— Не подходи!
— Лерка, да ты что?
— Это не ты… ты тоже…
— Ну, здрасьте. — устало проговорила Варвара, — Приехали!
Она, было, приподняла руку, намереваясь успокаивающе похлопать подругу по плечу, но та сжалась, выставив вперед острые локти.
— Да это ж я, — терпеливо проговорила Варвара, — я ж тут, на твоих глазах все время. Да не подхожу я, не подхожу… тут стою. Не дергайся!
Вот — реальность себя отменила. Видишь знакомого человека — а это лишь оболочка. Там, под ней, прячется нечто иное, чуждое… стоит, улыбается… Материя больше не властна над разумом. А нелепый этот Шерстобитов все мечтал освободиться от телесной оболочки. Ну и много ли в том радости? Ведь беда в том, что и разум над собой не властен. Нет-нет, ничего такого, что это я, это всего лишь сон… Я сейчас проснусь… Но если это сон — тогда и дверь может отвориться… сама по себе…
— Все притворяются. — мертвым голосом произнесла Лера. — Этот притворился, что он Анджей… Думает, так я и поверила! Нашел дуру! Я же вижу — они все, все просто взяли и притворились людьми… Меланюк, Шерстобитов… Угрюмовы…
— Артем никем не притворился, — очень твердо сказала Варвара. — И Сашка…
— Откуда ты знаешь?
— Да уж знаю. Чш-шш… Опять скребется. Уже у той стены… — Варвара замерла, настороженно поворачивая голову, — Не понимаю… Почему он просто не выбьет окно?
— А зачем? Оно и так может… просочиться.
— Наверх нужно, — Варвара ощущала, как ее подхватывает, несет темный водоворот ужаса, — запремся в комнате! Дверь припрем чем-нибудь, а окно там высоко.
Лера уже ринулась к лестнице, но вдруг остановилась и, нехорошо улыбаясь, поглядела на приятельницу.
— Думала, я не догадаюсь? Хочешь меня заманить? Так, чтобы не было выхода?
Варвара глубоко вздохнула.
— Послушай, это же я… Это там, за окном — чужой. А это…
Она замерла, насторожившись.
— Чем это пахнет?
Из щели в рассохшейся раме тянулась сизая струйка дыма. Запах гари, проникая в комнату, смешивался с еще одним запахом — тягучим, сладковатым…
— Оно подожгло дом! — взвизгнула Лера.
Сени заполнялись дымом, он тянулся мягкими прядями из-под закрытой двери. Солнечный луч, падающий сквозь немытое окно, повис в воздухе отчетливой светлой полосой. Варвара закашлялась.
— Окно надо выбить…
— Но тогда Оно влезет сюда!
— Пусть лезет!
— Она схватила табурет, размахнулась… Лучше так, чем задохнуться!
Посыпались осколки. Вместо свежего воздуха в комнату ворвался черный дым, подрумяненный языками пламени.
— Скорее!
Она подтащила Леру к окну, вытолкнула наружу… та вывалилась плашмя, болтая руками и ногами, точно у нее из тела вынули все кости. Выпрыгнула следом, покатилась по усохшей траве, сбивая пламя.
Дом горел, подожженный с четырех сторон.
Отсыревшее дерево трещало, выбрасывая облачка пара, казалось, поблизости раздается приглушенная пальба…
— Зачем это? — Лера всхлипывала, уткнув голову в колени, — зачем?
Варвара терла глаза, пытаясь избавиться от разъедавшего их дыма.
— Чтобы нас выкурить, зачем же еще?
Она вскочила, дернула Леру за руку.
— Бежим…
Пламя ворвалось внутрь и гудело, мечась по комнатам, горел первый этаж, горели карты и дневники Шерстобитова, все их вещи трещали и деформировались от жара, спальники обугливались и тлели, плавились нейлоновые куртки, на втором этаже записанные красками холсты медленно сворачивались от жара в трубку, точно осенние листья, края их бурели, шли тусклой багровой каймой, краски вначале тускнели, потом вспыхивали неземным сиянием…
Горели сараи, пристройки — отдельно, сами по себе, весь двор был полон черным дымом. Что-то серое метнулось в дыму, перемахнуло через изгородь…
У них за спиной крыша охнула, провалилась внутрь, подняв столб горящих искр. Из двери вырвались клубы пламени.
