чернильница
пролетела в сантиметре от его головы и разбилась, ударившись о каменный
пол.
Дон Фернандо тяжело рухнул в кресло. Несколько минут они молчали,
потрясенно глядя друг на друга, наконец король глухо проговорил:
- Я не извиняюсь за свою вспышку, ибо вы сами ее спровоцировали. Вы -
дерзкий, самонадеянный, развратный... - Он сделал паузу, успокаиваясь. -
Вы за кого меня принимаете, племянничек? За дурака, что ли? Думаете, я не
знаю, которую из моих дочерей вы соблазнили?
Это был удар! Филипп даже хрюкнул от досады и огорчения. Он был
уверен, что Бланка не предаст сестру и возьмет всю вину на себя.
"Что же ты наделала, милочка?! - чуть ли не в отчаянии подумал он. -
Что же ты наделала..."
- А следовательно, - между тем продолжал король, - речь идет о вашем
браке с Элеонорой.
- Однако, - осторожно возразил Филипп. - Осмелюсь заметить, дядя, что
насчет Норы ни у кого нет никаких подозрений, тогда как Бланка...
Дон Фернандо заскрежетал зубами. Филипп скользнул взглядом по столу в
поисках других чернильниц и с облегчением отметил, что все они находятся
вне пределов досягаемости рук короля... Зато массивный серебряный
подсвечник был совсем рядом!
- Ах да! - угрюмо произнес король. - Хорошо, что напомнили. Ведь вы
не только соблазнили мою младшую дочь, но и опозорили в глазах всего света
старшую. И что прикажете с вами делать?
- Понятно что, - ответил Филипп. - Выдать за меня Бланку.
- А как же Элеонора?
- Про нее никто ничего не знает. Она еще юна, в глазах света не
скомпрометирована и сможет подождать, пока император не разведется с
Изабеллой Французской. Августу Юлию, полагаю, все едино, на которой из
ваших дочерей жениться. Даже, думаю, теперь он скорее предпочтет Нору, чем
Бланку.
Дон Фернандо издал короткий нервный смешок. Филипп понял, что
затронул еще одну болезненную для короля тему.
- Неужели вы такой наивный, племянник? Или вы лукавите? Думаете, я
всерьез надеюсь, что императору удастся получить развод? Кабы не так!
Дудки он его получит! Эта канитель с консилиумами длится уже четыре года и
будет продолжаться до самого светопреставления. Валерий Юлий и Гвидо Конти
ни за что не позволят императору заиметь наследника престола.
- Тем более, - сказал Филипп. - Коль скоро Бланка осталась без
жениха, позвольте мне жениться на ней. А что касается Норы, то ей это не к
спеху. У вас будет достаточно времени, чтобы подыскать ей подходящую
партию. К примеру, чем плох тот же Педро Арагонский?
Король гадко ухмыльнулся.
- Так вы, оказывается, печетесь про моих дочерей, словно отец родной!
- Я пекусь прежде всего о себе, дядя. Но в данном случае наши
интересы совпадают: вы хотите уладить скандал с наименьшим уроном для
вашей семьи - а я безумно хочу жениться на Бланке.
- Да ну! Так-таки и безумно!
- Да, дядя. Я не стану утверждать, что безумно люблю Бланку, но
лучшей спутницы всей моей жизни мне вовек не найти. Осмелюсь предположить,
что она обо мне такого же мнения.
Дон Фернандо утвердительно кивнул и смог сдержать улыбки.
- И не ошибетесь. Когда я прознал об этих сплетнях и вызвал Бланку к
себе, она тотчас же заявила, что вы соблазнили ее, и потребовала, чтобы я
заставил вас жениться на ней.
- Тогда как же...
- Элеонора во всем созналась. Она обозвала Бланку бессовестной
обманщицей, обвинила ее в намерении увести чужого жениха и также
потребовала... - Король умолк и сокрушенно покачал головой. - Нет,
определенно, вы негодяй, мой любезный племянник. Я слыхивал, что нередко
женщины из-за вас дерутся, но разве мог я предложить... Право, даже в
самом кошмарном сне мне не могло привидеться, что мои дочери повздорят
между собой, выясняя, кого же из них вы на самом деле соблазнили. - Он
вздохнул. - Ладно, сантименты в сторону. Значит, вы хотите жениться на
Бланке?
- Да, дядя. Относительно Бланки у меня вполне серьезные намерения. Я
считаю, что из нее получится замечательная королева Галлии.
- Ого! - сказал король. - Стало быть, вы метите на галльскую корону?!
А не слишком ли опережаете события? Король Робер не намного старше вас; к
тому же ни он, ни королева Мария не бесплодны, и дети у них, возможно, еще
будут.
Филипп покачал головой.
