Ну, так… дело молодое. Идите домой, мы ее приведем.
— Я… не хочу домой, — она дернула за уголок платка, стянутого узлом под подбородком, — с вами пойду. Боюсь я в доме одна сидеть… Вот если б Иван… Так он на рыбзавод поехал, дежурство у него.
— Ладно, — Меланюк пожал плечами.
Он предпочел бы обойтись без Катерины — и вовсе не потому, что Лера кого-то там увидела.
Дом стоял огромный и пустой — из сеней дохнуло сыростью. Меланюк пошарил рукой по стене, отыскивая выключатель. На мокрое крыльцо лег квадрат тусклого света.
— Ну, вот, — бодро сказал Меланюк, сбегая со ступеней и зажигая фонарик, — мы пошли. А вы, девочки, закройтесь, и сидите дома. Договорились?
— Договорились, — кивнула Варвара. С Лерой наедине ей оставаться не хотелось. Впрочем, та, кажется, забыла о том, что произошло утром. Или сделала вид, что забыла.
— Я боюсь, — жалобно сказала Лера.
— Нечего бояться. Никто вас тут не тронет.
— Еще что случилось? — настороженно спросила Катерина.
— Нет, — покачал головой Меланюк, — нет. Просто Лере что-то померещилось. Это все туман…
— Я видела его вот как вас сейчас, — обиделась Лера, — огромный зверь.
Катерина глядела в никуда огромными глазами — в темноте они казались черными.
Она порывисто, как-то судорожно вздохнула.
— Выходит, Он воротился, — тихонько сказала она, — пришло Его время…
— Он? — Меланюк говорил мягко, точно с ребенком… — Кто — он?
— Нешто не слыхали? — удивилась Катерина (и почему у нее всегда такой виноватый голос, гадала Варвара). — Он уж приходил однажды… как раз, на меженник… Он всегда приходит на меженник.
— Если это действительно волк, — успокоил Меланюк, — он не нападет. Волки сторонятся людей.
— Они тоже втроем были, — прошептала Катерина, — жена его и доньки. Он подале пошел, к озеру, все рисовал его, рисовал. А та не захотела, темно там, говорит. Душно. Гнетет, мол, меня что-то. Они и остались на поляне. Ну, видно, и позабыл о времени, а когда прохватился — их, мол, давно не слышно… Может, думал, притулились где… побежал… Вскорости и нашел. Она, видать, донечек затулить пыталась — руками… жилы наружу так и торчат, как веревки рваные… в один час поседател.
— Это мог быть и не волк, — неуверенно сказал Меланюк, — во всяком случае… что показала экспертиза? Их же кто-то осматривал?
— Какая там экспертиза… Ванька справку выписал… Печать поставил. Рыбсовхозную. И Мишка расписался, потому как специальность у него. Жара стояла, уж такая в тот год была жара… нельзя было их держать…
Она помолчала.
— Схоронил их, и уехал. Все бросил… ящик этот свой, паволоки, вапы — голубец, ярь… все осталось… Красиво он малевал — все верес да озеро, то на всхожем солнце, то на закатном… так они в доме и стоят, картины.
И добавила, явно смирившись с неизбежным:
— А вы Альку вон в том зароде поищите, может, они там притулились…
— Ладно, — сказал Меланюк, — пошли, посмотрим. Надеюсь, они нас извинят за назойливость. Что вы стоите, девочки, идите домой — слышали, что она рассказывает?
— Так это ж когда было! — возразила Варвара.
— Неважно. Никому не открывайте, кроме нас. Федору тоже, если будет стучаться — он, мне кажется, немного невменяем сейчас…
— Он всегда такой, — шепотом сказала Катерина — как луна межонная приходит. Допреж все жмет в себе, все терпит, а тут места себе не находит, все бродит по деревне, глазами сверкает…
— Всегда? Слабое утешение, — заметил Меланюк. — Ладно, пойдемте. Надеюсь с ними все в порядке, с молодыми. Пошли, Артем.
