Она встала и вышла из комнаты. Вернулась она очень быстро.
– Все в порядке. Ты можешь сейчас увидеть его, Хэл. Аманда, вы не возражаете, если я отведу к Таму только Хэла? Сейчас ему трудно общаться больше чем с одним человеком одновременно.
– Конечно, нет, – ответила Аманда и улыбнулась.
– Спасибо, – Аджела повернулась и направилась к выходу. Хэл последовал за ней. Дверь открылась и снова закрылась за ними.
Войдя в соседнюю комнату, Хэл внезапно очутился в полумраке. На мгновение это озадачило его, но он вспомнил, что здесь, в комнатах Тама, освещение всегда соответствовало смене дня и ночи внизу, на поверхности Земли под Энциклопедией.
В остальном сама комната выглядела так же, как всегда: наполовину – кабинет, наполовину поляна в лесу, с небольшим ручейком, пересекавшим ее. Неподалеку от ручейка стояли старомодные огромные кресла, и в одном из них сидел Там; впрочем, кресло скорее походило на кровать. Там был одет как обычно: сорочка, брюки и куртка. Только на этот раз его колени покрывал красно-белый плед, казавшийся в этом полумраке слишком ярким.
Хэл заметил, как Там повел указательным пальцем вбок; Аджела поспешно подошла, взяла плед и унесла его куда-то за деревья. Только тогда Хэл узнал в пледе плащ межпланетного корреспондента, который Там по праву носил до того, как оказался в Энциклопедии.
Хэл посмотрел старику в глаза и впервые увидел в них неподвижность. Неподвижность, которая отдавалась эхом, словно звук тяжелого удара, прокатившийся по многочисленным залам старинного замка. Хэл почему-то вспомнил короля Артура Пендрагона из «Королевских идиллий» Альфреда Теннисона. Комната внезапно сделалась еще темнее, подобно сумрачной картине последней битве на побережье, описанной в теннисоновских строках.

«…Когда же скорбный этот день
Уже клонился к сумеркам, вдруг налетел
Из северных краев жестокий ветер, и сразу сдул
Спустившийся туман, и с ветром тем прилив
Поднялся, побледнев, король кровавой битвы поля
Окинул взглядом. Только рыцари бездыханны лежат;
И ни один из павших христиан ни звука не издает,
Как, впрочем, и неверные; лишь хладная волна,
Средь мертвых прокатившись лиц, отступит вновь,
Колебля воинов «безжизненные длани, и павших
Пустые шлемы по песку катая равнодушно,
Между мечей иззубренных, бросавших вызов Риму,
И разнося вдоль мрачных берегов далеко
Рассказ о прежних и грядущих днях…»

Отчего эти строки пришли ему на память? Там – как и Артур тогда – оглядевшись вокруг, увидел только мертвецов. Умерли все, кого он знал в детстве, в молодости, в зрелые годы. Он давным-давно оставил их всех позади, в ушедшем времени.
Хэл ощутил холод. Ведь точно так же те, кого он знал, будучи Доналом, уже ушли. Они умерли, и его дядя Кейси, в чьей смерти Там считал себя виноватым. Хэл смотрел на Тама, и в его мозгу отчетливо промелькнуло: неужели и со мной произойдет то же самое?
Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от нее, шагнул вперед и взялся за руку Тама, лежавшую на коленях. Эта рука была старой и тогда, когда Хэл коснулся ее впервые, много лет назад; а сейчас она не намного изменилась – кожа, правда, стала еще тоньше, стянулась, и поэтому вены выделялись более отчетливо. Там поднял глаза на Хэла.
– Вот ты и пришел, – Его голос уже давно стал хриплым. Теперь он еще и звучал тише. – Она с вами?
– Я здесь, – откликнулась Аджела.
– Не ты, – сказал Там по-прежнему слабым голосом, в котором, однако, чувствовалась былая резкость. – Другая – проклятье моей памяти – дорсайка!
– Ты имеешь в виду Аманду? – спросил Хэл. – Она ненадолго появилась здесь и сегодня же улетает. Я отправляюсь с ней на Культис, на два месяца – если ты сможешь ждать так долго. Она полагает, что обнаружила там группу экзотов, взгляды которых и жизненные принципы значительно отличаются от обычных, свойственных остальным жителям этой планеты, – речь идет об эволюции экзотов.
– Пусть она войдет, – приказал Там.
– Там, слишком много людей… – начала Аджела.
– Эта жизнь все еще моя, – прошептал Там. – Я должен увидеть ее. Я хочу говорить с ней.
Аджела вышла. Там искал взглядом Хэла.
– Да, ты должен отправиться с ней, – голос его звучал тверже; так что Хэлу, все еще державшему старика за руку, теперь казалось, что почти ничего не изменилось с того момента, когда Хэл впервые коснулся ее много лет назад. Он появился здесь, спасаясь бегством от Блейза после убийства своих наставников. Но теперь рука Тама бессильно лежала в его руке.
– Я знал, что она здесь. Это промысел Божий. Мне надо поговорить с ней, – произнес Там; и на мгновение – лишь на мгновение – в его глазах промелькнуло что-то живое.