Лера стояла, прикусив костяшки пальцев…
— Бежим! -тянула ее Варвара, — пока его нет. Оно боится огня!
— Гляди!
На земле, рядом с калиткой, отпечаталась комковатая зверья лапа — величиной с человеческую ладонь. Глубокие отпечатки когтей окаймили ее…
— Это — следы пришельцев? — Варвара истерически хихикнула, — это у них такие лапы?
— Они могут как угодно…
— Да нет же! Ты видела?
— Что?
— Он выпрыгнул! Убежал. И нам надо — скорее!
Они, задыхаясь, взбежали на холм. Перед слезящимися глазами плыли цветные пятна. Варвара, просунув руку меж досок, откинула щеколду запертой калитки. Изба с равнодушной табличкой Рыбинспекция казалась нежилой.
— Он догонит нас! Догонит!
Варвара взбежала на крыльцо, заколотила кулаками в двери.
— Откройте!
Молчание.
Показалось ей, или там, за дверью, кто-то на цыпочках пересек комнату, подошел крадучись, стал у двери…
— Да откройте же!
— Безнадежно, — устало сказала Лера.
Кто— то пошевелился у них за спиной.
Варвара взвизгнула, обернулась.
— Отойди, — велел Иван.
Ружье по-прежнему висело у него за спиной, рукав штормовки пропитался чем-то бурым. Он морщился, ударяя в дверь одной рукой.
— Это я! — удар получился глухой, но сильный, — отвори…
За дверью раздался шорох, Варвара услышала, как скрипнула щеколда.
Но дверь не отворилась. Слышно было с той стороны чье-то неровное дыхание.
— Неча вам тут стоять. — Иван, казалось, лишь сейчас осознал, что происходит, — Идите вниз, к причалу… К моторкам идите…
— Дом горит, — бессмысленно пояснила Варвара, поскольку это было и так видно.
— И ладно, что горит… Проклят тот дом… Вся деревня эта проклята.
Дверь чуть приоткрылась, в полумраке светилось бледное лицо Катерины.
Иван, морщась, скинул с плеча ружье, шагнул навстречу…
— Где это ты так зарудился, Ваня? — тихонько спросила она.
— Да так, — он неловко обнял ее одной рукой, одновременно отталкивая от порога, — не бойся… все кончено…
Она то ли вскрикнула, то ли всхлипнула. Дверь захлопнулась.
— Погодите! — Варвара бросилась за ними, заколотила кулаками… — Погодите, впустите нас… Он опять тут, этот зверь! Мы только что видели! Волк!
Дверь вновь чуть приоткрылась. Иван выглянул наружу.
— Нет никакого волка, — отрезал он, — и не будет… Никто вас не тронет, слышь… Сказано, к причалу идите…
— Почему он так говорит? — недоумевала Лера. — Откуда он знает?
— Ты еще не поняла? Он прав… больше не будет никакого волка… Пойдем… Все в порядке.
Поддерживая друг друга, они побрели к причалу. Вода казалась обещанием спасения, серебряные спинки волн, трущихся о сваи, отливали зеленью и чернью, обещали унести далеко-далеко…
Обратно, к реальности, из этого смутного мира, где все возможно…
— Господи! — охнула Лера.
Обе моторки исчезли.
— Это Иван? — бормотала Лера, растерянно оглядывая пустое море, — он их отогнал?
— Нет. — Варвара прищурившись, вглядывалась в воду, — Гляди…
Вода у причала чуть морщилась, словно складка под утюгом. Там, на дне, лежало нечто, почти невидимое сейчас, но обещавшее обнаружиться при отливе.
— Не отогнали. Утопили.
— Иван? Утопил? Но зачем? Он же сам предлагал нам уехать…
— Это не он. Он и не знал. Кто-то другой…
— Кто?