Катерина сделала несколько шагов, мелко перебирая ногами, потом обернулась. Глаза ее блеснули алым в свете фонарика.
— Написал Ванька в той справке, что, мол, волк шалит, — сказала она горячим шепотом. — Так соврал он…
— Что? — недоуменно переспросил Меланюк.
— Не волк это был. Это Хозяин приходил…
— Ясно, — Меланюк увлек ее под руку, — пойдемте. Не надо им сейчас ничего такого рассказывать. Они и так напуганы…
Они двинулись по косогору, постепенно растаяли во тьме. Лишь платок Катерины да белая рубаха какое-то время светились, точно ловя свет затерянной в тумане луны.
Найдут они Анджея, — уныло думала Варвара. И Авку найдут. То-то Катерина обрадуется.
В горнице было пусто. На печке остывала обернутая ватником кастрюля. Лера, похоже, честно отдежурила свое.
Так мы и не пообедали, — подумала Варвара. Ей вдруг страшно захотелось есть, но как-то неловко было — все бегают, беспокоятся, а она сидит, суп наворачивает.
— Есть хочешь? — спросила она на всякий случай.
Лера укоризненно взглянула на нее.
— Как ты можешь? Они там в темноте, мало ли что…
Точно, сказала себе Варвара, так я и думала.
Она уселась за стол, подперев щеку рукой и стала смотреть в окно. За окном была совершеннейшая темень. Лера тоже уселась на расшатанный стул, опасно охватив руками колени.
— Неужели ты вот на столько не волнуешься? — спросила она с явной укоризной в голосе.
— Так ведь что, собственно, стряслось? — вздохнула Варвара, — ну, померещилось что-то. Вчера — мне. Сегодня — тебе.
Если и вправду померещилось, — подумала она.
— Мне не померещилось, — вскинулась Лера.
— Нет так нет, — у Варвары не было сил спорить.
Лера нервно оглянулась. На картине над ее головой медленно плыло светящееся озеро.
— Как ты думаешь, а если он пробрался в дом?
Убрать бы ее, что ли, эту картину, думала Варвара. Ужасы какие!
— Федор? — удивилась она, — зачем?
— Я не о Федоре, — Леру непроизвольно передернуло. — Этот… зверь… ты бы видела, какие у него глаза! У него внимательные глаза!
Господи, подумала Варвара, час от часу не легче. Все как с ума посходили. Свет тут какой-то такой особенный, что ли…
— Глаза ты разглядела, — кисло сказала она, — а кто это был, не разглядела. Так, выходит?
Лера молча пожала плечами.
Варвара продолжала сидеть, с тоской глядя на кастрюлю, и одновременно прислушиваясь к тишине за окном. Интересно, думала она, что там стряслось такое?
Вот решили Анджей с Авелиной посидеть в укромном месте, думала она — ну, скажем, в стогу! И тут — волк! Огромный-преогромный. Анджей выхватывает огромный заостренный сук, и кричит: Беги!. И, с размаху, волку в пасть! А тот в это время терзает ему грудь когтистыми лапами. И когтем по сонной артерии — раз! Кровь хлещет, до больницы не довезли, Авелина плачет, все плачут. Хороший, говорят, был парень, жаль мы его не ценили! А Лера, приехав в Москву, до конца жизни всем рассказывает, как красиво погиб Анджей, защищая ее, Леру, от лютого зверя.
Или нет — Беги! кричит Анджей, и сам бросается бежать. Авелина падает… она, наверное, туфли-лодочки надела… А он проносится мимо нее, пока она пытается подняться, совершенно беззащитная, руки-ноги скользят по траве, и вот уже смрадное дыхание… Тьфу ты, что такое в голову лезет! Это потому, что жрать хочется.
— А ты что на обед приготовила? — шепотом спросила она.
Лера не удостоила ее ответом.
На крыльце раздались шаги. Варвара подняла голову.
Что— то тяжело ударило о доски крыльца.