– Она вот-вот будет здесь, – успокоил его Хэл; едва он закончил фразу, как вошла Аджела с Амандой и подвела ее к креслу Тама.
– Там, – сказала Аджела, – вот она, Аманда Морган. – Рука Тама выскользнула из руки Хэла. Он протянул ее Аманде, и та взяла ее в свою.
– Наклонитесь поближе, – велел ей Там. – Эти ублюдки доктора! Дали мне глаза как у двадцатилетнего, да еще и в полном здравии; а я по-прежнему не могу видеть то, что хочу – если только люди не подходят близко. Так, теперь я вас вижу.
Красивое лицо Аманды, когда она наклонилась к нему, оказалось почти рядом с лицом Тама, похожим на древнюю маску.
– Да, – сказал Там, изучая ее глаза, – то, что надо. Я знал, что вы здесь. Вы обладаете способностью видеть некоторые вещи, не так ли?
– Да, – мягко отозвалась Аманда.
– Я тоже, – Там хрипло усмехнулся, – но дело в том, что я почти при смерти. Вы мне верите, Аманда Морган?
– Я вам верю, – ответила она.
– Тогда всегда верьте в эту вашу способность. Да, я знаю, что сейчас вы верите, но я хочу сказать вам, чтобы вы верили в нее всегда… Кроме одного случая. Вы, конечно, любите его.
– Да, – произнесла Аманда.
– Это время настанет… когда-нибудь; и вы увидите то, что и должно быть. Но вы должны помнить, что в этот, единственный, раз верить… не следует. Вы догадаетесь, когда этот момент настанет. Вы слышите меня? В одном случае – и только. Тогда вы увидите его, и зрение вас не обманет; но если вы поверите тому, что увидите, то ошибетесь. Так что в этот, единственный, раз не верьте.
Лицо Аманды было неподвижным.
– О чем вы говорите мне? – прошептала она.
– Обещайте мне. В самый трудный момент, в самый худший час – даже если то, что вы видите, истинно – не верьте. Потому что ему необходимо знать, что вы – не верите.
– Не верить… – эхом отозвалась она.
– Обещайте мне.
– Да, – И ее рука сжала его руку. – Я не понимаю, но буду готова. Моя вера отвергнет то, что увижу я.
– Хорошо, – Там утомленно вздохнул. Его рука выскользнула из руки Аманды – как прежде из руки Хэла – и снова легла на колени. Он заговорил, не сводя с Аманды глаз. – Ты слышишь ее, Хэл?
– Да, – ответил Хэл. – Но я тоже не понимаю тебя.
– Для тебя это не имеет значения. – Там отвернулся.
– Вам пора идти, – Аджела приблизилась к ним. – Он утомлен. Теперь ему надо отдохнуть.
Они покинули старика, который больше не смотрел на них – как будто он уже забыл об их существовании.

Глава 9

Корабль Аманды под управлением Саймона завис на орбите над неосвещенной стороной Культиса.
На экране крупным планом выделялись цепи гор. Их пики покрывал снег – несмотря на климат и время года. Когда корабль опустился ниже, стала видна дорога. Она пересекала маленький город, давно покинутый людьми, и вела в горы. Аманда инструктировала Хэла и Саймона, прежде всего Саймона.
– Мы будем следовать приблизительно вдоль этой дороги. Гильдия Придела обосновалась в Зипакских Горах, это вот та гряда налево от нас. Более высокая гряда справа называется «Деды Рассвета», а долина между ними, которая расширяется в нашем направлении, – Майяхуэльская долина. Имеется более прямой путь к тому месту, куда мы направляемся; но я хочу кое-что показать Хэлу. И потому мы сделаем пеший переход длительностью в пару дней. Ты посадишь нас вот здесь…
Слушая Аманду, Хэл невольно подумал, что она изменилась – начиная с момента встречи с Тамом перед отлетом. В ней стало больше властности, больше сосредоточенности – как будто она посвятила себя чему-то, намереваясь осуществить это любой ценой.
Должно быть, пришло в голову Хэлу, эта перемена связана с предупреждением Тама. Возникла ли между ними двумя какая-то моментальная связь, оставшаяся незамеченной для Хэла? Он сказал себе, что в этом ничего нет, что, во всяком случае, это не его дело. Но воспоминание об этом моменте и перемена в Аманде все же причиняли ему беспокойство.
Аманда протянула руку и коснулась экрана; вокруг указанного ею места образовался синий круг; потом на другом, меньшем, экране появилось увеличенное изображение этого участка, оно было таким, как будто они находились лишь в четырех-пяти метрах над землей.
