Все для ванной, цена порадовала 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Изменения есть?
– Нет. Она ходит из комнаты в комнату.
– Собирает вещи?
Анри пренебрежительно махнул рукой:
– Бездельничает. Бывает, просто останавливается и смотрит в потолок. И так несколько минут. Потом идет дальше.
– Ей никто не звонил?
– Нет, я бы сказал.
Я продолжал потихоньку изумляться. Похоже, мои разведчики держат под наблюдением весь дом, и разрази меня тройной молнией, если я понимаю, как это им удается! Вслух я произнес:
– Отлично. Продолжайте в том же духе.
– Понятно, – в голосе Анри промелькнула деловитая пренебрежительность. По-моему, он просто гордился тем, что помогает такому серьезному человеку, как офицер галактической полиции. И что его помощь кое-чего стоит.
Мальчишки, подумалось мне. Рады, когда выпадает возможность чем-то разнообразить свою жизнь. Ищут приключения, опасности. Не потому ли, кстати, занялись чисткой карманов прохожих? Ведь едва ли от горькой жизни: на Менигуэне, насколько я успел заметить, нищеты как таковой не существовало вообще.
Я быстро объяснил, где мое новое жилище, и дал команду в случае чего немедленно сообщать самым быстрым и доступным способом. Приятель Анри – его звали Кир – сразу же конкретизировал: «Значит, бегом». На этом мы с ними и расстались.
Вернувшись в квартиру, я первым делом принял душ. Так восхитительно было после долгих часов пути смыть с себя дорожную пыль. Ну, может быть, пыли на Менигуэне и не слишком много, но я-то привез еще с Сайгуса. В общем, стоя под ласкающими тело струями, я чувствовал себя как космонавт, выбравшийся из скафандра, который носил двое суток без перерыва. Мне даже попрыгать захотелось – такая появилась легкость.
Ну и попрыгал – чего уж там, раз никого поблизости нет. Потом быстренько подсушил волосы и, несмотря на явные поползновения тела в сторону кровати, начал одеваться. Без спешки, вдумчиво и серьезно.
Минут через десять из зеркала на меня оценивающе глядел ссутулившийся старичок с глубокими морщинами на лбу и вокруг глаз, с пышной копной ниспадающих на плечи седых волос, с кустистыми, тоже седыми, бровями, выцветшими водянистыми глазами и с целым набором других ничем не выдающихся черт. По крайней мере, на Менигуэне я видел уже нескольких похожих стариков и приложил все усилия, чтобы не отличаться от привычного типажа. Не удержавшись, я подмигнул, и у старичка в глазах блеснул озорной огонек, когда он подмигнул в ответ.
– Ну что, пойдем прогуляемся, – предложил я чуть надтреснутым голосом, входя в роль.
Народу на улице, как мне показалось, стало больше. Да и понятно: дело к вечеру, самое время подышать воздухом, людей посмотреть, себя показать. Многие возвращаются с работы, тоже некоторым образом увеличивая поток пешеходов. Самое время.
Не торопясь, я прошествовал до перекрестка, где впервые встретил Анри, всю дорогу усиленно изображая рассеянного философа, поглощенного осмыслением внутренней структуры мироздания и не обращающего внимания на все окружающее. Но прохожим до меня и так не было никакого дела. Одинокий и на вид очень вредный старикашка никого не интересовал.
Когда я повернул за угол, моему взору немедленно предстало подтверждение рабочей гипотезы, заключавшейся в том, что вечернее оживление коснулось всего района, а не только улицы, на которой я нынче проживал. Навстречу мне двигались, активно обсуждая что-то, трое весьма прилично одетых джентльменов, за их спинами я видел еще нескольких человек, куда-то направляющихся; кто-то подстригал траву на газоне; с противоположной стороны улицы кто-то открывал ворота для стоящей перед ними машины, – в общем, жизнь кипела. Я рассеянно поглядел по сторонам и снова ушел в себя. То есть, конечно, для прохожих. На деле я вполне целеустремленно осматривал окрестности, пытаясь определить местоположение моих «разведчиков». Их нигде не было видно. Ну что ж, пока хорошо. Неспешно я зашагал дальше.
Седьмой дом от перекрестка не выделялся среди остальных. Да, он был построен по-своему, со своими архитектурными изысками, но то же самое можно было бы сказать обо всех остальных домах окрест. Сад вокруг него изобиловал высокими деревьями и зарослями кустарника, по которым было заметно, что порядок здесь наводят лишь иногда, и то на скорую руку. Это и понятно, если владелица в частых разъездах, а садовники с, у местных жителей вообще не в моде – просто не имеет смысла нанимать садовника, имея такой крохотный участок земли.
Я прошел во двор. Дорожка от калитки вела не прямо к дому, а причудливо извивалась среди кустов, клумб и деревьев, кое-где растущих прямо посреди нее. Со всей возможной сосредоточенностью и непринужденностью я последовал ее изгибам, время от времени взирая по сторонам и покачивая головой. Ага, вот над головой едва заметно шевельнулись листья роскошной кроны каштана. Нет, это не дуновение ветерка. Кто-то из ребят?
