— Нет, уже недалеко, сеньорита.— А когда мы туда прибудем? — полюбопытствовала Жезюсита.— Если не случится ничего непредвиденного, мы будем там через три дня, сеньорита.— Так долго! Но, скажите, пожалуйста, сеньор, неужели нам грозит какая-нибудь опасность?— Ровно никакой, сеньорита, тем более, что нас-таки довольно много, — продолжал он улыбаясь.— Ну, а сальтеадоры?! — не унималась Сакрамента, как бы предчувствуя грозящую им опасность.— Сальтеадоры — весьма достойные люди, сеньорита, и я убежден, что они постараются не причинить нам ни малейшего зла.— Вы в этом уверены, сеньор? — уже в один голос спросили девушки.— Даю вам честное слово… Кроме того, сальтеадоры совсем не такие уж страшные, какими их обычно изображают.— Все равно, сеньор, -сказала Сакрамента, -я дрожу при одной мысли о возможности встретиться с ними.— Положитесь на меня, сеньорита, и не бойтесь ничего… Если только они осмелятся на нас напасть, поверьте, я сумею их урезонить.Успокоенные этими словами, девушки повеселели, разговор перешел на другой предмет, и завтрак продолжался.Однако путешественники никогда не тратят лишнее время на завтрак. Вот и сейчас на него потребовалось не более десяти минут.Стояло великолепное утро. Косые лучи солнца освещали поросшие лесами горы. Сквозь голубоватую дымку вдали, у горизонта, проглядывала снежная вершина Орисабы.Отряд, ведомый доном Луисом, ступил на узкую тропинку, пролегавшую глубоко между отвесных скал, откуда поднимался сероватый туман. Здесь начинались знаменитые ущелья лас Кумбрес.За доном Луисом ехали дон Гутьерре и его племянник.Девушек отделяли от них шагов тридцать, и они не могли слышать разговора мужчин.Дон Луис подозрительно огляделся по сторонам, как бы желая убедиться, что никого из посторонних поблизости нет, заговорил тоном, свидетельствующим о серьезности предстоящего разговора.— Вот лас Кумбрес, сеньоры. Через два, самое большее, через три часа нам предстоит встреча с сальтеадорами.— Ах! — с беспокойством воскликнул Гутьерре. — Что вы такое говорите, дон Луис!— Я говорю правду, сеньор, и для доказательства моих слов взгляните вон в ту сторону, — ответил француз, протягивая руку в указанном направлении. — Видите вон тот выдающийся вперед мыс, покрытый лесом?— Да, я отлично вижу его; мы находимся от него на расстоянии не более трех миль.— Не совсем так, но для нас, по крайней мере сейчас, это не имеет особого значения… Я хотел сказать, что в данный момент в том лесу укрывается человек тридцать сальтеадоров, поджидающих нас.— Проклятье! Неужели это правда?— Я в этом убежден.— Да, да, — проговорил дон Мигуэль, печально покачивая головой, — я узнаю это место, именно здесь они всегда и устраивают засады.— Этот мыс или, лучше сказать, стрелка, — невозмутимо продолжал француз, — занимает довольно большую территорию, поросшую густым лесом, там-то и обретаются сальтеадоры.—Но, — сказал дон Гутьерре, -нас тут пятнадцать смелых, отважных людей, и мне кажется, нам будет не трудно, если мы пожелаем проложить себе путь!— Выслушайте теперь меня, сеньор. Нас действительно пятнадцать человек, но вовсе не смелых, из которых к тому же нужно вычесть предателей.— Предателей! — вскричал Мигуэль.— Я их знаю, — спокойно отвечал дон Луис.— И вы ни одному из них не прострелили до сих пор голову?— Нет, это никогда не поздно сделать, — спокойно ответил француз. — У меня свои соображения на этот счет, а теперь я продолжаю. Кроме предателей, нам нужно вычесть еще и трусов.— О! — снова воскликнул дон Гутьерре.— Простите, сеньор, — смеясь, сказал француз, — позвольте вам заметить, что вы меня просто удивляете своей наивностью… Вы берете с собой пятнадцать слуг и воображаете, что все они вам безусловно преданы и готовы за вас отдать жизнь… Как бы не так!.. Это было бы чересчур глупо с их стороны, и я считаю их совершенно неспособными на это… Преданность в этой стране, как и везде, впрочем, есть не что иное, как капитал, отданный в рост за большие проценты… Какую же выгоду получат ваши пеоны, если их зарубят из-за вас? Никакой, не так ли? Поэтому и не рассчитывайте на них… Я надеюсь, что хотя бы шестеро из них не побегут от врага и исполнят свой долг… Хорошо! Шестеро их да нас трое, это будет всего девять… Неужели же вы серьезно рассчитываете вдевятером одолеть тридцать сальтеадоров. Потом, вы, наверное, совсем забыли, что с вами две женщины, которых надо во что бы то ни стало спасти в первую очередь… Вступать в битву при подобном раскладе сил было бы чистейшим безумием, а я считаю вас достаточно разумным для того, чтобы серьезно рассчитывать на это.— В таком случае, что же нам делать, скажите мне ради самого Неба!