— Тот, кто поджег дом…
— Но мы же никому не сделали ничего плохого! За что же так?
Здесь, на открытом пространстве, Лера, казалось, постепенно приходила в себя.
— Ты понимаешь, — Варвара устало опустилась на сходни. Идти было больше некуда, торопиться незачем… — Я сначала думала, что это и вправду из-за нас… Что мы приехали сюда и разбудили что-то такое… страшное.
— Мы? Но ведь мы же…
— Ничего плохого не делали, да? Ну, не мы — Шерстобитов. Потревожил что-то такое… Но на самом деле, мы тут ни при чем. Просто случайно оказались не в том месте не в то время. Моторки утопили, чтобы никто не мог отсюда уйти. Ты понимаешь — никто! В первую очередь — сами Угрюмовы…
— Да кто ж это сделал?
— Тот, кого Иван пошел убивать. И тот, кто стрелял в Ивана. Ты же видела — его ранил не зверь. Человек.
— Но зачем? Какая-то кровная вражда?
— По своему — да. Я думаю, он выжидал. Сомневался. Может, тогда, давно, он не поверил своим глазам. Ведь кто в такое поверит? Стал ходить, выспрашивать. Может, нашел кого-то из местных, того, кто съехал отсюда… заставил разговориться… и вернулся. Ждал. Високосного года, летнего полнолуния… чтобы проверить, убедиться наверняка.
— Не понимаю… Кто? Кто вернулся?
— Хозяин, — пояснила Варвара и, увидев, как передернулась Лера, торопливо пояснила, — нет-нет… Просто — хозяин. С маленькой буквы. Человек. Хозяин дома.
— Этот? Художник? Который тогда… Не понимаю! Он, что, пришел за Иваном?
— Нет, — покачала головой Варвара, — не за Иваном. Хотя Иван тоже, знаешь… Он ведь знал все. Знал — и молчал.
— О чем?
— Кто их убил, этих детей. И женщину.
— А Кологреев говорил, волк их задрал!
Теперь, подумала Варвара, и я сошла с ума. Что я несу? Но только так все складывается… аккуратно складывается.
— В том-то и дело. Мишка знал то, что ему сказали. Может, о чем-то догадывался. Но тоже молчал. А как же иначе — он же влюблен в ее дочь… Они его повязали по рукам и ногам, эти двое…
— Так это!!!
— Катерина? Да. Это она. Все — она… Федор ее обвинил, у меня на глазах — а я не поняла тогда.
— Она — пришелец? Чужой?
Варвара вновь вздохнула, жмурясь от отвращения к себе.
— Какой там пришелец? Она оборотень.
— Катерина?
— В пришельцев ты, выходит, веришь, а в оборотней — нет? Я ведь знаю, что ты подумала — мы, мол наткнулись на тайную базу пришельцев, и теперь они нас устраняют по одному. Или подменяют двойниками. А если все наоборот? Если нет никаких пришельцев, и не было никогда, а старые суеверия оказались правдой… Может, все дело просто в этом месте — может, оно виновато. Пробуждает в людях что-то темное, древнее… Тогда и… Ох, Игорь Оскарович, как вы меня напугали!
Меланюк взглянул на них безумными глазами.
— Живы… Я думал, вы… Все горело, все. Увидел дым, побежал… Пытался прорваться внутрь, не смог. Душегубка…
— Умойтесь, у вас все лицо в саже…
— Да, — Меланюк провел рукой по волосам, — обгорел немножко.
Он упал на колени, прямо в воду, плеснул в лицо, отдышался.
— Бросился к Ивану, не открывает. Потом смотрю, вроде кто-то сидит на причале…
Варвара вдруг почувствовала, что у нее ноги стали ватными. Если бы она уже не сидела на мокрых досках, она, наверное, упала бы.
— Где все, Игорь Оскарович?
— Все? — он непонимающе смотрел на нее. Близоруко моргнул — перспектива обманула, пространство раздвинулось, лишив его зрение привычной опоры. — Сейчас подойдут…
Он помолчал, потом механически повторил:
— Я увидел дым… побежал…
— А… — Варвара запнулась, — что с ребятами? В порядке?