Не подав виду, что заметил любопытство веток в отношении моей скромной персоны, я продолжил свое настойчивое движение к дому, уже выросшему прямо передо мной. Несколько невысоких ступенек восходило от садовой дорожки к открытой веранде, расположенной уголком. Во внешнем углу стояла колонна, поддерживавшая второй этаж, недалеко от нее располагался столик с пепельницей на нем и два кресла с кожаной обивкой. На полу были расставлены горшки с самыми разнообразными растениями, создававшими на веранде почти такие же заросли, как в саду. Боковая дверь вела в дом.
Я позвонил с помощью старомодного звонка. В глубине дома раздалась мелодичная трель. И никакого ответа. Ну что ж, попробуем еще раз.
После четвертого звонка дверь распахнулась. Передо мной стояла та самая женщина. Теперь я имел возможность рассмотреть ее как следует. Она действительно была красивой, я не соврал Дири. Тонкие аристократические черты лица удачно сочетались с голубовато-серыми глазами и светло-рыжими волосами. Волосы, кстати, сейчас были мокрыми и свободно ниспадали на плечи, придавая ей какую-то особую притягательность. Сама она была закутана в домашний халатик, под которым, насколько я понял, ничего не было. Очень похоже, что я вытащил ее прямо из ванной.
– Добрый вам день! – поприветствовал я ее, имитируя старческий голос.
– И вам день добрый, – вежливо улыбнулась она. О! Выдержка у нее превосходная. Если бы ко мне так настойчиво трезвонили во время того, как я блаженствовал в ванной после утомительного путешествия, то я вышел бы только с явным намерением надрать уши надоедливому невеже, кем бы он там ни оказался.
Строго (а про себя с удовольствием) осмотрев чересчур высоко открытые ножки, я заявил:
– Бог спасет вас! Ваша душа обретет мир! Верьте же!
На ее лице отразилась смена разнообразных чувств, но улыбка не исчезла, напротив, стала более доброжелательной. И из-за этой улыбки насмешка в ее словах выглядела необидной:
– Каждый проповедует своих богов, и все говорят, что им открыта истина.
– Многие принимают за истину лишь ее крохи, – недовольно буркнул я. – Иначе они не говорили бы так наивно о своих богах. Истина в том, что Бог един. Поверьте в Него, и вам откроется небесная благодать. Поверьте! Вы еще молоды и сумеете искупить свои грехи молитвами!
– Вы что же, представляете какую-нибудь церковь?
– Я представляю Бога! – я гордо выпрямился. Она тихонько рассмеялась. Потом, все еще смеясь, проговорила:
– Простите, но это очень интересная концепция. Обычно говорят, что Бог не нуждается в презентациях. А вы приходите и так спокойно, будто какой-нибудь торговый агент, говорите: «Я представляю Бога!»
Я скромно потупился:
– Мне открылась Истина лишь после долгих лет жизни во грехе. И я хочу, чтобы другие не повторили моих ошибок. Ведь мне уже немного осталось. Надеюсь, вы понимаете меня.
– Да, но…
Она вдруг сделала то, чего я уж никак не ожидал, – отступила в сторону и сказала, сопровождая свои слова пригласительным жестом:
– Заходите, пожалуйста. Вы, наверное, устали, а я держу вас на пороге.
– Благодарю вас. Да, в моих ногах уже правды не осталось. Но вера дает мне силы!
С этой патетической фразой на устах я и вошел. Внутри, нужно сказать, было довольно-таки уютно. Хорошо освещенная благодаря окну прихожая широкой аркой была связана с гостиной, тоже очень светлой и просторной. Там располагалась лестница на второй этаж и несколько дверей – к другим помещениям дома.
– Присаживайтесь, – открытой ладонью хозяйка показала на кресло возле невысокого чайного столика. – Вы пьете кофе? Или ваш Бог не позволяет?
– Не нужно говорить «ваш Бог», – сварливо заметил я. – Бог един. Он и ваш тоже… Нет, это все глупости, что Бог может чего-то там не позволять. Позволяет или не позволяет наша совесть, а какое отношение имеет она к пище?.. Что же касается кофе, то я бы с удовольствием, но, знаете ли, возраст.
– Тогда чай? Я поморщился:
– Ну, разве что не очень крепкий.
– Подождите, я вскипячу воду, – и она скрылась за одной из дверей.
Мои мысли лихорадочно заметались, высекая искры при столкновениях между собой. События, словно насмехаясь над моей предусмотрительностью, приняли совершенно невероятный ход. На всех планетах все обычные люди стараются как можно быстрее отделаться от разного рода религиозных фанатиков. Потому что, может, истина и рождается в спорах, но вера – нет. И каждый человек старается не терять времени на словоблудие без должной аргументации, коим чаще всего и оказываются подобные споры. Как раз на это я рассчитывал, неся стандартную чушь. И что же? Меня внимательно выслушали и пригласили в дом. Наверное, для более подробного обсуждения.