— Вот в этом-то и вопрос! Случай исключительный, положение крайне щекотливое… Клянусь Богом, я уже около трех часов ломаю голову, стараясь придумать какой-нибудь выход, но мне это не удается… Не пройдет и получаса, как мы окажемся в волчьей пасти, и поэтому мы должны как можно скорее что-нибудь придумать…— Что же нам делать? — с тревогой в голосе одновременно спросили француза оба спутника.— Пока еще не знаю… Давайте хорошенько обсудим, но прежде скажите мне, угодно вам будет уполномочить меня действовать от вашего имени?— Конечно, — поспешил заверить его дон Гутьерре.— То есть, — продолжал француз, — вы предоставляете мне полную свободу действовать в общих интересах и заранее соглашаетесь со мной, что бы я ни сделал?— Да.— Это уже много значит… и вы подтвердите обязательства, если я их дам от вашего имени?— Клянусь вам!— Но только думайте сначала о том, что вы будете обещать, дон Луис, — сказал дон Мигуэль глухим голосом. — Вы должны избавить и защитить моих кузин от малейшего оскорбления.— Постараюсь, хотя человек не имеет права обещать больше того, что он в состоянии исполнить… Я, со своей стороны, обещаю вам, дон Мигуэль, что прежде погибну, чем хоть один из сальтеадоров посмеет коснуться кончиком пальца мантильи ваших кузин.— Благодарю вас, дорогой дон Луис, — взволнованно отвечал дон Мигуэль, пожимая ему руку. — Я знаю, какое у вас благородное сердце, и я верю вам.— Вот что, по-моему, вы должны сделать, сеньоры. Вы постепенно замедлите движение каравана таким образом, чтобы между вами и мной было, по крайней мере, сто шагов, и держите ваше оружие наготове на случай, если придется вступить в бой, однако никак не проявляйте своего неприязненного отношения без моего сигнала, иначе мы погибнем… Если начнется битва, нас не спасет от гибели ничто. Решено, не так ли?— Мы будем во всем вам повиноваться!— Хорошо, а теперь положитесь на милость Божью! Не забывайте же того, что я вам сказал, и пустите меня прямо в мышеловку.Вслед за тем он махнул рукой, раскурил сигару и, слегка пришпорив лошадь, помчался вперед, а дон Гутьерре и дон Мигуэль, наоборот, придержали своих лошадей, чтобы дать каравану подойти к ним. Глава VIII. САЛЬТЕАДОРЫ Дон Луис продолжал скакать вперед, с каждой минутой приближаясь к тому месту, где прятались сальтеадоры.Глядя на его спокойное лицо, на то, с каким блаженством он курил сигару, никому и в голову не могло бы прийти, что этот человек прекрасно отдавал себе отчет в поджидавшей его опасности и даже мог бы указать место, где именно на него нападут.Француз, надо сказать, был основательно вооружен: из седельных кобур выглядывали рукоятки двух шестиствольных револьверов и два таких же револьвера заткнуты за пояс. Кроме того, на боку у него была длинная шпага, за голенищем — нож, а двухствольный карабин с примкнутым штыком в виде сабли лежал перед ним поперек седла — словом, он почти мгновенно мог сделать двадцать шесть выстрелов. И это не считая холодного оружия.Испанцы не сводили тревожного взора с француза, которого теперь отделяло от засады уже совсем незначительное расстояние.В ту минуту, когда дон Луис достиг стрелки, перед ним немедленно появился на прекрасной вороной лошади элегантно одетый всадник.Лицо всадника было прикрыто черной бархатной полумаской.— Виноват, кабальеро, — вежливо проговорил незнакомец, — не будете ли вы любезны одолжить мне огня?— С величайшим удовольствием, кабальеро, — ответил француз не смущаясь.И, остановив лошадь, он протянул незнакомцу сигару.Последний взял ее, но закурил свою.Тем временем дон Луис, как знаток, любовался лошадью незнакомца.— Какая чудная у вас лошадь, кабальеро, — сказал он. — Позвольте мне искренне вас поздравить с таким приобретением.— Да, она и в самом деле недурна, — отвечал незнакомец, возвращая сигару и кланяясь.— Такую именно лошадь, — продолжал дон Луис, — мечтал я всегда приобрести.— Я вам верю, кабальеро, но, простите, мне хотелось бы предложить вам один вопрос.— Я к вашим услугам, кабальеро, — сказал француз, кланяясь.— Вы, вероятно, входите в состав отряда путешественников, направляющихся сюда?— Да, сеньор, я путешествую в их обществе.— Я так и предполагал. Но тогда зачем же вы настолько опередили ваших друзей?— На это существует много причин, кабальеро, — отвечал, улыбаясь, дон Луис.— Не найдете ли вы возможным сообщить их мне, сеньор?— Отчего же нет? — сказал француз, по-прежнему улыбаясь. — Во-первых, я желал повидаться и переговорить с вами, сеньор.— Переговорить со мной?! — с удивлением воскликнул незнакомец. — Вы, верно, шутите?— Нимало, уверяю вас.— Неужели вы знали, что встретитесь со мной?