивнул он.
– Ну и где же сам хозяин? – поинтересовался Лис.
– Думаю, в самом конце этого коридора.
Мы удивились.
– Так он же бесконечный, – робко влез Оська.
– Да, но я его сделаю конечным. По крайней мере на ближайшие часа два – больше не потяну.
Мы посмотрели на него уважительно, Оська даже что-то одобрительно брякнул.
– Но для этого нам понадобятся кровь Лиса и перья совы. Да, и волос ангела тоже подойдет. Все эти ингредиенты сильно сократят вклад моих собственных сил, и я смогу сражаться.
– Чего?! – Оська в ужасе прижался ко мне. – Я тебе кто, фабрика по производству пуха? Не дам! Вон, лучше зарежь Лиса, возьми крови побольше. Не стесняйся. Авось, и перья не понадобятся.
Я укоризненно смотрела на Оську, Лис оглядывался в поисках чего-нибудь потяжелей, но тут Дик достал нож, ловко схватил его за руку и сделал небольшой разрез на пальце. Я ойкнула, Оська зажмурился, а Лис возмущенно сопел, пока Дик собирал капли его крови в неизвестно откуда появившуюся скляночку.
– Теперь ты, – повернулся он к нам.
Оська уже было набрал в легкие воздух, чтобы протестующее заорать, но я в это время ловко выдернула у него несколько перьев из хвоста. Оська подавился воздухом, закашлялся и крайне укоризненно на меня посмотрел. Я сочувственно ему улыбнулась и быстро выдернула у себя три волоска. Все это было торжественно передано Дику и помещено в ту же самую склянку.
– Тебе не стыдно? – все-таки не выдержал Оська.
– Стыдно, – уныло кивнула я, опустив голову.
Оська тут же растаял.
– Ну ладно, ладно, я тебя прощаю.
Я радостно улыбнулась. А склянка в руках Дика засветилась и тихо зашипела, из нее повалил густой дым и как-то чересчур быстро начал заволакивать все вокруг. Я приготовилась было задержать дыхание, но дым практически не чувствовался. По крайней мере кашлять от него не хотелось точно.
– А теперь приготовьтесь быстро бежать, – повернулся к нам Дик и замер, к чему-то прислушиваясь.
Я тоже начала слушать, но так ничего и не услышала. А в следующий момент Дик с криком «Все за мной!» рванул куда-то влево. Лис, пробегая мимо, схватил меня за руку и тоже побежал вперед. Пришлось нестись следом. Оська уже сидел у меня в капюшоне и очень просил смотреть под ноги, а если что – ни в коем случае не падать на спину. Я пообещала.
Забег по замку был впечатляющим. Во-первых, мы довольно слабо видели, куда бежим: Лис ориентировался на смутно виднеющуюся впереди спину Дика, а я – на его спину, так как из-за тумана Дика увидеть уже не могла. Под ноги постоянно попадались различные вещи, из ниоткуда появлялись смутные очертания стен, колонн и даже лестниц, коридор стремительно превращался в какое-то хаотичное нагромождение всего того, что мы раньше видели в замке, и бежать, уворачиваясь от этих предметов и при этом пытаться не упасть, споткнувшись об очередную книгу или камень, было довольно сложно. Но у меня пока получалось. Пока. Первые пять минут я держалась, потом начала уставать, ощутив неприятную тяжесть в быстро деревенеющих ногах. Оська пел гимны во славу физкультуры и старался ободрить меня как мог, но я уже начинала задыхаться. Потом я споткнулась о булыжник, но выстояла и даже еще минуты две бодро скакала вслед за целеустремленно несущимся Лисом. Но всему есть предел, легкие уже жгло от переизбытка кислорода, я дышала, как паровоз, ноги находили абсолютно все углы и выступы пола, а голова отказывалась соображать. Потом я обо что-то опять споткнулась и, не удержавшись, рухнула на пол, больно ударившись локтем и животом. Лис остановился, вернулся ко мне, рывком поднял меня на ноги и попытался рвануть дальше, но… я снова упала и, кажется, придавила Оську.
– Ирлин!
Я не реагировала.
– Вставай! Дик!
– Чего? – Мы аж вздрогнули, настолько неожиданно он появился из тумана.
– Вот, – на меня трагически указали, заставив покраснеть от стыда.
– Я устала.
Дик кивнул, наклонился, легко, как перышко, поднял меня в воздух и тут же сгрузил с рук на руки Лису.
Лис хекнул, присел и удивленно выдохнул.
– Побежали, – невозмутимо заявил Дик и снова скрылся в тумане.
Лис страдальчески на меня посмотрел, я срочно изобразила обморок, чувствуя, как полурасплющенный Оська медленно, но упорно карабкается из капюшона ко мне на живот, очень сильно при этом ругаясь.