— Нет, — отрезал Меланюк, — не в порядке. Нужно уезжать отсюда. Сейчас. Немедленно.
— Я без Темки не уеду, — твердо сказала Варвара. — Где Артем? Игорь Оскарович?
— Там, в лесу… — Меланюк наткнулся на ее слепой взгляд, торопливо пояснил, — да живой он, живой!
— А… остальные?
— Шерстобитова мы нашли, — несколько невпопад сказал Меланюк. Потом помолчал, добавил:
— Остальные вроде живы.
— Уезжать? — переспросила Лера, которая из всего сказанного, казалось, выловила только это, — Как? Никогда, никогда мы никуда отсюда не уедем. Вадим погиб, да?
Меланюк точно умываясь, провел рукой пол лицу, кивнул.
— Да…
— Его эти убили, да? Пришельцы, да?
— Какие еще пришельцы? Что за…
С минуту он недоуменно глядел на нее, словно пытаясь сообразить, что происходит. Почти выкрикнул:
— Да не знаю я, кто его убил! Понятия не имею!
— Его… — Варвара сглотнула, — тоже…
— Что — тоже?
— Зверь?
— Человек его убил, — Меланюк вытащил из кармана штормовки очки, надел их, но все по-прежнему расплывалось у него перед глазами, потому он смахнул бесполезные стекла в воду… — Самый обычный человек…
— Но тогда… — Варвара запнулась, — я не понимаю…
— Я тоже, — признался Меланюк, — это…
Он негнущимися пальцами расстегивал ворот рубашки.
— Вам плохо, Игорь Оскарович? — забеспокоилась Варвара.
— Варенька, — виновато проговорил тот, — там, в кармане… нитроглицерин… Достань пожалуйста. Не могу рукой… болит…
Варвара, морщась, как бывает при непосредственном остром ощущении чужой боли, опустила руку в карман штормовки, пошарила.
— Нету…
— Наверное, выронил.
Он поглядел на них белыми, косящими глазами.
— Запасной… сгорел вместе с вещами… Может, Угрюмовы держат… При инспекции аптечка должна быть, по всем правилам…
— Да они не открывают…
— Стучите, кричите… Все, что угодно…
— Беги, Лерка, — Варвара попыталась поддержать Меланюка, но тот с неожиданной силой отпихнул ее, — Я останусь.
— Не пойду одна! — затвердила свое Лера.
— Да! — прохрипел тот, — Вдвоем… Нельзя… одной нельзя… Умоляю!
Они переглянулись.
— Ладно, — Варвара прикусила губу, — мы быстренько.
Меланюк не ответил. Он полулежал, привалившись к свае, закрыв глаза, скрюченные пальцы оставили в сыром песке длинные борозды…
Они вновь кинулись к высящемуся на холме угрюмовскому дому. То вниз по сходням, бормотала Варвара, задыхаясь на бегу, то вверх… к причалу, от причала… Мы так и умрем, на бегу…
Дверь по-прежнему была заперта. Варвара ударила в нее кулаком и с удивлением обнаружила, что рука у нее разбита в кровь — еще с того, предыдущего раза. Она развернулась и стала колотить ногами, каблуками — по двери, по косяку…
— Откройте! Человек умирает! Откройте пожалуйста…
Кровь шумела у нее в ушах, и она не сразу поняла, что рядом кричит Лера. Кричит на одной ровной, пронзительной ноте.
Страшный, окровавленный человек вывалился из калитки на подворье. Волосы его были залиты кровью, лицо было залито кровью, и он мотал головой, пытаясь стряхнуть набегающие на веки алые струйки. Ниже, на уровне груди были еще два глаза, черных, непроницаемых, и они уставились на Варвару.
— Ложись! — завизжала она то ли сама себе, то ли Лере, которая, как завороженная, не могла отвести взгляда от этих чужих, черных, внимательных зрачков.
Дверь распахнулась так внезапно, что Варвара провалилась внутрь. Иван перескочил через нее, наступив ей на руку каблуком кирзового сапога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14