К тому же мой противник рассчитывал, что из казино я вернусь в свой гостиничный номер, и собирался послать туда парочку киллеров с поручением инсценировать убийство при ограблении.
Воспользовавшись своим комлогом Комлог – карманный спутниковый телефон с встроенным доступом к планетарной инфосети.

, я связалась с администрацией отеля, сообщила, что выселяюсь из номера, поскольку завтра покидаю планету, и попросила доставить мои вещи в порт. Если и теперь Оганесян не откажется от своей идеи прикончить меня, он будет трижды идиотом. Ведь одно дело устраивать разборки в гостинице, а совсем другое – в космопорту, где так и кишит вооружёнными охранниками и всевозможными следящими устройствами.
Лимузин доставил меня к ангару, где стояли на приколе небольшие частные корабли. Я прошла через контрольный пункт, где полдюжины вооружённых охранников внимательно изучили мой пропуск, сравнили отпечаток большого пальца и рисунок сетчатки глаза с записями в базе данных, а затем пропустили меня через детектор, настроенный на выявление всевозможных видов оружия, взрывчатки, наркотиков и радиоактивных материалов. Такая тщательная процедура проверки подействовала на меня успокаивающе, я позволила себе немного расслабиться и уже без всякой опаски направилась в дальний конец ангара, к своей яхте «Звёздный Скиталец».
Это была почтенная старушка, способная развивать скорость лишь немногим более полутора парсек в час, что составляло почти половину от предельной скорости современных пассажирских лайнеров. Зато «Скиталец» целиком принадлежал мне, на нём я могла лететь, куда хотела, а надёжный и простой в обращении автопилот позволял мне путешествовать в одиночку – благо ещё с детства я увлекалась космическими кораблями, в школьные годы изучала азы астронавигации и неплохо разбиралась в технике. Яхту я приобрела через отцовскую фирму восемь лет назад, в день своего совершеннолетия, а спустя неделю покинула родную планету и всё это время странствовала по обитаемой части Галактики. Мой папаша, у которого я «позаимствовала» деньги на покупку «Скитальца», в силу определённых причин не посмел обвинить меня в краже и объявить в межпланетный розыск. Ему пришлось смириться и с потерей семи миллионов марок, и с бегством дочери; правда, ещё некоторое время он пытался установить со мной контакт, но потом понял, что это безнадёжно...
Поднимаясь по трапу, я размышляла о том, как поступить с выигранными на Арцахе деньгами. Как правило, я не держу при себе таких крупных сумм, обычно в моём корабельном сейфе лежит порядка пятидесяти тысяч европейских марок и примерно столько же североамериканских долларов – двух самых стабильных валют в Галактике, и этого мне вполне хватает на все предвиденные и непредвиденные расходы, связанные с эксплуатацией яхты. А на пропитание, отдых, развлечения, покупку шмоток и тому подобное я всегда зарабатываю на месте: ведь там, где в ходу деньги, всегда есть азартные игры, а значит, от голода я не умру.
Я, конечно, думала о старости (хотя в двадцать шесть лет в её наступление слабо верится) и думала о том дне, когда я перестану выигрывать (а вот это могло случиться в любой момент), поэтому взяла себе за правило переводить не менее половины выигранных сумм на свои счета в нескольких земных банках – ввиду отсутствия электронных средств межзвёздной связи, таковые переводы осуществлялись либо путём транспортировки наличности специальными курьерами, либо с помощью межбанковских зачётов. За восемь лет я скопила достаточно денег, чтобы обеспечить себе безбедное существование до конца своих дней, и сейчас испытывала сильный соблазн направить весь сегодняшний выигрыш на модернизацию ходовой части яхты. Четыре месяца назад на Земле Санникова, где я сорвала солидный куш в полмиллиона марок, мне предлагали усовершенствовать ц-привод «Скитальца», что позволило бы увеличить его скорость почти до трёх парсек в час, но после недолгих раздумий я предпочла переслать триста тысяч на Материнскую Землю, а оставшиеся двести потратила на капитальный ремонт внешней обшивки, обновление корабельного интерьера и замену некоторых устаревших узлов в системе жизнеобеспечения. Теперь и снаружи и внутри яхта выглядела как новенькая, так что впору было подумать и об улучшении её скоростных качеств.
Задраив за собой люк и поставив его на сигнализацию, я прошла в кают-компанию, где был установлен широкоэкранный видеофон, подключённый к планетарной сети. Я решила не медля ни минуты связаться со Степанакертским отделением Объединённого банка Арцаха (которое ещё работало, поскольку находилось в другом часовом поясе) и распорядиться, чтобы весь мой выигрыш перевели в наличные марки или доллары и к утру доставили на таможню космопорта. Мне, конечно, попытаются всучить чеки – Арцах вёл весьма оживлённую торговлю с остальной Ойкуменой, и на всех соседних планетах у Объединённого банка имелись корреспондентские счета. Однако я и сама ещё не знала, куда полечу, а кроме того, не в моих привычках было сообщать посторонним о своём маршруте, посему я предпочитала иметь дело исключительно с «живыми» деньгами, хотя при этом теряла от одного до трёх процентов суммы в качестве таможенной пошлины за вывоз наличности.
