Для пилота этот рейс был просто тратой времени – потому что он два раза на огромной скорости пересек область, которую осматривали солдаты; слишком быстро, чтобы увидеть что-либо невооруженным глазом. Конечно, он мог сделать снимки, но даже если это и так, Хэл сомневался, что их подвергнут долгому тщательному исследованию, для которого необходим эксперт – чтобы обнаружить на них свидетельства пребывания человека. На столь подробное изучение оккупантам просто не хватит времени.
Какой-то шанс обнаружить Гильдию у них, конечно, имелся. Но настолько малый, что, по мнению Хэла, можно было позволить себе не тревожиться, пока для этого нет достаточных оснований.
Сделав свои два прохода, челнок исчез. Хэл, Старик и Калас снова стали наблюдать за тем, как солдаты внизу расходятся по выделенным им для поисков участкам.
Оккупанты явно не спешили. По мере того как расходившиеся группы снова и снова делились на части, их продвижение постепенно замедлялось; и ко времени, когда они разбились по четыре человека, они буквально едва таскали ноги. А когда наконец достигли отведенных им участков, то прежде всего неторопливо взялись сооружать для себя временные пристанища.
Тем временем Процион перемещался по небу, и день клонился к закату. Хэл со Стариком сидели неподвижно, внимательно следя за развитием событий на четырех экранах. Все солдаты находились слишком далеко для того, чтобы наблюдать за ними невооруженным глазом. Калас с течением времени становился все более беспокойным. Хэл ощущал, как в нем растет напряжение.
– Проклятие, почему они не покончат со всем этим? – наконец взорвался Калас.
– Ты знаешь о сражении при Фермопилах? – спросил Хэл. Калас обернулся к нему.
– Нет.
– Это произошло на Земле почти три тысячи лет назад, – начал Хэл. – Персия, огромная империя того времени, вознамерилась покорить города-государства греков, находившиеся на полуострове в Средиземном море. Персидский властитель Ксеркс с огромной армией атаковал этот полуостров. Его силы столкнулись с семью тысячами греков на узкой прибрежной полосе, по одну сторону которой было море, а по другую – крутые утесы. Море было недоступно для персов – из-за греческих судов. Эти семь тысяч греков на суше были главным образом из Спарты, города, который давал лучших в тогдашнем мире воинов.
Хэл остановился. Калас, по крайней мере, слушал с явным интересом.
– В течение трехдневных боев Ксеркс пытался прорвать оборону спартанцев. Но Леонид, царь Спарты и их командующий, удерживал этот клочок земли. Нашелся грек-предатель, который показал персам узкую пешеходную тропинку в утесах. Они начали взбираться по ней и обходить спартанцев, чтобы напасть на них с тыла. Леонид, узнав об этом, велел большинству своих солдат отступать. А сам он и триста его спартанцев с небольшим числом союзников из других городов, остался в обороне. Оставшиеся погибли в бою, но позволили остальным благополучно уйти.
Он снова остановился, и на этот раз взглянул на Каласа.
– Место, где они сражались с персами и погибли, – сказал он, – называлось Фермопилами, и впоследствии там установили камень с надписью. Она гласила: «Иди, путник, и скажи спартанцам, что мы лежим здесь, повинуясь их приказу».
Хэл умолк; он протянул руку и увеличил масштаб изображения на одном из мониторов.
– И что? – спросил Калас. – Какое отношение имеет вся эта история трехтысячелетней давности к тому, что происходит там внизу?
Он указал рукой в сторону долины.
– Леонид знал, на что он идет; и те, кто были с ним, тоже знали. – Хэл смотрел Каласу прямо в глаза. – У нас только одна жизнь; и когда она приходит к концу, остается только один важный вопрос. Заслуживает ли сделанное нами похвалы или осуждения – в наших собственных глазах. И суждение об этом может основываться на любом нашем решении или действии за все годы нашей жизни.
Старик, поднимаясь, поклонился Хэлу. Хэл удивленно взглянул на него.
– А это зачем? Я только высказал истину словами.
– Я поклонился истине, – сказал Старик и улыбнулся.
– Хорошо, хорошо… – пробормотал Калас, не отводя глаз от экрана, – Возможно, я понял смысл твоих слов лучше, чем ты думаешь. Не забудь, что тогда, под камнями, я счел себя покойником, услышав, как мои спутники не собираются меня откапывать и уходят прочь.
К заходу солнца все солдаты разбили палатки. Несколько групп все же понемногу занимались поисками на своих участках. Но большинство из них сидели вокруг костров в сгущающейся тьме, разговаривали и пили из фляжек.
– Друг?
Хэл узнал походку Артура, но был слишком погружен в изучение происходящего на экране.
– Да? – спросил он.
Он поднялся, ощутив, что после долгого сидения на месте затекли ноги. Калас и Старик также встали.