Черт меня подери, если я что-нибудь понимаю. Ну не может нормальный человек так реагировать! Особенно, если его вытащили из ванны специально для того, чтобы уведомить, что Бог не забыл о нем.
Я как раз прикидывал, что мне делать дальше, когда снова вошла хозяйка. Теперь она была одета в длинное зеленовато-синее платье, почти касавшееся пола, полностью закрывавшее грудь и руки, – заметила, видно, тогда мой неодобрительный взгляд. Волосы были подсушены и собраны заколкой, открыв прелестные маленькие ушки с небольшими серебряными серьгами в мочках. На правом запястье появился браслет, достаточно скромно украшенный драгоценными камнями. Обувать она не стала ничего, предпочитая, по-видимому, ходить босиком, что не доставляло особых неудобств: полы везде были покрыты приятными на ощупь пышными коврами. Из-за этого ее походка была мягкой и грациозной.
Мне стало неуютно. Зачем она пытается завоевать мое расположение? Этого я не понимал, а я давно привык опасаться того, чего не силах объяснить.
– Простите, что заставила вас ждать, – сказала Маргарет с неловкой улыбкой, и в этот момент она непонятно чем вдруг напомнила мне Наташу. Другая фигура, сложение, ростом пониже – нет, не во внешнем облике сходство. Может, в том, что и Наташа тогда вела двойную игру… Ох уж эти женщины! Они всегда могут быть особенно обворожительными, когда это нужно для дела. Только на кой, спрашивается, так распинаться перед каким-то рядовым старикашкой, от безделья ударившимся в религиозные проповеди?
– Мне нужно было переодеться, – продолжила она тем же тоном. – А чай уже готов.
На столик передо мной она поставила поднос с чашками и чайником и вазу с печеньем. Потом ловко взяла чайник и налила мне и себе золотисто-коричневого чаю. Я автоматически отметил про себя экономность и отличную координацию движений.
– Ну что, давайте поговорим о Боге, – предложила она, подхватив свою чашку и скользнув в кресло по другую сторону столика.
Я воодушевился и воспрянул духом (если это не одно и то же) и сделал еще целую уйму подобных вещей, мысленно выразив любовь к своему двоюродному дядюшке так, что он наверняка перевернулся в гробу, хотя и был здесь совершенно ни при чем.
– Бог – это наш создатель и наше спасение, – начал я вдохновенно. – Бог создал нас и наш мир, и в его власти…
– Постойте, – попросила хозяйка, – объясните, пожалуйста, свою фразу. «Я представляю Бога», – кажется, так вы сказали?
– Да.
– Не ставите ли вы себя на пьедестал пророка? Судя по фразе…
Эх, блажить так блажить!
– Пророки никогда не ставили себя на пьедестал сами, это делали другие. Но они всегда говорили от имени Бога.
– Вы грешите гордыней.
– Нет. Я несу слово Божие заблудшим. Это ли гордыня?
Она усмехнулась:
– Ну, может, вас и назовут пророком. Вы, как я успела понять, относитесь к приверженцам Единого.
Я вполне закономерно обиделся и начал рассматривать дно своей чашки, не желая продолжать разговор. Хозяйка мгновенно вскочила и, приблизившись, накрыла мою левую руку, лежавшую на подлокотнике, своей ладонью. Жест получился примирительным и одновременно успокаивающим. Непонятное ощущение протекло через руку и наполнило все тело. Впрочем, почему непонятное? Ощущение тепла и комфорта – и душевного, и физического.
– Простите, если я сказала что-то не то, – мягко заговорила она. – Но вы еще так мало рассказали. Не молчите же!
Если бы я не изучал психологию, если бы я не знал, что она делает и как она это делает, я бы спокойно поверил, что она опутывает меня чарами. Но в таких случаях знание конкретных приемов и умение разложить все воздействие на такие приемы, – иначе говоря, аналитическое мышление – может совершенно нейтрализовать подобную магию. К тому же я вспомнил, что нахожусь в весьма преклонном возрасте и прикосновения красоток, как бы молоды те ни были, вроде бы не должны отражаться на активности моих сердечных мышц. Посему я покряхтел и сперва неохотно, а затем со все большим энтузиазмом начал рассказывать придумываемую по ходу дела концепцию Божественной благодати. Конечно, концепция эта не отличалась оригинальностью, ну да в данных условиях и не требовалось утверждать, что, к примеру, Вселенная – это некий организм Бога, а Галактики – отдельные органы, связанные между собой и воздействующие друг на друга по неизвестным человеку принципам. Мне приходилось сталкиваться с последователями этого направления, но вообще-то они немногочисленны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43


А-П

П-Я