— Откройте, свои!
— Меланюк! — Варвара протопала в сени, отодвинув щеколду.
— Ну что, Игорь Оскарович?
Штормовка Меланюка потемнела от росы, колени были испачканы зеленью.
— Все в порядке.
— А… Анджей? — она оглянулась на Леру, которая так и не повернула головы.
— Нашелся Анджей. Оба нашлись.
Из темноты раздались оживленные голоса — возвращались остальные.
— Все целы? — крикнула Варвара.
— Да что с нами сделается? — фыркнул Пудик, проходя в сени и стаскивая сапоги, — мы сами страшные! Пожрать ничего не найдется?
— Найдется! — обрадовалась Варвара, водружая на стол кастрюлю.
Дом наполнился голосами, отчего даже казалось, что в горнице прибавилось света. Или это оттого, что за окном была уж совсем сплошная чернота?
— Лера как? — шепотом спросил Артем.
Варвара дернула плечом.
— Как всегда.
Анджей сосредоточенно наполнял свою тарелку. Варвара заметила, что остальные его заметно, хотя и ненавязчиво, сторонятся. Бойкот, что ли устроили? Детский сад, ей-богу!
Впрочем, и друг с другом они почти не разговаривали. Молча поели, молча принялись за остывший чай. Шерстобитов, наконец, отодвинул кружку, оживленно потер руки.
— Так. Пока все не разошлись. Нам надо обсудить диспозицию на завтра. Если мы выйдем с рассветом…
— Никуда мы с рассветом не выйдем, — Меланюк, который сидел, уперев взгляд в стол, поднял голову, — завтра мы собираемся и уезжаем, Вадим. Как можно раньше. Я поговорю с Кологреевым.
— То есть, как — уезжаем? — Шерстобитов ошеломленно смотрел на него.
— Так и уезжаем, — твердо сказал Меланюк.
— Ну, нет! — Шерстобитов покачал головой, — у меня план. Расписание работ.
— Нет у вас никакого расписания, Вадим. Все это — имитация. Сотрясение воздухов
— Что за ерунда, — обозлился Шерстобитов, — изыскания…
— Да какие это изыскания? Любительская беготня. Впрочем, если и так, то для своих изысканий вы выбрали, похоже, неудачное место.
— Да это лучший участок из всех, что мне попадались, — Шерстобитов явно не понимал, в чем дело, — аномальная зона…
— Вадим, вы же не хуже меня понимаете, что это недоказуемо.
— Предварительная оценка показала, что место перспективное, — упорствовал Шерстобитов, — мало того… тут наблюдаются вполне показательные феномены. Я не говорю уж о показаниях Кологреева, но взять, например, это свечение, которое сегодня все наблюдали…
— Какое еще свечение? — устало сказал Меланюк.
— Сегодня, в восемь двадцать пять по московскому. В северной стороне неба.
— А, — отмахнулся Меланюк, — это вы про то северное сияние? Я его тоже видел. Ну и что?
— Видишь, Вадька, — с явным удовольствием вступил Пудик, — специалист говорит!
— Значит, он никакой не специалист!
— Вадим, — терпеливо продолжал Меланюк, — это было самое обычное северное сияние. Оно летом бывает таким… неярким… Я ж не первый раз его наблюдаю.
Шерстобитов заметно погас. Потом вновь воспрянул.
— А свидетельство Москвиной? И Кабыш? Поочередно наблюдавших некий феномен.
— Я ничего не знаю про феномен, — поморщился Меланюк, — но отсюда надо уезжать. И немедленно.
Он умоляюще обвел глазами сидящих за столом.
— Поверьте моему опыту.
— А что? — кивнул головой Пудик, — у бывалых походников наверняка есть что-то вроде шестого чувства. А, Шерстобитов?
И зачем он его подначивает, грустила Варька. Опять ради изучения конфликтов в изолированной микрогруппе?
Шерстобитов поджал губы.