Прокручивая в мыслях предстоящий разговор с представителями банка, я вошла в освещённую кают-компанию, сделала несколько шагов по направлению к видеофону... и вдруг настороженно замерла, уловив краем глаза какое-то движение. В следующую секунду я резко повернулась и увидела широкоплечего русобородого и рыжеусого мужчину лет сорока, который сидел развалясь на мягком диване и глядел на меня с самодовольной ухмылкой, словно подтрунивая над моей беспечностью.
«Проклятый Оганесян! – с быстротой молнии промелькнуло у меня в голове. – Он всё-таки перехитрил меня...»
– Здравствуйте, мисс, – произнёс незваный гость почему-то по-английски. – Я вас давно жду.
Преодолев оцепенение, я тотчас выхватила из своей сумочки парализатор. Незнакомец среагировал на это мгновенно: вскочил с дивана, будто подброшенный пружиной, проворно уклонился от выстрела и резким взмахом ноги выбил из моей руки оружие. Затем перешёл от каратэ к вольной борьбе, повалил меня на пол лицом вниз, а сам уселся сверху, не позволяя мне подняться.
– Вот чёрт! – несколько растерянно пробормотал он всё на том же английском. – Надо же, как нехорошо получилось... Что с вами, мисс? Разве вы не поняли, кто я?
– А как я могла понять? – ответила я, повернув голову вбок, чтобы в рот не забивался пушистый ворс ковра. – Вы же не представились.
– Но ведь... – Незнакомец осёкся. – Ага! Значит, Лайонел был прав!
Я понятия не имела, кто такой Лайонел и насчёт чего он был прав. Я не знала даже такой элементарной вещи, как имя человека, который ткнул меня лицом в ковёр. Ясно было только одно – он не киллер. Во-первых, незнакомец говорил по-английски с отчётливым британским акцентом, а киллер Оганесяна, если бы ему взбрело в голову заговорить на этом языке, наверняка говорил бы с акцентом армянским. Во-вторых же, киллер вообще не стал бы балясничать со мной, а выстрелил бы сразу, как только я вошла. И в-третьих, в-последних, с Оганесяном я рассталась меньше часа назад, и тогда у него даже в мыслях не было посылать своего человека в космопорт. А чтобы пробраться в ангар, минуя бдительную охрану, и проникнуть в поставленную на сигнализацию яхту, требовалось достаточно много времени.
Так что мой таинственный посетитель не был посланцем Оганесяна. Кем он был и что здесь делал – оставалось загадкой. Но убивать меня он не собирался, иначе уже убил бы. Да и насиловать тоже – это я поняла и по его репликам, и по тому, как мягко, чуть ли не нежно, он сделал мне подсечку, а сейчас прижимал к полу очень бережно, стараясь не причинять лишнюю боль.
Убедившись, что моей жизни и чести ничего не угрожает, я почувствовала громадное облегчение. Хотя до полного спокойствия мне было далеко: ведь я по-прежнему находилась во власти незнакомца, который (и это было хуже всего) принадлежал к числу тех редких представителей рода человеческого, которых я не могла «прочитать», чьи мысли и намерения были для меня тайной за семью печатями. Таких людей я старалась избегать, ибо в их обществе чувствовала себя слепой и беспомощной. Лишь один-единственный раз я сумела близко сойтись с «нечитаемым» – но это было исключение, лишь подтверждающее общее правило.
– Сейчас я отпущу вас, и мы спокойно поговорим, – сказал незнакомец. – Прошу вас, не выкидывайте никаких фортелей. Ведь если бы я хотел причинить вам зло, то уже давно это сделал бы. Вы согласны?
– Да, – ответила я.
Его рука положила на ковёр рядом с моим лицом прямоугольную пластиковую карточку, затем он встал с меня, отступил на несколько шагов в сторону и подобрал с пола мой парализатор.
Я приподнялась на локтях и первым делом посмотрела на оставленную им карточку. Это было служебное удостоверение Интерпола, выданное на имя специального агента Генри Д. Янга, сотрудника Управления по борьбе с организованной преступностью. Бородатое лицо на фотографии в общих чертах совпадало с лицом стоявшего передо мной человека.