– Я подумал, что мог бы заменить тебя здесь, – сказал Артур. – Ночью не слишком нужен умелый наблюдатель, а тебе следует отдохнуть.
– Верно, – согласился Хэл. – Тогда я ухожу, Калас, Старик, пойдемте. Амид, вероятно, захочет обсудить с нами то, что мы увидели.
Они втроем направились к домику Амида. Тот как раз беседовал с Онет.
– …Хорошо, – сказала Онет, прервав свою речь, когда они вошли. – Я пошла.
Она улыбнулась Хэлу и остальным, проходя мимо них к выходу. Дверь закрылась за ней.
– Садитесь, – пригласил Амид. Вокруг стола, на котором была разложена карта, находилось несколько стульев. На одном из них сидел Амид. Они уселись лицом к нему.
– Вы долго оставались там. Как вы все себя чувствуете?
– Что до меня, – ответил Хэл, – то мое тело немного одеревенело от долгого сидения на месте. Но это пройдет.
– Я себя чувствую прекрасно, – сказал Калас, – но в его голосе прозвучала усталость. Старик улыбнулся и кивнул.
– Какие выводы вы смогли сделать относительно них и их планов поиска? – спросил Хэла Амид.
– В основном увиденное просто подтверждает то, о чем говорил я тебе раньше. Они разделили местность на маленькие участки, которые собираются осматривать без особой спешки, группами по четыре человека в каждой. Благодаря Каласу я узнал кое-что о некоторых из их командиров. Но прежде чем мы станем обсуждать эту тему… Ты знаешь, что Артур заменил нас?
– Да, – ответил Амид. Он нахмурился и его морщинистое лицо приняло выражение, которое выглядело бы почти комическим, если бы в нем не читалась озабоченность. – Он понимает, что особого смысла в этом нет, но ощущает себя лучше, находясь там, где он может наблюдать за тем местом, где должна находиться Сее – даже если он и не знает в точности, где именно она сейчас, и не может видеть ее там, внизу, даже если бы и догадывался, где она. Для других дел в нем большой надобности нет. А это не вызывает никаких проблем, ведь так?
– С точки зрения безопасности – нет, – пожал плечами Хэл. – А сколько времени он спал?
– Он сказал мне, что вчерашней ночью спал больше шести часов, – ответил Амид. – Но это его собственные слова – и только. А в чем дело? Ты боишься, что он может заснуть там, на часах?
– Нет, – сказал Хэл. – Но можно ли быть достаточно хорошим наблюдателем, если ты не выспался.
– Я не уверен, что могу полагаться на его слова о шести часах сна; но верю ему, когда он говорит, что он не может сейчас спать – даже если и попробует, – сказал Амид. – Почему это важно? Солдаты, конечно же, не будут ничего делать в течение ночи?
– Нет, – ответил Хэл. – Они не из тех, кто станет действовать в темноте – даже если бы их этому и обучили, в чем я сомневаюсь.
– Меня совершенно не обучали действиям в темноте, когда я был среди них, – подтвердил Калас. – Служба в гарнизоне – вот все, на что они годятся.
– Этот челнок, возможно, сделал снимки всей области. – сказал Хэл, – но – и все мы вчера вечером пришли к такому мнению – сомнительно, чтобы эти снимки изучил кто-нибудь, способный обнаружить едва заметные признаки нашего присутствия здесь, поскольку была проделана работа по маскировке. Скорее всего, на них всего лишь мельком взглянет какой-нибудь офицер – и ничего не найдет на них.
– Да – но солдаты, – сказал Амид. – Насколько вероятно, что они там внизу, на равнине, заметили какие-то признаки нашего присутствия? В конце концов, наши сборщики часто бывают там внизу; и остается еще место, где Онет встречалась с Сее.
– Мне не хотелось бы обещать что-либо, – сказал Хэл. – Но даже если они и определят каким-то образом, что там бывали люди, судя по тому, что я видел сегодня, для нас, думается, особой опасности нет – если только мы затаимся и пересидим это время. Это, помимо прочего, означает, что не следует производить какой-либо шум, звук которого может отразиться вниз, в долину. Все же нам следует соблюдать тишину, пока солдаты не уйдут.
– Я позабочусь об этом. – Амид сделал заметку.
– Что касается самих солдат, – продолжил Хэл, – то все они пробирались по лесу очень неумело, как люди, выросшие в городе, – продирались сквозь чащу, а не проскальзывали в более удобном месте. Кроме того, лишь очень немногие из них удачно выбрали место для стоянки. Причем сделали это, думаю, случайно. Они определенно не знают лесов и, вероятно, им не слишком нравится здесь находиться. Такое отношение сделает их еще более небрежными во время поисков.
Он помолчал.