— Я уважаю ваше мнение, Игорь Оскарович, — он с грохотом отодвинул кружку и встал, — но хочу напомнить, что руководитель экспедиции — я. И я принимаю окончательное решение. Так вот. С учетом всего сказанного, завтра с утра продолжаем исследования. А сейчас я хочу опросить Москвину. Она, возможно, видела что-то такое, чего и сама не осознала до конца. И ты, Кабыш, останься. Поскольку ты тоже наблюдала. Остальные, если хотят, могут быть свободны. Все.
— Ты делаешь большую ошибку, Вадим, — печально сказал Меланюк.
И, не глядя ни на кого, вышел из комнаты.
— Посмотрим… — сказал Шерстобитов ему вслед.
Он достал из кармана диктофон, включил, выключил, постучал пальцем.
— Не работает, — пробормотал он.
— Батарейки смени, — посоветовал Пудик.
— Вчера менял.
Он покрутил диктофон в руках. При этом, отметила Варвара, явно не слишком огорчился.
— Что лишь подтверждает мою правоту, — сказал он наконец, — обычное явление для таких вот аномальных участков.
— Фонарик работал, — напомнил Артем.
— Ну, — уверенно отозвался Шерстобитов, — это не надолго. Ладно, — он извлек блокнот, — обойдемся и так. Слушаю тебя, Москвина. Или нет, давай так — я буду задавать вопросы…

***
— Теперь ты, — Шерстобитов обернулся к Варваре.
— А что — я? — Варвара растерянно пожала плечами, — я ж говорила. А вы мне: показалось, показалось…
— Неужто вы не поняли? — благодушно согласился Шерстобитов, — вам действительно показалось. И тебе, и ей. Что совершенно закономерно. Тут на редкость мощная аномалия. Поэтому люди с особо чуткой нервной системой могут здесь страдать наведенными галлюцинациями.
Лера прерывисто вздохнула. Наверное, ей приятно, что у нее особенно чуткая нервная система.
— Черную Собаку вы видели. Обычное дело.
— Обычное? — возмутилась Варвара.
— Разумеется. Суррейскую Пуму, Пакова Лешего, Старого Шока — называй как хочешь, — методично пояснял Шерстобитов, — Нечто, что бродит по ночам заброшенными дорогами… Вызывающее необъяснимый ужас. Свидетели отмечали, что при виде этого фантома у них кровь стыла в жилах. Недаром вы так перепугались.
— Это в Англии водятся паковые лешие, — непреклонно возразила Варвара. — И у меня совершенно нормальная нервная система.
— Они водятся везде. В частности, у кладбищ, перекрестков, заброшенных дорог — иными словами, в аномальных зонах, — буднично продолжал Шерстобитов, — какой-то странный энергетический сгусток, по свойствам близкий к шаровой молнии, но почему-то принимающий форму гигантского животного — большой черной собаки с горящими глазами.
— Глаза я видела! — обрадовалась Лера.
— И что она делает? — Варваре было неуютно, — набрасывается на первого встречного?
— Вовсе нет. Правда, этот феномен не такой уж безвредный — если к ней прикоснуться,
— может парализовать на всю жизнь, а то и убить. Энергетическим импульсом неизвестной природы.
— Значит, горло тем детям не она перегрызла?
— Нет, — согласился Шерстобитов. Он на миг задумался, потом сказал:
— Иногда аномальные зоны странным образом воздействуют на человеческую психику. Он мог сам их убить. Сойти с ума и убить.
— Зубами загрызть? — мрачно спросила Варвара.
— Почему нет? Что такое ликантропия тебе известно?
— Люди-леопарды? — Варька нахмурилась, вспоминая что-то там такое, читанное в детстве про Черную Африку.
— Не обязательно. Про берсеркеров слышала?
— Слышала, — устало сказала она, — знаю, Мухоморы они жрали.
— Не только мухоморы… Сходный эффект может быть вызван действием алкалоидов спорыньи. ЛСД, проще говоря.
— Белены объелись, — пробормотала Варвара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14