— Да, сеньор, — твердо проговорил француз, — и не только вас, но и сопровождающих вас всадников, которые, не знаю почему, упорно не желают появляться.Незнакомец с минуту внимательно смотрел на него.— Вы, очевидно, человек очень смелый, сеньор, — сказал он затем.— Мне всегда это говорили, сеньор.— Ну, а если вы знали наперед, что встретите меня здесь, и если желали со мной говорить, говорите, кабальеро, я вас слушаю.Дон Луис поднял правую руку.Путешественники остановились.— Что означает этот ваш жест, сеньор? — спросил незнакомец.— Я подаю знак моим друзьям остановиться, — отвечал он, — чтобы мы могли потолковать не спеша. Незнакомец весело расхохотался.— Ну, а если бы я приказал появиться моим спутникам? — спросил он затем.— По всей вероятности, они исполнили бы ваше приказание, но к чему бы это повело? — беспечно проговорил дон Луис.— Я жду, чтобы вы объяснились, — продолжал незнакомец.— Извольте, сеньор. Но сначала позвольте мне предложить вам один вопрос. Не ошибаюсь ли я, принимая вас за начальника тех достойных кабальеро, которые скрываются в чаще?— Предположим, что это так, — отвечал незнакомец.— Простите, но мне хотелось бы знать это наверное.— Извольте, я начальник этих кабальеро.— Вас человек сорок, не так ли?— Нас ровно двадцать пять человек… может быть, вам кажется, что это слишком мало?— Может быть. Нас, правда, только пятнадцать, но мы все, как видите, отлично вооружены.— Недурно.— Не правда ли? А, между тем, я желал бы, если только это возможно, избежать столкновения.— Каждый как умеет, зарабатывает свой хлеб, сеньор. Времена сейчас трудные.— Да, торговля идет плохо… Ну, так вот об этом-то я и хотел потолковать с вами, а заодно сделать вам предложение.— Предложение?— Клянусь честью, да. Надеюсь, вы ведь не считаете необходимым непременно вступить с нами в бой?— Если этого можно избежать…— Разумеется. Я изложу мое предложение в двух словах. Нас пятнадцать человек.— Вы это уже говорили.— Я уплачу вам по полторы унции за каждого пеона, что составит восемнадцать унций.— А за господ?— По пять унций за каждого.— Всего, значит, двадцать восемь унций?— Да. Это кругленькая сумма.— Но этого мало. Француз сделал удивленное лицо.— Я сказал, что этого мало, — повторил незнакомец.— Я отлично слышал ваши слова, но, признаюсь, не понимаю, как можно считать такую сумму недостаточной?— Но вы же не считаете выкупа за дам.— Верно, я про них совсем и забыл. Ну, хорошо, я добавлю вам еще двадцать унций за дам.— Но и это еще не все.— А именно?— Навьюченные мулы.— Гм! Вы, по-видимому, собрали подробные сведения.— Исчерпывающие, сеньор.— Это видно… Я готов прибавить еще восемь унций за мулов, и, таким образом, весь выкуп составит пятьдесят унций — это очень хорошая сумма.— А все-таки этого недостаточно.— Что?! Вы считаете недостаточно пятидесяти унций? — с удивлением проговорил француз.— Я требую сто унций, — невозмутимо объявил незнакомец.— Ну, знаете, что я вам скажу? Вы заламываете слишком большую цену!— Вы так считаете?— Да.— Но вы забываете главное, я ведь могу, если пожелаю, завладеть всем вашим имуществом.— Это ваше намерение кажется мне несколько рискованным, сеньор, — холодно отвечал француз. — Но поскольку я хочу доказать вам мое искреннее желание покончить дело миром, я согласен исполнить ваше требование: вы получите сто унций.— Когда?— Через десять минут. Или, может быть, вы находите этот срок слишком долгим?— Нет, я согласен. Но прежде, чем окончательно принять ваше предложение, я должен посоветоваться с моими товарищами.— Что ж, посоветуйтесь, сеньор.— Вы не испугаетесь их?— Я! — француз презрительно пожал плечами. — Вы забываете, сеньор, что в моем распоряжении двадцать шесть выстрелов, а вас только двадцать пять человек.Это был маневр вполне в мексиканском духе, и незнакомец его оценил.— Вы настоящий мужчина, — сказал он.Дон Луис молча поклонился.Незнакомец хлопнул два раза в ладоши, и почти в ту же минуту несколько человек, тоже в масках, вооруженных до зубов и на прекрасных лошадях, выскочили из лесу и обступили начальника.Француз отъехал немного в сторону, чтобы не мешать им совещаться.Начальник сообщил им о предложении дона Луиса.Насколько француз мог судить по выражению лиц и по жестам сальтеадоров, те отказались принять условия, предложенные доном Луисом.Француз подумал, что не удастся избежать сражения с этой бандой, и на всякий случай убедился, что оружие его находится в полном порядке и может быть пущено в дело в любую минуту.Между тем, прения, видимо, принимали благоприятный оборот для путешественников, большинство сальтеадоров склонилось на сторону начальника, и только двое упорно продолжали стоять на своем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26