– Вот суть того, что я сам смог узнать сегодня; кроме того, Калас смог рассказать мне о некоторых офицерах и сержантах. Из его слов следует, что командир у них – ревностный служака, а солдаты плохо обучены и безразлично относятся к своим обязанностям. В итоге ему, вероятно, придется подгонять их, чтобы получить какие-то результаты. А это, в свою очередь, означает: стоит ему только оставить их без присмотра, как они начнут бездельничать – независимо от страха наказания. И даже Сее там внизу практически в безопасности – если только она сама буквально не попадет им в руки.
Хэл остановился и вопросительно взглянул на Старика.
– Ты что-нибудь добавишь? – спросил он.
– Они плохо будут спать сегодня ночью, – сказал Старик с обычной для него мягкой улыбкой. – Они – люди с нечистой совестью, пытающиеся отдохнуть в непривычном месте. И сон их, и то что им приснится, будут скверными; и завтра они будут более утомленными, чем обычно; и потому более вероятно, проглядят такие вещи, которые иначе могли бы и заметить.
Он умолк и вместе с Хэлом взглянул на Каласа.
Тот прочистил горло.
– Я? – спросил он. – Вы хотите, чтобы я рассказал о них?
– Разумеется, – сказал Хэл.
– Там много новых, с которыми я не служил вместе. Большинство из них захватило какие-то напитки – думаю, это спиртное – во фляжках или как-то спрятанными в снаряжении. Значит, напьются сегодня вечером.
Калас ненадолго умолк.
– Некоторые, конечно, не будут пить вообще, – добавил он. – Среди нас попадались квакеры и такие, кто никогда не пил по каким-то своим причинам. Вот все, что я могу сказать.
Хэл, Амид и Старик ждали.
– Впрочем, кое-что еще, – продолжил Калас. – Я не думал о этом, пока ты не сказал мне о решениях; но друзья склонны держаться вместе; а взводные и отделенные обычно позволяют им это делать. Потому что сержантам тогда с ними легче. Это означает, что почти наверняка в большинстве этих групп по крайней мере двое дружат. Это означает, что они держатся вместе и остальным приходится волей-неволей под них подстраиваться. И означает также, что один из этих двоих вроде старшего. Так что в итоге скорее всего получается, что один человек из каждой четверки принимает решения за остальных троих – всякий раз, когда есть что решать. Я не знаю, насколько все, что я сказал, вам поможет но возможно тебе, Друг, какая-то польза от моих слов будет.
Хэл, помедлив, кивнул.
– Это может пригодиться.
– Пригодиться для чего? – резко спросил Амид и сразу вернулся к своему обычному мягкому тону. – Извини. Похоже было, что я раздражен? Я этого не хотел. Просто позади были долгая ночь и долгий день…
– Ты не казался раздраженным, – покачал головой Хэл. – А если отвечать на твой вопрос, то в их сегодняшнем рассосредоточении я увидел что-то, меня обеспокоившее. Только я не могу определить, что именно. У меня есть своя собственная система для определения причин и следствий, которая обычно помогает в таких случаях, но сейчас, похоже, ей для работы недостает информации. Завтра, когда они по-настоящему начнут поиск, я смогу что-то понять лучше.
Наружная дверь с резким звуком открылась, и вошла Онет; ее сопровождали двое мужчин в больших белых кухонных фартуках – дежурные в столовых. Все трое несли подносы, нагруженные тарелками, покрытыми салфетками. Амид вскочил на ноги и моментально убрал карту со стола.
Трое вошедших поставили подносы на стол и начали разгружать их.
– Вы ничего не ели целый день, – сказал Амид. – Я попросил Онет принести еду, как только вы появитесь здесь. Может быть, Артура мне и не удастся заставить, но убедиться, что накормлены остальные из вас, я могу.
Вид и запах пищи заставил Хэла осознать, насколько он оказался голоден.
– Спасибо, – сказал он, пододвигая к столу свой стул. Старик и Калас присоединились к нему.
После того как они поели, а остальные ушли, Хэл по просьбе Амида задержался.
– Я тревожусь по поводу Артура, – вздохнул Амид. – Он не ест. Я думаю, что он, скорее всего, и не спит. Он ведет себя совершенно обычно; но я знаю его достаточно хорошо, чтобы понимать, насколько он терзается из-за того, что Сее находится там, внизу, с этими солдатами. Видишь ли, он чувствует себя ответственным за это.
– Да, – сказал Хэл, – это на него похоже.
– Он боится, что если солдаты поймают ее, то решат, что она одна из нас, и попытаются заставить ее сказать, где мы находимся.
– Да, – согласился Хэл, – Артур прав.
– Так что если они станут угрожать ей пытками, чтобы заставить говорить, у нее не будет другого выбора, кроме как сказать им. А когда они найдут, что отверстие закрыто камнем, то могут подумать, что она лжет ив действительности ничего не знает. Тогда они убьют ее. С другой стороны, мы не можем оставлять проход открытым, так что в каком-то смысле мы – и он – окажемся ответственными за ее смерть, а она еще только девочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49