– Ты видишь это? – Аманда держала в руках белую, с неровными краями, почти прямоугольной формы тряпку, посеревшую после многократной стирки. Саймон, в общих чертах тебе известен наш маршрут. Каждую ночь обследуй его участок в пределах нашего дневного перехода. Я буду где-нибудь оставлять эту тряпку, например засуну среди ветвей или положу сверху на один из кустов. Один ее угол всегда будет подоткнут, и он укажет, в каком направлении мы двинулись – вдруг придется отклониться от исходного маршрута. Если ты в какую-то из ночей не найдешь ее, не беспокойся. А если три ночи подряд ты не увидишь ее или не обнаружишь любой другой сигнал от нас, можешь отправиться на поиски – если сочтешь, что для тебя это достаточно безопасно. А иначе не делай этого.
– Не буду, – кивнул Саймон.
– Саймон, – сказала Аманда. – Ты – наш пилот на этом корабле. И подчиняешься приказам.
– Не подчинюсь – если мое бездействие приведет к тому, что мы потеряем Хэла, – возразил Саймон. Прежде чем Аманда успела заговорить, он поднял руку. – Причина здесь в том, что он означает для нашей стороны, а не только в личных отношениях между нами.
Аманда, помедлив, кивнула.
– Ладно, если до этого дойдет, то меня, так или иначе, не будет поблизости, чтобы тебя остановить. – Она постучала по экрану, где теперь крупным планом был виден обгорелый кусок стены дома. – Теперь начать спуск.
– Слушаюсь, хозяйка, – откликнулся Саймон.
– Хэл, – сказала Аманда. – Пройди назад и оденься.
– Переоденься, ты хочешь сказать, не так ли? – спросил Хэл, следуя за ней в каюту. – Я уже одет.
– Ну, переоденься – если предпочитаешь выразиться так. – Аманда подала ему хламиду из грубой коричневой ткани, похожую на ту, в которой она прилетела с Культиса. Она сняла свой комбинезон, чтобы снова надеть такую же.
– А как насчет тебя? – продолжала она. – Считаешь ли ты, что знаешь все, что тебе нужно знать? Не позабыл ли условный язык и сигналы после трех лет кабинетной работы?
Она имела в виду то, что изначально было секретным языком, созданным детьми и передававшемся от одного поколения к другому. Разумеется, он утрачивал или приобретал некоторые слова и отличался от семейства к семейству. Но у детей таких близких соседей, как Гримы и Морганы из Форали, этот язык практически был одним и тем же. А под сигналами подразумевался язык жестов – вплоть до еле заметных движений, которым дорсайцы могли незаметно пользоваться даже в плену, на глазах у тюремщиков.
– Ни в коей мере, – ответил Хэл.
– Если я крикну «суд», ты должен обязательно обратить на это внимание.
Она имела в виду односложный выкрик, происходивший от древнего возгласа, которым солдаты-дорсайцы пользовались раньше. Так посреди боя они давали друг другу знать, что противника следует только выводить из строя и по возможности не убивать.
– Я буду прислушиваться, – кивнул Хэл, – не волнуйся.
– Я никогда не волнуюсь, – пожала плечами Аманда; и ему хватило разума не спорить с ней.
Через двадцать минут они, взяв дорожные мешки со всеми их остальными вещами, сошли с корабля, окунувшись в теплую, с мягким ароматом, ночную атмосферу Культиса.
Аманда удачно выбрала место приземления – стены сожженной виллы полностью скрывали корабль.
– Удачи вам, – послышался из люка голос Саймона. Люк закрылся, и судно, бесшумно поднявшись, исчезло.
Пальцы Аманды ухватились за рукав хламиды Хэла, и она вывела его из тени под слабый лунный свет, рассеянный облаками, а затем через разрушенный дверной проем, снова в тень…
И тут на них напали. Поспешные шаги по обгоревшему полу и шелест одежды послужили достаточным предупреждением – наравне со зловонием дыхания и немытых тел. Раздался дружный хор воплей, должный ознаменовать победу. И в самом деле, Хэла схватили по крайней мере сразу трое – двое за туловище и один за ноги. Вдруг поверх других голосов и шума прозвучал голоса Аманды.
– Суд!
Едва ли кстати, довольно раздраженно подумал Хэл, вывернувшись из рук тех, кто пытались его удержать. В почти полной темноте, едва ли через несколько часов после трех лет сидячей работы, о которых говорила Аманда, на него напало неизвестное, но явно большое количество людей, причем почти сразу после приземления. А она требует от него не слишком серьезно их калечить…
Первый приступ раздражения мгновенно прошел, сменившись чем-то вроде радости. Радости от какого-то реального, простого дела – после нескольких лет борьбы с чем-то неосязаемым и неизвестным. К нему вернулись почти позабытые рефлексы – результат обучения у Малахии Насуно, дорсайца, который был одним из наставников мальчика Хэла Мэйна; и давнего, более основательного, которое прошел в молодости Донал, который, повзрослев, стал профессиональным воином. Хэл начал кружить среди противников, сталкивая их друг с другом и при каждой возможности сбивая с ног.
Внезапный болезненный удар справа по голове резко изменил дело. Темная комната, казалось, на мгновение озарилась вспышкой света у него в голове, которая потухла, резко сведя его чувства к простому, инстинктивному стремлению выжить. Он бросился на пол, свернулся в клубок и покатился в сторону. Наткнулся на что-то и поспешно отпрянул прочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49