Остальных за волосы вытянули из лодки и подтолкнули к поверхности.Последними над водой показались Римо и Чиун, который держал за волосы мертвого моряка.– Увы, этот не вынес, – с сожалением произнес мастер Синанджу.– Это тот, который вырвался, – решил Римо.Чиун хмыкнул:– От меня не вырвешься.– Он был уже мертв. Ты вытащил его только затем, чтобы получить лишний слиток.– Я подумал о его несчастной матери, которая теперь сможет похоронить своего сына, вместо того чтобы оплакивать его над пустой могилой.Римо огляделся по сторонам. В лодки со спасенными уже прибывала вода.– А что с этими двумя? – спросил Пуллянг, указывая на плававшие лицами вниз трупы американцев в синей форме.Римо приблизился к телам и перевернул их на спину. С момента смерти, по всей видимости, прошел уже не один час.– Это тоже твоя работа? – раздраженно спросил Римо.– Вероятно. В этой сумятице все возможно.Римо, повысив голос, обратился к морякам на английском:– Мы проводим официальную спасательную операцию по приказу американского правительства. На берегу вам будут предоставлены кров и еда, а утром вас переправят в Штаты.– Про кров мы не договаривались, – шепнул ему Чиун по-корейски.Ученик свирепо сверкнул глазами:– Они получат кров – или тебе придется искать золото в одиночку.Мастер погрозил ему пальцем:– Если я найду золото, оно будет мое.– Считай, оно уже твое. В любом случае эти ребята должны вернуться домой.– Им обеспечат ночлег, когда я удостоверюсь в правдивости их рассказа.Лодки еле двигались. Римо и Чиуну пришлось выпрыгнуть за борт и толкать каждую по очереди до тех пор, пока они наконец не причалили к берегу между Рогами Гостеприимства.Моряки, нетвердо держась на ногах, ступили на твердую почву. Они словно вернулись с того света. Впрочем, так оно, в сущности, и было.– Я насчитал сорок семь человек, – произнес Римо.– Хорошее число.– Меньше половины команды. Остальные, видимо, утонули.– Или сбежали, прихватив золото. Надо срочно допросить спасенных.– С этим можно подождать и до утра, – усталым голосом произнес Римо и обратился к морякам: – Отдышитесь. Скоро вы сможете как следует выспаться.– Проклятые северокорейцы, – пробормотал один из моряков.– Вот тебе и ответ, – сказал Римо Чиуну.Мастер Синанджу снова перешел на корейский:– Этот человек, наверное, сошел с ума.– С чего ты взял?– С того, что Ким Ир Сен никогда не посягнул бы на золото Синанджу.– Допустим. А как насчет Ким Чен Ира?– Выродок? Он не сын своего отца, если осмелился на такое святотатство.Они уже шли по направлению к деревне, когда увидели спешившую им навстречу женщину. Она низко поклонилась Чиуну и сказала:– О, добрый мастер, на краю деревни стоят танки. Их моторы отравляют чистый воздух деревни, защищать которую ты присягал.На лице старика отразилось негодование. Машинально одернув полы насквозь мокрого кимоно, он спросил:– Танки? Какие танки?– Танки Ким Ир Сена.– Иди и скажи им, чтобы убирались.– Они приказали передать, что их прислал Ким Чен Ир. Он хочет поговорить с тобой.– Слухи летят как на крыльях, – заметил Римо.– Как знать, возможно, теперь нам откроется правда об этих событиях, – заметил Чиун. Он выжал полы кимоно и зашагал по усеянной ракушками дороге. Глава 24 Когда Ким Чен Иру было десять лет, отец пригласил его к себе и рассказал, какое перед ним открывается славное будущее.– Пока ты только ребенок, – изрек он, – а я великий вождь Кореи. Но придет день, когда ты сменишь меня на этом посту.– Откуда ты знаешь, отец?– Потому что за день до того, как ты появился на свет на священной горе Пэкдо, живший там старый мудрец увидел ласточку, которая заговорила с ним человеческим голосом. «Шестнадцатого апреля, – сказала она, – родится великий генерал, который однажды будет править всем миром». Когда ты родился, зажглась новая звезда, в снегу зацвели цветы, птицы запели песни, а на небе засияла двойная радуга.Услышав это, Ким Чен Ир побежал к матери и пересказал ей услышанное слово в слово.– Ты родился в России, в лагере беженцев, – сказала она ему. – В тот день лил дождь.– Но отец сказал...– Твой отец опьянел, нанюхавшись собственных газов.Ким Чен Ир обомлел.– Значит, я не буду великим генералом? Не буду править всем миром?– Я не знаю, что из тебя вырастет. Пока же ты достоин своего отца – такой же невежественный олух и лгун.Расстроенный Ким Чен Ир бросился к отцу и передал ему слова матери.Той же ночью жена Ким Ир Сена исчезла, и больше ее никто не видел. Ким Чен Иру сказали, что его мать изменила партии и государству и была обезглавлена за свои прегрешения – не в последнюю очередь и за то, что была не способна удовлетворить Великого Кормчего в постели.