– Блин! – с чувством заявил Лис и, прижав меня к себе покрепче, побежал вслед за Диком, а я в это время бессовестно наслаждалась отдыхом, хоть мне и было ну о-очень стыдно за свое поведение. Оська угрюмо сидел у меня на животе и что-то тихо бурчал.
Забег продолжался еще полчаса. Под конец Лис взмок, как мышь, тяжело дышал и сжимал меня так, будто готов был придушить в объятиях.
– Стой, мы прибыли.
Вся наша компания врезалась в Дика и вместе с ним покатилась по полу. Оська успел перед столкновением взлететь вверх и теперь любовался нашей куча-малой, зависнув под потолком.
Первым встал Дик, а после поднялись и мы с Лисом. Ося чинно спланировал мне на плечо, мы замерли, ожидая дальнейших указаний.
– Он за этой дверью пытается понять, что происходит.
Мы угрюмо воззрились на дверь, прожигая ее грозными взглядами. Дик на всякий случай отошел с линии обстрела, продолжая свой монолог.
– Я вхожу первым, Лис прикрывает меня сзади, а Ирлин, – на меня бросили настолько тяжелый взгляд, что я чуть не рухнула, – активирует кольцо и тихо-мирно ждет, когда все закончится.
Под еще более тяжелым взглядом я скромно повернула камень в кольце, и мою фигурку тут же окружило светящееся поле. Оська, сидящий у меня на плече, также был им захвачен.
– Вот и хорошо, – кивнул Дик, – а теперь ждите здесь.
Я кивнула, скромно наматывая на палец связующую нас нить, – естественно, невидимую для Дика. Но, если ему будет угрожать реальная опасность, я это тут же почувствую и сумею прийти на помощь.
Дик повернулся к двери и нажал на ручку, сжимая в свободной руке какой-то иероглиф, светящийся красным. Лис стоял рядом, показывая за спиной мне кулак. Я ждала.
Дверь с тихим и каким-то зловещим скрипом приоткрылась, все замерли, подозрительно глядя на проем и ожидая появления из него монстров, чудовищ, конца света, ну или, по крайней мере, двух тараканов. Но ничего так и не произошло. Я разочарованно выдохнула, а Дик и Лис вошли внутрь, оставив дверь приоткрытой. Я немедленно примкнула к щелочке, стараясь разглядеть, что творится внутри.
– А ты уверена, что это благоразумно? – поинтересовался переползающий на мою голову Оська, которому тоже было интересно.
Я не ответила, так как начиналось самое интересное. Мы с Оськой замерли у щели, затаив дыхание.

Комната была большой, даже не комната, а огромный, каменный зал, в котором чего только не было. Это и горы сокровищ, мертво поблескивающих в бледном свете лун, льющемся через огромные окна под потолком. И кипы книг, наваленных везде в жутком беспорядке. Фонтан, равного которому по красоте я еще никогда не видела. Он бил прямо из пола, и струи воды исчезали, лишь только снова достигали его. И озеро, в котором что-то плавало – то ли русалка, то ли чудовище – и даже квакали две лягушки. Было там много чего, и посреди всего этого бардака на высоком резном троне, украшенном драгоценностями и черепами, сидел невысокий худой мальчик и грустно смотрел на вошедших людей.
– Живые пришли, – грустно заметил он. – Зачем?
– Ты должен покинуть этот мир и упокоиться, – просветил его Дик. Количество иероглифов, плавающих в воздухе вокруг его фигуры, увеличивалось с каждой секундой, я поняла, что он тянет время.
– Я могу все, – как-то обиженно сказал мальчик, – но мне почему-то скучно. Я могу придумать и получить целую гору еды, а есть не хочется. Я могу создать самые красивые водопады, изменить движение придуманных рек и сотворить море… только вот и купаться уже надоело. Мне почему-то ничего не хочется.
Я замерла, удивленно на него глядя.
– Так, Ирлин, спокойно, это труп, а не ребенок, не смотри на него так, – засуетился Оська, старательно закрывая мне глаза крылом. Но я отстранила его рукой – слишком мало был похож этот ребенок на тех полуразложившихся зомби. Почему?
– Иллюзия, – просветил меня Оська, бессовестно читая мысли и переживая, как бы я не наделала глупостей.
Иллюзия.
– Ты мертв. – Вокруг Дика уже плавало с сотню иероглифов, и каждый из них постоянно менял форму и очертания, двигаясь по своей особой траектории. – Я помогу тебе принять это и прекращу страдания.
– А я не страдаю, – поморщился паренек, – я себя очень хорошо чувствую. У меня вообще ничего не болит, а раньше болели ноги и руки. А еще живот – от голода.
Сердце в груди сжалось, мне стало больно, очень больно.
– Ирлин! – зашипел Оська. – Не вздумай… Ему уже не помочь, он – труп!
Я промолчала, зато заговорил Лис.
– Что ты собираешься делать дальше? – спросил он мальчика.
Тот задумался, откинувшись на своем великолепном троне и взъерошив серебро волос.