- Это несущественно. Тулузская династия изжила себя, и Робер Третий -
последний из Каролингов на галльском престоле, вне зависимости от того,
будут у него дети или нет. Вскоре молодой Людовик Прованский станет
совершеннолетним, уже сейчас он злобен, жесток, загребущ, не в меру
воинственен, так что волей-неволей лангедокским графствам и Савойе
придется сплотиться вокруг Гаскони. Вот тогда пробьет мой час. Мой и
Бланки.
- А вы уверены, что в ближайшем будущем ваши отношения с отцом
нормализуются?
- Мой брак с вашей дочерью заставит его смириться с неизбежным.
- Та-ак, понятно. Вы меня убедили. Однако... - Дон Фернандо пришел в
легкое замешательство, Филипп понял, что сейчас речь пойдет о весьма
щекотливых для ханжи-короля аспектах его отношений с Норой. - Знаете,
племянник, на мой взгляд, ваши поступки отличаются крайней
непоследовательностью. Вы собирались жениться на Бланке, но не просили ее
руки, а сперва пытались соблазнить ее. Когда же у вас это не выгорело, вы
совратили с пути истинного мою младшую дочь. Зачем, спрашивается? Из
тщеславия?
- Поверьте, дядя, я глубоко сожалею...
- Ах, вы сожалеете! Хоть это отрадно. Но никакие сожаления и
извинения с вашей стороны не вернут Элеоноре... э-э, беззаботного
прошлого.
Когда до Филиппа дошло, что это - экспромтом придуманный королем
эвфемизм, долженствующий обозначать девственность, он чуть не заржал от
разобравшего его смеха. Впоследствии он нередко употреблял выражение
"беззаботное прошлое" именно в таком смысле, однако никому не говорил, КТО
его настоящий автор.
- А ведь могло случиться и нечто похуже, - продолжал дон Фернандо. -
Или еще может случиться. Посему вот мои условия - слушайте их внимательно.
- Я весь внимание, - заверил его Филипп.
- Прежде всего, ни о каких... э-э, свиданиях с Элеонорой отныне и
речи быть не может.
- Само собой, дядя.
- Далее, с объявлением о вашей помолвке с Бланкой следует
повременить, чтобы я мог убедиться... ну, что с Элеонорой не произошло
ничего такого, что может исправить только немедленный брак. Надеюсь, вы
понимаете, что я имею в виду?
- Да, разумеется, - ответил Филипп, мысленно покатываясь от хохота. -
Если окажется, что Нора беременна, я женюсь на ней.
Король покраснел и, точно застенчивая барышня, потупил глаза.
- Для пущей верности, - сказал он, - подождем до начала весны. А пока
что пообещайте держать предмет нашего разговора в тайне. От всех без
исключения. Ни Альфонсо, ни Бланка, ни Элеонора не должны об этом знать.
Пускай до поры до времени, пока страсти не улягутся, это будет нашей
маленькой тайной. Обещаете?
- Я-то могу пообещать. Но что мы скажем...
- То, что и обычно. Ведь не единожды я, по просьбе родителей, пытался
уговорить вас жениться то на той, то на другой соблазненной вами девице. И
что вы каждый раз отвечали?
- Я еще не готов к браку.
- Вот так мы и скажем. Поймите, племянник, Элеонора очень ранимая
девушка, и ей нужно дать время свыкнуться с мыслью, что вы не женитесь на
ней. Пусть осознание этого огорчительного факта придет к ней постепенно.
- Хорошо.
- Но вы должны обещать мне, что не передумаете. Теперь вы обязаны
жениться на одной из моих дочерей - если не на Бланке, так на Элеоноре.
- Безусловно, - сказал Филипп. - Коль скоро я мечу на галльский
престол, то без поддержки Кастилии мне не обойтись. Если того потребуют
обстоятельства, я женюсь на Норе... Хотя я предпочитаю Бланку.
Дон Фернандо кивнул.
- Да, я понимаю вас. Любой отец гордился бы такой дочерью, как
Бланка, а любой муж - такой женой.
Пообещав королю хранить молчание и дав ему понять, насколько важен
для него брачный союз с Кастилией, Филипп совершил роковую ошибку. Он не
принял во внимание одно немаловажное обстоятельство: Фернандо IV
Кастильский был не только суров и крут нравом, но также на редкость
коварен и вероломен. Гордясь своей старшей дочерью, он души не чаял в
младшей, и без колебаний решил принести в жертву Бланку ради счастья Норы.
Последующие события воочию показали Филиппу, как он был наивен и
доверчив...
Это случилось в середине января 1452 года. Дон Фернандо отправил
своего старшего сына, Альфонсо Астурийского, в Сарагосу к арагонскому
королю Хайме III, якобы с тем, чтобы окончательно уладить пограничные
споры и склонить Арагон к участию в походе против Гранадского эмирата,
намеченному на эту весну. Ничего не заподозривший Филипп согласился
сопровождать наследника кастильского престола, а когда оба принца, которые
могли бы помешать планам дона Фернандо, по его расчетам достигли Сарагосы,
в Толедо было объявлено о помолвке принцессы Бланки с племянником
наваррского короля Александром Бискайским и о скорой их свадьбе.