Так Ким Чен Ир познавал, что такое правда и что такое власть.Шли годы. Ким Чен Ир вырос.Каждый раз на день рождения он приходил к отцу и жалобно спрашивал:– Когда же я уже начну покорять мир?– Потерпи еще год, – неизменно отвечал отец.От скуки Ким Чен Ир пристрастился к вину и женщинам.Чтобы занять сына, Ким Ир Сен сначала поставил его во главе паспортного ведомства, а затем поручил руководить секретной службой. Однако всего этого оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить тщеславие молодого человека.Однажды Ким Чен Ир, представ перед отцом – к тому времени уже глубоким стариком, – заявил:– Отец, у меня появилась новая мечта.Ким Ир Сен посмотрел на него с нескрываемым удивлением:– Что за мечта?– Я хочу быть режиссером.– Режиссером?– Ну да. Особенно мне хотелось бы экранизировать оперы.– А как же твое славное будущее? – поинтересовался Ким Ир Сен.– Профессии генерала и режиссера во многом схожи. Если я выучусь на режиссера, то смогу стать и генералом.Этот ответ вполне удовлетворил Ким Ир Сена.Однако нашлись и недоброжелатели, которые критиковали Ким Ир Сена за то, что он так легкомысленно относится к судьбе будущего Великого Кормчего. Другие опасались, что к северу от 38-й параллели может установиться антикоммунистический режим.Поэтому Ким Чен Ира – прямого продолжателя традиций чучхэ – произвели в верховные главнокомандующие вооруженных сил КНДР. Помимо этого, он стал крупнейшим режиссером – на его счету было несколько оперных экранизаций на исторические мотивы.Словом, Ким Чен Ир жил в свое удовольствие – спал с актрисами и пил контрабандное виски. Так продолжалось до тех пор, пока отец его серьезно не заболел.Жизнь Ким Чен Ира круто изменилась. Прежде мысль о том, что ему суждено унаследовать безграничную власть, доставляла ему удовольствие. Но в стране царили голод и разруха, и военные давно свергли бы его, если бы не были заняты подавлением крестьянских мятежей.К тому же все опасались, что Ким Ир Сен выйдет из комы и, обнаружив, что его сын мертв, устроит резню.Ким Чен Ир, которому скоро должно было исполниться 52 года, собирал силы, сидя в своем офисе, занимавшем целый этаж во Дворце Народов в Пхеньяне.Сюда не имел доступа никто. Даже охранники. Они несли круглосуточное дежурство у лифтов, на лестницах и на крыше. Не было здесь и секретарш, потому что даже самому верному человеку Ким Чен Ир не мог доверить свои секреты.По площади офис Ким Чен Ира был равен городскому кварталу, в нем стояло шестьдесят семь телефонов. Все, кроме одного, без звонков.Немногие знали номер этого прямого телефона, поскольку, даже будучи хозяином всех корейцев, Ким Чен Ир не пользовался всенародной любовью. Особенную ненависть вызывал он среди военных, которым претило находиться под командой человека, ни дня не служившего своей родине и носившего незаконные награды.Даже члены семьи не знали номера его телефона.В сущности, Ким Чен Ир предпочитал избегать своей семьи. Его мачеха и ее дети также не питали к нему добрых чувств. Эти люди слишком долго мечтали о власти и теперь никак не могли смириться с тем, что она досталась одному Чену.В коридорах власти поговаривали, что, как только Ким Ир Сен уйдет в мир иной, правление его сына закончится так же быстро, как отцветают весенние цветы.До сына доходили подобные слухи. Потому-то он и жил затворником в своем огромном офисе, из окон которого открывался вид на будущую столицу всего мира.Зазвонил единственный снабженный звонком телефон. У Ким Чен Ира екнуло сердце – это была прямая связь с Народным госпиталем, в котором лежал его отец. Ким Чен Ир взял трубку; он не знал, каких вестей ему ждать – хороших или дурных. На самом деле он и не смог бы в тот момент с определенное го сказать, какие вести для него хорошие, а какие – нет.– Да, какие новости? Мой светлейший отец скончался?– Нет, он еще жив, – ответил бархатный голос на безупречном корейском.– Товарищ!– Да?– Прошло много времени, Товарищ.– Суперкомпьютер, который я доставил в прошлый раз, нормально функционирует?– Да. Просто не представляю, как бы я без него отслеживал своих врагов!– Насколько я понимаю, ваш отец при смерти.– Увы, это так.– А ваши враги спят и видят, как бы от вас избавиться.– Да, у меня теперь больше врагов, чем друзей, – согласился Чен.– Я знаю, как справиться с вашими проблемами, – отозвался Товарищ.Чен лихорадочно сжал трубку в ладони:– Я слушаю.– В родную деревню вернулся мастер Синанджу.– Отец говорил, что мастер Синанджу давным-давно умер.– Нет, просто он работал на американцев.– Теперь понятно, почему отец это сказал. Лучше бы мастер Синанджу умер, чем пятнать себя таким позором.