Первое, что пришло мне в голову при виде удостоверения, была мысль, что мой отец наконец-то решился обвинить меня в краже. Однако я сразу отбросила эту версию как несостоятельную. Я вовсе не хочу сказать, что мой родитель неспособен засадить свою единственную дочь за решётку, ещё как способен – хотя бы для того, чтобы наказать меня за «непослушание», заставить унижаться перед ним, просить прощения, клятвенно обещать ему, что я стану хорошей девочкой и больше не буду огорчать папочку. Но вряд ли ради этого он стал бы рисковать собственной свободой – а в своём прощальном письме я ясно дала ему понять, чт о его ожидает, если он вздумает преследовать меня. И он прекрасно знал, что это не пустые угрозы.
Впрочем, если даже допустить, что речь всё-таки идёт о тех семи похищенных миллионах, то в этом случае меня бы просто арестовали местные копы по ордеру Интерпола. Я слишком мелкая рыбёшка, чтобы за мной посылали специального агента, тем более из Управления по борьбе с организованной преступностью. Скорее всего, я интересовала их как возможный источник информации о моём отце – уж он-то вполне отвечал профилю Управления и заслуживал внимания даже не одного, а целого десятка специальных агентов.
Я медленно встала на ноги и убедилась, что со мной всё в порядке, разве что немного побаливало запястье, куда пришёлся удар ногой.
– Рада с вами познакомиться, сэр, – сказала я, возвращая Янгу удостоверение. – Ну, не то чтобы я готова кувыркаться от радости, но всё же меня успокаивает, что вы не грабитель и не убийца.
Он что-то невнятно пробормотал в ответ, взял левой рукой удостоверение и неловко сунул его во внутренний карман своего пиджака. Только тогда я заметила, что его правая рука безвольно свисает вдоль туловища.
– Ах! Так я всё же задела вас?
Янг утвердительно кивнул:
– К счастью, у вас был не пистолет, а всего лишь парализатор.
– На Арцахе ношение смертельного оружия для частных лиц запрещено, – объяснила я, направляясь в угол кают-компании, где находилась аптечка экстренной помощи. – А я привыкла уважать законы.
Ясное дело, я не стала говорить, что с некоторых пор, вне зависимости от местных законов, не ношу при себе оружия, способного убить человека. Пять лет назад я попала в одну переделку и едва не погибла из-за того, что у меня был плазменный пистолет, которым я никак не решалась воспользоваться. А из парализатора я стреляю без всяких колебаний.
Достав из аптечки инъекционную ампулу с синергином, я вернулась к Янгу и сделала ему укол в парализованную руку. Секунд через десять лекарство начало действовать, он пошевелил пальцами, а затем принялся энергично чесать зудевшее предплечье.
– Благодарю вас. Я уже в норме.
– Отрадно слышать, – с некоторым сарказмом промолвила я и опустилась в кресло. – Надеюсь, теперь вы поведаете мне о цели вашего визита?
– Да, разумеется, – ответил Янг, усаживаясь обратно на диван. – Не буду с вами юлить, мисс Ковалевски...
– Не «Ковалевски», а «Ковалевская», – поправила я. – В отличие от бесполого английского, в моём родном языке существуют родовые формы прилагательных. А поскольку я женщина, то извольте произносить мою фамилию соответственно.
– Воля ваша, мисс Ковалевская, – уступил Янг; на окончании он слегка запнулся. – А может, вы позволите называть вас просто по имени – Викторией?
Я безразлично пожала плечами:
– Как хотите. Мне-то что.
– Значит, договорились. Так вот, мисс Виктория, я не стану с вами хитрить, а скажу прямо: мы нуждаемся в вашей помощи.
Вообще-то я ожидала чего-то подобного. Я даже была уверена, что прозвучит слово «помощь». Моя догадка оказалась верна: Янг рассчитывал получить от меня информацию. Возможно, с помощью шантажа.
Ах чёрт! И надо же было такому случиться, что он оказался «нечитаемым»...
– Вы – это Интерпол? – на всякий случай уточнила я.
– Нет, не совсем. Сейчас я выступаю не как официальный представитель организации, в которой имею честь состоять, а как частное лицо – от своего собственного имени и от имени моего брата Лайонела. Мы хотим предложить вам неформальное участие в одном очень важном расследовании.
«Вот здорово! – подумала я с невольным восхищением. – Как лихо он загнул: „принять участие в расследовании”. Причём не как-нибудь, а неформально . Заложи своего папашу, анонимность мы гарантируем, и считай, что ты никого не закладывала, а просто „участвовала в расследовании”. Может, они ещё и почётную грамоту мне выдадут, чтобы я могла повесить её в рамочке...»
Я решительно покачала головой:
– Извините, мистер Янг, но мой ответ будет отрицательным. То, что я не питаю никаких тёплых чувств к отцу, ещё не значит, что мне не терпится увидеть его в тюрьме. Если он угодит в ваши сети, я и пальцем не шевельну, чтобы помочь ему, но и топить его не стану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52