Таинственность, с которой готовился этот брак, и неподобающая поспешность
с его заключением немало удивили весь кастильский двор, как, собственно, и
сам факт этого союза, в определенном смысле походившего на мезальянс. Граф
Бискайский уже много лет был в большой немилости у своего дяди, Александра
Х Наваррского; он постоянно вздорил с ним, оспаривал у него корону,
ссылаясь на свою принадлежность к старшей ветви, и плел против него
всяческие интриги и заговоры. Король Наварры лишь по доброте своей
душевной терпел выходки племянника, но порой его терпение иссякало, и
тогда он отправлял графа в изгнание за пределы королевства. Во время
последней из таких ссылок, находясь в Кастилии, Александр Бискайский,
по-видимому, сумел уговорить дона Фернандо отдать за него Бланку, играя на
том, что репутация старшей из кастильских принцесс здорово подмочена
слухами о ее романе с Филиппом. Осведомленные лица из окружения короля
Кастилии высказывали предположение, что дон Фернандо решил встать на
сторону графа Бискайского в споре с его дядей и помочь ему заполучить
наваррскую корону, сделав, таким образом, Бланку королевой Наварры. А
таинственность и поспешность эти самые осведомленные лица склонны были
объяснять тем, что в противном случае наваррский король мог бы
воспрепятствовать этому браку.
И только один человек, от которого Филипп не имел никаких секретов и
ни с чем от него не таился, разгадал истинные намерения дона Фернандо. Это
был падре Антонио. Утром, на следующий день после объявления о помолвке он
явился в королевский дворец и обратился к своему собрату падре Эстебану,
духовнику Бланки, с просьбой как можно скорее устроить ему встречу с
принцессой наедине для чрезвычайно важного разговора.
Появление во дворце духовника Филиппа никого не удивило и не вызвало
никаких подозрений, поскольку он и преподобный Эстебан были очень дружны,
а если кто-то и обратил внимание, что сразу вслед за этим Бланка пришла к
своему духовнику, то, наверняка, счел это случайным совпадением. Бланка
была девушка крайне набожная, чаще всех остальных ходили на исповедь и
посещала церковь, а нередко часами засиживалась у падре Эстебана, умного и
весьма образованного человека, всерьез занимавшегося теологическими
изысканиями, и вела с ним длительные беседы на религиозную тематику.
Однако в тот день речь шла о более приземленных вещах, и разговаривал
с Бланкой падре Антонио. Когда после приветствий и нескольких вежливых
фраз, обычно предваряющих начало любого разговора, преподобный Эстебан
удалился, оставив их вдвоем в своем рабочем кабинете, падре Антонио
пристально поглядел Бланке в глаза и промолвил:
- Надеюсь, принцесса, вы знаете, что Филипп для меня как сын родной,
и потому я был безмерно огорчен известием о вашей помолвке с графом
Бискайским.
- Я тоже огорчена, - откровенно призналась Бланка. - Для меня это был
так неожиданно... Но причем здесь Филипп?
Падре тяжело вздохнул.
- Боюсь, моя принцесса, то, что я сообщу вам, еще больше огорчит вас.
Государь отец ваш не поведал вам о причинах своего столь странного
решения? Я имею в виду ваш предстоящий брак.
- Ну... - Бланка замялась. - В общем, отец объяснил мне. Он сказал,
что окончательно потерял надежду на развод Августа Юлия с Изабеллой
Французской, и теперь намерен сделать меня королевой Наварры.
- Однако в вашем голосе мне слышится сомнение, - заметил падре.
Где-то с минуту Бланка молчала, глядя на него, затем ответила:
- Вы правы, дон Антонио, я не верю тому, что сказал мне отец. По
моему убеждению, борьба за наваррский престол приведет к междоусобице, и в
конечном итоге Наварра будет разделена между Кастилией, Гасконью и
Арагоном.
- Вы говорили отцу о своих сомнениях?
- Нет, падре. Я поняла, что он сам сознает это. Он явно замышляет
что-то другое, иначе... Если бы он хотел сделать меня королевой, то выдал
бы замуж за принца Арагонского. Этот союз устранил бы многие недоразумения
между нашими государствами. А так... Я сама теряюсь в догадках, дон
Антонио.
- В таком случае, моя принцесса, я помогу вам во всем разобраться.
- Вы? - удивилась Бланка.
- Да, я. В силу определенных обстоятельств мне доподлинно известно,
почему государь отец ваш решил выдать вас за графа Бискайского.
- И почему же?
- Потому что граф - единственный из более или менее достойных
претендентов на вашу руку, которого ваш отец имеет возможность женить на
вас вот так, второпях, пока отсутствуют Филипп и ваш брат дон Альфонсо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36