– Он порвал с Западом. Он ваш единственный шанс. Если мастер Синанджу примет вашу сторону, вашим врагам не позавидуешь.– Дельный совет, Товарищ.– Этот совет имеет свою цену.– Так назовите свою цену?!– У меня была договоренность с капитаном Йокангом с корабля «Са-И-Гу», но, похоже, он обманул меня.– Договоренность? Какая договоренность?– О проведении одной морской операции. Вы слышали об исчезнувшей американской подводной лодке? Так вот, она была затоплена в Западно-Корейском заливе вместе с грузом золота, которым Йоканг должен был со мной поделиться.– Так что же вам нужно?– Золото. Все золото. И чтобы вы казнили Йоканга.– Договорились.– Только не увиливайте от своего обещания, Ким Чен Ир.– Даю слово. Послушайте, вы не могли бы достать для меня видеокамеру «Панафлекс» с объективом семьдесят миллиметров? Я скоро приступаю к съемкам новой оперы. Первоначально она посвящалась отцу, но я решил заменить кое-какие имена, чтобы рассказать в ней о своей жизни. Отец все равно не доживет до премьеры.– Будет вам камера, – пообещал Товарищ.Ким Чен Ир положил трубку и тут же снял другую – с желтого аппарата прямой связи со штабом армии. Все-таки хорошо, что отец назначил его главнокомандующим. Очень хорошо. Ким Чен Ир был опытным режиссером и знал, как сбить спесь с этих военных.Солдаты, как и артисты, – это стадо овец. Особенно здесь, в стране, являющейся последним на Земле прибежищем простого человека. Глава 25 Пхеньян походил на город-призрак, раскинувшийся под небосводом, усыпанным звездами Серебряной Реки – именно так, на восточный манер, Римо привык называть Млечный Путь.Танковая колонна въехала в город. Римо с Чиуном примостились на круглой башне ведущего «Т-67».Широкие улицы были пустынны. По краям возвышались необитаемые серые громады жилых домов и административных зданий. Все это строилось с целью продемонстрировать жителям Пхеньяна, что Северная Корея – развитая страна, способная конкурировать с Западом. Однако содержать эти дворцы было уже не на что.Высунувшийся из башни командир танка с гордостью показал огромный каменный факел, который призван был символизировать идею чучхэ – корейской самостоятельности. Римо шумно зевнул.Затем командир показал им семидесятифутовую бронзовую статую Ким Ир Сена. Римо презрительно фыркнул.Когда они проезжали мимо 105-этажной гостиницы «Рюй-йонг», командир снова не удержался и начал расхваливать здание.– Это самое большое сооружение во всей Азии, – сказал он. – Здесь три тысячи номеров. Один только спортивный комплекс обошелся в полтора миллиарда долларов.Римо скептическим взглядом окинул огромную, в форме пирамиды, гостиницу и проронил:– А почему ее перекосило? Так было задумано?Командир танка побагровел.– Я слышал, – подхватил Чиун, – что гостиница стала необитаемой ровно через два года. Проект оказался настолько порочным, что там даже лифты не работают. Это верно?– Ничего подобного я не слышал, – буркнул их гид и остаток пути не произнес ни слова.– Что ты знаешь о Ким Чен Ире? – по-английски спросил Римо у Чиуна.– Говорят, он еще более жестокий и безжалостный, чем его отец.– Жаль.– Наоборот, это хорошо. Конечно, если на него работаешь. Только на Западе в руководителе ценят доброту и отзывчивость.Они сошли с танка напротив мрачной громады Дворца Народов на берегу реки Тэдонган. От входа отделилась группа вооруженных автоматами Калашникова охранников во главе с сержантом, который потребовал, чтобы мастер Синанджу доказал, что это именно он, прежде чем ему позволят предстать перед светлейшим Кормчим.Мастер Синанджу приблизился к сержанту и показал ему палец с желтым, похожим на слоновую кость ногтем. Зрачки у сержанта поползли к переносице.Ноготь вонзился ему в надбровную дугу, произведя звук, от которого кровь стыла в жилах. Сержант волчком завертелся на одном месте. Верхушка его черепа оказалась аккуратно срезана – так разделывают кокосовые орехи.Чудовищный ноготь-убийца подцепил макушку, и она выстрелила вверх, подобно пробке от шампанского. Затем от удара сандалией на босу ногу верхушка черепа покатилась прочь; начальник дворцовой стражи уже в агонии инстинктивно дернулся за ней и в следующий миг бездыханный распластался на мостовой.Остальные, удовлетворившись доказательством подлинности мастера Синанджу, подобострастно расступились.– Вам еще повезло, что вы не попросили меня, – бросил им Римо на корейском. – Я бы вам показал Клинья Смерти.Кабина лифта оказалась настолько просторной, что в ней можно было танцевать кадриль; наверх они взлетели с ошеломляющей скоростью – Римо уже решил, что их собираются вывести на околоземную орбиту.Их встретил сам Ким Чен Ир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33