– Не знаю. – Улыбка вспыхнула на его лице так неожиданно, что я вздрогнула, а он вскочил с трона и стремительно пошел прямо к Дику. – Но я обязательно что-нибудь придумаю и не буду скучать, ведь теперь я могу все.
И Дик ударил. Мальчик не прошел и половины разделяющего их расстояния, когда иероглифы вокруг Дика вдруг остановили свое мельтешение, вспыхнули и разом ударили по юноше. Его фигуру тут же окружило около десятка щитов, но постепенно, один за другим они треснули и рассыпались на тысячи искр, и, когда лопнул последний, я успела заметить на его лице легкую, почти незаметную улыбку. Потом его тело подняло и с силой швырнуло назад. Оно врезалось в стену, брызнул камень, послышался тяжелый скрежещущий звук, и… все стихло.
Я распахнула дверь и ворвалась внутрь, не слушая протестов Оськи.
– Ирлин, стой! – Это Дик.
Но я не послушалась, в мгновение ока пересекла комнату и подбежала к распростертому среди камней телу. Он был весь в крови, правая рука лежала, неестественно вывернувшись. Я упала перед ним на колени и осторожно приподняла хрупкое тело над камнями, прижимая его к своей груди.
Оська наматывал вокруг нас круги, ко мне бежали Дик с Лисом. А глаза мальчика на его бледном, искривленном от боли лице неожиданно широко распахнулись, поразив меня цветом, так похожим на молодую траву, пробивающуюся из-под снега ранней весной.
– Помоги мне, – прошептал он, вцепившись рукою в мое горло, перекрывая вдох.
– Как? – спросила я глазами, а он, раздвигая бледные губы в улыбке и щеря острые длинные зубы, с трудом приблизил ко мне свое ставшее вдруг таким страшным лицо.
– Помоги мне. Я хочу жить.
Зубы вонзились в мою шею, затуманив разум болью, но я легко от нее отстранилась. Он пил, захлебываясь и из последних сил держал между мною и моими друзьями стену, выросшую из гранита пола, с грохотом и пылью перекрывшую проход. Он пил и пил, еще не понимая, но уже догадываясь. Я склонила голову, не мешая ему.
– Почему?
Я распахнула плотно зажмуренные глаза. Боль все же была чересчур сильной, а в его глазах плескались страх и непонимание.
– Почему?! – Крик вырвался на волю, он почти обезумел, царапая мою грудь ногтями и дрожа от боли. – Почему?!
Я смотрела в его глаза и осторожно гладила по серебряным, как лунный свет, волосам.
– Я ведь хочу жить.
Он уже понимал, слезы лились из его глаз, он смотрел на меня, как загнанный в угол зверек, как мышонок, у которого отняли последние крохи сыра. Умирающий от голода зверек.
Я ласково ему улыбнулась и осторожно протянула маленькое чудо, дрожащее на ладони.
Он вздрогнул, еще не веря, но уже схватил его и жадно, давясь и кашляя, стал заталкивать в рот.
– Нет, стой!
Взрыв, осколки камня падают на пол, бьют по стенам и колоннам, сыплются вниз. Оська подлетает ко мне, ругаясь на чем свет стоит. Дик наклоняется с занесенным ножом над ребенком, а Лис пытается оторвать его руки от меня. Но белые, словно первый утренний снег, крылья легко отшвыривают их в стороны, защищая нас от окружающего мира. Мальчик спит, крепко обнимая меня за окровавленную шею и мирно улыбаясь во сне. Я тихо напеваю ему ту колыбельную, что однажды услышала у людей, навещая их дома на Рождество.
У людей есть поверье о том, что даже частица души ангела способна оживить любую картину, песню или даже маленькое животное. Ему я отдала половину. Половину своей души.

Очнулась я только через час, свернув крылья и страшным усилием воли возвращая себе сильно потрепанный человеческий облик. Мальчик все так же спал на моих коленях, а ребята сидели неподалеку и… ели. Кстати, а где это мы?
Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась серая каменистая равнина, волосы трепал не утихающий ни на миг ветер, а на грозовом небе не было и намека на луну.
– Эй, может, поделитесь? Я тоже есть хочу.
Со мной поделились и даже старательно накормили, при этом бурно отчитывая на три голоса и разъясняя мне всю глубину моего идиотизма. Рот был сильно занят едой, так что временно я ни с кем не спорила.
– Ты зачем его оживила? – бушевал Оська, прыгая по камням передо мной и находясь вне себя от возмущения. – Ты хоть знаешь, что ты натворила? Да это же строжайше запрещено во всех скрижалях подряд, а ты!.. Нет, у меня просто нет слов! Так. Ты вообще меня слышишь или как?
– Свыфу. – Я старательно запихивала в рот последний кусок сыра, шумно запивая его водой и крепко прижимая к себе парня свободной рукой.
– Ни фига ты не слышишь! Слышала бы, так ни за что не натворила бы и половины всех своих глупостей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36